CC BY
79
В совокупности мотивов бездомья, пустыни, детского сиротства и противостоящего им мотива идеального утопического города Платонов создаёт образ Дома-могилы, Дома - надгробного памятника. Такой подход к изображению дома является новаторским в русской литературе и создаёт картину, наполненную ужасом от происходящего и глубоким отрицанием антигуманистической направленности тоталитарной политики.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Абуашвили А. Поэтика «Котлована» А. Платонова и образы русской классики // Вопросы литературы. 2000. № 4.
2. Генис А. Вавилонская башня: Искусство настоящего времени. М., 1997.
3. Платонов А. «Котлован». М., 1987.
А.В. Лыков
СОСТАВНЫЕ КОЛИЧЕСТВЕННЫЕ ЧИСЛИТЕЛЬНЫЕ В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ ЯЗЫКЕ
I. Языковые особенности составных количественных числительных.
Нехитрый подсчет показывает, что в «активной» парадигме современных русских названий чисел всего около сорока несоставных наименований. Известно, что в древнерусском языке до лексикализации названий десятков и сотен их было примерно еще в три раза меньше.
Вопрос о том, что такое составные числительные, синтаксические построения или словоформы, лингвистами обычно не обсуждается. В [3] отмечается: «Составные числительные состоят из нескольких слов (двух и более), каждое из которых само является простым или сложным числительным...» [3, 574]. При этом ощутимо противоречие между термином и его определением, замеченное Л.Д. Чесноковой: слово, будучи числительным, состоит из двух и более слов, числительное состоит из числительных [5, 58-59]. Разумеется, замена термина «составное числительное» на что-то вроде «составные названия чисел» разрешила бы терминологическую неловкость, но не сняла бы вопроса о специфике семантических и формальных отношений между элементами таких построений, которые в функционально-семантическом отношении ничем не отличаются от простых или сложных числительных.
Целесообразно сопоставить составные числительные с номинативными словоформами и словосочетаниями.
В формально-логическом отношении составные числительные, как и свободные словосочетания, выражают, в отличие от словоформ и идиоматических выражений, составные понятия. Лексические значения составных числительных, как и свободных словосочетаний, складываются из значений компонентов в их смысловых отношениях (двадцать пять - 'двадцать и пять', две тысячи - 'два раза по тысяче', деревянный стол - 'стол, сделанный из дерева').
Между составными наименованиями чисел и свободными словосочетаниями обнаруживаются и существенные различия.
Состав лексем свободного словосочетания не кодируется системой и определяется ограниченностью лексической семантики слов того или иного языка, в которой воплощается статическая языковая картина мира. Семантика свободных сочетаний относится к динамической картине мира: они производятся в коммуникативном процессе по определенным моделям, закрепленным в системе языка, с целью выражения в речи периферийных качественных идей при необходимости выделения предмета, названного стержневым словом, из ряда однородных (ср. стол - деревянный стол - большой деревянный стол - большой деревянный стол, накрытый скатертью и т. д.).
Числительные, вне зависимости от простой или расчлененной структуры, закреплены системой языка и образуют строго организованный парадигматический ряд, отражающий счетную систему. В ряду количественных числительных отношения между его элементами не зависят от
степени расчлененности формы отдельных наименований чисел, а организуются общим числовым значением элементов.
Следует отметить, что, несмотря на расчлененную структуру, в системе закрепляются именно составные числительные, а не только модели их построения. Безусловной особенностью такой нумеральной парадигмы является отсутствие необходимости для носителя языка заучивать составные названия чисел, достаточно знать список основных числовых наименований и модели построения составных числительных. В смысле «предсказуемости существования» расчлененность структуры составных числительных не мешает им быть подобными производным словам, построенным по регулярным продуктивным моделям. Например, достаточно знать слово камень и модель образования существительных со значением 'лицо по профессии', чтобы использовать в речи слово каменщик. При этом слово каменщик закреплено системой, дано в готовом виде.
Таким образом, особый статус составных обозначений чисел заключается в том, что, 1) несмотря на расчлененную структуру, составные числительные так же, как и лексемы, выражают значения, относящиеся к статической картине мира, 2) в отличие от идиоматических выражений значение всего составного числительного выводится из значений его компонентов.
Отмечаются и такие специфические признаки составных числительных, как непроницаемость и строгий порядок следования компонентов [5, 59].
Степень расчлененности составных числительных определяется моделями построения числовых названий, существующими в данном языке, то есть грамматикой, а не лексикой языка.
Различия между составными числительными и словосочетаниями обнаруживаются также на уровне семантических отношений между компонентами.
В структуре составных числительных, внутренняя форма которых связана с математическим сложением чисел, элемент, обозначающий число низшего цикла, выражает идею, которая дополняет понятие, выраженное элементом более высокого цикла. Например, в числительном двадцать пять элемент пять количественно конкретизирует (сужает) числовую область, заданную элементом двадцать. При этом компоненты логически равноправны: двадцать не выражает более широкого (родового) понятия по сравнению с пять. Такие отношения можно назвать отношениями математической субординации: двадцать - название десятков, пять - название чисел первого десятка.
Другие семантические отношения обнаруживаются, например, в обычных субстантивных словосочетаниях типа деревянный стол, в которых формально главный элемент выражает родовое понятие, а подчиненный - видовой признак, сужающий объем родового понятия.
В отношениях между членами оппозиций «стол и деревянный стол» и «двадцать и двадцать пять» также обнаруживаются важные различия. Между существительным и именной группой устанавливаются родовидовые отношения: стол выступает как гипероним по отношению к гипониму деревянный стол; между простым и составным числительным обнаруживаются экви-полентные (равноценные) отношения: двадцать пять обозначает просто другое число по сравнению с двадцать.
Таким образом, составные числительные отличаются и от словоформ, и от синтаксических конструкций, и от фразеологизмов, представляя собой уникальные построения, характеризующиеся, казалось бы, несовместимыми признаками: воспроизводимостью, закрепленностью в системе языка и наличием синтаксических отношений между компонентами.
II. Синтаксические отношения между элементами составных количественных числительных.
Наличие формальных связей и синтаксических отношений между числовыми компонентами - главное, что сближает составные числительные с синтаксическими единицами, которые «не существуют вне синтаксических, т.е. общих смысловых отношений» [4, 119].
В.В. Виноградов говорит о своеобразных приемах агглютинации компонентов при образовании составных именований чисел [1, 245-246]. Но такая синтаксическая модель является не единственной схемой построения составных числительных. Они реализуют в современном русском языке две различные синтаксические модели, которые можно назвать моделями соположения и подчинения. На их основе можно выделить три структурных типа составных числительных.
В первом типе реализуется модель соположения. Он объединяет такие составные названия чисел, в которых элементы вступают в особые отношения по принципу агглютинативного присоединения (сто двадцать пять), когда каждый последующий элемент более низкого числового цикла присоединяется («приклеивается») к предыдущему, привнося в общее значение свою семантическую долю1.
Значение числа, выраженное таким числительным, складывается из суммы (в прямом математическом и языковом смыслах) значений входящих в него компонентов. Отношения между элементами рассматриваемых имен основаны на числовой иерархии метаязыкового (математического) характера, определяющей механическое соположение (присоединение) элементов по принципу «от большего к меньшему». В.В. Виноградов в связи с этим подчеркивал, что составные числительные «в своих сцеплениях, в своих сложениях» воспроизводят математический порядок чисел [1, 234]. Каждый последующий элемент как бы уточняет предыдущий по ближайшему, более низкому циклу чисел. Л.Д. Чеснокова называет такую связь «нанизыванием», проявляющимся «в сочетаниях, имеющих единую номинацию и образующих составные наименования путем «приклеивания» (присоединения) одного компонента к другому в строгой семантически закрепленной последовательности» [5, 62].
Синтаксические отношения между компонентами числительных первого типа представляют собой уникальную эволюционную трансформацию сочинительных отношений: сто пять - это генетически «сто и пять». Русский язык, в отличие, например, от английского (hundred and two), избавился от былой сочинительной связи числовых компонентов в составных числительных, которая определяет структуру древнерусской КГ типа восьмьсот и сорок кочанов капусты. Древнее выражение восьмь сътъ и сорокъ означало «восемь сотен и один сорок». Древний счет сотнями и сороками делал сочинительную связь вполне мотивированной. Она моделировала числовую целостность итогового наименования, в составе которого были числовые элементы, представляющие разные (поэтому - относительно автономные) числовые циклы. Сочинительная связь маркировала необходимость суммировать значения числовых элементов. Некоторая автономность таких элементов ощутимо проявлялась, в частности, в возможности «разрыва ряда вставкой существительного, называющего предметы счета: будет проклят треми сты святых отец и осмьюдесятъ» [5, 68], то есть буквально: «тремя сотнями и еще восьмьюдесятью единицами».
Рефлексы сочинительной связи между элементами составных числительных встречаются и в поздней литературе:
Сорок и три кнута ему за Аркадия Ильича дали (Лесков).
В самом истоке суженный: Растворены вотще Сто и одна жемчужина В голосовом луче (Цветаева).
Раззолоченной роковой актрисе -Не до тех речей!
А той самой ночи - уже пять тысяч И пятьсот ночей (Цветаева).
Двести тридцать лет и три года прожила матушка на белом свете. И не состарилась. Как была румяной да черноволосой, такой ей и глаза закрыли. Это уж так: ежели кто не тю-тюхнулся, когда взрыв случился, тот уж после не старится. Это у них такое последствие. Будто в них что заклинило (Толстая, Кысь, Аз).
1 Русской соположительной модели, реализующейся, например, в сто двадцать пять, соответствует в английском языке составное наименование со смешанным типом связи one hundred and twenty-five, в котором легко обнаружить между элементами подчинение, сочинение и соположение. 88
В «Книге тысячи и одной ночи» последняя в книге ночь называется первой после тысячи, то есть открывающей новый числовой цикл, что показалось Шахразаде удобным обстоятельством, чтобы закончить ночные истории (не начинать новый цикл). В этих условиях союз «и» в названии книги оказывается художественно значимым: обращаясь к Шахрияру с просьбой о своем помиловании, Шахразада подчеркивает, что ее рассказы длятся уже тысячу ночей и одну ночь (ср. с пушкинским тридцать лет и три года).
Во втором структурном типе составных числительных реализуется модель подчинения в форме прямых падежей или соподчинения внешнему компоненту - в косвенно-падежных формах: две тысячи (пятью тысячами), пятьдесят миллионов (пятьюдесятью миллионами). Второй элемент таких числительных называет абстрактные единицы счета, а первый - количество этих единиц. Элементы таких названий организованы по модели обычных КГ со всеми их синтаксическими особенностями.
Такие составные числительные характеризуются тем, что в основе их внутренней формы лежит механизм умножения единиц счета (а не механизм сложения, как в сто двадцать пять): пять тысяч - 'пять раз по тысяче'.
В приведенной выше древнерусской КГ треми сты святых отец и осмьюдесят форма родительного падежа второй части числительного осмьюдесят (совр. восьмьюдесятью) фиксирует незаконченный процесс лексикализации генетически составного числового наименования осьмю десят. Этот пример, относящийся к XII веку, показывает, что древние числительные цикла десятков лексикализовались раньше, чем числительные цикла сотен. Можно предположить, что лекси-кализованные сочетания, задающие циклы десятков и сотен, явились новой семантической формой, отразившей изменения в «числовом сознании» носителей русского языка, которые стали осмыслять соответствующие числа как совокупности элементарных единиц, а не совокупности десятков. Структурные преобразования в моделях построения названий чисел отражали процесс эволюции способов счета и абстрактной счетной системы. Все древнерусские числительные, кроме названий единиц первого десятка, названий чисел «10», «40», «100», «1000» и более высоких, были составными. Их внутренняя форма, связанная с математическими операциями сложения и умножения, вполне осознавалась носителями языка, поскольку существующая счетная система предписывала носителям языка при счете использовать соответствующие узловые числа как счетные единицы. В частности, досчитав до десяти, носитель древнерусского языка должен был мыслить это число как счетную единицу, к которой при дальнейшем счете, до 19 включительно, следовало прибавлять названия чисел первого десятка. Др.-русск. модель типа три на десяте имеет свои особенности. Данное числительное означало 'один десяток и три единицы'. В основе внутренней формы числительных от 11 до 19 лежит математическая операция сложения, хотя между компонентами наблюдаются подчинительные отношения.
Кроме того, в определенную эпоху число «18» средствами древнерусского языка могло быть выражено двумя сочетаниями, построенными по различным моделям подчинения (осьм на десяте и две девяти). Однако, как убедительно показал О.Ф. Жолобов, о девятичном счислении в Древней Руси можно говорить лишь условно: «Функционально оно не сопоставимо с абсолютно господствующим десятичным счислением. Хотя девятичный счет означал наличие у числительного девять всех трех числовых форм, употребление множественного числа было ограничено конструкцией с числительным три. Композиты «тридевятый», «тридевять» фиксируют этот верхний уровень девятичного счета» [2, 56]. Рефлексы счета девятками сохраняются в идиоме за тридевять земель ('неопределенно далеко'), выразительно трансформированной И. Бродским:
Так спросонья озябшим коленом пиная мрак,
понимаешь внезапно в постели, что это - брак:
что за тридевять с лишним земель повернулось на бок
тело, с которым давным-давно
только и общего есть, что дно
океана и навык наготы.
«Тотальная» лексикализация древнерусских составных названий десятков и сотен (построенных по моделям подчинения) была связана с эволюцией абстрактной счетной системы: с потерей числительными десять, сто ранга регистровых и, как следствие, категорий числа и рода. В итоге эволюции абстрактной счетной системы порог счета элементарными единицами был отодвинут до числа 9992.
В третьем типе составных числительных реализуются обе названные модели (соположение и подчинение (в косвенных формах - соподчинение)). В основе внутренней формы таких названий лежат механизмы умножения и сложения (две тысячи сто двадцать пять).
Таким образом, составные количественные числительные представляют собой особые синтаксические построения, значения которых выводятся из значений компонентов по определенным математическим правилам. В составе данных названий взаимодействуют простые и сложные числительные, что позволяет из ограниченного списка «активных» числовых лексем образовать название любого числа. При этом составные числительные являются членами парадигматического ряда названий чисел, и если и производятся, а не извлекаются из языковой памяти, то аналогично процессу образования мотивированных слов, построенных по регулярным словообразовательным моделям.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Виноградов В.В. Русский язык: грамматическое учение о слове М.: Наука, 1972.
2. Жолобов О.Ф. Было ли в Древней Руси девятичное счисление? // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2002. № 3. М.: РФК-Имидж Лаб. С. 54-60.
3. Русская грамматика: В 2 т. М.: Наука, 1982. Т. 1.
4. Чесноков П.В. Грамматика русского языка в свете теории семантических форм мышления. Таганрог: Изд-во Таганрог. гос. пед. ин-та, 1992.
5. Чеснокова Л.Д. Имя числительное в современном русском языке. Семантика. Грамматика. Функции, Ростов-н/Д.: Гефест, 1997.
С.И. Семина, В.В. Улискова
СЛОЖНОЕ СИНТАКСИЧЕСКОЕ ЦЕЛОЕ С УСТУПИТЕЛЬНЫМИ ОТНОШЕНИЯМИ: КОНТЕКСТНОЕ УПОТРЕБЛЕНИЕ ПОВТОРА
Анализируя структуру уступительных отношений и ситуативные условия их реализации в сложном предложении [4] и тексте [6], исследователи отмечают, что они имеют неоднозначную структуру и построены и по принципу парадокса
Логико-семантический статус уступительности определяется как синтез двух компонентов: 1) значения внутренней обусловленности и 2) противительного значения. «Результат этого синтеза - значение недостаточного (отвергнутого) основания. <...> Парадоксальный характер и неоднозначность уступительной связи заключаются . в соединении двух логически противоречивых квалификаций сообщаемого [4, 46]. Коммуникативно-прагматическая ценность уступительных отношений определяется в связи с возможностью для говорящего «представить информацию как парадокс, столкновение двух версий, двух истин, причем одна из них априорна, другая - актуальна» [там же], а семантическая доминанта уступительности - значение «вопреки ожиданиям». «Именно в этом компоненте заключен тот специфический субъективно-оценочный смысл, кото-
2 В английском языке, в котором названия сотен построены по подчинительной модели, «порог» счета элементарными единицами оказывается ниже на один регистр, чем в русском. Однако английский язык выработал грамматические аргументы, задающие структурный синкретизм предметности и атрибутивности «регистровых» числительных: с одной стороны, нейтрализация грамматического числа лексическим числом и отсутствие предлога of между числительным и существительным, с другой - наличие артикля или числительного: a/one hundred students, two hundred students, twenty thousand students.
