CC BY
97
© 2006 г. А.В. Лыков, Т.В. Лыкова
К ВОПРОСУ ОБ ОТНОШЕНИИ СОВРЕМЕННЫХ РУССКИХ ЧИСЛИТЕЛЬНЫХ К ЧАСТЯМ РЕЧИ
Категориально-грамматический статус названий чисел, основания выделения имен числительных, объем данной части речи относятся к спорным вопросам в отечественном языкознании. Вполне понятно, что научная дискуссия о статусе числительных неизбежно выходит на концептуальный уровень определения того, что такое части речи.
Если избегать крайних точек зрения, связанных с чрезмерной формализацией или лексикализацией учения о частях речи, вопрос обычно решается в рамках традиционного или коммуникативного синтаксиса. В первом случае частями речи, как правило, признаются морфологически однородные классы слов (с возможностью лексико-грамматических вариаций на базе общности категориального значения), объединенные однородными синтаксическими позициями в предложении, во втором - разряды слов, объединенные общей семантической функцией в высказывании.
Сложность построения классификации самостоятельных частей речи предопределяется тем, что в языковом сознании носителей языка (так же, как в грамматиках и словарях) нет «чистых» парадигм знаменательных частей речи, т.е. нет отдельных парадигм существительных, прилагательных, глаголов и т.д., из которых носитель языка осуществлял бы выбор единиц для реализации их в речи. Пользуясь языком при передаче информации, говорящий выбирает номинативные единицы (в материальном плане - основы слов) из лексико-семантических парадигм, например: из существительных-названий водоемов, из прилагательных цвета, из глаголов движения и т. д. В рамках таких парадигм уже синтезировано языковое представление лексемы и части речи - номинации и ее формально-семантической функции в речи.
В русской грамматике числительное определяется как «часть речи, обозначающая количество и выражающая это значение в морфологических категориях падежа (последовательно) и рода (непоследовательно)» [1, с. 573]. В данной дефиниции утверждается, что числительными являются только такие слова, количественное значение которых поддерживается особым набором грамматических категорий. А. А. Реформатский в связи с этим отмечает: «Такие слова, как тысяча, миллион, миллиард и т. д., - уже не числительные... И прежде всего потому, что они могут иметь множественное число» [2, с. 77]. Абсолютизация формальных (морфологических) признаков служит основанием для отказа некоторым названиям абстрактных чисел (один, тысяча, миллион, миллиард и т. д.) в статусе имен числительных.
То обстоятельство, что слова с числовым значением «представляют собой смесь совершенно разных в грамматическом отношении слов» [3, с. 109], позволило О.П.Сунику утверждать, что числительных как части речи нет ни в одном языке, поскольку «общеграмматического значения числа (количества), которое стояло бы в общем ряду с общеграмматическими значениями предметности, статического признака
предмета, его динамического признака и признака этих признаков, нет и, по-видимому, быть не может ни в одном языке. Отвлеченная категория числа, так же как и категория «местоименности», всегда дана в одной из разновидностей перечисленных общеграмматических значений» [3, с. 111].
Стремлением описать имена числительные как формальный класс слов продиктована попытка выделить данную часть речи на синтаксических основаниях: «Особой категорией приходится признать слова количественные. Значением является отвлеченная идея числа, а формальным признаком - своеобразный тип сочетания с существительным, к которому относится слово, выражающее количество...» [4, с. 88-89]. Отмечается также неспособность числительных иметь при себе адъективное определение, что выделяет их «из всех существительных, в том числе и из одинаковых по набору грамматических признаков словоформ типа листва, студенчество» [5, с. 97-100].
Морфосинтаксической категоризации имен числительных противостоит определение класса слов с числовым значением как особой части речи, имеющей семантическое обоснование. По мнению М.И. Стеб-лина-Каменского, «числительное осознается как числительное не потому, что ему свойственно особое грамматическое значение «числительности», о котором мы узнаем благодаря его морфологическим и синтаксическим свойствам, являющимся внешним показателем этого грамматического значения, но потому, что оно имеет своим лексическим значением число... Числительное - это всегда слово, которое обозначает число» [6, с. 27].
Подход, при котором числительные определяются в отношении к способности выражать в речи мыслительные процессы счета, единицы счета, обслуживать в плане выражения существующую счетную систему, представляется наиболее естественным. Роль семантики при квалификации единиц, участвующих в речи, хорошо иллюстрировал Л.В.Щерба: «.если мы знаем, что какаду - название птицы, мы не ищем формальных признаков для того, чтобы узнать в этом слове существительное» [4, с. 80]. Продолжая эту мысль, можно сказать, что знание того, что тысяча - название числа, достаточно, чтобы узнать в этом слове числительное. «Имя числительное, - пишет Л. Д. Чес-нокова, - это знаменательная часть речи, которая выражает всей совокупностью входящих в нее слов, расположенных в строгой последовательности, определенную счетную систему, при этом отдельные слова называют элементы этой системы.» [7, с. 12].
Описание имен числительных как функционально-семантического класса позволяет, например, интерпретировать тысяча, миллион и т. п. как числительные на том внешнем основании, что они, как и другие названия чисел, способны функционировать в выражениях абстрактного математического счета (в отличие от существительных типа десяток, сотня).
Важно ответить на вопрос, какое новое содержание, кроме частных грамматических значений, появляется у лексем, когда они включаются в речь. Самостоятельные части речи - это лексемы, принимающие в речи ту или иную семантическую форму, определенный способ осмысления содержания, релевантный относительно коммуникативных задач говорящего, логической концептуализации и актуализации. В частях речи «лексическое и категориальное грамматическое значения характеризуются органическим единством, взаимопроникновением, они связаны между собой как разные стороны одной смысловой единицы (мыслительного сегмента), при этом лексическое значение выступает как содержание этой единицы, а категориальное значение части речи как ее семантическая форма» [8, с. 85-86]. Очевидно, «при сходном... семантическом содержании слова разных частей речи различаются способом представления этого содержания, иначе говоря, формой его осмысления» [8, с. 94].
Части речи возникают в коммуникации, поскольку способ осознания содержания реализуется говорящим, в сознании которого рождается идея высказывания. Здесь уместно привести убедительный пример Мигирина, описывающего полет орла, за которым одновременно наблюдают трое: «Один из наблюдателей может сказать: Орел летит величественно. Другой констатирует: Полет орла величественен. Третий заявляет: Орлиный полет величествен» [9, с. 52-53]. Очевидно, наблюдатели выбирают одни и те же лексемы, но различные части речи в соответствии с собственным «коммуникативным углом зрения». Поэтому прав Л.В. Щерба, утверждая, что различение «частей речи» вряд ли можно назвать результатом научной классификации слов [4, с. 77]. Любые научные классификации частей речи либо окажутся сугубо формальными, либо станут плодом индивидуального научного сознания ученого.
Одна и та же лексема может иметь несколько семантических форм для выхода в коммуникацию. Например, лексема, выражающая смысл 'десять', функционирует в речи в одной из своих семантических форм: десять, десятеро, десяток, десятый. Морфо-синтаксические признаки частей речи - это грамматические способы коммуникативной реализации лексем, которые предопределяются спецификой грамматического строя языка: «. нет языка, в котором не было бы существительных,.. тогда как морфологические и синтаксические свойства существительных очень различны в разных языках, т. е. ни одно из них в отдельности не обязательно» [6, с. 24]. То же верно и в отношении числительных. Лексема, реализованная в речи в определенной семантической и грамматической форме, есть словоформа. Поэтому очевидно, что формальная классификация единиц речи - это типология словоформ речи, а не частей речи. Части речи -это единицы коммуникации, а не формального синтаксиса. Классификация частей речи показывает возможности функционирования лексем в высказываниях, а учение о словоформах описывает особенности функционирования частей речи в синтаксических конструкциях.
Выбирая семантическую форму (частеречную принадлежность) тех лексем, которые необходимы гово-
рящему для выражения коммуникативных намерений, он по сути получает («в пакете») синтаксическую модель высказывания, типы связей словоформ и т. д.
При построении высказывания носитель языка выбирает лексемы, а одновременно и их формально-семантическую модификацию (часть речи), наиболее адекватную по форме осознания выражаемого содержания в соответствии с коммуникативными задачами, предпочтениями, углом зрения, пресуппозициями, схемой актуального членения и другими коммуникативными и прагматическими факторами. Выбор осуществляется из доступных сознанию носителя языка лексических парадигм, в рамках которых синтезируются лексемы и их возможные семантические формы.
То, что традиционно понимается под термином «слово», и есть извлеченный в научных целях из синтагмы и помещенный в парадигму (например, в словарь) синтез лексемы и способа представления выражаемого ею содержания.
Имена чисел занимают в любом языке особое положение, заключающееся в том, что парадигма названий чисел представлена в языковом сознании в «чистом» виде на тех же правах, что и парадигмы охарактеризованных как одна часть речи лексем, из которых носитель языка выбирает единицы для высказываний. Например, парадигма названий чисел функционально однородна парадигме глаголов движения, в которую не включаются, в частности, существительные движения типа бег, ходьба, полет - выбор отглагольного существительного (а не исходного глагола) для использования в речи обусловлен необходимостью иной формы осознания идеи действия. Выбор лексемы и части речи, в которую лексема «упакована», - это две стороны одной умственной операции, направленной на извлечение из системы единиц для помещения в речь. Особенность названий чисел заключается в том, что при извлечении лексемы числа из своего сознания носитель языка не руководствуется ее морфосинтак-сической «упаковкой», которая оказывается актуальной только в сфере формального синтаксиса высказывания. Различный морфосинтаксис современных русских названий чисел (например, количественные слова один, два, три, пять, тысяча, действительно не совпадающие по своим формальным свойствам) не предопределяет различной формы представления числа, поэтому в сознании носителя русского языка эти лексемы категорируются по однородности содержания и способа его представления как одна часть речи (как и глаголы движения). Таким образом, тенденция исключить некоторые названия чисел из имен числительных (вместо попытки понять причины их морфосинтаксических расхождений в современном русском языке) только запутывает дело при решении главной проблемы языкознания, заключающейся в объяснении того, как люди пользуются языком.
Определенно-количественные числительные, как и все субстантивные слова, «отражают в своем лексико-грамматическом значении факты действительности сами по себе, вне отношения к другим фактам» [8, с. 109].
Категориальное значение числительных В. Н. Ми-гирин трактует как полное отвлечение количественной стороны предметов и явлений от всех других сто-
рон: «Количество может рассматриваться с разных сторон и, следовательно, подводиться под разные части речи.» [9, 62].
Очевидно, что названия чисел воспроизводят одну и ту же форму осознания определенного количества: с помощью номинаций чисел определенное количество осознается как абстрактное число. Поэтому описание числительных как формально-грамматического разряда приводит к нарушению «действительного, заложенного в самой структуре языка, обусловленного его логико-грамматической и коммуникативной природой членения слов на грамматические или функционально-смысловые разряды» [10, с. 172-173].
Очевидно, что информация о семантической форме названий абстрактных чисел заложена в их лексических значениях. Формальным показателем определенно-количественных числительных следует признать их способность функционировать в выражениях математического счета.
Особый морфосинтаксис числительных тысяча, миллион предопределяется их особым функционально-семантическим статусом в ряду числовых названий. Эти лексемы имеют в речи две калькуляционные функции: служат названиями абстрактных чисел и абстрактных единиц счета более высокого регистра.
Собирательные числительные выделяются как особый семантический разряд имен числительных. Они называют предметное количество, не имеют возможности использоваться при выражении абстрактного счета, но отличаются от счетных существительных типа пара, десяток, сотня тем, что не являются операторами группирования предметов. Морфосин-таксические свойства собирательных числительных такие же, как и у большинства названий чисел.
При выражении итога счета предметов семантическая грань между названиями абстрактных чисел и собирательными числительными стирается: и те, и другие функционируют как числовые модификаторы предметных множеств:
Смотришь вокруг, - а все двойное. Вон девушка пошла - а вроде как ее две... На Анфису Терентьевну смотришь - а ее тоже две. Но! - к ней баловаться не подъезжай, а не то выйдет Поликарп Матвеич, а его тоже двое, а этого нам не надобно, он и один страшен (Т. Толстая. Кысь).
Очевидно, что термин «собирательные числительные» условен и никакого особенного собирательного значения эти квантификаторы не выражают [11, с. 223]. Собирательные числительные лишь эксплицируют идею совокупности, что по сути семантически избыточно, поскольку семантический признак целостности покрывается содержанием понятия о числе (число и есть целое, состоящее из совокупности единиц).
Собирательные числительные обладают более узкой (оттого - предсказуемой) сочетаемостью, поэтому регулярнее выступают в речи без существительного. Структурная неполнота таких количественных номинаций является особым типом количественных групп.
Можно отметить формально-семантические различия количественных групп с названиями чисел и с собирательными числительными в «степени повторяемости содержания» [8, с. 40-42]. Названия чисел в
своем лексическом значении не содержат семы предметности, поэтому в два студента идея предметности выражена только существительным, обозначающим считаемые предметы, в двое студентов идея предметности выражена дважды: существительным и аффиксом собирательного числительного.
Порядковые числительные - несубстантивные слова - отражают в своем лексико-грамматическом значении факты как соотнесенные с другими фактами [8, с. 109]. В их категориальном значении число отражается как признак, принадлежащий последнему элементу заданного множества. Такая семантическая форма представления количества, имея возможность имплицитно определять все множество в количественном отношении, задавая «нижний предел», активно используется в русских высказываниях: - Мы, голубчики, с юга. Вторую неделю идем, совсем обезножили. Пришли менять сыромятные ремешки, может у вас товар какой (Т. Толстая. Кысь). Вторую неделю имплицирует «больше одной недели» или «почти две недели».
Характерен также диалог, в котором вопрос о порядке в счетном ряду имплицирует вопрос о количестве, а ответ прежде всего эксплицирует подразумеваемый смысл вопроса и затем выражает формальное подтверждение порядка предметов по счету:
- В этом году у меня выходит новый альбом.
- Это уже восьмой? [=> 'Вместе с ним у вас будет уже восемь альбомов?']
- Восемь,.. да, восьмой (из телеинтервью)
С другой стороны, количественные числительные вытесняют порядковые даже в их собственной функции, «так что выражение порядковой последовательности приближается к изображению непосредственно операции счета»: дом номер пятый - дом номер пять - дом пять [12, с. 25].
При категоризации порядковых числительных все решает выбранный исследователем основной критерий разграничения частей речи. Коммуникативные (счетные), прагматические функции определенно-порядковых слов в речи, их тесная генетическая, парадигматическая связь в системе языка с названиями чисел могут служить основанием для того, чтобы считать их особым адъективным разрядом числительных. Формальный синтаксис данных единиц, их абсолютная грамматическая тождественность относительным прилагательным не может вызывать особых возражений против того, чтобы интерпретировать определенно-порядковые слова как числовые прилагательные.
Таким образом, центром имен числительных являются названия абстрактных чисел. Обозначения чисел - это особые части речи, потому что числа - это особые «объекты». Особенность названий чисел проявляется в речи, выражающей абстрактный счет. Все остальные формы осознания числового содержания в русском языке являются, строго говоря, другими частями речи (в тех или иных отношениях иначе функционирующими в предложении). В выражениях предметного счета от названий чисел ничем (ни в логико-семантическом, ни в морфосинтаксическом аспектах) не отличаются собирательные числительные в условиях одинаковой дистрибуции (в равной степени возможны: два студента и двое студентов). Квали-
фикация других количественных модификаторов как разрядов числительных может быть связана либо с их морфосинтаксической схожестью с названиями чисел (неопределенно-количественные числительные), либо с тем, что они в своем категориальном значении содержат другую (регулярную) форму представления числа (порядковые числительные).
Подход к числовым модификаторам как системе парадигм, члены которых объединяются однородным способом представления числа в языке, признание того, что базовой парадигмой являются названия абстрактных чисел (числительных в строгом смысле слова), анализ семантических, коммуникативных, прагматических особенностей числовых модификаторов различных типов, обусловливающих выбор носителем языка той или иной семантической формы определенной числовой лексемы, более актуален для исследования того, как люди пользуются языком, чем аргументация тех или иных терминологических предпочтений.
Таганрогский педагогический институт
Литература
1. Русская грамматика. Т. 1. М., 1982.
2. Реформатский А.А. Число и грамматика // Лингвистика и поэтика. М., 1987.
3. Суник О.П. Общая теория частей речи. М.; Л., 1966.
4. Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. М., 2004. С. 77-100.
5. Милославский И.Г. К классификации словоформ русского языка//Вопросы русского языкознания. Вып. 1. М., 1976. С. 93-101.
6. Стеблин-Каменский М.И. Спорное в языкознании. Л., 1974.
7. Чеснокова Л.Д. Имя числительное в современном русском языке. Ростов н/Д, 1997.
8. Чесноков П.В. Грамматика русского языка в свете теории семантических форм мышления. Таганрог, 1992.
9. Мигирин В.Н. Язык как система категорий отображения. Кишинев, 1973.
10. Дегтярев В.И. Основы общей грамматики. Ростов н/Д, 1973.
11. Валгина Н.С. и др. Современный русский язык. М., 1971.
12. Степанов Ю.С. Счет, имена чисел, алфавитные знаки чисел в индоевропейских языках // ВЯ. 1989. № 5. С. 5-31.
5 апреля 2006 г.
© 2006 г. А.В. Лыков
ФУНКЦИИ НАЗВАНИЙ ЕДИНИЦ АБСТРАКТНОГО И ПРЕДМЕТНОГО СЧЕТА В РУССКИХ КОЛИЧЕСТВЕННЫХ ГРУППАХ
В семантической форме языковых названий чисел фиксируется текущее состояние абстрактной счетной системы, которой пользуются носители данного языка. Очевидно, что «разрядное устройство счисления», «изображение числа в системе счисления» и способ его представления в языке тесно взаимосвязаны [1, с. 47-49]. В частности, абстрактная счетная система обязательно предписывает носителю современного русского языка вести натуральный абстрактный счет элементарными единицами до числа 999, а затем оперировать счетными единицами более высокого ранга (две тысячи, пять миллионов). Например, число 400 для носителя русского языка мыслится как '400 элементарных единиц', а число 2000 - как 'две единицы по 1000 элементарных каждая'. Абстрактная счетная система обнаруживает способность к эволюции, которая воплощается в изменениях семантической формы (прежде всего - степени сегментации компонентов мысли [2, с. 11-45]) языковых названий чисел: число 400 для носителя древнерусского языка (четыре ста) мыслилось как 'четыре единицы, состоящие из ста элементарных' (близки к этому современные английские количественные группы (КГ) типа four hundred, что буквально означает 'четыре единицы по сто').
Предметный счет носителя современного русского языка (в отличие от абстрактного) альтернативен в плане способа его ведения, что находит выражение в возможности различных КГ, его резюмирующих: двадцать яиц, или два десятка яиц, или двадцать штук яиц [3, с. 74]. Количественной группой П.В. Гращен-ков называет такие именные группы, в состав которых входят числительные. Очевидно, нет оснований отказывать в таком статусе и числовым выражениям
типа десяток яиц. Поэтому в данной статье КГ понимается как именная группа, в состав которой входит счетное слово. Степень мыслительной сегментации, характер распределения совокупного содержания при языковом выражении результата предметного счета определяется тем, каким образом в процессе счета соотносятся элементы абстрактной счетной системы с миром вещей, как группируются (два десятка яиц) или как категорируются (двадцать штук яиц) считаемые объекты.
В общем случае при абстрактном счете устанавливается взаимнооднозначное соответствие между множеством абстрактных единиц счетной системы и множеством объектов определенного класса. При этом обязательно должно мыслиться то, в каких единицах ведется предметный счет. Г. Фреге привел на этот счет любопытную цитату Спинозы: «. мы мыслим вещи под [категорией] числа только после того, как они подведены под некоторый общий род. Так, например, человек, держащий в руке сестерцию и империал, не подумает о числе «два», если он не имеет возможности назвать их одним и тем же именем, а именно: «монетами» или «деньгами», ибо в этом случае он может утверждать, что имеет две монеты, так как этим именем он обозначает как сестерцию, так и империал». В этом утверждении КГ две монеты будет результатом пресуппозиции «Сестерция и империал (иначе: то, что находится у меня в руках) - виды монет». Обобщая, можно сказать, что употребление любых КГ, имеющих референцию к дискретному денотату, - результат категоризации отдельных объектов как принадлежащих к одному классу [4, с. 77]. Предметный счет всегда предваряется категоризацией,
