CC BY
47
ИСТОРИЯ
В. А. Кувшинов
КАДЕТСКИЕ ЭМИГРАНТСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ ПОСЛЕ РАСКОЛА В 1921 г.
В статье рассматриваются причины раскола кадетской партии, обсуждавшиеся в ходе полемики либерального русского Зарубежья. Автор констатирует, что полемика приняла эмоциональную остроту в немалой степени под воздействием личной нетерпимости так называемой «эмигрантской психологии». Статья написана на основе обширного документального материала.
Изучение истории российской эмиграции после Октябрьской революции разворачивается все более широким фронтом, охватывая новые проблемы. Одной из них является углубленное исследование различных сторон либерального Зарубежья. В этом плане внимание привлекает оживленная полемика в кадетской эмиграции после ее раскола в июле 1921 г. [1] В ходе ее были поставлены и обсуждены многие вопросы, представляющие не только исторический интерес, но и актуальные для сегодняшнего дня. На какое-то время это событие стало главенствующим в жизни кадетской эмиграции. Подводя на заседании Берлинской группы 14 ноября 1921 г. итоги истекшего года партийной работы, В. Д. Набоков сделал вывод, что «в сущности вся деятельность партии свелась лишь к так называемому расколу» [2]. Особо в этом плане следует выделить две Парижские группы: старую и новую (группа новой тактики).
Первый залп, как и следовало ожидать, был дан группой милюковцев, принявших на своем третьем заседании название «Парижская демократическая группа партии Народной Свободы» [3]. В прилагаемом к протоколу заседания заявлении после краткого изложения событий, произошедших с мая 1920 г. по июль 1921 г., утверждается, что, до тех пор пока разногласия касались чисто тактических вопросов (отношение к эвакуированной из Крыма армии и о ее дальнейшей судьбе, о сотрудничестве с социалистическими членами Учредительного собрания), соглашение казалось возможным. Но, когда обрисова-
КУВШИНОВ Владимир Александрович - доктор исторических наук, заслуженный профессор Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, заслуженный работник высшей школы (Москва) © Кувшинов В. А., 2007
лись принципиальные разногласия по коренным вопросам современности, расхождение стало неустранимым. В основе его, подчеркивалось в заявлении, «лежало разное отношение к народу и его роли в русской революции. Отсюда истекала и разница взглядов на способ создания власти в освобожденной России и на отношение партии к защите крестьянской собственности» [4]. Далее перечислялись основные взгляды, отличающие сторонников новой группы в этих вопросах: положительное отношение к русской революции и ее приобретениям; вера в творческие силы русского народа и убеждение в невозможности навязать ему власть извне; готовность защищать интересы народных масс, особенно крестьянства, от притязаний старого поместного класса.
Другая же сторона подчеркивала отрицательные стороны революции и извращенность воли масс. Она затушевывала социальные задачи партии и выдвигала вперед политический либерализм партийной программы. Результатом явилось сближение этой части партии с политическими течениями, открыто стоящими на стороне интересов помещиков, за восстановление монархии при помощи вооруженной силы. В связи с этим в заявлении критиковалось предлагаемое В. Д. Набоковым в Национальном съезде название «конституционная демократия», наметившееся там в связи с объединением с более правыми группами.
Ближайшей задачей Демократической группы, указывалось в заявлении, являлось установить связь со своими единомышленниками в других центрах расселения русской эмиграции, а где возможно и создание местных групп [5].
Ответ основного противника новой группы не заставил себя долго ждать. Утвержденный на заседании Парижской группы партии народной свободы 25 августа 1921 г., он в первых же строках обвинил авторов заявления Парижской Демократической группы в приписывании не разделяемых ими взглядов и, прежде всего, мнения об «извращенности воли масс». В качестве доказательства приводится часть резолюции (раздел V, пункт б), принятой 19 июля тогда еще единой Парижской группой: «В связи с происходящими ныне глубокими изменениями в условиях борьбы, надлежит обратить преимущественное внимание на процессы, совершающиеся в России, и на происшедший в ходе исторически неизбежной революции громадный сдвиг в сознании
народных масс и отделившихся народностей, считаясь с желаниями тех и других и устраняя из своей заграничной деятельности все то, что могло бы затруднить взаимное понимание между заграничными группами партии и широкими слоями русского народа» [6]. Но авторы ответа «забыли» упомянуть, что данный пункт был сформулирован П. Н. Милюковым, его же оппоненты предлагали другую редакцию, опускали вторую очень важную часть [7].
Далее в ответе подчеркивалось, что Парижская группа действительно настаивает на своем внеклассовом характере, каковые позиции партия занимала всегда, но при этом она якобы «никогда не затушевывала своих социальных задач». Не соглашалась группа и с утверждением, будто она как-то особенно выдвигала вперед свой политический либерализм и свое сближение с реставрационными течениями эмиграции [8]. И опять в качестве доказательства приводится пункт резолюции от 19 июля, принятый в редакции П. Н. Милюкова [9].
Полемика между двумя Парижскими группами разгоралась. Милюков ответил на документ старой группы передовой статьей в «Последних Новостях» под заголовком «Правый кадетизм». В ней он выделяет два течения в партии, характеризуя их как «среднее» и «крайне правое», и приходит к заключению, что за «1917-1920 гг. члены партии разошлись так далеко, что никакое новое объединение их в прежнем составе невозможно». Причину такого положения он видел в том, что часть партии оказалась не в состоянии своевременно оценить глубокие изменения в характере той борьбы, в которой они участвовали, и разорвать с источниками ошибок, за которые несли солидарную ответственность» [10].
Но Милюков не ограничился одной статьей. На заседании Демократической группы 1 сентября он высказал пожелание отозваться на этот документ и всей группе. После обмена мнениями, во время которого были и противники милю-ковского предложения (П. П. Гронский и И. С. Шнеерсон: «Это может вызвать новую партийную полемику в печати, надоевшую уже публике» [11]), ответ был единогласно признан необходимым, так как молчание могло быть расценено как знак согласия с заявлением Парижского комитета. Милюков огласил проект ответа, который заготовил заранее, он подвергся некоторым изменениям и доработке и был опубликован в «Последних Новостях».
В ответе прежде всего указывалось, что Парижская группа в своих опровержениях делает простые ссылки на примирительную резолюцию от 19 июля, которая была принята еще до выхода членов Демократической группы отчасти их голосами и нескольких членов центра против
теперешнего большинства старой группы [12]. Все же указания декларации на постепенное развитие разногласий внутри партии, на превращение их из тактических в принципиальные оставлены в стороне, так же как и характеристика взглядов новой группы.
Ответ вскрывает противоречия текстов приводимых формул с политическим поведением членов Парижской группы. Так, «совместные шаги и контакт с реставрационными течениями» признаются недопустимыми на словах, в то время как на деле члены этой группы играли руководящую роль в создании «Национального объединения», в состав которого входят реставрационные течения. Участие членов партии в «организациях, стремящихся создать русскую власть за границей», также признано недопустимым. В действительности же отношение членов группы к правительству генерала Врангеля (и добавим от себя - к «Русскому Совету». - В. К.) более чем примирительное. В ответе имеется еще ряд такого же рода противоречий.
Важным моментом ответа являлся вывод, что действительные разногласия между Демократической группой и Парижской группой выясняются не из того, что принято ими сообща в примирительной формуле 19 июля, а из того, что правым большинством Парижской группы при участии центра из предложений П. Н. Милюкова отвергнуто: а) упоминание о положительном отношении к группам, преследующим те же (однородные) цели; б) необходимость создания общего демократического фронта с этими группами [13]; в) безоговорочная зашита интересов демократических элементов крестьянского и городского населения и г) упоминание о новых условиях, созданных победой народа. Конечно, подчеркивалось в ответе, это лишь минимум разногласий, который не исчерпывает мотивов, вызвавших необходимость расхождения» [14].
В заключение Демократическая группа заявляла, что доказать неверность ее обвинений могут не простые ссылки на уклончивые выражения примирительных формул, а только дальнейшее политическое поведение Парижской группы, и объявляла, что будет первой «приветствовать всякий шаг своих старых товарищей по тому пути, на котором только и возможно сохранить прежнюю политическую физиономию партии и остаться верными ее демократическому духу» [15].
Но еще раньше этого ответа Демократической группы на заседании Парижской группы 2 сентября был доложен и после обсуждения принят исправленный текст сообщения Парижской группы о причинах происшедшего раскола. Текст был весьма объемным, не публиковался в печати, а был разослан всем (в том числе и Демократической) группам партии народной сво-
боды, а также Почетному Председателю ЦК партии И. И. Петрункевичу и Секретарю Совещания членов Центрального Комитета (26 мая -2 июня 1921 г.) [16]. Как видно из названия документа и из его содержания, основной упор в нем делался не просто на расколе партии, а на его причинах и виновниках. Тем самым по инициативе Парижской группы рамки полемики в кадетской среде были расширены. В связи с тем, что в сообщение естественно вошли и основные мысли первого документа («Ответ»), а также то, что значительная его часть была посвящена истории разногласий, которую мы подробно освещали в первой книге, остановимся только на его новых моментах.
В самом начале сообщения утверждается, что большинство Парижской группы употребило все усилия, чтобы избежать раскола, но он произошел по воле меньшинства (т. е. милюковцев), которое не хотело отказываться от своего намерения навязать во что бы то ни стало свою точку зрения. Поэтому Комитет Парижской группы считает своим долгом высказать свои соображения о причинах происшедшего раскола. Приведя отдельные моменты из постановления от 19 июля, авторы сообщения делают вывод, что группа признала допустимость сосуществования исканий в различных направлениях впредь до пересмотра всей партией «возникших вопросов и вытекающих из их разрешения практических шагов» [17]. Таким образом, подчеркивалось в документе, группа стремилась устранить неизбежность раскола, тем более, что и Милюков признавал, что новая тактика не оправдала всех возлагавшихся на нее надежд. Осуждение новой тактики, отмечалось далее, «было лишь неудачным предлогом для раскола, к которому упорно стремилась группа, руководимая П. Н. Милюковым» [18]. По мере устранения самой жизнью поводов к тактическим расхождениям, руководители ныне образовавшейся группы выдвигали новые поводы, придавая им все более принципиальный характер. Далее в сообщении излагается история этих разногласий, в том числе германская ориентация Милюкова весной и летом 1918 г., разногласия осенью того же года, когда лидер партии стоял на ее правом фланге, выступая против неограниченного народовластия. И тем не менее, подчеркивалось в сообщении, «жизнь сгладила и эти разногласия, и партия не раскололась» [19].
Далее авторы документа прямо пишут, что раскол в партии произведен П. Н. Милюковым и его группой в тот момент, когда новая тактика, стремясь освободиться от всех старых традиций, объявила, что партия не должна быть внеклассовой, а должна обрести себе новый фундамент в классовой идеологии. Когда «была выдвинута эта новая идеология, - отмечается в документе, - раскол
стал объективной необходимостью... Отказаться от своего внеклассового характера партия, конечно, не может, не перестав существовать» [20]. В заключение сообщения еще раз подчеркивалось, что «Парижская группа продолжает видеть огромную ценность во внеклассовом характере партии. В этом вопросе она ни на какие уступки пойти не может» [21]. В связи с рассылкой документа всем заграничным группам кадетской партии, высказывалась просьба обсудить его и высказать свое мнение.
Прежде чем ответить на вопрос, как отреагировали на это сообщение другие кадетские группы, мы кратко осветим новый фронт полемики, открывшийся также в начале сентября. Речь идет о заявлении «четырех». «Старый и новый каде-тизм», который явился ответом на декларацию Демократической группы. Его авторы -И. И. Петрункевич, Ф. И. Родичев, Н. И. Астров и С. В. Панина - изложили свое понимание партийного конфликта. По их мнению, расхождение началось из-за отношения сторонников «новой тактики» к армии и вступления их «на путь соглашательства с социалистами», в дальнейшем же «милюковская группа» совершила «явную подмену партийной программы утверждениями и действиями, противоречащими ее духу». Авторы заявили о своей готовности, в случае необходимости, после возвращения в Россию пересмотреть программу партии, однако до этого они считали необходимым защищать основы старой партии, отказываясь признать, что «неокадетизм делает его приверженцев более демократами, чем верное понимание основных идей конституционно-демократической партии» [22]. Текст заявления был опубликован в «Последних Новостях» 7 сентября.
В том же номере газеты помещен «Мой ответ» П. Н. Милюкова. В нем особо отмечалось, что защита крестьянских интересов есть государственная необходимость, а не классовая точка зрения, что действительно демократической партией в России может быть только партия, ставящая защиту крестьянских интересов во главу угла своей программы. Дальше мы не будем анализировать «Ответ», так как основные его мысли нами уже изложены при освещении декларации (заявления) Демократической группы партии народной свободы, статьи П. Н. Милюкова «Правый кадетизм», «Ответе на заявление Парижской группы партии народной свободы». Интересна реакция на статью Милюкова его товарищей по группе. На ее очередном заседании 8 сентября слушали сообщение П. Н. Милюкова о мотивах, побудивших его ответить от своего имени на «заявление четверых» (мотивы в протоколе не раскрываются), не дожидаясь решения по этому вопросу группы, мнение которой
относительно содержания его ответа он хотел бы, тем не менее, знать. А. С. Безчинский заявил, что «он вполне удовлетворен этим ответом, написанным живо, популярно и являющимся по содержанию таковым, что у него... исчезли последние сомнения относительно правильности занятой П. Н. Милюковым позиции» [23]. И. С. Шнеерсон считает ответ исчерпывающим даже в отношении армии. Н. К. Волков и другие также находят его вполне удачным и верно отражающим общее настроение членов группы. Было принято соответствующее постановление [24].
А теперь остановимся на вопросе, какое участие другие группы кадетов приняли в полемике по поводу раскола партии и как они отреагировали на просьбу Парижского комитета обсудить его сообщение от 2 сентября и высказать свое мнение. Демократическая группа приняла решение на «Сообщение Парижской группы» не отвечать, так как оно, в сущности, смазывает причины раскола [25].
Берлинская группа в числе первых включилась в обсуждение вопросов, связанных с расколом. Уже на заседании 23 августа П. И. Новгородцев доложил проект записки по этому вопросу. В прениях выявились разные, иногда прямо противоположные, точки зрения. Так, председатель группы И. В. Гессен охарактеризовал проект как углубляющий разногласия. А между тем, по его словам, «в декларации демократической группы нет ничего, что бы вызывало разногласия. Что значит положительное отношение к революции? Мы все ее не желали, но раз она произошла, то надо извлечь из нее все положительное. Отрицательное же отношение означает возврат к старому. Мы недовольны тем, что Милюков пошел с социалистами-революционерами, но он опасается нашей дружбы с правыми, и в этих опасениях есть много справедливого». В заключение он призвал «стараться сгладить происшедшее, а не обострять его» [26]. И. Г. Коган, Г. И. Виленский, В. В. Келлер поддержали И. В. Гессена.
Но В. Д. Набоков не согласился с председателем. «По любому вопросу практической политики, - заявил он, - сторонники Милюкова и мы смотрим различно. Нам нельзя приветствовать революцию, так как она разрушила Россию.» В то же время, подчеркнул Набоков, «мы остаемся противниками самодержавия», но «мы отрицали и отрицаем революционные пути». «В этом, - подчеркнул он, - основа нашего разногласия» [27] (подчеркнуто мною. - В. К.). С таких же позиций выступили О. Е. Бужанский, С. И. Розенфельд. Автор проекта резолюции П. И. Новгородцев согласился выбросить только острые выражения, но остался на прежней точке зрения. «Я боюсь, сказал он, что тактика И. В. Гессена все равно ни к чему не приведет.
Нас разделяет различное отношение к революции» [28].
Интересны итоги голосования по проекту резолюции, хотя сама она отсутствует и в «Протоколах.», в примечаниях к ним, и в архиве: единогласно был принят первый тезис проекта, как правило, носящий общий характер; второй тезис приняли только 7 голосами против 4 при 2 воздержавшихся; третий был снят с баллотировки докладчиком [29].
Таким образом, и Берлинская группа, отличавшаяся обычно монолитностью мнений, фактически раскололась на две части, выделив из своих рядов сторонников некоторых принципиальных положений «новой тактики».
Ответ Берлинской группы на сообщение Парижской группы был оформлен постановлением от 7 сентября и включал в себя также ответ на декларацию Демократической группы [30]. В документе указывалось, что «постановление Парижской группы отвечает и ее основным взглядам» и она всецело присоединяется и к тем отрицательным выводам, которые высказаны «в отношении к новой тактике и связанным с нею выводами», до сих пор не принесшими разрешения основной задачи - создания Национального Комитета. Как и в документах Парижской группы, авторы Берлинского постановления считали, что в значительной мере противопоставления демократической группой своих взглядов позиции Парижской группы «искусственны», ибо «приписывают противникам такие воззрения, от которых они решительно открещиваются» [31].
В постановлении утверждается, что противники новой тактики не отрицали происшедшую в России в марте 1917 г. революцию, а выступали против бунтарского, разрушительного духа, порожденного ею. Их целью всегда было утверждение в России демократических свобод и социальной справедливости как условий для сохранения ее мощи и единства. Партия Народной Свободы является «носительницей идей государственной демократии», а не «революционной демократии», под знаменем которой выступали левые группы [32].
Защищая надклассовый характер партии, авторы документа утверждали, что тем самым «она обессилила тот центр политических группировок», который стоит на пути неизбежной реакции, которая «безгранично усилила давление справа. натиск против свободы» [33]. Далее следует зачеркнутый абзац, смысл которого заключался в том, что для новой тактики нужны «другие люди и другой состав» партии. А «в таком состоянии бессилия и изолированности, в каком мы видим ее сейчас, она оставаться не может». Она должна развиваться, и, так как, в силу ее существа и связей, «движение вправо, в сторону
сближения с демократическими буржуазными течениями для нее закрыто, ей остается двигаться только влево, в сторону более крепкого сочетания с группами революционно-социалистической демократии» [34].
В связи с этим авторы постановления полагали, что члены Парижской группы «правильно поступили, отвергнув предложение П. Н. Милюкова. что партия не может остаться внеклассовой в том смысле, как это она всегда понимала. Место кадетов в грядущем восстановлении России не в рядах реакции, но и никоим образом не в рядах революционной демократии. Старое знамя и старые традиции и призывают их стоять посредине, в том центре событий, около которого справа и слева могут быть обрывы и провалы, но который сам остается незыблемым и твердым» [35].
После доклада автора проекта постановления В. Д. Набокова было доложено особое мнение председателя группы И. В. Гессена, в котором он возражал против его полемического характера, полагая, что в сложившихся условиях нужно «всячески стремиться к тому, чтобы прекратить» дискуссию. По мнению Гессена, «основания для раскола лежат в настроениях, а не в отчетливых разногласиях» [36]. В результате его «Особого мнения», а также поддержки в ходе прений со стороны некоторых членов группы проект постановления был значительно смягчен и принят единогласно.
Интересна и даже несколько неожиданна реакция П. Н. Милюкова на постановление Берлинской группы. На заседании Демократической группы 15 сентября, когда он предложил не отвечать на записку Парижской группы, он в то же время сообщил, что в полученном в этот день «Руле» «напечатан, несомненно, более тонко составленный ответ Берлинской группы на нашу декларацию» [37]. Возможно, на такую оценку повлияло то, что в берлинском документе указывалось, что есть пункты в парижской записке, «которые могут представляться спорными и допускающими новую форму изложения»», но они являются второстепенными и «скорее теоретического характера» [38]. Несомненно и то, что постановление Берлинской группы составлено в более спокойных тонах и более аргументировано.
Как и обещал, П. Н. Милюков посвятил разбору берлинского ответа передовицу ближайшего номера «Последних Новостей» под заголовком «Полемика Берлинской группы». В ней он подвергает критике намерение берлинских кадетов «стоять посредине» как непринципиальное. По его мнению, центр событий «бесцеремонно передвигается то вправо, то влево, безжалостно оставляя Берлинскую группу на жертву всем провалам и обрывам» [39].
Что касается Парижской группы, то она в заседании 29 сентября, заслушав постановление Берлинской группы, решила принять его к сведению, сообщив ей, что «Парижский комитет единодушно разделяет все те взгляды Берлинской группы, которые приняты в ее постановлении в дополнение положений Парижской группы» [40].
Константинопольская группа, продолжавшая и в это время активную деятельность, основательно обсудила вопросы раскола партии уже 13 августа на своем заседании. По поручению Бюро группы доклады сделали И. Н. Альтшул-лер и В. М. Бухштаб как представители двух противоположных течений. Помимо вопросов партийных, они освещали также другие вопросы, на некоторых из них мы остановимся позже.
По словам Альтшуллера, Милюков «убедительно доказывает», что раскол - результат не тактических, а программных расхождений. «Аграрный вопрос вместе с национальным, - подчеркнул он, - пробные камни для многих из нас». И сейчас мы боимся попыток поместного класса «оттяпать так или иначе свои земли у крестьян». Кн. П. Долгорукому не удалось на Национальном съезде «доказать непричастность Высшего Командования к тому, что творилось в отношении евреев» на фронтах гражданской войны. В заключение он заявил: «Во вновь образовавшуюся Парижскую группу ка-де я не могу войти, ибо мне с Федоровым и Мейнгартом не по пути. Я не могу признать в них настоящих носителей кадетизма... Я лично ближе всего к Милюкову, хотя и против ряда его тактических позиций и действий» [41].
В. М. Бухштаб в своем докладе основное внимание уделил поискам причин и виновников раскола партии. По его мнению, таких причин не было, а потому он сделал вывод, что раскола можно было избежать, но этого не захотел П. Н. Милюков, который выдвигал в его пользу один довод за другим. В заключение этой части своего доклада он обвинил Альтшуллера в стремлении расколоть и Константинопольскую группу [42].
Бурные прения по докладам, которые состоялись на двух последующих заседаниях (17 и 21 августа), показали глубокие разногласия в группе. Если выступивший первым С. Н. Сирин заявил, что принимает новую тактику «безоговорочно», хотя «против объединения левых либералов и правых социалистов» [43], то взявший после него слово кн. Павел Д. Долгоруков сказал, что «с речью Сирина не согласен. П. Н. Милюков воткнул в наш муравейник кол, а отсюда пошла вся суета. Я отношусь сдержанно ко всему, что исходит от П. Н. Милюкова» [44]. И тем не менее в ходе прений обнаружилось явное превосходство в большей или меньшей мере сторонников новой тактики, что вынужден был учесть
В. М. Бухштаб в заключительном слове. «По существу основных построений, выдвинутых в Париже, - говорил он, - Константинопольская группа мыслит и чувствует так же, как и сторонники "новой тактики". По вопросам о необходимости партии опираться в будущем на демократические крестьянские и городские круги, о невозможности для партии защищать поместные вожделения, о неизбежности революционного взрыва (19)17 г. и тщете мечтаний о возврате к прошлому, - "по всем этим вопросам констан-тинопольцы стоят на новых позициях так же, как и Париж и, по всей вероятности, другие многие группы нашей партии" (ценное признание! -В. К.). Но Бухштаб выразил опасение, что существенные разногласия «могут у нас возникнуть. по вопросу о демократическом или авторитарном способе создания власти в России» [45].
Преобладание промилюковских настроений в Константинопольской группе выразилось и в принятой резолюции. При ее обсуждении было отклонено дополнение М. И. Пучковского (всеми при одном воздержавшемся) о внесении в резолюцию осуждения новой тактики [46]. При этом товарищ председателя П. В. Ратнер, исполняющий его обязанности, разъяснил, что «громадное большинство Константинопольской группы приемлет прогнозы Милюкова и не приемлет проведения в жизнь основ новой тактики» [47].
Софийская группа обсудила вопросы раскола партии 30 августа в присутствии всего 8 человек. Председатель В. И. Снегирев, предложив выявить свое отношение прежде всего к «новой тактике», сделал краткий исторический доклад «раскола, или откола, как некоторые его называют». Он напомнил прежнее отношение к этому вопросу группы и высказал мнение, что «своевременно это отрицательное отношение группы подтвердить» [48].
С ним фактически согласились все выступившие (5 человек) в прениях. Особое внимание было уделено борьбе с соглашательской деятельностью в рядах кадетских групп, «вредной и нас компрометирующей», которая «на руку только Милюкову» [49]. После споров было решено выработать специальную резолюцию, в которой «коснуться вопроса по существу раскола, определенно отмежеваться от Милюкова и «новой тактики» и прекратить всякие попытки соглашательства» [50]. Но хотя было решено принять резолюцию на одном из ближайших заседаний, она так и не была принята, что объясняется затуханием деятельности группы.
В Белградской группе вопросам положения в партии было посвящено заседание 5 сентября с участием члена ЦК А. В. Карташева (он и делал доклад) и члена Константинопольской группы Е. И. Новицкого. Основное место в своем выс-
туплении докладчик отвел бывшему лидеру кадетской партии П. Н. Милюкову, его политической позиции. Он утверждал, что «то место, по которому П. Н. Милюков решил расколоть партию, избрано им правильно» [51]. Основные черты его тактики заключаются прежде всего в отрицательном моменте - он подвергает строжайшей критике все то, что боролось с большевизмом. «Его формула: завоевания революции уже закреплены», что означает «признание положительной роли большевиков» [52]. По мнению Милюкова, монархии в России не будет, а будет крестьянская республика, причем республика классовая, так решили крестьяне своим умом. Карташев подчеркнул, что он видит в этом «историческую близорукость», и пояснил, что «крестьянская масса находится в догосударствен-ном состоянии; это обросшая травой болотная кочка, которая во всякий момент может предать» [53].
Последнее заявление Карташева показывает, как низко он оценивал роль основной массы населения в тогдашней России и в чем было его и многих других правых кадетов расхождение с Милюковым!
В последовавшем за докладом выступлении председательствующего А. В. Маклецова было выявлено настроение Югославянской группы как неоднородное: большинство высказалось за участие в съезде Национального Объединения, но в ней были и сторонники «новой тактики», и промежуточные мнения. Тем не менее она сохраняет организованное единство, ибо «раскол был бы для нас губителен» [54]. Эту оценку политической позиции группы подтвердили выступления других ее членов.
Варшавская группа в заседании 15 сентября слушала материалы по вопросу о расколе партии в Париже, в т. ч. резолюцию Парижской группы в окончательном виде, принятую 19 июля; декларацию демократической группы партии народной свободы; заявление Парижского комитета партии народной свободы по поводу декларации; письмо И. И. Петрункевича и др.; постановление Берлинской группы. Постановили: «ввиду важности вопроса предоставить членам группы возможность еще раз ознакомиться со всеми документами и отложить решение его до следующего заседания. Пока продолжать сноситься с обеими группами» [55]. Но такое заседание так и не состоялось.
Старая Парижская группа также подвела итоги полемики по поводу ее раскола. Опираясь на полученные постановления Берлинской, Константинопольской и Белградской групп, а также на письмо председателя Варшавской группы об их отношении к выходу из состава Парижской группы 22 ее членов, Н. В. Тесленко указал, что «этот
факт единичный». Если в других группах отдельные члены партии и придерживаются по вопросам тактики взглядов, близких к взглядам П. Н. Милюкова, то они все же остаются в группах и из них не выходят. «Таким образом, - сделал он вывод, - выход 22 членов из Парижской группы не повлек за собой раскола партии. Все попытки расколоть партию к этим результатам не привели» [56].
Более чем сомнительное утверждение и в отношении «отдельных, очень немногих», и в отношении того, что партия «не раскололась». Во всех кадетских группах были не только сторонники демократической группы, но и ее иногородние члены, которые оставались формально в составе прежних групп, критикуя их правокадет-скую ориентацию, пропагандируя «неотактические» взгляды и влияя в этом смысле на все большее число их членов. То, что этот вывод соответствует действительности, подтвердила дальнейшая история кадетской эмиграции.
Таким образом, во всех действовавших в Европе кадетских группах, в той или иной форме, с разным уровнем интенсивности и чаще всего неоднократно прошло обсуждение вопроса раскола партии. Разгоревшаяся полемика показала, что его причинами были не только вопросы тактики (отношение к эвакуированной из Крыма армии, о сотрудничестве с социалистическими членами Учредительного собрания), но и принципиальные положения: положительное или отрицательное отношение к русской революции и ее приобретениям, разное отношение к народу и его роли в революции, о классовом (преимущественно прокрестьянском) или внеклассовом, т. е. чисто либеральном, характере партии, а также такие коренные программные вопросы, как аграрный и национальный, о будущей русской государственности - монархической или республиканской и др.
Полемика приняла особую эмоциональную остроту в немалой степени под воздействием личной нетерпимости, так называемой «эмигрантской психологии». Это проявилось, в частности, в тех негативных оценках, которыми награждали друг друга участники развернувшихся баталий [57].
Примечания
1. О расколе в кадетской эмиграции мы подробно писали в статье «Кадетская эмиграция» (КЛИО. 2000. № 1 (10). С. 130-131), а также в монографии: Кадетская эмиграция: историография, организация, политика. Год первый (май 1920 - июль 1921). М., 2005. С. 213-246.
2. Протоколы Центрального Комитета и Заграничных групп Конституционно-демократической
партии (далее - Протоколы.). М., 1997. Т. 5. С. 413.
3. См.: Там же. С. 175.
4. Там же. С. 496.
5. См.: Там же. С. 497.
6. Протоколы. С. 505.
7. См.: Там же. С. 110.
8. См.: Там же. С. 506.
9. См.: Там же. С. 111.
10. Последние Новости. 1921. 1 сент.
11. Протоколы. С. 251.
12. Последние Новости. 1921. 6 сент. В ответе указывается, что из трех мест резолюции от 19 июля, приведенных в виде возражений, первое и последнее приняты в редакции Милюкова: естественно, что не в них надо искать источник расхождения.
13. Под этими группами, безусловно, подразумеваются прежде всего социалисты: эсеры и часть социал-демократов.
14. Последние Новости. 1921. 6 сент.
15. Там же.
16. См.: Протоколы. С. 255.
17. Там же. С. 509.
18. Там же. С. 510.
19. Протоколы. С. 514.
20. Там же.
21. Там же. С. 515.
22. Последние Новости. 1921. 7 сент.
23. Протоколы. С. 266.
24. Там же.
25. См.: Там же. С. 289, 290.
26. Протоколы. С. 236.
27. Там же.
28. Там же. С. 237.
29. См.: Там же.
30. Опубликован в газете «Руль» 13 сент. 1921 г. Автор статьи анализирует документ по «Протоколам.».
31. Протоколы. С. 262.
32. См.: Там же. С. 264.
33. Там же. С. 265.
34. ГАРФ. Ф. 7506. Оп. 1. Д. 13. Л. 82.
35. Протоколы. С. 264, 265.
36. ГАРФ. Ф. 7506. Оп. 1. Д. 13. Л. 81.
37. Руль. 1921. 13 сент.
38. Протоколы. С. 260.
39. Последние Новости. 1921. 16 сент.
40. Протоколы. С. 314.
41. Там же. С. 178, 179, 181, 184.
42. См.: Там же. С. 186.
43. Там же. С. 194.
44. Там же. С. 195, 196.
45. Там же. С. 230.
46. Там же. С. 234.
47. Там же. С. 233.
48. Там же. С. 245.
49. Там же.
50. Там же. С. 246.
51. Там же. С. 256.
52. Там же. С. 257.
53. Там же.
54. Там же. С. 256.
55. Там же. С. 286.
56. Там же. С. 341-342.
57. См., напр.: Протоколы. С. 41, 50, 462.
