CC BY
69. Об утверждении государственной программы Российской Федерации «Информационное общество (2011—2020 годы») : Постановление Правительства РФ от 15 апреля 2014 г. № 313 (в ред. от 25 сентября 2018 г.) // Собр. законодательства Рос. Федерации. — 2014. — № 18, ч. 2, ст. 2159.
10. Шевердяев, С.Н. Право на информацию: к вопросу о конституционно-правовой сущности // Право и политика. — 2001. — № 10. — С. 91—100.
11. Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления: федеральный закон от 9 февраля 2009 г. № 8-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. — 2009. — № 7, ст.776.
12. Об информации, информационных технологиях и о защите информации: федеральный закон от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. — 2006. — № 31, ч. 1, ст. 3448.
13. О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации : федеральный закон от 2 мая 2006 г. № 59-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. — 2006. — № 19, ст. 2060.
14. Осипова И.Н. Транспарентность информационных систем как фактор повышения эффективности управленческих взаимодействий // Власть. — 2011. — № 12. — URL: https://cyberienmka.m/artide/n/transparentnost-mformatsionnyh-sistem-kak-faktor-povysheniya-effektivnosti-upravlencheskih-vzaimodeystviy (дата обращения:
■о 23.12.2018).
i»5 15. По делу о проверке конституционности пункта 2 статьи 5 Федерального за-
кона «О прокуратуре Российской Федерации» в связи с жалобой гражданина Б.А. о; Кехмана»: постановление Конституционного Суда РФ от 18 февраля 2000 г. № 3-П § // Собр. законодательства Рос. Федерации. — 2000. — № 9, ст. 1066. § 16. Малько, А.В. Право гражданина на информацию // Общественные науки и
g современность. — 1995. — № 5. — С. 58-59.
g М.В. Баранова-мл., M.V. Baranova -jr.,
5 студентка 4-го курса юридического Student 4th year Law faculty at Nizhny
О факультета Нижегородского Novgorod State University named in honor
^ государственного национального of Lobachevski
исследовательского университета m-phototasck.baranova@yandex.ru § имени Н.И. Лобачевского
с К вопросу об эпистемологических основаниях
опережающего правотворчества
130
Аннотация: в статье ставится вопрос о роли опережающего правотворчества в условиях современного социального развития. Обосновывается, что способность государства действовать на Л опережение, прогнозировать сценарии социальных изменений и отражать результаты подобных Ф аналитических исследований в правовых формах с опережающим эффектом, рассчитанных на неСу которое будущее время, является показателем зрелости и эффективности государственно-правовой политики. Параллельно в статье проводится попытка понять пределы и возможности опережающего правотворчества с помощью обращения к философской теории познания, которая представлена так называемой теорией отражения (в том числе опережающего отражения). Оценивается опыт верификации теории отражения путем сопоставления с некоторыми альтернативными точками зрения. Констатируется убедительность традиционных теорий отражения и опережающего отражения как эпистемологических оснований теории процесса опережающего правотворчества.
Ключевые слова: право, государство, правовая политика, правотворчество, опережающее правотворчество, правотворческое познание, теория познания, эпистемология, теория отражения,
теория опережающего отражения, нормативно-правовые акты, эффективность права.
On the issue of epistemological grounds of advanced law-making
Abstract: the aim or the article is to outline the role of advanced lawmaking in the conditions of modern social development. It is proved that the ability of the state to act ahead of the curve, to predict scenarios of social changes and to reflect the results of analytical studies in legal forms with a leading effect which is an indicator of the maturity and effectiveness of state and legal policy. Moreover, the article attempts to understand the limits and possibilities of advanced lawmaking by referring to the philosophical theory of knowledge, which is represented by the so-called theory of reflection (including advanced reflection). The experience of verification of the reflection theory is shown in comparison with some alternative points of view. The author agrees with the persuasiveness of traditional theories of reflection and advanced reflection n as epistemological foundations of the theory of the process of advanced lawmaking. u
Keywords: law, state, legal policy, law-making, advanced law-making, law-making knowledge,
намъ тоже зрлище неустанной борьбы и дятельности всего народа, какое открывается также въ области экономическаго и духовнаго развипя» [1, с. 13—
№ О
О
о
о*
п>
theory of knowledge, epistemology, theory of reflection, theory of advanced reflection, normative legal acts, 0
efficiency of law. о
з
Современный мир — это арена конкурентной борьбы, на кото- |
рой каждый из участников старается опередить другого, выйти на лидиру- 0
ющие позиции, получить дополнительные преимущества (бонусы) и таким g
образом закрепить свое первенство на некоторое ближайшее и последую- 3
щее отдаленное время. Так, пожалуй, было всегда, так имеет место быть и в |
настоящее время. Причем это касается разных уровней и масштабов, начи- 8
ная с уровня межличностного взаимодействия и поднимаясь до уровня вза- §
имодействия государств или даже межгосударственных коллабораций, это з
же касается и различных сфер жизнедеятельности — экономической, поли- 3
тической, правовой, культурно-духовной. Как писал Р. Иеринг: «Цель пра- | ва есть мир, а средство борьба... Жизнь права есть борьба — борьба народов,
правительств, сословий, индивидуумов... Стоит окинуть однимъ взглядомъ а
всю совокупность правовой жизни, чтобы увидать, что она представляетъ g
о
14]. Затем он продолжал: «...борьба повторяется во всхъ сферахъ права: какъ «
въ нисшихъ слояхъ частнаго, такъ и въ высшихъ сферахъ государственнаго 3 и международнаго права» [1, с. 23].
Думается, этот дух соперничества в жизни вообще и в правовой жизни
в частности определяет стремление ее участников в процессе установления -
силы или слабости своих позиций (для текущей и последующей конкурентной «борьбы») предположить (спрогнозировать) возможный сценарий развития событий на ближайшую или несколько отдаленную перспективы. В
юридической плоскости это выражается во многом в использовании ресурса а
опережающего правового творчества (в том числе в форме юридических стра- о
тегий, концепций, прогнозов или непосредственно в рамках моделирования &>
конкретных правил правового поведения, рассчитанных, главным образом, | на будущее время). Сегодня правотворческие структуры разных стран (в том числе России) функцию опережающего отражения в правотворчестве
00
реализуют все более активно, формализуя в соответствующем плане запрос к государственной власти на «определенное будущее» для своего государства с учетом желаемой траектории выведения такового на лидирующее положение (или одно из лидирующих) в глобальном миропорядке [2].
Кроме того, те многочисленные вызовы, которые диктует современный мир, не оставляют иных альтернатив, кроме действования упреждающим образом власти, индивиду, создавая на будущее предпосылки для стабильного и устойчивого развития. На этом понимании, как мы знаем, строится и теория правовой (в том числе правотворческой) политики. Один из ее разработчиков в дореволюционной России, выдающийся русско-польский ученый — правовед Л.И. Петражицкий прямо отмечал, что существо проблем «политики права» заключается в «научно обоснованном предвидении последствий, какие следует ожидать в случае введения определенных правовых предписаний, а также в разработке таких положений, введение которых в систему действующего права путем законодательной деятельности (либо иным путем...) оказалось бы причиной определенных желательных результатов» [3, с. 303]. Тем самым подчеркивалось, что правотворчество должно строиться .о на методике опережающего отражения (в том числе в части ожидаемых ре?! зультатов) либо выражаться в принятии опережающих законов, которые для ^ некоего будущего времени станут наиболее необходимыми и полезными.
Вполне резонно отмечается в современных по этой проблематике ра-g ботах: «Правотворческая политика (как и правовая политика в целом), и оперирующая, главным образом, телеологическими суждениями, должна 1-Ь ясно и убедительно доказывать, что та или иная форма правового воздей-s ствия станет наиболее адекватной (точной) для достижения определенной § социальной цели, либо используемое правовое средство ведет к нежела-g тельным результатам» [4, с. 9]. По мнению А.В. Малько и В.В. Трофимова: § «Современная правотворческая политика должна представлять собой целе -§ направленную деятельность государства по созданию (используя терминологию интеллектуального права) своего рода "охраноспособных правовых § разработок", то есть апробированных (прошедших "испытание") правовых ® решений, с максимальной точностью прогнозирующих правовые послед-[Ъ ствия. Данные правовые решения должны быть новыми, возможно, неординарными, но обязательно научно обоснованными. При этом необходимо, 132 чтобы эти решения были социально адекватными (выполняли функцию
- "отражения") и в то же время включали в себя эффект "опережающего
отражения". Формируемые правовые решения должны быть "жизненно" (социально) применимыми, то есть признаваемыми непосредственными ® участниками правовой жизни (субъектами гражданского общества) и пред -расположенными к воспроизводству в социально-интерактивных правовых субсистемах» [4, с. 10].
Общий тренд, связанный с применением потенциала опережающего правотворчества, в целом ясен. Вместе с тем далеко не все так просто и однозначно как может показаться на первый взгляд. Формируя сегодня правовые стратегии, программы, концепции как юридические акты, главным образом
опережающего характера, моделируя в настоящих законах юридические правила и стандарты поведения на будущее время (например, закрепляя в принятых законах введение тех или иных нормативных положений в юридическую силу спустя год-два и т.д.), нужно отдавать отчет, что: а) придется в полной мере реализовывать принятые обязательства (перед людьми, страной,
категориями населения); б) те или иные посылы (исходные допущения), на ^
которые были сориентированы те или иные планы юридического свойства, §
могут оказаться ошибочными (социально-юридические факты, которые, § как предполагалось, должны будут наступить не наступают); в) ожидаемая
логика развития может оказаться вовсе не такой, какой, даже с учетом самых о
«точных» социально-правовых прогнозов, она видится в контексте право- щ
творческих актов с опережающим эффектом. И с подобными примерами мы «
уже неоднократно сталкивались и сталкиваемся на практике, когда многие |
правовые решения, предполагавшие то-то или то-то в такие-то сроки (ка- §
кие-либо программы, концепции и пр.), не осуществляются, неоднократно §
изменяются либо «перекрываются» другими программами и законодатель- ^
ными актами, документы (в том числе на уровне межгосударственных объ- § единений) принимаются без учета «риска неисполнительности», реального
состояния национальных законодательств и уровня правопорядка [5, с. 54]. ^
Будучи во многом апологетом и проводником идеи и конструкции опере- |
жающего правотворчества Ю.А. Тихомиров, подмечая проблемные стороны §
реализации этого инструментария на практике, справедливо отмечает не- х
обходимость четкого и научно обоснованного подхода при использовании | формулы «право как мера опережающего отражения реальности» [5, с. 107]. В
частности, в своей работе, посвященной прогнозам и рискам в праве, автором I
предлагается учитывать различные вероятностные сценарии при подготовке | правовых прогнозов, используя логико-математические основы сценарного
прогнозирования; применять нормативно-целевой подход, при котором на .а
основе экспертных оценок цели развития сопоставляются с теми задачами и Й
о 3
опираться на принципы (достоверного и опережающего отражения действи- ■§
•С
мерами, которые необходимо решить или осуществить для их достижения;
о
п>
тельности, обоснованного выбора правовых регуляторов путем оценки их ^
вариантов, процедурно-регламентных режимов и пр.), использовать методы | социально-правового моделирования и эксперимента и др. В целом ученый
призывает использовать арсенал необходимых методов и методик, в том числе 133
способствующих установлению меры «правового отражения», что тем более -
актуально в случае с опережающим правовым отражением [5; 6].
Одновременно с этим в первую очередь необходимо внимательнее про- Ц
анализировать собственно теорию отражения (опережающего отражения), ^
от которой во многом и исходит «луч» опережающего правотворчества, то -I
есть обратиться к философской теории познания, гносеологическому (эпи- §
стемологическому) аспекту проблемы. Все, о чем было сказано (прямо или §
косвенно) выше применительно к задачам современного правотворчества | (аналитика развития, исследование различных социальных факторов, обусловливающих потребность в нормативно-правовом регулировании соответ-
ствующих общественных отношений, выявление и учет при формировании правовых норм многообразных социальных интересов, а также ряд других сходных задач), может быть решено и решается в рамках реализации функции правотворческого познания, от качества которого зависит «приближенность» законодательства к реальной жизни, его способность не только выражать насущные потребности развития, но и смотреть вперед — на перспективу, комплексно реагируя на запросы социально-правовой жизни, управляя соответствующими социально-правовыми процессами. Как отмечает Д.А. Керимов, «познавательная функция законотворчества — не описание, объяснение или систематизация соответствующих явлений, а изучение в целях выработки нормативно-правовых предписаний для практического поведения и деятельности» [7; 8, с. 110].
Системообразующая идейная схема традиционной для отечественной науки теории познания, которая, как отмечается в правовой литературе, имеет «важное значение для дальнейшей разработки, в частности, проблем правообразования» [9, с. 14], — теория отражения. Основы диалектико-материалистической теории отражения были заложены К. Марксом и .о Ф. Энгельсом. В ходе дальнейшей научно-философской разработки теория $5 познания в известном нам главным образом варианте была поднята на новую ступень В.И. Лениным (данную теорию нередко называли именно о; «ленинской» [10, 11]). Эта теория лежала в фундаменте всей марксистско-оа ленинской философии [12—14] и соответственно — гуманитарной (в том оа числе юридической) науки.
Принцип отражения считался (и во многом сегодня считается, по край-5 ней мере, в полной мере он не оспорен и ему еще не создана замена, что-то д настолько убедительное, чтобы данный подход был вытеснен из познава-¡5 тельного арсенала науки) основополагающим элементом материалистической § теории познания, исходящей из признания первичности внешнего мира и § воспроизведения его в человеческом сознании. Понятие отражения входило о; в само определение диалектического, последовательного материализма. При § этом не без основания считалось, что материалистическая диалектика в оа силу всеобщности и универсальности ее законов и категорий выступает как [Ъ мировоззренческо-теоретическая и логико-познавательная основа для юридической науки, что, раскрывая материалистическое понимание всеобщих 134 форм бытия и универсальных законов объективного мира, она определяет - исходные познавательные позиции правоведения. Исследования, выявляющие суть диалектико-материалистического познания в правоведении, прочно утверждали в нем соответствующие принципы познания [15]. Правоведение,
<л
® как указывалось в литературе, получало «опору в реальной логике социального прогресса», ориентировалось на «преобразующую практическую деятельность» [16, с. 7, 17].
Теория отражения, несмотря на выдвинутую критику данного принципа (а также вышедшего из него принципа опережающего отражения) в философской литературе по теории познания [17, с. 8, 108; 18], в контексте понимания в целом функции правотворческого познания может сыграть весьма
значимую методологическую роль. По меньшей мере, в ходе экстраполяции содержательных сторон рассматриваемого познавательного приема в области получающей сегодня развитие в юридической науке правовой теории функций правотворческого процесса, могут быть установлены возможности и пределы правотворческого познания, а в процессе верификации положений
этой традиционной теории познания — приняты или отвергнуты те или ^
иные ее постулаты, а в дополнение к подтвердившим свое значение могут §
быть «призваны» те положения, которые разрабатываются в современных § эпистемологических практиках [19; 20].
Следует в определенной степени согласиться с мнением Д.А. Керимова, о который отмечает, что в методологическом багаже отечественного право- щ ведения отсутствует сколько-нибудь подробная разработка теории отраже- « ния объективной реальности в праве, между тем эта теория может сыграть | чрезвычайно важную методологическую роль, ибо законодательство суть не § что иное, как отражение и чаще всего опережающее отражение объективной § реальности, направляющее ее развитие, а правильное решение проблемы ^ отражения (равно как и опережающего отражения) будет способствовать § дальнейшему совершенствованию правотворчества [21, с. 101]. Поэтому при- § менение потенциала этой теории в изучении отражающей и опережающе-от- £ ражающей функций правотворческого процесса, на наш взгляд, всесторонне | оправдано [22]. | Далее, собственно, и возникает вопрос, насколько аргументированной х сегодня является теория отражения в своем философском значении. Если | признавать, что теория отражения верна именно как теоретико-познавательная конструкция, то, соответственно, такой же верной может быть признана I и теория опережающего отражения. В этом случае исходная методологиче- | ская модель, на которой базируется в основе своей современная концепция § правотворчества (с его отражательными характеристиками), также в общем .а может быть признана убедительной и работающей,
способно развиваться на данной научной платформе, и если в чем-то и ме- д
нять заданную «программу», то ограничиваясь лишь совершенствованием ■§
отдельных ее сторон. 8
Конечно, не является задачей непосредственно общей теории права ре- | шать вопрос о том, верна или неверна та или иная теоретико-познавательная
конструкция. Но вместе с тем не видеть определенных альтернатив, крити- 135
ческих соображений в адрес традиционных подходов (а именно к таковым -
и стоит отнести рассматриваемую теорию отражения) юридическая теория
также не должна. Иначе подобное невнимание может сыграть отрицательную Ц
(непонятную) роль при воздействии на практику правотворчества, которое в ^
качестве определенного механизма, работая по привычной (но уже устарев- -I
шей) программе, станет малоэффективно или вовсе неэффективно. §
Действительно, дискуссионное поле в этой части философских вопросов §
имеет место. Есть и сторонники, есть и критики теории отражения как та - | ковой и особенно в ее так называемой «ленинской» редакции. Прежде всего критиков смущает очевидно «наивный взгляд» теории отражения на то, что
человеческое сознание способно, подобно «зеркалу», отобразить все характеристики и свойства объективного мира в истинном значении. Ленинское понимание ощущения, по мнению В.А. Лекторского, как «субъективного образа объективного мира» и как единственного источника знания выражает позицию наивного сенсуализма, и окончательно стало анахронизмом, по крайней мере, с середины XX столетия [17, с. 8]. При этом уже сама изначальная метафора теории отражения в виде «зеркала» настраивает на то, что получаемое отражение может иметь «перевернутый» (по сравнению с отражаемым объектом) образ объекта, а значит, образ неистинный и где-то даже ошибочный. А если это так, то можно ли опираться на эту теорию в правотворчестве, не рискуя оказаться перед отрицательным его результатом (в виде ошибочно введенного в систему права регулятора), и как тогда оценивать еще более смелую теорию «опережающего отражения» в том, что человеческое сознание способно не только увидеть то, что есть в реальности, но и «заглянуть» в будущее, отобразив его новые контуры в праве?
Вопросы довольно непростые. Однако сторонники иных подходов (эволюционная эпистемология), критикуя теорию отражения (причем данная .о субъект-объектная гносеологическая парадигма идет со времен Р. Декарта), $5 сами кое в чем косвенно с ней солидаризируются. Так, они не отрицают, что познание в принципе возможно, в том числе при посредстве разума, о; но с подключением всех иных «органов чувств» (познавательных средств), оа в том числе используя некие потаенные механизмы (например, интуицию), оа которые работают в ритмах самой человеческой жизни, в ходе которой окружающий мир познается методом «проб и ошибок», путем приспособления к 5 нему, «вживания» в него [19]. Но если «ошибки» как таковые в принципе не д исключаются из процесса познания, то почему надо исключать из арсенала ¡5 человеческий интеллект как познавательный ресурс, способный в сознании § отобразить объект познания (отражение) и возможно смоделировать его бу-§ дущее развитие (опережающее отражение). По сути, критические заметки к о; классической теории отражения оказываются по этой линии рассуждений § уже не вполне состоятельными и часто противоречивыми, а следовательно оа сама отражающая теория как таковая имеет право на существование (есте-[Ъ ственно, с присущими любому из возможных философских ответов, как, впрочем, и любых иных, разумными пределами).
В конечном итоге человеческий субъект познания привык думать, что он способен отражать в сознании наиболее характерные свойства и стороны объективной реальности, верит в силу своего разума и доверяет своей спо-2 собности, основываясь на знаниях, предполагать вероятностные сценарии ® развития окружающей действительности, проектируя шаги на будущее время. Это значит, что и субъект правотворческого познания обладает интеллектуальными возможностями не только фиксировать как «естествоиспытатель» результаты своих наблюдений в соответствующих формах права, но и моделировать картину социально-правовой жизни будущего времени, конструируя путем опережающего правотворчества по отношению к ней адекватные правовые формы.
о*
Список литературы:
1. Иеринг, Р. Борьба за право / Р. Иеринг. — СПб., 1895. — С. 13-14.
2. Баранова, М.В. Опережающее правотворчество как стратегический ресурс и тактическое средство государственного управления в современной России // Юридическая техника. — 2015. — № 9: «Стратегия, тактика, техника законотворчества (взаимосвязь, инновационные достижения, ошибки»). — С. 120-125.
3. Подгурецкий, А. Очерк социологии права / А. Подгурецкий. — М., 1974. — С. * 303. ¡5
4. Малько, А.В. Правовая политика в современной России: проблемы доктри- -о нального понимания и формирования / А.В. Малько, В.В. Трофимов // Государство и право. — 2013. — № 2. — С. 9. о
5. Тихомиров, Ю.А. Право: прогнозы и риски / Ю.А. Тихомиров. — М., 2018.
— С. 54. g
6. Правовые модели и реальность / отв. ред. Ю.А. Тихомиров, Е.Е. Рафалюк, 1 Н.И. Хлуденева. — М., 2014. О
7. Керимов, Д.А. Культура и техника законотворчества / Д.А. Керимов. — М., о 1991. — С. 25-26. 3
8. Керимов, Д.А. Методологический аспект правотворчества // Вопросы фило- g софии. — 1975. — № 5. — С. 110. §
9. Проблемы методологии и методики правоведения / под ред. Д.А. Керимова и о др. — М., 1974. — С. 14. |
10. Ленинская теория отражения и современность. — София, 1969. §
11. Ленинская теория отражения и современная наука: Теория отражения и 1 обществознание. — София, 1973. |
12. Павлов, Т. Теория отражения. Основные вопросы теории познания диалек- о тического материализма / Т. Павлов. — М., 1949.
13. Живкович, Л. Теория социального отражения / Л. Живкович. — М., 1969. »
14. Коршунов, А.М. Теория отражения и творчество / А.М. Коршунов. — М., 1971. ^
15. Трофимов, В.В. Методология исследования правообразования // Современные £ методы исследования в правоведении: монография / под ред. Н.И. Матузова, А.В. ° Малько. — Саратов, 2007. — С. 444-484. а
16. Методологические проблемы советской юридической науки / под ред. В.Н. § Кудрявцева. — М., 1980. — С. 7, 17. §
17. Лекторский, В.А. Эпистемология классическая и неклассическая. М., 2001. о
— С. 8, 108. 1
П>
18. Лекторский, В.А. Субъект, объект, познание / В.А. Лекторский. — М., 1980. ^
19. Микешина, Л.А. Философия познания. Полемические главы / Л.А. Микешина. §
— М., 2002.
20. Микешина, Л.А. Эпистемология ценностей / Л.А. Микешина. — М., 2007. J37
21. Керимов, Д.А. Методология права (предмет, функции, проблемы философии -
права) / Д.А. Керимов. — М., 2001.
22. Баранова, М.В. Теоретико-методологические аспекты исследования функций правотворческого процесса: постановка базовой проблемы функциональной харак-
со
теристики опережающего правотворчества // Вестник Саратовской государственной 1 юридической академии. — 2016. — № 5 (112). — С. 39—53.
