К вопросу об установлении уголовной ответственности сотрудников уголовно-исполнительной системы за незаконное применение специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 343.4

И. П. Галыгина, Е. А. Писаревская

К ВОПРОСУ ОБ УСТАНОВЛЕНИИ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ СОТРУДНИКОВ УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ ЗА НЕЗАКОННОЕ ПРИМЕНЕНИЕ СПЕЦИАЛЬНЫХ ТЕХНИЧЕСКИХ СРЕДСТВ, ПРЕДНАЗНАЧЕННЫХ ДЛЯ НЕГЛАСНОГО ПОЛУЧЕНИЯ ИНФОРМАЦИИ

Статья посвящена рассмотрению и анализу правовой ответственности, в том числе уголовной ответственности сотрудников уголовно-исполнительной системы за незаконное использование имеющихся в их распоряжении специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации.

Рассматриваются проблемные вопросы квалификации указанных деяний, определяются и анализируются недостатки законодательного регулирования ответственности за них, в том числе уголовной, а также обосновывается необходимость внесения соответствующих изменений и дополнений в текст норм действующего российского уголовного законодательства с целью устранения пробелов в законе.

Исследование и анализ ответственности сотрудников уголовно-исполнительной системы за незаконное применение специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, необходимо для недопущения нарушений конституционных прав человека и гражданина, в частности, причинения вреда неприкосновенности частной жизни как иных сотрудников уголовно-исполнительной системы, так и осужденных, отбывающих наказание в учреждениях уголовно-исполнительной системы.

Ключевые слова: специальные технические средства; негласное получение информации; частная жизнь; личная тайна; неприкосновенность частной жизни.

I. P. Galigina, E. A. Pisarevskaya

TO A QUESTION OF ESTABLISHMENT OF CRIMINAL LIABILITY OF STAFF OF PENAL CORRECTION SYSTEM FOR ILLEGAL USE OF THE SPECIAL TECHNICAL MEANS INTENDED FOR SECRET OBTAINING INFORMATION

The article is devoted to consideration and analysis of legal liability, including criminal liability of employees of the penal system for unlawful use of means at their disposal, the special technical means intended for secret obtaining of information. This article examines the issues of qualification of these acts, identifies and analyzes the deficiencies of legislative regulation of responsibility for them, including criminal, as well as the necessity of appropriate changes and additions to the text of norms of the current Russian criminal legislation to eliminate gaps in the law. Research and analysis of the liability of employees of the penal system for unlawful use of special technical means intended for secret obtaining of information is necessary to prevent violations of the constitutional rights of man and citizen, in particular, the harm to privacy as other employees of the penal system and convicts serving their sentence in institutions of the penal system.

© Галыгина И. П., Писаревская Е. А., 2019 © Galigina I. P., Pisarevskaya E. A., 2019

Keywords: special technical means; secret al secret; personal privacy.

В деятельности сотрудников правоохранительных органов для достижения поставленных перед ними целей широкое применение находят специальные технические средства. Не является исключением в данном случае и деятельность сотрудников уголовно-исполнительной системы (далее — УИС). Как справедливо отмечается в литературе, «совокупность технических средств учреждений, исполняющих наказания, обширна, в понятийно-научном аспекте относится к категории "специальная техника"» [1, с. 58]. При этом по функциональному назначению ее можно подразделить на две категории: 1. инженерно-технические средства, используемые для обеспечения охраны и надзора (ИТСОН); 2. специальные технические средства оперативно-розыскного назначения.

В соответствии со ст. 83 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации (УИК РФ) администрация исправительных учреждений вправе использовать аудиовизуальные, электронные и иные технические средства надзора и контроля для предупреждения побегов и других преступлений, нарушений установленного порядка отбывания наказания и в целях получения необходимой информации о поведении осужденных. При этом о применении указанных средств надзора и контроля администрация исправительных учреждений обязана уведомлять осужденных под расписку. Что же касается оперативно-розыскной деятельности в учреждениях УИС, то порядок применения при ее осуществлении специальных технических средств предусмотрен положениями ст. 6 Федерального закона от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности», где установлено, что «в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий используются информационные системы, видео- и аудиозапись, кино- и фотосъем-

btaining of information; private life; person-

ка, а также другие технические и иные средства». При этом оперативно-розыскные мероприятия, связанные с контролем почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений, прослушиванием телефонных переговоров с подключением к станционной аппаратуре предприятий, учреждений и организаций независимо от форм собственности, физических и юридических лиц, предоставляющих услуги и средства связи, со снятием информации с технических каналов связи, с получением компьютерной информации, проводятся с использованием оперативно-технических сил и средств органов Федеральной службы безопасности, органов внутренних дел в порядке, определяемом межведомственными нормативными актами или соглашениями между органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность.

Немаловажно отметить, что специальные технические средства оперативно-розыскного назначения применяются, в том числе и в учреждениях УИС, на негласной основе. Конечно, «использование специальных технических средств позволяет добывать оперативную информацию, на основе которой возможно упреждать противоправные действия, пресекать их на стадии подготовки, не допуская перерастания в оконченное преступление» [1, с. 59]. Однако при применении рассматриваемых средств, в том числе и в учреждениях УИС, возможны и нарушения порядка их использования, что может в отдельных случаях содержать в себе признаки правонарушения, в том числе и признаки преступного деяния. При этом вопрос заключается в том, как квалифицировать встречающуюся на практике ситуацию, когда специальные технические средства оперативно-розыскного назначения применяются сотрудниками УИС незаконно. В первую очередь заметим, что

ведомственные акты УИС никак не регламентируют ответственность сотрудников за незаконное использование указанных средств, хотя и практиками, и учеными справедливо отмечается, что «не требует доказательств тот факт, что их неправомерное использование способно причинить вред важнейшим объектам уголовно-правовой зашиты, таким, как общественные отношения, складывающиеся в сфере зашиты конституционных прав и свобод человека и гражданина» [2, с. 109]. При этом также стоит подчеркнуть, что применительно к незаконному использованию сотрудниками УИС инженерно-технических средств, используемых для обеспечения охраны и надзора (ИТСОН), такая ответственность предусмотрена. В частности, в приказе ФСИН России от 18.08.2006 № 574 «Об утверждении Руководства по технической эксплуатации инженерно-технических средств охраны и надзора, применяемых для оборудования объектов уголовно-исполнительной системы» в п. 1.10 прямо говорится, что «лица, виновные в ... использовании их не по прямому назначению, ...., привлекаются к дисциплинарной, материальной, а в случаях, предусмотренных законом, к уголовной ответственности». Конечно, сотрудники УИС, незаконно использующие средства для негласного получения информации, должны нести юридическую ответственность. Так, в частности, при совершении такого рода деяний сотрудники, виновные в совершении таких деяний, должны привлекаться к дисциплинарной ответственности, поскольку нарушают порядок несения службы в органах и учреждениях УИС. Кроме того, при наличии соответствующих признаков состава в содеянном они должны нести ответственность за должностное преступление, предусмотренное ст. 285 Уголовного кодекса Российской Федерации (УК РФ) (злоупотребление должностными полномочиями). Однако анализ текста ст. 285 УК РФ позволяет сделать вывод,

что сотрудник УИС, использующий неправомерно средства для негласного получения информации, понесет ответственность за злоупотребление должностными полномочиями только в том случае, если в его действиях имеется мотив — корыстная или иная личная заинтересованность, а также имеют место последствия в виде фактического причинения вреда. При этом нельзя не учитывать тот факт, что и само по себе использование таких средств, без причинения реального вреда, ставит под угрозу такое конституционное право человека и гражданина, как право на неприкосновенность частной жизни, личную тайну осужденных, а также других сотрудников УИС, в отношении которых также могут быть использованы средства для негласного получения информации. Однако в указанном случае сотрудники УИС, незаконно использовавшие средства для негласного получения информации, не понесут уголовной ответственности даже при наличии корыстной или иной личной заинтересованности. На наш взгляд, указанная ситуация требует своего разрешения путем криминализации незаконного использования средств, предназначенных для негласного получения информации. При этом необходимо учитывать, что, как справедливо отмечает Л. М. Прозумен-тов, «конкретными основаниями криминализации, определяющими ее необходимость, служат: 1. появление общественно опасного деяния с достаточно высокой степенью общественной опасности (что может быть обусловлено появлением новых отношений — объекта посягательства); 2. повышение степени общественной опасности деяния (вследствие повышения степени общественной опасности способа совершения) [2, с. 23]. В рассматриваемом случае, на наш взгляд, имеет место появление общественно опасного деяния с достаточно высокой степенью общественной опасности, поскольку в ст. 1381 в действующей редакции УК РФ законодатель преду-

смотрел ответственность за незаконные производство, приобретение и (или) сбыт специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, не криминализировав, однако, их незаконное использование, что представляется упущением с его стороны, поскольку незаконное использование указанных средств прямо нарушает право на неприкосновенность частной жизни, личную или семейную тайну, а не только ставит данное конституционное право личности под угрозу, что имеет место при незаконном их производстве, приобретении и (или) сбыте, и, как следствие, представляет по сравнению с криминализованными деяниями большую общественную опасность.

Кроме того, предлагая криминализировать незаконное использование средств, предназначенных для негласного получения информации, мы руководствуемся тем, что, как справедливо отмечают Л. М. Прозументов и А. В. Шеслер, «при установлении уголовно-правового запрета... законодатель должен руководствоваться определенными критериями. Первый вопрос, разрешаемый законодателем при всякой правовой регламентации — разрешить или запретить данный вид поведения, т. е. отнести его к правомерному или противоправному. ... Необходимо решить вопрос о наличии потребности в законодательной регламентации. Необходимо изучение допустимости такой правовой регламентации. ... Третьей стадией принятия решения о правовом регулировании является определение реальной возможности (практической осуществимости) решения, которое намечается принять, т. е. того, будет ли оно осуществляться в действительности» [4, с. 214-215]. Как мы видим, незаконный оборот средств, предназначенных для негласного получения информации, криминализирован законодателем, тем самым были положительно разрешены вопросы об отнесении указанного поведения к противоправному, о потребности и допу-

стимости правовой регламентации, а также была определена реальная возможность принятого решения в отношении таких действий, как незаконные приобретение, сбыт, производство специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации. При этом законодателем было сделано упущение касательно деяния в виде использования указанных средств, хотя, как уже отмечалось нами ранее, оно представляет более серьезную общественную опасность, чем уже криминализованные деяния. Как справедливо отмечает А. В. Шеслер, «потребность в криминализации вытекает из существования или появления в обществе новых видов общественно опасных деяний, противодействие которым невозможно без уголовно-правового воздействия на них» [5, с. 136]. Поэтому полагаем, что в силу существенной общественной опасности использования специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, назрела необходимость в криминализации указанного деяния.

Также нельзя не отметить, что, анализируя вопрос о криминализации деяний, А. В. Шеслер совершенно обоснованно пишет, что «кроме свойства общественной опасности деяния, законодатель при его криминализации и декриминализации учитывает также другие обстоятельства» [5, с. 137]. Среди таких обстоятельств он выделяет, в том числе, следующие: 1. деяние подлежит криминализации, если оно, обладая свойством прецедента, вместе с тем не стало не только нормой поведения, но и не стало широко распространенным; 2. криминализация должна соответствовать общему направлению уголовно-правовой политики; 3. в обществе отсутствуют эффективные средства воздействия на криминализируемое деяние кроме уголовного закона; 4. криминализация должна основываться на учете сформировавшихся в обществе правосознания, традиций, уровня

карательных притязаний населения, которые определяют стереотип последнего о преступном поведении и определенные представления о справедливости уголовного наказания; 5. криминализация должна учитывать правила законодательной техники, которые обеспечивают надлежащее включение того или иного состава преступления в действующее уголовное законодательство [5, с. 139].

Говоря о необходимости криминализации незаконного использования средств для негласного получения информации, мы исходим из того, что оно, обладая свойствами прецедента, не является (и не будет являться) нормой поведения; криминализация рассматриваемого деяния соответствует общему направлению уголовно-правовой политики государства на гуманизацию уголовного закона, а также всемерное и всестороннее обеспечение и защиту прав и свобод личности, в том числе и уголовно-правовыми средствами. Кроме того, нельзя не принимать во внимание тот факт, что незаконное использование средств, предназначенных для негласного получения информации, в современном российском обществе с учетом сформировавшихся в нем правосознания, традиций, исторического опыта и уроков тоталитарного прошлого расценивается как деяние, представляющее общественную опасность, и в силу этого должно быть наказуемо. Также правила законодательной техники в целом вполне логично, обосно-

ванно и надлежащим образом включить незаконное использование средств, предназначенных для негласного получения информации, в ст. 1381 УК РФ. При этом, учитывая более существенную общественную опасность незаконного использовании указанных средств по сравнению с незаконными производством, приобретением или сбытом, предлагается дополнить указанную статью частью 2 следующего содержания:

«2. Незаконное использование специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации,

Наказывается...»

Кроме того, на наш взгляд, необходимо изменить название указанной статьи, изложив его в следующей редакции:

«Статья 1381. Незаконный оборот и использование специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации».

Внесение указанных изменений и дополнений в УК РФ позволит более правильно квалифицировать действия лиц, в том числе и сотрудников УИС, незаконно использующих специальные технические средства, предназначенные для негласного получения информации, оценивая при этом не только опасность указанных действий для интересов государства и государственной службы, но и для конституционного права на неприкосновенность частной жизни как иных сотрудников УИС, так и осужденных лиц.

Литература

1. Епифанов, С. С. Технические средства в противодействии пенитенциарной преступности: требования к системе // Юридическая наука и правоохранительная практика. — 2014. — № 3 (29).

2. Петроченков, С. Д. Уголовная ответственность, установленная за незаконный оборот специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации (в отечественном и зарубежном законодательстве) // Труды Академии управления МВД России. — 2013. — № 1 (25).

3. Прозументов, Л. М. Общественная опасность как основание криминализации (декриминализации) деяния // Вестник ВИ МВД России. — 2009. — № 4.

4. Прозументов, Л. М., Шеслер, А. В. Криминология. Общая часть : учебник. — Томск: ООО «Диво», 2007.

5. Шеслер, А. В. Криминализация и декриминализация как направления правотворческой политики // Труды Академии управления МВД России. — 2018. — № 2 (46).

References

1. Epifanov, S. S. Tekhnicheskie sredstva v protivodejstvii penitenciarnoj prestupnosti: tre-bovaniya k sisteme [Technical means in counteraction of penitentiary crime: requirements to a system] // Yuridicheskaya nauka i pravoohranitel'naya praktika [Jurisprudence and law-enforcement practice], 2014, no. 3 (29).

2. Petrochenkov, S. D. Ugolovnaya otvetstvennost', ustanovlennaya za nezakonnyj oborot special'nyh tekhnicheskih sredstv, prednaznachennyh dlya neglasnogo polucheniya in-formacii (v otechestvennom i zarubezhnom zakonodatel'stve) [The criminal liability established for illicit trafficking in the special technical means intended for secret obtaining information (in the domestic and foreign legislation)] // Trudy Akademii upravleniya MVD Rossii [Works of the MIA Academy of Management], 2013, no. 1 (25).

3. Prozumentov, L. M. Obshchestvennaya opasnost' kak osnovanie kriminalizacii (dekrimi-nalizacii) deyaniya [Public danger as basis of criminalization (decriminalization) of act] // Vestnik VI MVD Rossii [VI Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation Bulletin], 2009, no. 4.

4. Prozumentov, L. M., Shesler, A. V. Kriminologiya. Obshchaya chast' [Criminology. General part]. Tomsk, Divo, 2007.

5. Shesler, A. V. Kriminalizaciya i dekriminalizaciya kak napravleniya pravotvorcheskoj politiki [Criminalization and decriminalization as directions of law-making policy] // Trudy Akademii upravleniya MVD Rossii [Works of the MIA Academy of Management], 2018, no. 2 (46).

Сведения об авторах

Галыгина Ирина Петровна: Новокузнецкий институт (филиал) федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего образования «Кемеровский государственный университет» (г. Новокузнецк, Российская Федерация), доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин, кандидат юридических наук. E-mail: galigina.irina2012@yandex.ru

Писаревская Елена Анатольевна: Новокузнецкий институт (филиал) федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего образования «Кемеровский государственный университет» (г. Новокузнецк, Российская Федерация), зав. кафедрой уголовно-правовых дисциплин, кандидат юридических наук, доцент. E-mail: Liorev@mail.ru

Information about the authors

Galigina Irina Petrovna: Novokuznetsk Institute (branch) of the Kemerovo State University (Novokuznetsk, Russia), associate professor of the Chair of Criminal Law Disciplines, candidate of law. E-mail: galigina.irina2012@yandex.ru

Pisarevskaya Elena Anatolevna: Novokuznetsk Institute (branch) of the Kemerovo State University (Novokuznetsk, Russia), head of the Chair of Criminal Law Disciplines, candidate of law, associate professor. E-mail: Liorev@mail.ru