CC BY
66
ПРОБЛЕМЫ ЮРИДИЧЕСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2013. № 1 (34). С. 67-74.
УДК 340
КАЧЕСТВО УЧЕБНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ - ЗАЛОГ ВЫСОКОГО УРОВНЯ ЮРИДИЧЕСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ
QUALITY OF THE SCHOOL LITERARY - PLEDGE OF THE HIGH LEVEL
OF THE LEGAL EDICATION
В. В. КОЖЕВНИКОВ (V. V. KOZHEVNIKOV)
Утверждается, что качество учебной литературы по теории государства и права не соответствует современным требованиям. В качестве примера приводится критический анализ одного из учебных пособий.
Ключевые слова: государство, право, качество, литература, уровень, образование.
In the article affirm that quality of the school literary not correspond to modern demands. At the quality of the example cite critical analysis of the alone of the school text-book.
Key words: state, law, quality, literary, level, education.
Среди множества объективных и субъективных факторов, обусловливающих высокий уровень юридического образования и отвечающих потребностям современного российского общества, особое место занимает качество учебной литературы по теории государства и права - направляющей, руководящей, методологической науки по отношению к другим, особенно отраслевым юридическим наукам.
Однако анализ множества учебников и учебных пособий по данной учебной дисциплине выявляет тревожную тенденцию существенного снижения их качественного содержания даже в сравнении с немногочисленной учебной юридической литературой советского периода, авторами которых были известные учёные-теоретики (А. И. Денисов, Л. С. Явич, С. С. Алексеев и др.). Думается, что рассматриваемая проблема становится ещё более актуальной, учитывая тот немаловажный факт, что теория государства и права
изучается на первом курс юридических вузов или факультетов, т. е. в период становления будущих юристов.
Теория государства и права - вводная учебная дисциплина. С неё начинается освоение юриспруденции. Не изучив таких основных общетеоретических понятий и категорий, как законность, правопорядок, правоотношения и так далее, «невозможно войти в сложный и противоречивый мир юриспруденции, невозможно усвоить и закрепить отраслевые и прикладные юридические знания» [1]. Чтобы не быть голословным в утверждении обозначенной тенденции, следует привести конкретные примеры. Они будут касаться критического анализа учебного пособия «Актуальные проблемы теории государства и права», предназначенного для студентов вузов, обучающихся по специальности «Юриспруденция», подготовленного известными в юридической науке учёными М. М. Рассоловым, В. П. Малаховым и А. А. Ивановым.
© Кожевников В. В., 2013
Признавая научный характер, оригинальность изложения некоторых глав пособия, другие положительные качества работы, нельзя не обратить внимание на некоторые положения, которые требуют дополнительной конкретизации или пояснения учёных.
Во-первых, думается, что авторы должны до конца определиться в объекте и предмете теории государства и права. Дело заключается в том, что здесь просматривается какая-то противоречивость позиции учёных. С одной стороны, утверждается, что «ее предмет - государство и право как общественные явления (С. 12), «... теория государства и права имеет своим предметом государство и право, взятые в целом» (С. 15), а с другой, - что предмет этой юридической науки «. охватывает такие явления общественной жизни, как государство и право, закономерности их возникновения, функционирования и развития, а также особенности правового регулирования в обществе на основе разнообразной информации» (С. 21), «теория государства и права изучает специфические закономерности возникновения, развития и функционирования государства и права» (С. 21). Думается, что несмотря на наличие разнообразных трактовок предмета теории государства и права (кстати говоря, большинство учёных утверждают, что предметом данной науки являются не специфические, а общие закономерности процесса возникновения, становления государства и права) [2], следует чётко различать объект и предмет теории государства и права, не отождествляя их. В этом отношении более предпочтительной является позиция учёных, которые пишут о том, что под объектом теории государства и права «понимается некоторая цельность, изучаемая многими науками, каждая из которых имеет в этом объекте свой предмет, т. е. определённый участок, сферу, проблематику. Таким объектом для теории государства и права выступают государство и право, которые изучаются и другими общественными науками» [3].
Более подробно по данному вопросу высказывался В. И. Червонюк, полагающий, что «как всякая отрасль научных знаний, она (теория государства и права. - В. К.) имеет свои, присущие только ей, объект и предмет исследования. При этом объект не совпадает
с понятием предмета. Если объект исследования представляет то, что должно быть изучено, то предмет науки представляет то, что уже изучено. Можно сказать, что предмет -это изученный объект». По мнению учёного, «объектом теории государства и права являются государство и право, а предметом -сущностные характеристики права и государства в их понятийной государственно-правовой форме (т. е. в форме понятий, принципов, теорий, концепций)». Или, иными словами, «объектом теории государства и права выступает социально-правовая и государственно-правовая действительность, складывающаяся в сфере действия права, а предметом - общие и специфические закономерности их возникновения и развития...» [4].
Во-вторых, складывается впечатление, что авторы пособия не до конца определились и в понятии легитимности государственной власти. Во всяком случае, этот вывод основывается на следующих положениях работы: «Законная государственная власть -это та, которую весь народ, во всяком случае большинство, признаёт такой властью» (С. 57); «то, что делается на законных основаниях, рассматривается как легитимное» (С. 59), «.государство обладает публичной властью, т. е. прерогативами отдавать приказы и принуждать повиноваться этим приказам, что обеспечивается, в частности, монополией на легитимное насилие» (С. 63). Не трудно увидеть, что, исходя из содержания приведённых примеров, учёными отождествляются два понятия - «легитимность» и «легальность». Эти понятия следует различать: легитимная государственная власть -это власть, соответствующая представлениям народа, общества, страны о её справедливости, правильности, обоснованности; легальность же государственной власти означает юридическое обоснование власти, соответствие действий государственных органов существующему в стране законодательству. Легальная государственная власть - это понятие юридическое, она официально провозглашается, правомерно устанавливается, функционирует в режиме законности.
Легальная государственная власть -власть законная. Это выражается в том, что:
а) законным должно быть её происхождение;
б) законной должна быть её организация;
в) законной должна быть сфера её полномочий; г) законными должны быть форма и методы государственной власти, в том числе по применению принуждения [5].
В-третьих, трудно согласиться с утверждением авторов о том, что Россия признаётся в качестве симметричной федерации, при которой «все субъекты обладают равноправием» (С. 94). В этом отношении более верной является позиция Н. А. Пьянова, который, анализируя симметричные и асимметричные федерации, уточняет критерий такой классификации: правовое положение субъектов Федерации, их качественная однородность, а также наличие в составе Федерации территориальных образований, не являющихся субъектами. По мнению учёного, симметричные федерации - это федерации, состоящие только из равноправных, качественно однородных субъектов, и не имеющие в своём составе каких-либо иных территориальных образований (Аргентина, Бразилия, Мексика). Асимметричные - это федерации, которые не отвечают критериям симметричных федераций. Н. А. Пьянов их подразделяет на три группы. К первой группе отнесены федерации, в составе которых наряду с субъектами существуют и другие территориальные образования - федеральные округа, федеральные территории, федеральные владения и другие (США, Австралия, Индия).
Вторую группу составляют федерации, которые состоят только из субъектов, но эти субъекты не являются качественно однородными (Российская Федерация).
Третью группу составляют федерации, состоящие только из субъектов, причём качественно однородных, но эти субъекты не являются равноправными и занимают разное правовое положение в составе Федерации. Такую асимметричную федерацию называют «скрытой асимметрией». В качестве примера автор приводит Германию, правильнее было бы сказать, - ФРГ. В составе этого государства нет никаких других территориальных образований, кроме субъектов, именуемых землями. Однако эти земли имеют разное число голосов в верхней палате парламента - бундестрате, что говорит о неодинаковом правовом положении земель и характеризует данную федерацию как асимметрию [6]. Полагаем, что специалисты в об-
ласти конституционного права справедливо утверждают следующее: «Несмотря на провозглашенное Конституцией равноправие всех субъектов РФ, их правовой статус всё же не во всём одинаков. Различие вытекает, например, из того, что республики объявляются государствами, в то же время как все другие субъекты такого статуса не имеют и могут рассматриваться только как государственные образования. Автономии входят в состав краев и областей, а следовательно, не должны рассматриваться как государственные образования наравне с этими краями и областями» [7].
В-четвёртых, не просто понять авторов пособия, которые в качестве одной из разновидностей социальных норм признают технические нормы. Как справедливо подчёркивают В. В. Лазарев и С. В. Липень, «.все нормы по предмету регулирования подразделяются на две большие группы: социальные нормы, которые регулируют отношения между людьми, их объединениями, и ...технические нормы, которые регулируют отношения между человеком и внешним миром, т. е. природой и техникой. Технические нормы указывают, как следует вести себя в отношении различных природных объектов, как обращаться с простейшими и сложными техническими приспособлениями, как создавать материальные ценности и т. д.» [8]. Сами же авторы работы совершенно справедливо считают, что такие «технические нормы, в частности, действующие в бытовой сфере, не поддерживаются правом, и, следовательно, их нарушение не ведёт к какой-либо юридической ответственности (например, правила обращения с телевизорами, холодильниками, магнитофонами, приёмом лекарств)» (С. 153). Следует подчеркнуть, что такие технические нормы вообще не включаются в систему нормативного регулирования в отличие от упомянутых техникоправовых норм, которые «получают закрепление в нормах права и таким образом приобретают юридическую силу» (С. 153).
В-пятых, трудно согласиться с авторской позицией, касающейся понятия и признаков правомерного поведения в контексте следующих положений: «правомерное поведение является желательным и допустимым...» (С. 326), к числу основных характе-
ристик правомерного поведения «относятся. социальная полезность и желательность» (С. 327). Дело в том, что в этом случае авторы не обратили внимания на такую классификацию правомерного поведения, в основании которой лежит критерий социальной значимости и которая обусловливает оговорку о том, что правомерное поведение, как правило, является социально полезным поведением лица в сфере права. Учитывая упомянутый критерий, правомерное поведение подразделяется на следующие виды: 1) необходимое, имеющее повышенную социальную значимость, затрагивающее основы существования и жизнеспособности сообщества; 2) желательное, которое весьма существенно затрагивает основы устройства общества, влияет на эффективность его функционирования, культуру его членов; 3) социально допустимое, посредством которого удовлетворяются не противоречащие общественным частные интересы; государство в нём не заинтересовано, однако неблагоприятных последствий не предусматривает (религиозные культы, забастовки, расторжения брака и т. д.). Только первые два вида правомерного поведения обладают таким признаком, как социальная полезность [9].
Рассматриваемое нами пособие, кроме названных основных замечаний, содержит достаточное количество неудачных и неверных положений. Так, характеризуя цивилизационный подход к типологии государства, утверждается, что «культурный элемент представляет собой душу, сущность цивилизации. В сравнении с этим экономический и тем более политический планы (выделено нами. - В. К.) кажутся несущественными» (С. 74). «Отношения органов местного самоуправления и государственных органов вышестоящего уровня сильно влияют на форму государственного устройства.» (С. 90),
здесь, видимо, учёные имели в виду не органы местного самоуправления, которые не «входят в систему органов государственной власти» (С. 90), «а местные органы» (С. 136). Одну из функций современного государства учёные называют «охрана общественного порядка, борьба с правонарушениями» (С. 111), хотя в данном случае речь должна идти об охране правопорядка. Процесс правового регулирования «включает в
себя. весь процесс правотворчества, правовую информацию и пропаганду права, правосознание и правовое воспитание.» (С. 161), думается, что здесь авторами необоснованно отождествляется правовое регулирование и правовое воздействие, которое действительно подразумевает использование как правовых, так и неправовых средств, влияющих на правосознание и поведение субъектов права. Обязательность права предполагает «императивность велений для всех или отдельных лиц» (С. 161) (выделено нами. - В. К.), хотя, как известно, право адресуется к абстрактному, неопределённому количеству субъектов.
Кроме того, «. правовые предписания имеют своим адресатом как всех членов общества, так и отдельных граждан» (С. 163); «.акты применения норм права касаются в основном (выделено нами. - В. К.) лишь конкретных жизненных случаев, ситуаций, обстоятельств» (С. 177); «закон является нормативным актом, т. е. устанавливающим общие правила поведения (нормы), обязательные для всех подданных (выделено нами. -
В. К.) государства.» (С. 179); «общепризнанные права и нормы как основополагающие идеи права являются источниками права во многих правовых системах, в том числе в современной России» (С. 185), по-видимому, речь идёт об общих принципах права. «Особое место в правовой системе занимают запретительные нормы, т. е. нормы, определяющие состав правонарушений и санкции за их совершение» (С. 200), авторы, скорее всего, имели в виду запрещающие нормы, которые являются разновидностью регулятивных норм права, а состав правонарушений и санкции за их совершение предусматривают охранительные нормы. «Выделяются так называемые специальные нормы. Они призваны помочь реализации правообязывающих и охранительных норм. К ним относятся нормы декларативные, дефинитивные, оперативные и коллизионные» (С. 210).
Во-первых, перечень указанных норм права можно продолжить за счёт выделения общезакрепительных норм, норм-принципов. Во-вторых, их правильнее назвать специализированными. В-третьих, следует сказать о том, что в процессе правового регулирования они «присоединяются» не только к правообразующим и правоохранительным нор-
мам, но и другим регулятивным нормам (управомочивающим и запрещающим). Норма, определяющая, что «гражданская дееспособность определяется по закону страны, гражданином которой он является», есть коллизионная норма (С. 203). Нормы права «. вместе с правом выполняют серьёзные регулятивные, охранительные, иные социальные функции» (С. 204). Вообще общепризнанной является позиция, согласно которой регулятивные и охранительные функции права признаются в качестве не социальных, а специально-юридических.
«. Наибольшую популярность приобрела формулировка, которую придал материальной точке зрения римский юрист Ульпи-ан: публичное право есть то, которое относится к пользе отдельных лиц» (С. 226); «основополагающие отрасли в системе права -это конституционное и государственное право» (С. 231); «субъекты права наряду с нормами права и юридическим фактами могут выступать в качестве одной из предпосылок возникновения и реализации правоотношений» (С. 247). Если речь идёт о юридических предпосылках возникновения, но не о реализации правоотношений, то речь должна идти о правосубъектности физического лица или правоспособности юридического лица. «Гражданское законодательство предусматривает возможность признания несовершеннолетнего, достигшего возраста 16 лет, полностью дееспособным (эмансипированным), если он работает по трудовому договору, или с согласия родителей занимается предпринимательской деятельностью, или вступил в брак» (С. 249). Это совершенно неверное утверждение обусловлено пренебрежительным отношением к гражданскому законодательству, согласно которому «несовершеннолетний, достигший шестнадцати лет, может быть объявлен полностью дееспособным, если он работает по трудовому договору, в том числе по контракту, или с согласия родителей, усыновителей или попечителя занимается предпринимательской деятельностью» (ч. 1 ст. 27 ГК РФ). Часть же 2 ст. 21 предусматривает, что «в случае, когда законом допускается вступление в брак до достижения восемнадцати лет, гражданин, не достигший восемнадцатилетнего возраста, приобретает дееспособность в полном объёме со времени
вступления в брак». «Кроме объекта, важно выделять и предмет правоотношения, т. е. то материальное и нематериальное благо либо поведение лица, по поводу которого возникает правоотношение» (С. 251). «Конкретное правоотношение называется абсолютным, если субъективному праву одного лица соответствуют юридические обязанности других субъектов» (С. 254). Действительно, в юридической литературе существует классификация правоотношений на абсолютные, относительные, общерегулятивные и конкретные. В абсолютных правоотношениях известно лишь одно лицо - управомоченное; все остальные субъекты являются обязанными, т. е. не должны препятствовать осуществлению субъективного права управомоченным лицом, (например, правоотношения по поводу собственности); в относительных правоотношениях точно определены все участники правоотношений: и лица управомоченные, и лица обязанные (покупатель-продавец); общерегулятивные отношения возникают на основе норм конституционного права и закрепляют основные права, свободы и обязанности. Граждане государства в рамках таких правоотношений как бы состоят в правовой связи со всеми субъектами.
Если же эти права, свободы и обязанности реализуются, то возникают конкретные правоотношения. По нашему мнению, такая классификация правоотношений является недостаточно убедительной и практически бесполезной. Закономерно возникает вопрос: какой смысл в таких правоотношениях, где субъекты не определены и не взаимосвязаны? Правоотношение всегда конкретно, а субъекты всегда индивидуализированы. Конструкция абсолютных и общерегулятивных правоотношений не отвечает такому признаку правоотношений, как взаимодействие субъектов. Тем более сами авторы утверждают, что «правоотношения носят индивидуальный характер. В каждом из правоотношений на основе общей нормы действуют конкретные субъекты, обладающие определённым объёмом прав и обязанностей» (С. 245).
В настоящей статье уже обращалось внимание на необходимость уважительного отношения к действующему законодательству при изложении общетеоретических про-
блем. Однако в анализируемом нами пособии есть примеры, когда юридические предписания толкуются учёными произвольно, по своему усмотрению. Так, презумпция невиновности, по мнению авторов и со ссылкой на ст. 49 Конституции РФ и ст. 14 УПК РФ, трактуется следующим образом: «Обвиняемый в совершении преступления считает невиновным до тех пор, пока его вина не будет доказана в установленном законом порядке...» (С. 260). Не трудно увидеть, что такая трактовка данной презумпции не соответствует российскому законодательству. Обращаем внимание и на то, что презумпция невиновности имеет отношение не к уголовному праву (С. 260, 261), а к уголовно-процессуальному.
Приведём другой пример: авторами называется такая презумпция, как «недееспособность малолетних» (С. 260). Это утверждение также спорно. Тем более ранее ими, правда, без ссылки на ст. 28 ГК РФ утверждалось, что «малолетние... обладают частичной дееспособностью» (С. 249).
Наконец, ещё одно положение работы, свидетельствующее о невнимательном отношении уже к уголовному законодательству. По мнению учёных, «вина может выступать в форме умысла (прямого и косвенного) и неосторожности (самонадеянности и небрежности). прямой умысел - лицо осознавало всю противоправность своего деяния, предвидело и желало наступления вредных последствий; косвенный умысел - лицо осознавало всю противоправность своего деяния, предвидело и сознательно допускало их наступление» (С. 338). Комментируя эти положения, следует подчеркнуть, что они не соответствуют положениям ст. 25 УК РФ, содержащим дефинитивные нормы, касающиеся видов умысла.
Далее рассматриваются понятия преступной небрежности и преступной самонадеянности. Утверждается, что «. преступная небрежность - лицо не отдавало себе отчёта в противоправности своего деяния, не предвидело его последствий, хотя должно и могло было их предвидеть; преступная самонадеянность - лицо осознавало противоправность своего деяния, предвидело его вред и опасный результат, но легкомысленно рассчитывало его предотвратить» (С. 338). Дан-
ные утверждения не соответствуют ст. 26 УК РФ, в которой, в частности, речь идёт о таких видах неосторожности, как легкомыслие и небрежность. Попутно заметим, что при ознакомлении с содержанием понятия «преступная небрежность» создаётся впечатление, что в качестве субъекта правонарушения выступает невменяемое физическое лицо, которое «не отдавало себе отчёта в противоправности своего деяния».
Перечень замечаний, предъявляемых к содержанию пособия, можно продолжить. Например, «в реализации права участвуют субъекты, обладающие субъективными правами» (С. 268), а почему исключаются субъекты, имеющие юридические обязанности? При использовании права «может иметь место как активное, так и пассивное поведение» (С. 270), хотя при пассивном поведении реализация прав вряд ли возможна. Применение «осуществляется. через ряд стадий с применением соответствующего индивидуального правоприменительного акта» (С. 271), «. аналогию закона и аналогию права нельзя использовать в сфере уголовно-правового наказания и административных взысканий» (С. 276). Авторы используют подобные формулировки несмотря на то, что ст. 3.2 КоАП РФ названа «Виды административных наказаний».
При анализе телеологического и специально-юридического толкования авторы работы пишут, что «эти виды толкования не следует рассматривать как самостоятельные и независимые друг от друга» (С. 280), хотя ранее ими назывались всего лишь три вида толкования закона: легальное, судебное, доктринальное. Видимо, речь должна идти не о видах, а о способах толкования норм права. «Правопорядок имеет целью правовое регулирование» (С. 318), в данном случае, напротив, следует говорить о том, что установление правопорядка является целью правового регулирования. «.Правомерное поведение, являясь доминирующим вариантом поведения субъектов права, имеет чрезвычайно широкий диапазон проявления: от полезного и всячески поощряемого государством до индифферентного с точки зрения права.» (С. 333). Авторы, видимо, забыли, что индифферентное поведение - это поведение, которое с точки зрения права является без-
различным. «Деликтоспособность физиче-
ского лица складывается из психических особенностей субъекта и его возраста» (С. 337), хотя в данном случае речь должна идти о наличии вменяемости и достижении возраста юридической ответственности. Думается, что весьма проблематично рассматривать юридическую ответственность одновременно и «как применение к правонарушителю предусмотренных санкцией юридической нормы мер государственного принуждения, выражающихся в форме лишений личного, организационного либо имущественного характера, и как обязанность лица претерпевать лишения государственно-властного характера за совершённое правонарушение» (С. 344). Предложенные варианты юридической ответственности, которые следует рассматривать не в рамках одного определения, имеют право на существование. В зависимости от подхода юридическую ответственность можно понимать или как обязанность претерпевать неблагоприятные последствия, или как одну из мер государственного принуждения.
В. В. Лазарев и С. В. Липень, обращая внимание на это обстоятельство, далее справедливо подчёркивают, что выделение оснований юридической ответственности зависит от её понимания, от определения момента её возникновения [10]; «в зависимости от вида правовых последствий (санкций) ответственность принято делить на штрафную (карательную), возникающую в связи с совершением противоправного деяния, и правовосстановительную, призванную восстановить нарушенные права, принудить к исполнению невыполненной обязанности» (С. 346). Полагаем, что в данном случае имеет место весьма распространённый случай необоснованного отождествления мер юридической ответственности и мер защиты. Определённые основания для этого есть, ведь меры защиты могут применяться и в качестве реакции на совершённое правонарушение вместо мер юридической ответственности (например, взыскание денежных сумм с должника вследствие неисполнения договора займа, т. е. за гражданско-правовой проступок). Однако, полагают авторы анализируемого пособия, меры защиты применяются за правонарушения, обладающие минимальной степенью общественной опасности (вернее, об-
щественной вредности), а также в отдельных случаях и при отсутствии противоправных деяний (например, возмещение вреда, понесенного при спасении имущества государственных и общественных организаций). Меры защиты заключаются в том, что лицо принуждается к исполнению лежащей на нём обязанности, которую ранее оно должно было исполнить, но не исполнило. Дополнительных лишений, помимо исполнения обязанности, в этом случае для лица не наступает (например, при взыскании алиментов удерживаются суммы, которые лицо должно было выплатить добровольно). А юридическая ответственность связана с возложением на правонарушителя обязанности, не существовавшей до правонарушения [11]. Тем более отождествление мер юридической ответственности и мер защиты выглядит странным на фоне таких утверждений: «меры защиты (правовосстановительные меры) применяются для обеспечения исполнения проигнорированной обязанности. В отличие от мер юридической ответственности, меры защиты наступают не только в связи с фактом правонарушения, но и в силу объективно-противоправного действия (например, ущерб, причинённый источником повышенной опасности), а в ряде случаев и при отсутствии противоправности вообще (возмещение вреда, понесенного при спасании имущества (состав крайней необходимости); взыскание компенсационных сумм при командировках; удержание ошибочно выплаченных работнику сумм и т. д.)» (С. 355).
Думается, что рецензия даёт ясное представление о качестве учебной литературы по теории государства и права. При всём уважении к авторам данного, в целом интересного, учебного пособия, нами названы основные и частные замечания. Возможно, они носят спорный характер, но их устранение позволит сделать учебное пособие «Актуальные проблемы теории государства и права» более качественным и понятным для лиц, познающих основы юриспруденции.
1. Бошно С. В. Теория государства и права : учеб. пособие. - М., 2007. - С. 11.
2. Морозова Л. А. Теория государства и права : учебник. - М., 2007. - С. 12 ; Лазарев В. В., Липень С. В. Теория государства и права : учебник. - М., 2010. - С. 18.
3. Морозова Л. А. Указ. соч. - С. 12-13.
4. Червонюк В. И. Теория государства и права : учебник. - М., 2006. - С. 19-20.
5. Рыбаков В. А. Проблемы теории государства и права : курс лекций. - Омск, 2006. - С. 46-56.
6. Пьянов Н. А. Консультации по теории государства и права : учеб. пособие. - Иркутск, 2008. - С. 114-115.
7. Баглай М. В., Габричидзе Б. Н. Конституционное право Российской Федерации : учебник. - М., 1996. - С. 128.
8. Лазарев В. В., Липень С. В. Указ. соч. -
С. 189-190.
9. Кожевников В. В. Теория права и государства : учебное наглядное пособие. - Омск, 2009. - С. 102.
10. Лазарев В. В., Липень С. В. Указ. соч. -
С. 518, 526.
11. Общая теория права и государства : учебник / под ред. В. В. Лазарева. - М., 1999. - С. 294295.
