CC BY
7Государственная служба и кадры. 2024. № 3. С. 160—163. State service and personnel. 2024;(3):160—1 63.
Научная статья УДК 343
https://doi.org/10.24412/2312-0444-2024-3-160-163 NIION: 2012-0061-03/24-141
EDN: https://elibrary.ru/SUCTYJ MOSURED: 77/27-008-2024-03-341
К вопросу об оценке доказательств на наличие свойства допустимости в ходе предварительного расследования
Алла Сергеевна Есина1, Маргарита Андреевна Чиковани2
1-2 Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя, Москва, Россия [email protected] 2 [email protected]
Аннотация. В статье рассматриваются некоторые проблемные вопросы, возникающие в практической деятельности следователей при применении ч. 1 ст. 75 УПК РФ, когда происходит оценка собранных доказательств на свойство допустимости. Проблемная ситуация обусловлена несовершенством законодательного регулирования, и в статье обосновывается необходимость дополнения анализируемой нормы закона конкретным предложением, содержащим указание на нарушения, имеющие значение при определении свойства допустимости.
Ключевые слова: следователь, оценка доказательств, допустимость доказательств, правоприменение, нарушение требований закона.
Для цитирования: Есина A.C., Чиковани М.А. К вопросу об оценке доказательств на наличие свойства допустимости в ходе предварительного расследования // Государственная служба и кадры. 2024. № 3. C. 160—163. https://doi.org/10.24412/2312-0444-2024-3-160-163 EDN: https://elibrary.ru/SUCTYJ
Original article
On the question of assessing evidence for the presence of admissibility during the preliminary investigation
Alla S. Yesina1, Margarita A. Chikovani2
1,2 V.Ya. Kikot Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Moscow, Russia
Annotation. The article discusses some problematic issues that arise in the practical activities of investigators when applying Part 1 of Art. 75 of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation, when the collected evidence is assessed for admissibility. The problematic situation is not due to the perfection of legislative regulation and the article substantiates the need to supplement the analyzed norm of law with a specific proposal containing an indication of violations that are important in determining the property of admissibility.
Keywords: investigator, assessment of evidence, admissibility of evidence, law enforcement, violation of legal requirements.
For citation: Esina A.S., Chikovani M.A. On the issue of evaluating evidence for the presence of a property of admissibility during a preliminary investigation // Civil Service and Personnel. 2024. No. 3. P. 160—163. https://doi.org/ 10.24412/2312-0444-2024-3-160-163 END: https://elibrary.ru/SUCTYJ
По итогам проведенного расследования, прежде чем составлять обвинительное заключение, следователь обязан проверить собранные доказательства по уголовному делу и оценить их на допустимость использования в процессе доказывания. Оценка полученных доказательств является практически ключевым момен-
© Есина А.С., Чиковани М.А. М., 2024.
том в деятельности следователя, поскольку имеет значение для дальнейшего их использования стороной обвинения не только в обвинительном заключении, но и впоследствии — они могут быть использованы государственным обвинителем в ходе судебного заседания, а также судом при постановлении обвинительного приговора.
Каким образом и по каким критериям следует руководствоваться следователю при оценке до-
№ 3/2024
казательства на свойство допустимости? Принимая во внимание, что законодатель не прекращает работу над совершенствованием ст. 75 УПК РФ1, следует признать, что вопрос о критериях допустимости или недопустимости доказательств в законе окончательным образом еще не разрешен. При этом отметим, что ответственность по собиранию и оценке доказательств в досудебном производстве возложена именно на субъекта расследования. В уголовно-процессуальном законе довольно подробно освещены признаки недопустимости доказательства (ст. 75 УПК РФ). С.А. Шейфер справедливо обращал внимание на то, что доказательство — это сведения об обстоятельствах, подлежащих доказыванию, полученные законным способом и облеченные в надлежащую процессуальную форму — в форму показаний, заключений и др. [5, с. 56]. Именно законность способа получения доказательств следует считать ключевым критерием допустимости. В литературе верно отмечается, что допустимость — это «уголовно-процессуальная характеристика доказательства, причем не с какой-либо одной стороны, а в целом как системы» [1, с. 24].
В Конституции Российской Федерации записано, что «при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением закона» (ч. 2 ст. 50 Конституции Российской Федерации). Отметим, что в уголовно-процессуальном законе нет исчерпывающих случаев, указывающих на нарушения требований закона, которые влекут утрату доказательством свойства допустимости. Представляется, что определение недопустимых доказательств, предложенное законодателем формулировкой «полученные с нарушением требований настоящего Кодекса...», достаточно широкое, учитывая, что перечень случаев признания доказательств недопустимыми не является исчерпывающим (ч. 2 ст. 75 УПК РФ). Буквальное толкование положений ч. 3 ст. 7 УПК РФ и ч. 1 ст. 75 УПК РФ позволяет утверждать, что доказательство, полученное с любым нарушением требований закона, должно быть признано недопустимым. При этом, надо полагать, не имеют значения степень нарушения закона, его масштабность и правовые последствия нарушения. Например, при получении доказательства были допущены какие-либо отклонения от требований закона, при этом были нарушены права участников уголовного процесса, а в другом случае — не были нарушены. Есть ли разница между такими нарушениями?
1 Федеральный закон от 27.12.2019 № 498-ФЗ [Электронный ресурс] // СПС «КонсультантПлюс». URL: http:// www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_34481/ (дата обращения: 16.06. 2024).
В связи с этим интересно мнение Е.А. Снегирева, который полагает, что подход, когда доказательство признается недопустимым только потому, что не соблюдены формальные требования уголовно-процессуального закона, может возвратить отечественный уголовный процесс в действие формальной теории доказательств [2, с. 34]. Что означает формальное требование закона? Может ли требование закона быть формальным в принципе? Например, отсутствие подписи допрашиваемого в протоколе его допроса? Формально ли данное требование? В правоприменительной практике имеют место ситуации, когда в ходе производства по уголовному делу имело место ошибка или неточность, которую можно исправить, не ущемляя ничьих интересов, не нарушая принципов уголовного судопроизводства. Возможно, что в этом случае имеет место не нарушение закона, а «следственная ошибка»?
В уголовно-процессуальной науке можно встретить немало формулировок следственной ошибки2, но все авторы едины в том, что следственная ошибка не содержит признаков уголовно наказуемого деяния, совершается не умышленно, может быть легко устранена без нарушения прав участников уголовного судопроизводства и не может влечь наступления негативных последствий широкого диапазона — от признания недопустимым доказательства до нарушения прав участников процесса.
В этом смысле следует обратить внимание на высказывание известного процессуалиста М.С. Строговича, который говорил, что ошибки в процессуальных документах в ходе досудебного производства по уголовному делу исправить не представляется возможным, поскольку УПК не содержит нормы, позволяющей сделать это. «В досудебном производстве никаких ошибок, в том числе и «технических», исправить нельзя» [3, с. 77]. Действительно, нормы УПК РФ не предусматривают возможности подобных исправлений. Однако в практической деятельности следователи в соответствии со ст. 7 УПК РФ выносят постановления (так называемые уточняющие) в случаях, когда возникает необходимость разъяснить позицию следствия об уточнении некоторых фактов, правовых ситуаций или фактических данных по уголовному делу, в том числе оговаривается ситуация с допущенной «технической» ошибкой (в случаях когда это не повлекло нарушения прав участников уголовного процесса).
2 См., например: Следственные и экспертные ошибки при формировании внутреннего убеждения: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Челябинск, 2010. С. 18; Крамаренко В.П. Ситуационныи подход к выявлению и преодолению следственных ошибок: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Калининград. 2012. С. 11.
№ 3/2024
В рассматриваемом аспекте интерес представляет разрешение вопроса о том, что следует понимать под «нарушением требований закона»? Есть ли подобный перечень нарушений? Следует признать, что перечислить возможные нарушения закона, которые могут иметь место в правоприменении, невозможно. При этом всегда будет сохраняться опасность того, что подобный перечень был бы неисчерпывающим. Общие фразы, используемые законодателем в регулировании конкретных фрагментов правоотношений, дают больше оснований для того, чтобы субъект их применения толковал смысловое значение законодательного установления по собственному усмотрению или уразумению. Целесообразнее говорить не о перечне нарушений требований закона, а об указании на ориентиры для правоприменителей, по которым следовало бы оценивать доказательство на предмет допустимости. Полагаем, что эти ориентиры должны быть определены именно законодателем, поскольку это единственный верный путь, когда сам законодатель увязывает нарушения принципа законности с потерей доказательством свойства допустимости. Отметим, что законодатель уже использовал подобный прием, когда, например, перечислил существенные нарушения закона, повлекшие отмену или изменение судебного решения судом апелляционной инстанции (ст. 389.17 УПК РФ). Фразеологический оборот «существенные нарушения закона» использован в тексте УПК РФ неоднократно (например, в ст. 389.15 УПК РФ), но применительно к судебному производству. Следовательно, законодатель допускает разную степень нарушения закона, полагая, что нарушения могут быть как существенные (ст. 389.17), так, видимо, и несущественные. Как это сочетается с требованием ч. 1 ст. 75 УПК РФ, где акцент на существенность нарушений требований закона не делается вовсе, что предполагает отсутствие значительности нарушения закона для признания доказательства недопустимым?
При исследовании данного вопроса изучалось мнение практикующих следователей, большинство которых высказали суждение, что если доказательство получено с так называемым незначительным (несущественным) нарушением закона, которое не затрагивает конституционных положений о праве не свидетельствовать против себя, близких родственников, круг которых определен федеральным законом, о праве на защиту и др., а также принципов уголовного судопроизводства, общих условий производства следственных и судебных действий и не влияет на промежуточные либо итоговые решения по уголовному делу, то оно может использоваться в доказывании [4, с. 273]. С одной стороны, мож-
но говорить, что это «удобная» позиция для практических работников, с другой — сомнительно, чтобы субъект расследования входил в оценку существенности допущенного им нарушения, поскольку это неизбежно приведет к манипулированию нормами о допустимых доказательствах. Правоприменитель в разделении отступлений от норм закона на «существенные», «фундаментальные», «неустранимые», «серьезные», «явные» или «следственные ошибки» напоминает блуждающего в дебрях странника.
Полагаем, что любые нарушения требований закона, допущенные при получении доказательств, следует оценивать как нарушение принципа законности вне зависимости от характера и степени нарушения. В рамках подхода сложно отрицать причинно-следственную связь в определении понятия «недопустимое доказательство»: нарушено предписание закона — нарушен закон — потеряна юридическая сила — доказательство признано недопустимым. Вместе с тем отмечаем, что применительно к досудебному производству было бы целесообразно определить некие ориентиры при оценке доказательств на соответствие свойству допустимости. Подобные ориентиры уже выработаны правоприменительной практикой и потому не вызывают разнотолков, являясь безусловными в определении их значимости для оценки доказательств на допустимость. В данном вопросе следует ориентироваться на рекомендации Верховного Суда Российской Федерации, сформулированные в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 31.10.1995 № 8 (ред. от 03.03.2015) «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» (п. 16), где отмечается, что доказательства должны признаваться полученными с нарушением закона, если при их собирании и закреплении были нарушены гарантированные Конституцией Российской Федерации права человека и гражданина или установленный уголовно-процессуальным законодательством порядок их собирания и закрепления, а также если собирание и закрепление доказательств осуществлены ненадлежащим лицом или органом либо в результате действий, не предусмотренных процессуальными нормами 3.
Предлагаем дополнить положение, закрепленное в ч. 1 ст. 75 УПК РФ, следующей формулировкой: «Доказательства, полученные с наруше-
3 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31.10.1995 № 8 (ред. от 03.03.2015) «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» / ЬМрэ:// www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_8847/ (дата обращения: 16.06.2024).
№ 3/2024
нием требований настоящего Кодекса, являются недопустимыми, в том числе доказательства, полученные ненадлежащим субъектом, с нарушением процессуального порядка, с нарушением прав участников уголовного судопроизводства, с нарушением установленного срока. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных статьей 73 настоящего Кодекса».
Список источников
1. Балакшин B.C. Допустимость доказательств: понятие, правовая природа, значение, алгоритм оценки. Екатеринбург: Изд-во УМЦ УПИ, 2013.
2. Снегирев ЕЛ. Оценка доказательств по внутреннему убеждению: Дис..... канд. юрид. наук.
Воронеж, 2002. 3. Строгович М.С. Проверка законности и обоснованности судебных приговоров. М., 1956. С.77.
4. Титовец И.В. Новое в механизме исключения недопустимых доказательств /Актуальные вопросы производства предварительного следствия в современных условиях совершенствования уголовно-процессуального законодательства:
Сб. науч. тр. Всерос. науч.-практ. конф. М.: Моск. ун-т МВД России им. В.Я. Кикотя, 2022.
4. Шейфер СЛ. Доказательства и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и правового регулирования: Монография. М. 2009.
References
1. Balakshin V.S. Admissibility of evidence: concept, legal nature, meaning, evaluation algorithm. Ekaterinburg: Publishing house UMC UPI, 2013.
2. Snegirev EA. Evaluation of evidence based
on inner conviction: dis..... cand. legal Sci.
Voronezh, 2002.
3. Strogovich M.S. Checking the legality and validity of court sentences. M., 1956.
4. Titovets I.V. New in the mechanism for excluding inadmissible evidence / Topical issues of preliminary investigation in modern conditions of improving criminal procedure legislation. Collection of scientific papers of the All-Russian scientific and practical conference. M.: University of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation. V.Ya.Kikotya, 2022.
5. Shafer SA. Evidence and proof in criminal cases: problems of theory and legal regulation: Мonograph. M. 2009.
Информация об авторах
Есина А. С. — профессор кафедры предварительного расследования Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент
Чиковани М.А. — старший преподаватель кафедры предварительного расследования Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук
Вклад авторов: авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Статья поступила в редакцию 03.09.2024; одобрена после рецензирования 06.09.2024; принята к публикации 09.09.2024.
Information about the authors
Esina A.S. — is a professor at the Department of Preliminary Investigation at Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after V.Ya. Kikotya, candidate of legal sciences, associate professor Chikovani M.A. — st. Lecturer at the Department of Preliminary Investigation at Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after V.Ya. Kikotya, candidate of legal sciences
Contribution of the authors: the authors contributed equally to this article. The authors declare no conflicts of interests.
The article was submitted 03.09.2024; approved after reviewing 06.09.2024; accepted for publication 09.09.2024.
№ 3/2024
