CC BY
1УДК 343.98 ББК 47.52
Николай Евгеньевич Мерецкий
профессор кафедры криминалистики Дальневосточного юридического института МВД России
заведующий кафедрой уголовно-правовых дисциплин Дальневосточного государственного университета путей сообщения доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации
ugpd@rambler.ru
680020, Россия, Хабаровск, пер. Казарменный, д. 15
НЕОБХОДИМОСТЬ
ОПЕРИРОВАНИЯ
ВЕЩЕСТВЕННЫМИ
ДОКАЗАТЕЛЬСТВАМИ
ПРИ РАССЛЕДОВАНИИ
ПРЕСТУПЛЕНИЙ
Аннотация. Вопрос о исследовании трасологических и иных следов в качестве вещественных доказательствах не нов, о них упоминается еще Русской Правде, и в дальнейшем они играют немаловажную роль при раскрытии и расследовании преступлений.
В настоящей статье рассматриваются некоторые проблемные вопросы получения и исследования вещественных доказательств. Отмечается, что доказывание по уголовному делу осуществляется только с использованием неопровержимых доказательств, регламентированных уголовно-процессуальным законодательством.
Ключевые слова: вещественные доказательства, трасология, преступление, правоохранительные органы, экспертиза.
N.E. MERETSKIY, Professor of the Criminology Department of the Far Eastern Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia,
Head of the Department of Criminal Law Disciplines of the Far Eastern State University of Railways Doctor of Legal Sciences, Professor, Honored Lawyer of the Russian Federation
ugpd@rambler.ru 15, lane. Barracks, Khabarovsk, 680020, Russia
THE NEED TO OPERATE WITH PHYSICAL EVIDENCE IN THE INVESTIGATION OF CRIMES
Annotation. The question of the study of tracological and other traces as material evidence is not new, they are mentioned in the Russian Truth, and in the future they play an important role in the disclosure and investigation of crimes.
This article discusses some problematic issues of obtaining and researching physi cal evidence. It notes that proving in a criminal case is carried out only with the use of irrefutable evidence regulated by criminal procedure legislation.
Key words: material evidence, tracology, crime, law enforcement agencies, exam ination.
В период совершения любого преступления остаются как материальные, так и идеальные следы, которые должны быть проанализированы работниками правоохранительных органов с целью, во-первых, дальнейшего предъявления их субъекту доказывания, во-вторых, утверждения мнения о его пребывании в этом месте и в определенное время. Поскольку преступник всегда оставляет на месте свои следы, то возникает необходимость в их обнаружении и изъятии. Дело в том, что раскрыть преступление и изобличить преступника помогают следы, предметы и иные объекты, которые использовались субъектом для достижения преступных целей.
Анализ результатов проведенных исследований позволил установить, что определенное значение могут иметь также следы события, находящегося с преступлением в субстанциональной взаимосвязи. Она может возникнуть в результате того, что определенное вещество выявлено не только в том месте, где произошло рассматриваемое событие, но и в ином, т.е. где обнаружено, например, дома у преступника во время обыска.
Решение данного вопроса имеет большое теоретическое и практическое значение, поскольку следователи и оперативные работники в последнее время не уделяют должного внимания в обнаружении и использовании в расследовании преступления не только скрытых инсценировкой объектов, но и так называемых «традиционных» следов: ног, рук, взлома и т. д. Более того, это не может остаться без внимания преступников и они, не скрывая этого, не маскируют и используют одну и ту же обувь, что дает следователю возможность объединить в одно целое все преступления, где наследил обозначенный субъект.
Следует отметить, что трасологическая экспертиза располагает большими возможностями в установлении, например, по следам обуви фактов, имеющих доказательственное значение. Кроме того, она позволяет определить групповую принадлежность обуви, тождество обуви и условия (механизм) возникновения следов. Результаты экспертизы следов обуви могут служить исходными данными для проведения оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий по установлению и изобличению лиц, совершивших конкретное преступление. Изучение практики показывает, что этот вид экспертизы составляет всего лишь 2-3% от общего количества исследований. Зачастую экспертизы следов обуви назначается по формальным соображениям, без
достаточно тщательной подготовки материалов, необходимых для ее проведения, что отрицательно влияет на результаты раскрытия и расследования преступлений.
Одной из причин недостаточно высокого качества проведения и оценки экспертиз следов обуви и иных объектов, обнаруженных на месте происшествия, является отсутствие у следователей и оперативных работников четкого представления о многообразии и значении идентификационных признаков и условиях их отображения в следах. Подчас это приводит, во-первых, к необоснованному отказу от решения вопросов, поставленных перед экспертом, во-вторых, к неправильной оценке исследования (полученных доказательств), которое провел эксперт, в-третьих, к отсутствию очевидности планирования направления расследования. Деятельность, направленная на раскрытие и расследование преступлений происходит не сама по себе, а осуществляется исходя из собранных по делу доказательств, следовательно, актуальным представляется вопрос об уголовно-процессуальной регламентации отдельных видов имеющейся в деле информации, в особенности, вещественных доказательств.
В силу того, что существует определенные рекомендации по собиранию, проверке, оценке, а также хранению вещественных доказательств, то практически по каждому уголовному делу должна вестись активная работа, направленная на изобличение субъекта, совершившего преступление. Кроме того, при работе с вещественными доказательствами, а именно со следами обуви, субъекты доказывания должны строго соблюдать требования действующего уголовно-процессуального законодательства, регламентирующие определенный порядок работы с ними. Обратим внимание на то, что на сегодняшний день указанные требования в большинстве случаев не соблюдаются и кроются, во-первых, в результатах недостаточной подготовкой практических работников; во-вторых, в последствиях несовершенства действующего законодательства; в-третьих, в активном противодействии заинтересованных сторон.
В то же время очевидным является и тот факт, что преступление не может происходить изолировано от иных событий, вне определенных связей с ними, а следы преступников нередко представляют собой источник доказательств. Иначе говоря, эти события имеют с преступлением причинно-следственную связь, то есть являются, причиной возникновения и развития последствий, которые наблюдались в период совершения преступления.
Так, по делу об убийстве гр. З. его жена показала, что преступление совершил по ее просьбе за обещанное вознаграждение сожитель ее сестры гр. М., который ранее никогда не встречался с жертвой, поэтому получил необходимые сведения о внешних признаках, месте работы и маршруте возвращения домой,
от жены будущей жертвы по сотовому телефону. При личном обыске у подозреваемого был обнаружен телефон, в котором находилась соответствующая информация: фотография жертвы, переписка с заказчиком убийства и т.д. Кроме того, по следам ног, обнаруженным на месте преступления, был установлен субъект, совершивший убийство, а трасологическая экспертиза подошвы обуви добавила убежденности следователю и суду. В дальнейшем, путем предъявления объектов в качестве доказательств, гр. М. дал признательные показания1.
Иными словами, не все перечисленные объекты (следы ног) являются следами преступления, однако иные события (информация, хранящаяся в сотовом телефоне), находящиеся с ними в причинно-следственной связи могут иметь доказательственное значение. Изучение практики показывает, что почти во всех случаях имеется определенная взаимозависимость между обнаруженными в период осмотра места происшествия следами и иными объектами, полученными процессуальным путем и использованными в качестве вещественных доказательств, обладающих процессуальными свойствами и информацией, которая анализируется и применяется в период проведения оперативно-розыскных мероприятий.
Однако для того чтобы при раскрытии и расследовании преступления определенные объекты, фигурирующие в уголовном деле, имели процессуальное значение и были признаны вещественными доказательствами они должны быть получены в установленном УПК РФ порядке, т.е. собраны надлежащим (законным) путем. Как нам представляется, следует прислушаться к мнению Н.Г. Шурухнова, который считает, что сохранение, исследование и использование вещественных доказательств в качестве одного из этапов их собирания рассматривают только криминалисты, поскольку, например, в некоторых случаях условия сохранения следов могут сказаться на результатах исследования [2, с. 38].
Кроме того, суд или следователь при оперировании в период доказывания с целью изобличения субъекта, совершившего преступление, должен опираться не только на сведения, полученные процессуальным или оперативным путем, но и проанализировать информацию, предоставленную сторонами защиты или потерпевшим. В том случае, если следователь или суд, принимает решение о проверке информации, то мы предлагаем провести повторные (дополнительные) следственные действия или в дальнейшем судебные действия, постоянно оперируя представленными доказательствами. Только в этом случае суду необходимо прийти к убеждению, что данный субъект совершил именно то
1 Архив Кировского суда г. Хабаровска Материалы уголовного дела № 1-28 за 2018 г.
того, это
БИБЛИОГРАФИЯ:
1. Мерецкий Н.Е. Соотношение процессуального и криминалистического аспектов доказывания при проведении вербальных и невербальных судебных действий / Н.Е. Мерецкий, С.С. Ким // Вестник Дальневосточного юридического института МВД России. — 2016. — №3 (36). — Хабаровск: Изд-во ДВЮИ МВД РФ. — С. 121-126.
2. Шурухнов Н.Г. Перспективные направления развития российской криминалистики и практики расследования отдельных видов и групп преступлений / Н.Г. Шурухнов // Криминалистика как наука и учебная дисциплина: история, настоящее и перспективы развития: доклады междунар. науч.-прак. конф., посвящ. 35-летию кафедры криминалистики Института права БашГУ. — Уфа: РИЦ БашГУ, 2017. — С. 34-35.
