CC BY
30
УСТОЙЧИВОЕ РАЗВИТИЕ СЕВЕРНЫХ ТЕРРИТОРИЙ
УДК 342.7 + 341.234
Л. А. Барабанская1, А. Н. Слепцов2
К ВОПРОСУ ЗАЩИТЫ ПРАВ КОРЕННЫХ НАРОДОВ
ПРИ ПРОМЫШЛЕННОМ РАЗВИТИИ АРКТИЧЕСКИХ ТЕРРИТОРИЙ
РОССИИ И КАНАДЫ
ON THE ISSUE OF PROTECTION OF INDIGENOUS PEOPLE'S RIGHTS DURING THE INDUSTRIAL DEVELOPMENT OF ARCTIC TERRITORIES
OF RUSSIA AND CANADA
Аннотация. Земля занимает центральное место в космологии коренных народов мира и напрямую связана с их самоопределением, однако многие из них до сих пор борются за то, чтобы принадлежащие им права на землю и связанные с ней природные ресурсы были признаны государством и другими заинтересованными сторонами, в основном добывающими компаниями. Это особенно актуально для аборигенов Арктики, чье значение будет только повышаться в силу влияния происходящих там природных процессов на климат Земли, мировую экономику и международные отношения. Авторы статьи сравнивают национальное законодательство и правоприменительную практику решения актуальной проблемы согласования прав коренных народов с экономическим развитием арктических территорий России и Канады. Настоящее исследование представляет собой анализ прав на землю и природные ресурсы и их гарантий, предоставляемых коренным народам внутренним правом двух государств. Сделаны выводы о том, что подходы, избранные Россией
1 Барабанская Любовь Александровна - ст. преп. кафедры «Арктическое право и право стран АТР», юридический факультет СВФУ им. М.К. Аммосова, аспирант Университета Париж-Сакле. E-mail: barabanskaia@ gmail.com
Barabanskaia Liubov Aleksandrovna - senior lecturer of the department of Arctic Law and Law of the Asia-Pacific Countries, Faculty of Law, M. K. Ammosov North-Eastern Federal University, PhD student of the University Paris-Saclay
2 Слепцов Анатолий Николаевич - к. ю. н., зав. каф. «Арктическое право и право стран АТР», юридический факультет СВФУ им. М. К. Аммосова. E-mail: uyandi@mail.ru
Sleptsov Anatoliy Nikolaevitch - head of department of Arctic Law and Law of the Asia-Pacific Countries, Faculty of Law, M. K. Ammosov North-Eastern Federal University
и Канадой, можно в целом охарактеризовать как соответственно патерналистский и либеральный. В то же время намечается тенденция к принятию Россией корпоративной социальной ответственности компаний, что отражает мировую практику, распространенную в том числе в Канаде.
Ключевые слова: коренные народы, права на землю и природные ресурсы, территории традиционного природопользования, аборигенные права, всеобъемлющие соглашения об урегулировании земельных притязаний.
Abstract. The land occupies a central place in the cosmology of indigenous peoples of the world and it is directly related to their self-determination, but many of them are still fighting for their rights to land and natural resources to be recognized by the state and other stakeholders, mainly mining companies. This is especially true for the aboriginals of the Arctic, whose importance will only increase due to the influence of natural processes taking place there on the world climate, economy and international relations. The authors of the paper compare national legislation and law enforcement practices of solving the urgent problem of reconciling the rights of indigenous peoples with the economic development of Arctic territories of Russia and Canada. This study is an analysis of rights to land and natural resources and their guarantees provided to indigenous peoples by domestic laws of two states. Conclusion reveals that the approaches chosen by Russia and Canada can be generally characterized respectively as paternalistic and liberal. At the same time, a tendency exists in Russia to adopt the corporate social responsibility of companies, which reflects the widespread practices, including that of Canada.
Keywords: indigenous peoples, right to land and natural resources, territories of traditional nature use, aboriginal rights, comprehensive land claims agreements.
Введение
В последнее время Арктика, вследствие влияния происходящих в ней природных процессов на климат земли, мировую экономику и международные отношения, привлекает особенное внимание международного сообщества. В то же время арктические территории являются домом для общин коренных народов, право на этноразвитие и самобытная культура которых признается международным правом и национальным правом арктических государств.
Коренные народы мира сталкиваются со схожими во многом проблемами, возникающими из столкновения их интересов с экономическими интересами государств и добывающих компаний, которые в силу необходимости поставки природных ресурсов, востребованных растущей мировой экономикой, продвигают добычу полезных ископаемых на их традиционные территории. Соответственно, перед государствами стоят одинаковые задачи: учет интересов и защита прав коренного населения в этом процессе.
Научным и экспертным сообществом предлагаются различные пути и модели решения этих задач. В частности, в научных трудах отмечается необходимость
государственного регулирования деятельности промышленных предприятий на Крайнем Севере с точки зрения защиты природы и народов Севера и выведения части территорий проживания малочисленных народов из зоны промышленного освоения [3], [5], [8]. Большое значение имеют труды иностранных ученых, посвященных вопросам свободного, предварительного и осознанного согласия народов Севера на промышленное освоение территорий традиционного природопользования, к таким работам относятся публикации Э. Уилсон и Ф. Штамлера [31], [32], а также исследования Э. Уилсон, Г. Фондал, посвященные правовому регулированию вопросов традиционного природопользования и корпоративной этики [34].
Настоящая статья восполняет пробел в сравнительно-правовых исследованиях статуса традиционных территорий коренных народов арктических государств и разработанных ими моделей взаимоотношения коренных народов и промышленных компаний. В частности, сравнивается национальное законодательство и правоприменительная практика решения актуальной проблемы согласования прав коренных народов с экономическим развитием арктических территорий России и Канады. Опыт Канады особенно ценен в силу сопоставимых с Россией природно-климатических условий арктических территорий и вызовов времени, с которыми сталкиваются коренные народы Арктики.
Статья состоит из введения, основной части, разбитой на два раздела, и заключения. В первом разделе рассматриваются вопросы правового регулирования статуса территорий традиционного природопользования и реализации принципа свободного, предварительного и осознанного согласия коренных народов на осуществление промышленной деятельности на территориях традиционного природопользования, а также возмещения убытков коренным малочисленным народам в России. Второй раздел посвящен политике Канады по заключению Всеобъемлющих соглашений по урегулированию земельных претензий, призванных примирить конфликтующие интересы коренного и некоренного населения на традиционные территории. В заключении приводятся основные выводы по теме исследования.
Защита исконной среды обитания и традиционного образа жизни малочисленных народов в России
Россия является многонациональным и социальным государством, где каждый народ обладает самобытной материальной и духовной культурой. Народы страны сложились как этносы на территории России, и в этом смысле они являются коренными народами. При этом российское государство выделило в специальный субъект конституционного права «коренные малочисленные народы». Российское законодательство в сфере регулирования вопросов коренных малочисленных народов имеет давнюю историю, восходящую к Российской империи [10], но в конце прошлого столетия и в начале XXI в. состоялся своеобраз-
ный ренессанс законодательства в этой области, когда был принят ряд специальных федеральных законов о защите прав малочисленных народов. Следует отметить, что нормы Конституции России о коренных малочисленных народах имеют природу не исключительных национальных прав, а государственных гарантий, направленных на защиту находящихся на грани исчезновения в силу малочисленности, групп социума. С момента присоединения к Российской империи территорий Севера, Сибири и Дальнего Востока, патернализм является основой государственной политики в отношении малочисленных народов на протяжении XVII - начала XXI вв., «малочисленные народы - объект заботы и ответственности государства».
Конституция Российской Федерации гарантирует права коренных малочисленных народов в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами Российской Федерации. Государство защищает культурную самобытность всех народов и этнических общностей Российской Федерации, гарантирует сохранение этнокультурного и языкового многообразия (ст. 69].
Если мы обратимся к основным положениям Декларации ООН о правах коренных народов 2007 г., например, содержащихся в ст. 1, 2, 6, 7 и других, касающихся осуществления всех прав человека и основных свобод, равенства с другими народами, то они гарантированы Конституцией России, признание человека, его прав и свобод высшей ценностью (ст. 2], что предопределяет деятельность органов власти и обеспечивается правосудием (ст. 18], в том числе имеется специальная ст. 69, где официально признаются коллективные права народов Севера. Статьи Декларации ООН 2007 г., посвященные правам на сохранение и развитие различных аспектов самобытной культуры (ст. 5, 8, 11, 12, 15, 31 и др.], то их отражение мы находим, например, в пункте «м» ч. 1 ст. 72 Конституции, которая провозглашает защиту исконной среды обитания и традиционного образа жизни малочисленных этнических общностей.
Конституционные нормы (ст. 69, п. «м» ч. 1 ст. 72] конкретизируются в Федеральном законе «О гарантиях прав коренных малочисленных народов в Российской Федерации», который гарантирует самобытное социально-экономическое и культурное развитие народов Севера, фиксирует правовые основы защиты их исконной среды обитания, традиционных образа жизни, хозяйствования и промыслов. В законе закреплены права на пользование земельными участками, на ведение традиционной хозяйственной деятельности; на возмещение убытков; на развитие самобытной культуры; на самоуправление; на создание общин и иных объединений; на судебную защиту традиционного образа жизни (ст. 1-14].
В соответствии с федеральным законодательством, коренные малочисленные народы имеют право: на аренду земельных участков, участвовать в решении вопросов защиты исконной среды обитания, традиционного образа жизни, хозяйствования и промыслов, в проведении этнологических экспертиз,
получать возмещение убытков, причиненных им в результате промышленной деятельности, на сохранение и развитие своей самобытной культуры и родных языков, социальное и медицинское обслуживание, создание общин и иных объединений, на судебную защиту, а также на создание территорий традиционного природопользования, на традиционное рыболовство и на охоту в целях обеспечения традиционного образа жизни, на пользование объектами животного мира и объектами водных биологических ресурсов без налоговых обременений.
Арктическая зона Российской Федерации обеспечивает добычу более 80% горючего природного газа и 17% нефти (включая газовый конденсат], континентальный шельф РФ в Арктике, по оценкам экспертов, содержит более 85,1 трлн куб. метров горючего природного газа, 17,3 млрд т нефти (включая газовый конденсат], и является стратегическим резервом развития минерально-сырьевой базы РФ. В Арктической зоне располагаются объекты стратегических сил сдерживания в целях недопущения агрессии против РФ и ее союзников. Вместе с тем в Арктической зоне проживает 19 малочисленных народов, располагаются объекты их историко-культурного наследия, имеющие историческую и культурную ценность общемирового значения. Соответственно, наряду с обеспечением экономического развития основными национальными интересами Российской Федерации в Арктике являются: охрана окружающей среды в Арктике, защита исконной среды обитания и традиционного образа жизни коренных малочисленных народов, проживающих на территории Арктической зоны Российской Федерации [2].
Среди последних мер государственного регулирования следует отметить Стандарт ответственности резидентов Арктической зоны Российской Федерации во взаимоотношениях с коренными малочисленными народами, проживающими и осуществляющими традиционную хозяйственную деятельность в Арктической зоне Российской Федерации (далее Стандарт], который утвержден Приказом Министерства Российской Федерации по развитию Дальнего Востока и Арктики 23 ноября 2020 года. Промышленным компаниям, ведущим бизнес в российской Арктике, рекомендован Кодекс поведения, как необходимое условие осуществления деятельности на территориях традиционного природопользования народов Севера. Стандарт включает ряд основных принципов бизнеса в отношении народов Севера. К ним относятся: содействие устойчивому развитию народов Севера, повышение качества их жизни и сохранение исконной среды обитания; обязательное участие народов Севера в принятии решений по вопросам, затрагивающим права и интересы при освоении природных ресурсов на территориях традиционного проживания и хозяйственной деятельности; сотрудничество в улучшении экономики народов Севера; открытость деятельности бизнеса в Арктике; минимизация отрицательного воздействия бизнеса на исконную среду обитания и традиционный образ жизни северян.
Традиционное природопользование является основой жизнедеятельности народов Севера, необходимым условием их существования. С традиционным природопользованием связан уникальный исторический опыт экологической культуры коренных народов Арктики. В условиях перехода страны на рыночную экономику, главная цель создания территорий традиционного природопользования народов Севера (далее ТТП], на наш взгляд [6], заключалась в том, чтобы вывести данные территории из гражданского оборота, исключить их из сферы купли-продажи, наследования, дарения, аренды, и тем самым сохранить традиционные виды хозяйственной деятельности - оленеводство, охотничий и рыболовный промыслы как основу жизнедеятельности, самобытной культуры народов Севера, очагов повседневного использования традиций и обычаев, родных языков народами Севера.
Придание оленьим пастбищам, охотничьим и рыболовным угодьям правового статуса ТТП повышает их общечеловеческое, природоохранное значение и предполагает разработку механизмов правовой защиты - нормативных правовых актов использования земель, ограничивающий или запрещающий виды деятельности, которые несовместимы с основным целевым назначением этих земель. Согласно законодательству Российской Федерации, ТТП являются особо охраняемые территории, образованные для ведения традиционного природопользования и традиционного образа жизни малочисленными народами Севера. В соответствии с земельным законодательством, ТТП определяются как «особо охраняемые территории», а именно - «земли природоохранного назначения». В пределах земель природоохранного назначения вводится особый правовой режим использования земель, ограничивающий или запрещающий виды деятельности, которые несовместимы с традиционным природопользованием народов Севера.
В соответствии с Земельным Кодексом РФ [4], земельные участки в пределах этих земель не изымаются и не выкупаются у собственников земельных участков, землепользователей, землевладельцев и арендаторов земельных участков. Юридические лица, в интересах которых выделяются земельные участки с особыми условиями использования, обязаны обозначить их границы специальными информационными знаками.
Процесс формирования ТТП по регионам, в которых проживают народы Севера, протекает по-разному. В Российской Федерации создано более 500 ТТП регионального и местного уровня в 14 субъектах страны из 28 регионов проживания малочисленных народов России [7]. Например, в Ханты-Мансийском автономном округе с 1992 г. в интересах народов Севера были оформлены юридические права на их родовые угодья, которые в дальнейшем были признаны ТТП регионального значения. В настоящее время в Ханты-Мансийском автономном округе зарегистрировано 475 ТТП общей площадью более 12,6 млн га, что составляет 24,3% площади территории Югры.
В Республике Саха (Якутия], самом большом по территории арктическом регионе России, проживают 5 коренных малочисленных народов: эвенки, эвены, долганы, юкагиры, чукчи. По данным Всероссийской переписи населения 2010 г. численность 5 коренных малочисленных народов, проживающих на территории Республики Саха (Якутия], составляет 39 тысяч 936 человек (4,16 % от общего населения республики] [1].
Самобытный образ жизни народов Севера - одна из значимых общественных ценностей Республики Саха (Якутия]. Основы правового регулирования в этой сфере общественных отношений содержатся в Конституции (Основном законе] Республики Саха (Якутия] (ст. 5, 27, 38, 42, 43, 44, 4, 93, 99, 103 и 104].
Законодательство Якутии содержит 42 законодательных акта, регулирующих общественные отношения с участием народов Севера, из них 22 региональных закона непосредственно посвящены правовому регулированию жизнедеятельности этих народов. В Якутии учреждена должность Уполномоченного по правам малочисленных народов Севера.
В 2006 г. был принят Закон Республики Саха (Якутия] «О территориях традиционного природопользования и традиционной хозяйственной деятельности коренных малочисленных народов Севера Республики Саха (Якутия]». Порядок образования ТТП Якутии определяется Постановлением Правительства Республики Саха Якутия от 22 июня 2006 г. «Об утверждении положения о территориях традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера Республики Саха (Якутия]».
По данным Министерства по развитию Арктики и делам малочисленных народов Севера на 01 января 2021 г., в Якутии по обращениям малочисленных народов Севера решениями органов местного самоуправления образованы 62 ТТП местного значения, в том числе: 9 ТТП образованы в границах муниципальных районов; 50 ТТП в границах муниципальных образований; 1 ТТП в границах кочевой родовой общины «Олом» Мирнинского района; 2 ТТП в границах муниципальных образований: территориально-соседская община «Себян» МО «Ламынхинский национальный наслег» Кобяйского улуса, ТТП «Чыбагалахский» МО «Чыбагалахский национальный наслег» Момского района [9].
Все созданные ТТП в Республике Саха (Якутия] включают 95 поселений, общая площадь ТТП составляет 165 млн 491 тыс. га, т. е. 53,7 % от общей площади республики.
Рисунок 1 - Территории традиционного природопользования Республики Саха (Якутия)
Право коренных народов Канады на землю
Канадская правовая система признает права аборигенов в качестве особой категории прав sui generis, которые основаны на оккупации и использовании земли первыми народами до прибытия европейских поселенцев в Канаду (право аборигенов на землю обычно называют титулом аборигенов) [28, с. 3]. Тем не менее, права коренных народов на землю и природные ресурсы по-прежнему вызывают споры. Для того, чтобы понять то, как формирующееся международное право в области прав коренных народов на землю и природные ресурсы реализуется в Канаде, необходимо рассмотреть этот вопрос в историческом контексте.
Доктрина terra nullius никогда не применялась в Канаде. Королевская Прокламация 1763 г. подтвердила существовавшие до прихода европейцев права аборигенов и установила правило, согласно которому земли, принадлежащие коренным народам, могли быть приобретены исключительно Короной [21]. Во многих частях Канады коренные народы уступили свои аборигенные права, включая аборигенный титул, заключая договоры (понумерованные и именованные договоры) с федеральным правительством в обмен на закрепленные в них права. Обычно положения этих договоров включали в себя обязательства государства предоставить подписавшим их коренным народам земли резервов, денежные выплаты, образование, права на охоту и т. д. [25, с. 1]. В то же время на земли резервов не были переданы в собственность аборигенов, а их управление регулируется Законом об индейцах и находится в ведении Короны «для исполь-
зования и в интересах соответствующих групп, для которых они были выделены» [19]. Верховный суд в делеГерин [17] истолковал отношения между Короной и коренными народами, как похожие на траст или представительство, но им не являющиеся, в том смысле, что Корона несет фидуциарное обязательство перед аборигенными народами, имеющими характер suigeneris и вытекающие из переданного аборигенного титула. При этом коренные народы обладают некоторыми ограниченными правами на земли резервов, в частности, применительно к обстоятельствам этого конкретного дела Верховный суд постановил, что Корона нарушила свое фидуциарное обязательство, отдав без согласования с аборигенами земли резерва в аренду на невыгодных для них условиях.
Несмотря на то, что коренные народы не обладают правом собственности на земли резервов, с течением времени была выстроена система, гарантирующая некоторые права владения аборигенам: выделение на основе обычаев земельных участков в пределах резервов, создание сертификатов владения, самостоятельность в управлении землями резервов на основании Земельных кодексов в соответствии с Законом об управлении земельными ресурсами Первых Наций, право на сдачу земель в аренду [13, с. 330]. Указанные меры позволяют коренным народам достичь самостоятельности в решении земельных вопросов для обращения вытекающих выгод в свою пользу.
Тем не менее, во многих случаях коренные народы, заключившие исторические договоры, оставались неудовлетворенными их осуществлением. Так, в частности, недовольство высказывается в адрес позиции правительства о том, что коренные народы «отказались» от своего аборигенного титула, что создало трудности для коренных народов в осуществлении их прав на охоту и рыболовство [25, с. 7]. Утверждается, что в момент заключения таких соглашений в силу разных языковых и культурных причин они не вполне понимали содержание совершаемых документов, что указывает на несправедливость, созданную историческими договорами [27, с. 37].
Практика подписания исторических договоров была в основном закончена к 1921 г., поскольку предполагалось, что к тому моменту существовавшие аборигенные титулы были ликвидированы на всей территории страны [11]. Однако необходимо отметить, что не вся территория современной Канады была охвачена историческими договорами, и к 1970-м гг. аборигенный титул был сохранен на большую часть территорий Северного Квебека, Юкона, Северо-Запада и Ну-навута. Таким образом, оставался открытым вопрос о статусе земель коренных народов, аборигенные титулы которых не были прекращены.
Первое знаковое судебное решение о признании Аборигенного титула на традиционные территории было принято в 1973 г. по делу Колдера [15], Верховный суд Канады постановил, что данный титул основан на оккупации земель коренными народами до прибытия европейских поселенцев и, в случае его установления, он считается существующим, если не будет доказано иное. Более того, Верховный суд подчеркнул, что Аборигенный титул не может быть ликвидирован
иначе как посредством его сдачи Короне или специальным законом компетентного законодательного органа [15, с. 317]. Таким образом, это судебное решение открыло путь для широкого признания прав коренных народов Канады на их исконные земли, однако, установив при этом, что данное право не является абсолютным и может быть прекращено на основании его передачи Короне, либо отменено законодательным актом. Впоследствии аборигенные права получили конституционную защиту в соответствии со ст. 35.1 Конституционного акта 1982 г., провозгласившей, что «существующие исконные или вытекающие из договоров права коренных народов Канады признаются и подтверждаются».
Последующее прецедентное право подтвердило, что Аборигенный титул существует наряду с суверенным титулом Канады, обременяя его [33, п. 75]. В 1997 г. в решении по делу Дельгамуукв Верховный суд признал, что этот титул охватывает право на «исключительное использование и занятие земли, принадлежащей в соответствии с этим титулом, для различных целей, не ограничиваемых традиционными или «отличительными» видами использования» [16, п. 117], следовательно, признавая, что она имеет «неизбежный экономический компонент» [16, п. 166], однако такое использование земли не может быть осуществлено способом, несовместимым с характером связи заявителей с землей [16, п. 125].
Исходя из практики Верховного суда, для того, чтобы установить существование Аборигенного титула, заявители должны доказать, что их связь с землей удовлетворяет ряду установленных требований, а именно: она должна быть достаточной, непрерывной и исключительной [16, п. 143]. При этом Верховный суд развил использование этого теста в деле Цилхкотин применительно к полуоседлым аборигенным народам, уточнив, что установление такой оккупации должно осуществляться в зависимости от контекста конкретного дела и учитывать, в том числе аборигенное право, их практики, размер, технологические возможности и характер оспариваемой земли [33, п. 41]. Суд постановил, что для установления Аборигенного титула оккупация является достаточной, если будет доказано, что она распространяется на «участки земли, которые регулярно использовались для охоты, рыболовства или иного природопользования, и над которыми группа осуществляла эффективный контроль во время утверждения европейского суверенитета» [33, п. 50]. Кроме того, Верховный суд уточнил, что природа Аборигенного титула наделяет обладающих им коренных народов исключительным правом решать то, как будет использоваться земля, и правом извлекать выгоду из ее экономического развития [33, пп. 70, 73]. Так, нация Цилхко-тин успешно оспорила проект вырубки леса на том основании, что государство не выполнило свою обязанность по проведению консультаций и учету их интересов. Однако такое право аборигенов одновременно обременено обязанностью по отношению к будущим поколениям, которые не могут быть лишены права пользоваться титулом или права извлекать выгоды из использования земли.
Судебное признание титула аборигенов привело к проведению Всеобъемлющей политики по урегулированию земельных претензий, которая представляет
собой политику переговоров по заключению современных договоров между коренными народами и Канадой. На сегодня между правительством и аборигенными народами заключено 29 Всеобъемлющих соглашений об урегулировании земельных претензий и/или соглашений о самоуправлении [14].
Одним из примеров заключенного соглашения в рамках озвученной политики является Заключительное соглашение Инувиалуитов, в соответствии с положениями которого они «уступают, освобождают, сдают и передают все свои исконные притязания, права, титул и интересы, какими бы они ни были, в пределах Северо-Западных территорий и территории Юкона и прилегающих к ним морских районов, не являющихся частью Северо-Западных территорий или территории Юкона, в пределах суверенитета или юрисдикции Канады». Взамен они получили право собственности примерно на 5000 кв. миль земли (охраняемая территория], а также право собственности на 30 000 кв. миль, которое не распространяется на недра и полезные ископаемые. Аналогичные условия были оговорены в Соглашении о земельных претензиях Нунавута, которое предоставляет Инуитам право собственности примерно на 350 000 кв. километров и права на полезные ископаемые примерно на 35 000 кв. километров. Тем не менее, значительная часть территории Британской Колумбии и Северного Квебека по-прежнему не охвачена всеобъемлющими соглашениями, и на которые коренные народы продолжают обладать Аборигенным титулом.
Modern Treaties -Comprehensive Land Claims and Self-Govern nient agreements - (effective date)
0 №3
1.........
1.0»
УХ1
Рисунок 2 - Современные договоры - Всеобъемлющие соглашения. Comprehensive Land Claims and Self-Governments
Современное понимание Аборигенного титула не является однозначным: в то время как одни исследователи утверждают, что он является основой для развития общин Первых Наций, другие подчеркивают его дискриминационный характер, поскольку он обеспечивает коренным народам «только дефектный, уязвимый и неполноценный правовой статус владения землей и ресурсами» [29, п. 38]. Практика переговоров по новым договорам также получила значительную критику, указывающую на то, что коренные народы теряют все права, не упомянутые в договорах [27, с. 37]. С другой стороны, подчеркивается, что, разъясняя вопросы права собственности в отношении этих земель, например, такие, как вопросы об их границах, объем права собственности и прав на природные ресурсы, Всеобъемлющие договоры о земельных претензиях снижают операционные издержки и делают эти территории экономически более привлекательными для промышленного развития. Как следствие, это ведет к увеличению доходов в общинах коренных народов, которые либо непосредственно участвуют в добыче ресурсов, либо являются бенефициарами, проживая в непосредственной близости от проекта [12, с. 6-7].
В то же время, несмотря на то, что аборигенные права получили конституционную защиту, они не являются абсолютными, и канадское правительство может их ограничить при соблюдении условий, установленных Верховным судом в деле Спаррой: наличия действительной законодательной цели и соблюдения фидуциарного обязательства Короны по отношению к аборигенным народам [26, с. 1109]. В деле Дельгамуукв Верховный суд признал такими допустимыми целями, например, развитие сельского, лесного хозяйства, добычи полезных ископаемых, гидроэлектроэнергетики, защиты окружающей среды и исчезающих видов и т. д. [16, п. 165]. Фидуциарное обязательство Короны может выражаться в приоритете интересов аборигенов, а также в их вовлечении в процесс принятия решений, касающихся использования земель. Причем природа и содержание такого обязательства по проведению консультаций с коренными народами варьируется в зависимости от особенностей конкретного дела [16, п. 168]. Так, в деле Хайда было пояснено, что это обязательство существует в спектре от обязанностей Короны об уведомлении, раскрытии информации и обсуждении любых вопросов, возникших в ответ на уведомление в случае незначительного нарушения [18, п. 43] до проведения серьезного согласования, направленного на поиск удовлетворительного промежуточного решения, когда само нарушаемое право и предполагаемое нарушение этого права значительны [18, п. 44]. При этом «необходимо сбалансировать конкурирующие общественные интересы с правами коренных народов и договорными правами» [18, п. 50]. Сказанное означает, что, несмотря на то, что есть возможность нарушения аборигенных прав, установлены гарантии прав коренных народов для учета и мнения. В то же время объем обязательства канадского правительства перед аборигенами зависит от степени прочности их правовых притязаний [22, с. 213].
Постепенное признание прав аборигенных народов Канады на их традиционные территории повлияло на динамику их отношений не только с государством, но и привело к появлению новых институтов в регулировании отношений между аборигенными общинами и промышленными компаниями. Так, несмотря на отсутствие формального обязательства, за исключением провинции Квебек [24, с. 396], начиная с середины 1970-х гг. обычной практикой стало заключение соглашений о вредном воздействии и выгодах (Impact Benefit Agreements], обязательных для соблюдениях договоров, направленных на улучшение социально-экономических условий существования коренных народов, на которых осуществляется вредное воздействие промышленного основания природных ресурсов. В то время как изначально они заключались между федеральным правительством или правительством провинции и промышленной компанией, с течением времени государство фактически самоустранилось из этого процесса [30, с. 35]. Сегодня ожидается, что, получив рычаги давления в виде признания их аборигенных прав, общины коренных народов должны самостоятельно отстаивать свои интересы в отношениях с добывающими компаниями [20, с.5]. В этом процессе неолиберализации видятся как плюсы, так и минусы. Например, в подписавших такие соглашения общинах коренных народов наблюдается повышение доходов и уровня образования в сравнении с общинами, в которых нет подобных соглашений [23, с. 12-15]. Несмотря на то, что не существует единого стандарта для переговоров и содержанию таких соглашений, которые заключаются в зависимости от каждой конкретной ситуации, некоторые положения встречаются почти во всех из них: условия о трудоустройстве представителей коренных народов, их трудовая подготовка, экологический мониторинг и др. С другой стороны, отмечается, что такие соглашения, будучи частными договорами, включают положения о конфиденциальности, что препятствует общинам коренных народов обмениваться информацией и нарабатывать опыт взаимодействия с компаниями. Кроме того, исследователей беспокоят положения об отказе от обращения за защитой в государственные органы и суды, что также ограничивает возможности аборигенных народов на защиту своих нарушенных прав и подрывает правовые гарантии их прав.
Таким образом, традиционные территории коренных народов Канады имеют неодинаковый правовой статус. Прежде всего, можно выделить земли, на которых коренные народы все еще владеют аборигенным титулом, а также земли, где они осуществляют свои права на осуществление традиционной деятельности (например, такую, как охота и рыболовство], кроме того, земли резервов и, наконец, земли, находящиеся в их праве собственности, в соответствии с положениями Всеобъемлющими соглашениями об урегулировании земельных претензий. Разделение земельных прав коренных народов влияет на их возможность участвовать в принятии решения по проектам, развивающимся на их традиционных территориях, а также договариваться с компаниями об извлекаемых из
них выгодах. Однако, как отмечается в исследовательской литературе, независимо от современного правового статуса своих традиционных земель, коренные народы Канады считают их основой своего развития, подвергая расширительной интерпретации положения исторических договоров и настаивая на сохранении своего контроля над этими территориями и совместном использовании выгод, вытекающих из их эксплуатации [23, с. 7]. Можно утверждать, что признание прав коренных народов на земли и природные ресурсы в Канаде пошло по пути либерализации, характерной в целом для западной правовой мысли. В полном смысле слова здесь прослеживается дух свободы договора, в соответствии с которым Первые Нации вправе заключить соглашения, регулирующие земельные вопросы, вплоть до отчуждения принадлежащего им аборигенного титула. Однако при этом это право все же не безгранично, поскольку такое отчуждение может быть произведено исключительно в пользу государства, а порядок использования традиционных территорий не должен ущемлять права и интересы будущих поколений.
Заключение
Являясь основой существования коренных народов, земли и природные ресурсы, расположенные на традиционных территориях, имеют особый статус, который нашел отражение в нормах международного и внутригосударственного права России и Канады. Общепризнанными механизмами обеспечения защиты прав коренных народов в ходе промышленного освоения территорий, являются: принцип свободного, предварительного и осознанного согласия коренных народов на осуществление промышленной деятельности на территориях традиционного природопользования; оценка социальных и экологических последствий; учет интересов коренных народов; консультации, мониторинг, возмещение убытков и компенсации; распределение доходов от проектов, связанных с добычей природных ресурсов, с затрагиваемыми сторонами на основе соглашений; реализация социальных проектов по адаптации населения к новым условиям жизни.
По результатам проведенного исследования можно сделать следующие выводы: исторический и правовой контекст, в котором развиваются коренные народы в России и Канаде существенно отличается, что отразилось в подходах по отношению к коренным народам, избранных двумя самыми большими арктическими государствами, и которые можно в целом охарактеризовать как, соответственно, патерналистский и либеральный.
Главным механизмом защиты права коренных малочисленных народов на земли и природные ресурсы, необходимые для сохранения и развития самобытной культуры малочисленных народов, является создание ТТП - особо охраняемых территорий, образованных для ведения ими традиционного природопользования и традиционного образа жизни. Таким образом, несмотря на непризнание Россией чуждого коренным народам права собственности на зем-
ли, составляющие их исконную среду обитания, им предоставляются правовые гарантии продолжения возможности пользования традиционными территориями, которые находятся в государственной или муниципальной собственности. На ТТП распространяется особый правовой режим, ограничивающий или запрещающий виды деятельности, которые несовместимы с традиционным природопользованием. При этом динамика процесса формирования ТТП протекает в различных субъектах РФ неодинаково, однако в последние годы в некоторых регионах была активизирована работа по созданию ТТП регионального и местного уровней, что, видимо, связано с попытками защитить интересы коренных малочисленных народов в свете расширения промышленного развития на исконную среду обитания малочисленных народов. В ряду актуальных направлений защиты традиционного образа жизни и исконной среды обитания коренных малочисленных народов следует отметить законотворчество арктических регионов, в качестве примера можно назвать Якутию, Ямало-Ненецкий и Ханты-Мансийский автономные округа, где образованы эффективные правовые институты защиты малочисленных народов Севера.
Тем не менее, права коренных малочисленных народов не являются абсолютными, и федеральным законодательством предусмотрена возможность изъятия земельных участков, находящихся в пределах границ ТТП, для государственных и муниципальных нужд, при этом, представителям коренных малочисленных народов должна быть выплачена компенсация. В этих условиях возрастает роль промышленных компаний, на которые возложена обязанность по заключению соглашений о возмещении убытков коренных малочисленных народов, причиненных им в результате нанесения ущерба исконной среде обитания хозяйственной деятельностью. В целом можно отметить наметившуюся тенденцию к принятию Россией корпоративной социальной ответственности компаний в их взаимоотношении с коренными малочисленными народами, характерную для зарубежной практики, в частности, распространенной в Канаде, которая при этом развивается в рамках общей патерналистской политики России, что может затруднить переход на партнерские отношения коренных народов с компаниями ввиду отсутствия у них рычагов давления.
В сравнении с Россией аборигенные права коренных народов Канады на землю и природные ресурсы, необходимые для сохранения их самобытной культуры, неоднородны и их содержание зависит от оккупации и характера использовании земли аборигенами. В процессе признания и установления содержания аборигенных прав главную роль сыграла практика Верховного суда Канады, который подтвердил холистическую связь Первых Наций с традиционной территорией, которая не заморожена во времени и может развиваться с учетом, в том числе экономических интересов аборигенов, однако такое развитие не должно представлять угрозы для культурной связи народа с землей или подрывать права и интересы будущих поколений.
Так же, как и в России, особую ответственность перед коренным населением несет частный бизнес, на который, по сути, возложена обязанность по согласованию с аборигенами и учету их интересов при осуществлении хозяйственной деятельности. В виду этого, несмотря на отсутствие, за исключением Квебека, правого обязательства, негласным правилом стало заключение соглашений о вредном воздействии и выгодах (Impact Benefit Agreements]. Государство не участвует в процессе согласования и заключения этих договоров, являющихся договорами частноправового характера, но преследующих по сути публично-правовые цели улучшения социально-экономических условий существования коренных народов. При этом, по нашему мнению, в виду более четкой определенности содержания аборигенных и договорных прав коренных народов Канады такая договорная модель отношений больше подходит для коренных народов Канады, чем для коренных малочисленных народов в России.
Статья подготовлена при финансовой поддержке гранта Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ), проект № 20-010-00252 «Экономико-правовые механизмы регулирования и развития территорий традиционного природопользования в контексте промышленного освоения Арктики» и гранта Российского Фонда Фундаментальных Исследований и Научного Фонда «Дом науки о человеке» (Франция), проект № 21-510-22001 «Государственное регулирование недропользования и охраны окружающей среды во Франции и в арктической зоне Российской Федерации: сравнительное исследование, методология и практика».
Литература
1. Материалы Всероссийской переписи 2010 г. - URL : http://davaiknam.ru/text/ narodi-yakutii-po-dannim-perepisi-naseleniya-2010-
2. Об Основах государственной политики Российской Федерации в Арктике на период до 2035 года : Указ Президента РФ от 5 марта 2020 года № 164 // Консуль-тантПлюс. ВерсияПроф. : [сайт]. - URL : https://base.garant.ru/73706526/
3. От патернализма к партнерству (строительство новых отношений народов Севера и государства] / ответственный редактор А. Н. Пилясов. - Магадан : СКВНИИ ДВО РАН, 1998. - 198 с.
4. Российская Федерация. Законы. Земельный кодекс Российской Федерации : текст с изменениями и дополнениями на 01 сентября 2021 года : [принят Государственной думой 28 сентября 2001 года : одобрен Советом Федерации 10 октября 2001 года] // КонсультантПлюс. ВерсияПроф : [сайт]. - URL : http://www.consultant. ru/document/cons_doc_LAW_33773/.
5. Север и северяне. Современное положение коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока / ответственный редактор Н. И. Новикова, Д. А. Функ. - Москва : Издание ИЭА РАН, 2012. - 204 с.
6. Слепцов, А. Н. Территории традиционного природопользования народов Севера : проблемы и перспективы / А. Н. Слепцов // Материалы международной конференции по теме «Современные проблемы традиционного природопользования народов Севера» (17-19 мая 1999). - Москва, 1999. - С.35-39.
7. Слепцов, А. Н. К вопросу о территориях традиционного природопользования / А. Н. Слепцов // Евразийский юридический журнал. - 2020. - №5 (144). - С. 231234.
8. Соколова, З. П. Народы Севера России в условиях экономической реформы и демократических преобразований / З. П. Соколова. - Москва : РАН. Институт этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая, 1994. - С. 16-49.
9. Территории традиционного природопользования (ТТП) // Министерство по развитию Арктики и делам народов Севера Республики Саха (Якутия) : [официальный сайт] . - 2021. - URL : https://arktika.sakha.gov.ru/dejatelnost1--/TTP. v2 (дата обращения : 02.02.2021).
10. Устав об управлении инородцев 1822 г. Полное собрание законов Российской империи. - Санкт-Петербург, 1830. - Т. 38. - С. 394-417.
11. Alcantara, C. Implementing comprehensive land claims agreements in Canada : Towards an analytical framework / C. Alcantara // Canadian Public Administration Publique du Canada. - 2017. - Vol. 60 - Issue 3. - P. 327-348.
12. Aragorn, F. The Effects of First Nations Modern Treaties on Local Income, C.D. Howe Institute ebrief 218 / F. Aragorn. - 2015. - URL : https://ssrn.com/abstract=2683584 or http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.2683584 (accessed 16.11.2021).
13. Flanagan, T. Individual Property Rights on Canadian Indian Reserves / T. Flanagan, C. Alcantara // Public Policy Sources. - 2002. - 60. - P. 1-19.
14. General Briefing Note on Canada's Self-government and Comprehensive Land Claims Policies and the Status of Negotiations. - URL : https://www.rcaanc-cirnac.gc.ca/ eng/1373385502190/1542727338550 (accessed 16.11.2021).
15. Calder et al. v. Attorney-General of British Columbia [1973] SCR 313.
16. Delgamuukw v. British Columbia, [1997] 3 SCR 1010. - 117 p.
17. Guerin v. The Queen, [1984] 2 SCR 335.
18. Haida Nation v. British Columbia (Minister of Forests), [2004] 3 SCR 511.
19. Indian Act, RSC 1985, c I-5, URL : https://canlii.ca/t/5439p.
20. Keeping, J. Thinking About Benefits Agreements : An Analytical Framework / J. Keeping - URL : https://www.carc.org/wp-content/uploads/2017/10/NMPWorking-Paper4Keeping.pdf (accessed 16.11.2021).
21. King George III of England, «Royal Proclamation, 1763, Exhibits». - URL : https:// exhibits.library.utoronto.ca/items/show/2470 (accessed 16.11.2021).
22. Mccreary, T. Land and resources for Jobs : How Aboriginal Peoples Strategically use Environmental Assessment to Advance Community Employment Aims, Canadian Public Policy / T. Mccreary // Analyse de Politiques. - 2016. - Vol. 42. - No. 2.
23. Meerveld, Drew, Assessing Value : A Comprehensive Study of Impact Benefit Agreements on Indigenous Communities of Canada. Major Research Paper. - Graduate School of Public and International Affairs, University of Ottawa - URL : https://ruor. uottawa.ca/bitstream/10393/34816/4/Meerveld,%20Drew%2020161.pdf (accessed 16.11.2021).
24. Motard, G. Les dimensions collectives des ententes sur les répercussions et les avantages : bémol sur le discours du contrat privé / G. Motard // Les Cahiers de droit. -2019. - 60 (2). - P. 395-450.
25. Passelac-Ross Monique, M. Treaty No. 8 and the Trapping Rights of Aboriginal Peoples : Empty Promises? / M. Passelac-Ross Monique // Resources. - 2005. - No. 90.
26. R v. Sparrow, [1990] 1 SCR 1075 p. 1079.
27. Samson, C. The long reach of frontier justice : Canadian land claims «negotiation» strategies as human rights violations / C. Samson, E. Cassell // The International Journal of Human Rights. - 2013. - Vol. 17. - No. 1.
28. Sosa, I. Impact benefit agreements between Aboriginal communities and mining companies : their use in Canada. Report, Canadian Environmental Law Association, Environmental Mining Council of British Columbia, CooperAcciön / K. Keenan. - 2001. - URL : http://metisportals.ca/MetisRights/wp/wp-admin/images/Impact%20Benefit%20 Agreements%20-%20Mining.pdf (accessed 16.11.2021).
29. Special Rapporteur of the Sub-Commission on the Promotion and Protection of Human Rights, Human Rights on Indigenous Peoples : Indigenous People and Their Relationship to Land : Second Progress Report on the Working Paper, UN Doc E/CN.4/ Sub.2/1999/18. - 3 June 1999, 13.
30. Shanks, G. Sharing in the Benefits of Resource Developments : A Study of First Nations-Industry Impact Benefits Agreements (Public Policy Forum 2006) / G. Shanks.
- URL : https://ppforum.ca/wp-content/uploads/2018/05/Sharing-in-the-Benefits-of-Resource-Development-PPF-report.pdf (accessed 16.11.2021).
31. Stammler, F. Dialog for Development : An Exploration of Relations between Oil and Gas Companies, Communities and State / F. Stammler, E. Wilson // Sibirica. - Vol.5.
- №. 2.
32. Stammler, F. Nomadic lifestyle of reindeer herders in the coastal zone of Western Siberia (Yamal) : opportunities and limitations in the light of recent changes / F. Stammler // Environmental planning and management. - 2008. - No. 3-4. - P. 78-91.
33. Tsilhqot'in Nation v. British Colombia, [2014] 2 S.C.R.
34. Wilson, G. Governance for arctic sustainability. In : Arctic Sustainability, Key Methodologies and Knowledge Domains. A Synthesis of Knowledge 1, Arctic Sustainability, Key Methodologies and Knowledge Domains. A Synthesis of Knowledge 1 / G. Wilson, G. Fondahl, K. G. Hansen // J.K. Graybill and A.N. Petrov (Eds.). - Chapter 5 (22 pp.). - London : Routledge, 2020.
References
1. Materialy Vserossijskoj perepisi 2010 g. - URL : http://davaiknam.ru/text/narodi-yakutii-po-dannim-perepisi-naseleniya-2010-
2. Ob Osnovah gosudarstvennoj politiki Rossijskoj Federacii v Arktike na period do 2035 goda : Ukaz Prezidenta RF ot 5 marta 2020 goda № 164 // KonsultantPlyus. Versi-yaProf. : [sajt]. - URL : https://base.garant.ru/73706526/
3. Ot paternalizma k partnerstvu (stroitelstvo novyh otnoshenij narodov Severa i gos-udarstva) / otvetstvennyj redaktor A. N. Pilyasov. - Magadan : SKVNII DVO RAN, 1998.
- 198 s.
4. Rossijskaya Federaciya. Zakony. Zemelnyj kodeks Rossijskoj Federacii : tekst s izmeneniyami i dopolneniyami na 01 sentyabrya 2021 goda : [prinyat Gosudarstvennoj dumoj 28 sentyabrya 2001 goda : odobren Sovetom Federacii 10 oktyabrya 2001 goda] // KonsultantPlyus. VersiyaProf : [sajt]. - URL : http://www.consultant.ru/document/ cons_doc_LAW_33773/.
5. Sever i severyane. Sovremennoe polozhenie korennyh malochislennyh narodov Severa, Sibiri i Dalnego Vostoka / otvetstvennyj redaktor N. I. Novikova, D. A. Funk. -Moskva : Izdanie IEA RAN, 2012. - 204 s.
6. Sleptsov, A. N. Territorii tradicionnogo prirodopolzovaniya narodov Severa : prob-lemy i perspektivy / A. N. Sleptsov // Materialy mezhdunarodnoj konferencii po teme «Sovremennye problemy tradicionnogo prirodopolzovaniya narodov Severa» (17-19 maya 1999). - Moskva, 1999. - S.35-39.
7. Sleptsov, A. N. K voprosu o territoriyah tradicionnogo prirodopolzovaniya / A. N. Sleptsov // Evrazijskij yuridicheskij zhurnal. - 2020. - №5 (144). - S. 231-234.
8. Sokolova, Z. P. Narody Severa Rossii v usloviyah ekonomicheskoi reformy i de-mokraticheskih preobrazovanii / Z. P. Sokolova. - Moskva : RAN. Institut etnologii i antropologii im. N. N. Mikluho-Maklaya, 1994. - S. 16-49.
9. Territorii tradicionnogo prirodopolzovaniya (TTP) // Ministerstvo po razvitiyu Arktiki i delam narodov Severa Respubliki Saha (Yakutiya) : [oficialnyj sajt] . - 2021.
- URL : https://arktika.sakha.gov.ru/dejatelnost1--/TTP. v2 (data obrashcheniya : 02.02.2021).
10. Ustav ob upravlenii inorodcev 1822 g. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii. - Sankt-Peterburg, 1830. - T. 38. - S. 394-417.
11. Alcantara, C. Implementing comprehensive land claims agreements in Canada : Towards an analytical framework / C. Alcantara // Canadian Public Administration Publique du Canada. - 2017. - Vol. 60 - Issue 3. - P. 327-348.
12. Aragorn, F. The Effects of First Nations Modern Treaties on Local Income, C.D. Howe Institute ebrief 218 / F. Aragorn. - 2015. - URL : https://ssrn.com/abstract=2683584 or http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.2683584 (accessed 16.11.2021).
13. Flanagan, T. Individual Property Rights on Canadian Indian Reserves / T. Flanagan, C. Alcantara // Public Policy Sources. - 2002. - 60. - P. 1-19.
14. General Briefing Note on Canada's Self-government and Comprehensive Land Claims Policies and the Status of Negotiations. - URL : https://www.rcaanc-cirnac.gc.ca/ eng/1373385502190/1542727338550 (accessed 16.11.2021).
15. Calder et al. v. Attorney-General of British Columbia [1973] SCR 313.
16. Delgamuukw v. British Columbia, [1997] 3 SCR 1010. - 117 p.
17. Guerin v. The Queen, [1984] 2 SCR 335.
18. Haida Nation v. British Columbia (Minister of Forests), [2004] 3 SCR 511.
19. Indian Act, RSC 1985, c I-5, URL : https://canlii.ca/t/5439p.
20. Keeping, J. Thinking About Benefits Agreements : An Analytical Framework / J. Keeping - URL : https://www.carc.org/wp-content/uploads/2017/10/NMPWorking Paper4Keeping.pdf (accessed 16.11.2021).
21. King George III of England, «Royal Proclamation, 1763, Exhibits». - URL : https:// exhibits.library.utoronto.ca/items/show/2470 (accessed 16.11.2021).
22. Mccreary, T. Land and resources for Jobs : How Aboriginal Peoples Strategically use Environmental Assessment to Advance Community Employment Aims, Canadian Public Policy / T. Mccreary // Analyse de Politiques. - 2016. - Vol. 42. - No. 2.
23. Meerveld, Drew, Assessing Value : A Comprehensive Study of Impact Benefit Agreements on Indigenous Communities of Canada. Major Research Paper. - Graduate School of Public and International Affairs, University of Ottawa - URL : https://ruor. uottawa.ca/bitstream/10393/34816/4/Meerveld,%20Drew%2020161.pdf (accessed 16.11.2021).
24. Motard, G. Les dimensions collectives des ententes sur les répercussions et les avantages : bémol sur le discours du contrat privé / G. Motard // Les Cahiers de droit. -2019. - 60 (2). - P. 395-450.
25. Passelac-Ross Monique, M. Treaty No. 8 and the Trapping Rights of Aboriginal Peoples : Empty Promises? / M. Passelac-Ross Monique // Resources. - 2005. - No. 90.
26. R v. Sparrow, [1990] 1 SCR 1075 p. 1079.
27. Samson, C. The long reach of frontier justice : Canadian land claims «negotiation» strategies as human rights violations / C. Samson, E. Cassell // The International Journal of Human Rights. - 2013. - Vol. 17. - No. 1.
28. Sosa, I. Impact benefit agreements between Aboriginal communities and mining companies : their use in Canada. Report, Canadian Environmental Law Association, Environmental Mining Council of British Columbia, CooperAcciön / K. Keenan. - 2001. -URL : http://metisportals.ca/MetisRights/wp/wp-admin/images/Impact%20Benefit% 20Agreements%20-%20Mining.pdf (accessed 16.11.2021).
29. Special Rapporteur of the Sub-Commission on the Promotion and Protection of Human Rights, Human Rights on Indigenous Peoples : Indigenous People and Their Relationship to Land : Second Progress Report on the Working Paper, UN Doc E/CN.4/ Sub.2/1999/18. - 3 June 1999, 13.
30. Shanks, G. Sharing in the Benefits of Resource Developments : A Study of First Nations-Industry Impact Benefits Agreements (Public Policy Forum 2006) / G. Shanks.
- URL : https://ppforum.ca/wp-content/uploads/2018/05/Sharing-in-the-Benefits-of-Resource-Development-PPF-reportpdf (accessed 16.11.2021).
31. Stammler, F. Dialog for Development : An Exploration of Relations between Oil and Gas Companies, Communities and State / F. Stammler, E. Wilson // Sibirica. - Vol.5.
- №. 2.
32. Stammler, F. Nomadic lifestyle of reindeer herders in the coastal zone of Western Siberia (Yamal) : opportunities and limitations in the light of recent changes / F. Stammler // Environmental planning and management. - 2008. - No. 3-4. - P. 78-91.
33. Tsilhqot'in Nation v. British Colombia, [2014] 2 S.C.R.
34. Wilson, G. Governance for arctic sustainability. In : Arctic Sustainability, Key Methodologies and Knowledge Domains. A Synthesis of Knowledge 1, Arctic Sustainability, Key Methodologies and Knowledge Domains. A Synthesis of Knowledge 1 / G. Wilson, G. Fondahl, K. G. Hansen // J.K. Graybill and A.N. Petrov (Eds.). - Chapter 5 (22 pp.). - London : Routledge, 2020.
