CC BY
52
уДК 343.42
А. О. Кузнецов, О. А. Яловой
Кузнецов А. О., кандидат философских наук;
доцент кафедры философии, социально-гуманитарных дисциплин
и физического воспитания Университета прокуратуры Российской Федерации;
e-mail: a.o.kuznetsov@mail.ru
Яловой О. А., кандидат юридических наук, доцент;
доцент кафедры национальной безопасности и правоохранительной
деятельности Института международного права и правосудия
Московского государственного лингвистического университета;
доцент кафедры основ прокурорской деятельности Университета прокуратуры
Российской Федерации; e-mail: trofim3311@mail.ru
к вопросу об уголовно-правовой охране
СВОБОДЫ СОВЕСТИ И СВОБОДЫ ВЕРОИСПОВЕДАНИЯ
В статье рассматриваются проблемы уголовно-правовой охраны свободы совести и свободы вероисповедания. Разные трактовки правовых понятий в юридической практике приводят к возникновению трудностей в определении границ объекта преступного посягательства на свободу совести и свободу вероисповедания. Авторы обращают внимание на то, что три самостоятельных феномена (право на свободу мысли, совести и религии) группируются в едином правовом институте, что приводит к несогласованности диспозиции ст. 148 Уголовного кодекса Российской Федерации и содержания права на свободу совести и свободу вероисповедания.
Ключевые слова: уголовно-правовая охрана; права человека; право на свободу мысли, совести и религии; свобода совести; свобода религии; свобода вероисповедания; убеждения религиозного характера.
A. O. Kuznetsov, О. А. Yalovoy
KuznetsovA. O., Ph. D. in Philosophical Sciences, Associate Professor;
Department of Philosophy, Social Studies and Humanities, University of Prosecutor's
Office of the Russian Federation; e-mail: a.o.kuznetsov@mail.ru
Yalovoy О. А., Ph. D. in Law, Associate Professor;
Department of National Security and Law Enforcement Activity,
Institute of International Law and Justice, Moscow State Linguistic University;
Department of General Prosecutorial Training of the University
of Prosecutor's Office of the Russian Federation; e-mail: trofim3311@mail.ru
REVISITING THE PROTECTION OF FREEDOM OF BELIEF AND FREEDOM OF RELIGION UNDER CRIMINAL LAW
The article deals with protection of freedom of belief and religion under Russian criminal law. The variety of interpretations of legal terms by the lawyers and law
Ig)®
259
enforcement officials results in the difficulty of determining the boundaries of the subject of violation with respect to the freedom of belief and freedom of religion. The authors draw attention to the fact that three distinct phenomena (freedom of thought, freedom of conscience and freedom of religion) have amalgamated into a single legal subject that causes lack of consistency between the disposition of the Article 148 of the criminal code of the Russian Federation and the scope of the freedoms in question.
Key words: protection under criminal law; human rights; the right to freedom of thought; conscience and religion; freedom of conscience; freedom of religion; religious beliefs.
Введение
Право на свободу совести и свободу вероисповедания относится к абсолютным правам, признаваемым нормами международного права и Конституции Российской Федерации. Реализация указанного права может быть ограничена для поддержания конституционного строя, укрепления нравственных ценностей, защиты основных прав и свобод других лиц и т. д. В то же время российским законодательством установлена ответственность за посягательства на свободу совести и свободу вероисповедания. Сама система норм, запрещающих деяния такого рода, существенно менялась на протяжении последних ста лет [Бахметьев 2016].
На сегодняшний день нарушение права на свободу совести и вероисповедания относится к преступлениям против конституционных прав и свобод человека и гражданина. Обратим здесь внимание на терминологическое несовпадение: в названии и тексте ст. 3 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» (далее Закон о свободе совести) используется форма единственного числа существительного «вероисповедание» (производный термин «свобода вероисповедания»), тогда как в названии ст. 148 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее УК РФ) - форма множественного числа: «вероисповедания» (производный термин «свобода вероисповеданий»).
По мнению А. В. Бриллиантова, объектом преступлений, предусмотренных ст. 148 УК РФ, являются те общественные отношения, которые имеют место в процессе осуществления права на свободу совести [Комментарий к Уголовному кодексу РФ ... 2018].
Для определения характера противоправного деяния необходимо обратиться к положениям Федерального закона от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» (далее Закон о свободе совести). Развивая норму, закрепленную в ст. 28 Конституции Российской Федерации, ст. 3 Закона о свободе совести указывает на те действия (а также бездействия), в которых может быть реализовано право на свободу совести и свободу вероисповедания. К ним относятся:
- индивидуальное исповедание любой религии;
- совместное исповедание любой религии;
- индифферентное отношение к религии;
- совершение богослужений;
- совершение религиозных обрядов;
- совершение религиозных церемоний;
- обучение религии;
- осуществление религиозного воспитания;
- свободный выбор религиозных убеждений;
- свободное изменение религиозных убеждений;
- свободное разделение религиозных убеждений;
- свободное распространение религиозных убеждений;
- создание религиозных объединений;
- иные свободные действия в соответствии с религиозными убеждениями.
Но этими видами деятельности, являющимися следствием самоопределения человека по отношению к религии вообще и конкретным религиозным системам, в частности, представленный «перечень» не ограничивается. Внимательное изучение положений ст. 3 Закона о свободе совести позволяет отнести к действенным формам реализации свободы совести и свободы вероисповедания также:
- свободный выбор иных убеждений;
- свободное изменение иных убеждений;
- свободное разделение иных убеждений;
- свободное распространение иных убеждений.
В данном случае термин «иные убеждения», на наш взгляд, следует читать как «нерелигиозные убеждения» в силу их явного текстуального противопоставления убеждениям религиозного характера. А значит, нам придется еще больше расширить наш список, включив
в него также «иные свободные действия в соответствии с нерелигиозными убеждениями».
Таким образом, совокупность действий, в которых могут быть выражены анализируемые общественные отношения, оказывается чрезвычайно разнообразной, а несогласованность диспозиций частей ст. 148 УК РФ, с одной стороны, и содержания права на свободу совести и свободу вероисповедания, с другой стороны, - очевидной.
Основная часть
Эффективность применения в современной России правовых норм, закрепленных в международных правовых актах, неотделима от сложившихся способов интерпретации. В результате разных вариантов переводов на русский язык юристы могут сталкиваться с рядом проблем, связанных с толкованием специальных терминов, использующихся в законодательстве о свободе совести и свободе вероисповедования.
При анализе понятий «религия», «свобода религии», «свобода совести», «свобода вероисповедания» и др. нам приходится сталкиваться с различными схемами понимания, своеобразие которых зависит от огромного числа факторов.
Попытки правовой детализации указанных понятий предпринимаются в международных документах, формулирующих правовые основы религиозной свободы.
Всеобщая декларация прав человека (ВДПЧ) закрепляет в целостном термине «свобода мысли, совести и религии» (Freedom of thought, conscience and religion) самостоятельные понятия: «свобода мысли», «свобода совести», «свобода религии». Тем самым происходит соединение трех независимых явлений в рамках единого правового института. Данное обстоятельство порождает логическое несовпадение содержания понятия «право на свободу мысли, совести и религии» и соответствующего ему термина. Если следовать формулировке ст. 18 ВДПЧ, содержание данного понятия раскрывается следующим образом: свобода менять свою религию или убеждения и свобода исповедовать свою религию или убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или частным порядком в учении, богослужении и выполнении религиозных и ритуальных порядков. Из-за этого складывается впечатление, что понятия «свобода мысли» и «свобода совести» пусты по своему содержанию. Термин «убеждения», также
использующийся в статье, не противопоставлен термину «религия», как может показаться на первый взгляд, но лишь дополняет его. В английском варианте ст. 18 ВДПЧ сформулирована так:
Everyone has the right to freedom of thought, conscience and religion; this right includes freedom to change his religion or belief, and freedom, either alone or in community with others and in public or private, to manifest his religion or belief in teaching, practice, worship and observance.
Термин «belief», переведенный на русский язык как «убеждения», с нашей точки зрения, обозначает именно религиозную веру как убежденность особого рода. На это же указывает и использование в тексте глагола «to manifest» - «исповедовать».
Убеждения нерелигиозного характера в тексте ст. 19 ВДПЧ объединены в понятии «opinion». Это служит языковым маркером для разделения разных элементов мировоззрения, для демонстрации того, что мнения, взгляды и ценности могут формироваться вне зависимости от религиозных предпочтений. На наш взгляд, русскоязычный перевод фиксирует указанное различие не так явно.
Отметим, что в ст. 18 Международного пакта о гражданских и политических правах (МПГПП) также используется этот же термин -«убеждения»: «государства обязуются уважать свободу родителей и законных представителей при осуществлении религиозного воспитания своих детей в соответствии с имеющимися убеждениями».
В Замечании N° 22 к ст. 18 МПГПП указывается на необходимость правовой защиты свободы мысли и совести наряду со свободой религии и убеждений (Замечания общего порядка, принятые Комитетом ООН по правам человека в соответствии с п. 4 ст. 40 МПГПП). Это обстоятельство косвенно свидетельствует о признании факта того, что каждое из двух понятий (имеются в виду «свобода мысли и совести» и «свобода религии и убеждений») обладает самостоятельным содержанием. Для уточнения и раскрытия данного тезиса в Замечаниях подчеркивается, что ст. 18 МПГПП наряду с теистическими и иными религиозными убеждениями, которые мы могли бы называть верованиями, защищает убеждения атеистические, право не исповедовать религию вовсе.
Как мы видим, положения ст. 18 МПГПП распространяются не только на убеждения, коренящиеся в вероучениях традиционных
религий и похожих с ними религиозных практик, но и на нерелигиозные убеждения особого рода, появившиеся как идеологический и социальный ответ на функционирование сложившихся религиозных институтов1.
Родовидовые отношения между понятиями «свобода совести» и «свобода религии» объясняют то, что в правовых источниках первое из них фактически не используется независимо от второго (родовые понятия, обладающие большим объемом, всегда беднее по содержанию, что уменьшает возможность их использования в правоприменительной деятельности).
Особенностью функционирования правового института свободы мысли, совести и религии является закрепление соответствующих правомочий в сфере именно религиозной свободы, а не свободы мысли и совести.
Так, и в формулировке названия ст. 148 УК РФ имеет место определенное противоречие, выражающееся в следующем: вопреки логике и здравому смыслу два самостоятельных вида прав человека (право на свободу совести и право на свободу вероисповедания) обозначены одним термином. При этом содержание анализируемой статьи посвящено только тем общественным отношениям, которые возникают вследствие реализации права на религиозную свободу. В силу этого функция уголовного закона, состоящая в защите конституционных прав граждан, не осуществляется в полной мере. Отношения, складывающиеся в связи с правом разделять или не разделять убеждения любого рода не обеспечиваются уголовно-правовой охраной.
Система российского национального законодательства о свободе совести и свободе вероисповедания испытывает прямое влияние со стороны международного права и сформирована вокруг устойчивой системы конституционных норм.
При исследовании различных вариантов изложения норм о свободе совести, предлагавшихся в процессе работы над текстом Конституции, проблема закрепления соответствующих категориальных понятий в виде терминов проявляется наиболее отчетливо.
Норма о свободе совести и свободе вероисповедания претерпевала существенные изменения: в первых проектах Конституции она, излагалась кратко: «свобода совести, вероисповедания и религиозная
1 Речь идет об атеистических, антиклерикальных и иных убеждениях.
деятельность являются неотъемлемым правом человека» (ст. 2.3.8). Изначально краткая формулировка уточнялась и расширялась. В отдельных проектах Конституции свободу совести предполагалось рассматривать в двух формах: она могла быть реализована как религиозная или как атеистическая деятельность. В более поздних проектах термин «атеистические» был заменен на «нерелигиозные и иные» убеждения. При этом не являлась очевидной самостоятельность вышеуказанных убеждений. Вносилось предложение заменить словосочетание «распространять убеждения» на «распространять свои убеждения», но этот вариант оказался не востребован.
Некоторые проекты содержали нормы, гарантирующие как свободу совести, так и свободу вероисповедания, а другие (редакции от 22.10.1992 г. и от 08.04.1993 г.) не предусматривали использования термина «свобода вероисповедания» в формулировке текста ст. 26 [Исаева 2014].
Наконец, весной 1992 года была одобрена редакция ст. 26, в тексте которой фиксировалось оба термина «свобода совести» и «свобода вероисповедания», как и в ныне действующей ст. 28 Конституции РФ.
Выводы
На наш взгляд, понятие «свобода вероисповедания» не следует рассматривать как частное по отношению к понятию «свобода совести», хотя их последовательное расположение в тексте ст. 28 Конституции РФ и в других правовых актах наводит на рассуждение такого рода.
Свобода вероисповедания как правовой институт обладает куда более явным содержанием, чем «поглотивший» его институт свободы совести. Конституционная норма через сочетание формально самостоятельных понятий рассматривает их внутри общей категории, описываемой (и через описание - определенной) как «право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними».
Именно понятие «свобода вероисповедания» наполняет категорию свободы совести позитивным содержанием. Все элементы этой категории, не имеющие отношения к религии, антагонистичны и определяются через отрицание сложного качества «имеющий отношение к религии».
В свете этого наделение понятия «свобода совести» собственным легальным содержанием рассматривается нами как обязательное условие его использования в правовых документах и в правоприменительной практике.
Подобная мера обеспечит разумное соотнесение словосочетаний «свобода вероисповедания» и «свобода совести». В этом случае последнее будет обозначать право разделять или не разделять убеждения любого рода, сформировавшиеся независимо от религиозных идей.
Представляется, что использование словосочетания «свобода совести» вне религиозного контекста, уточнение его смыслового содержания на основе более полной детализации правомочий будет способствовать эффективному функционированию одноименного правового института.
Таким образом, в сложившейся системе уголовно-правовых норм разработаны способы охраны тех общественных отношений, которые складываются в ходе реализации права граждан на свободу вероисповедания, но не на свободу совести. В связи с этим предлагаем название ст. 148 УК РФ изложить в следующей редакции: «Нарушение права на свободу вероисповедания». Тем самым будет обеспечено соответствие между ее наименованием и содержанием.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бахметьев П. В. Уголовно-правовая охрана свободы совести и вероисповедания в России в рамках XX столетия // Вестник Краснодарского университета МВД России. 2016. № 2. С. 66-69. Исаева А. А. Общественно полезные религиозные организации: особенности статуса, зарубежный опыт, перспективы использования в России / под ред. А. М. Барнашова ; Министерство образования и науки РФ, Томский государственный университет. Томск : Издательский дом Томского государственного университета, 2014. 127 с. Комментарий к Уголовному кодексу РФ : в 4 т. Т. 2. Особенная часть. Разделы VII-VIII / В. М. Лебедев [и др.] ; отв. ред. В. М. Лебедев. М. : Юрайт, 2018. 371 с.
REFERENCES
Bahmet'ev P. V. Ugolovno-pravovaya ohrana svobody sovesti i veroispovedaniya v Rossii v ramkah XX stoletiya // Vestnik Krasnodarskogo universiteta MVD Rossii. 2016. № 2. S. 66-69.
Isaeva A. A. Obshchestvenno poleznye religioznye organizacii: osobennosti statusa, zarubezhnyj opyt, perspektivy ispol'zovaniya v Rossii I pod red. A. M. Barnashova ; M-vo obrazovaniya i nauki Rossijskoj Federacii, Tomskij gos. un-t. Tomsk : Izd. dom Tomskgo gos. un-ta, 2014. 127 s. Kommentarij k Ugolovnomu kodeksu RF : v 4 t. T. 2. Osobennaya chast'. Razdely Vn-Vin I V. M. Lebedev [i dr.] ; otv. red. V. M. Lebedev. M. : YUrajt, 2018. 371 s.
