CC BY
27
Вестник ПСТГУ
Серия IV: Педагогика. Психология.
Тюленев Владимир Михайлович, доктор исторических наук, доцент профессор кафедры всеобщей истории и международных отношений Ивановский государственный университет Российская Федерация, 153025, г. Иваново, ул. Ермака, 39 [email protected]
2020. Вып. 57. С. 84-95
DOI: 10.15382/sturIV202057.84-95
ORCID: 0000-0003-3987-3549
К ВОПРОСУ О ЖЕНСКОМ ОБРАЗОВАНИИ НА ПОЗДНЕАНТИЧНОМ ЛАТИНСКОМ ЗАПАДЕ
В. М. Тюленев
Аннотация: В статье поднимается вопрос о том, насколько было доступно грамматическое и риторическое образование женщинам в период поздней Античности на латинском Западе. Целью было показать, что в Западной Европе (преимущественно рассматривается Италия и Галлия) рубежа V—VI вв. во многом сохранялись традиции римской общественной жизни. Доступные источники позволяют увидеть, что в аристократических семьях девочкам стремились дать, по крайней мере, грамматическое образование, а в течение жизни римская матрона могла достичь совершенства в литературном творчестве и риторике. Мы знаем, что женщины участвовали в переписке, занимались литературной деятельностью и заботились об обучении своих детей. С другой стороны, под влиянием христианизации менялся фундамент самого образования, что выразилось в обращении прежде всего к Священному Писания и святоотеческой литературе. Кроме того, благодаря монастырям и монастырским школам открывалась возможность получать базовое образование сравнительно широкому кругу простолюдинок. Наконец, изучение придворной культуры (на примере равеннского двора остготов) показывает, что традиции римского грамматического и риторического образования проникали в варварский мир именно через женщин. Остготские принцессы целенаправленно изучали латинский язык, основы римского стихосложения и риторику. Исследование, таким образом, свидетельствует не только о сопричастности женщин эпохи поздней Античности книжной культуре, но и о происходивших в обществе того времени изменениях, проводниками которых становились в том числе, а порой и прежде всего, женщины. Выводы статьи построены на анализе главным образом эпистолярного наследия Эннодия, а также произведений Флавия Кассидора.
Ключевые слова: поздняя Античность, латинский Запад, школа, женское образование.
Тематически настоящая статья, пожалуй, несколько далека от круга научных интересов В. Г. Безрогова, чьей памяти она посвящена. Однако именно вопросы античной и средневековой педагогики, разработкой которых он активно зани-
мался на протяжении ряда лет1, нас когда-то сблизили, и эта дружба позволила мне сначала принять участие в подготовке сборника учебных текстов периода поздней Античности и раннего Средневековья2, а потом издать монографию о римской школе3. Поэтому я надеюсь, что материалы и выводы предлагаемой читателям статьи в какой-то степени продолжают тот научный поиск, который еще недавно вел Виталий Григорьевич и подвигал вести своих коллег.
Статья посвящена одному из принципиальных вопросов, неизбежно встающих перед исследователями античной педагогики и истории древней школы. Это вопрос о том, в какой степени школьное образование в античную эпоху было доступно женщинам. Несмотря на то что интерес к определению места женщины в общественной жизни Античности вполне естественен и постановка вопроса о степени образованности женщин более чем ожидаема, вынесенная в заглавие статьи проблема долгое время оставалась, да и сейчас в значительной степени остается, неисследованной. Данные источников, которые бы могли говорить о домашнем или школьном обучении девушек позднего Рима, довольно скудны, поэтому историографические выводы, как правило, сводились к самым общим оценкам. И если сравнительно недавно наконец-то появился труд, целиком посвященный проблеме женского образования периода II в. до н. э. — начала III в. н. э.4, то вопрос о степени сопричастности женщин школьному образованию в период поздней Античности еще ждет своего рассмотрения. Особенно сложно судить о ситуации, сложившейся на латинском Западе. Когда речь заходит о восточных провинциях, то даже неспециалист может вспомнить о печальной судьбе Гипатии Александрийской 415 г.)5, которая была не просто прекрасно образованна, но также имела собственную школу, или об императрице Евдокии (Афи-наиде), блистательной поэтессе, родившейся в Афинах в семье ритора Леонтия6, то при обращении к латинскому Западу того же V в. на память не приходит ни одно имя известной своей образованностью матроны. При этом невозможно отрицать очевидную актуальность вопроса о женском образовании на поздне-античном латинском Западе, которая определяется сложностью и противоречи-
1 Своеобразным итогом поисков Виталия Григорьевича в этом направлении стала его монография: Безрогов В. Г. Традиции ученичества и институт школы в древних цивилизациях. М., 2008.
2 «Возлюблю слово как ближнего»: учебный текст в позднюю Античность и раннее Средневековье: исследование состава школьного канона III—XI вв. / М. Р. Ненарокова, ред. М., 2017.
3 Тюленев В. М. Римская школа на позднеантичном Западе (Южная Галлия и Италия в V — первой половине VI в.). Иваново, 2019.
4 Hemelrjik E. A. Matrona Docta. Educated Women in the Roman Élite from Cornelia to Julia Domna. London, 2004.
5 Из последних работ о Гипатии см.: Donovan S. Hypatia: Mathematician, Inventor, and Philosopher. Mankato, MN, 2008; Болгова А. М. Гипатия и ее школа в Александрии (начало V в.) // Проблемы истории, филологии, культуры. 2018. № 1 (59). С. 184—196. Кроме Гипатии можно вспомнить ее младшую современницу Эдесию: Болгова А. М., Чуева Ю. Ю. Эдесия — мать александрийского неоплатонизма // Научные ведомости БелГУ. Сер. История. Политология. 2017. № 8 (257). Вып. 42. С. 30-33.
6 См. о ней, в частности: Александрова Т. Л. Императрица Евдокия и почитание Богоматери в V в. // Cursor mundi. Вып. 7. Иваново, 2015. С. 88-95.
востью позднеантичного общества, на судьбу которого влияли как политические катаклизмы, связанные с вторжением варваров в Европу, так и конфессиональные изменения.
Рассмотрение поставленного вопроса следует начать с того, что благородная римская дама всегда была достаточно образованна, хотя в этом явно уступала своим братьям и мужу. Еще со времен Республики женщинам приходилось выступать от лица всей семьи при решении сложных, в том числе юридических и финансовых, вопросов, поэтому с детства их готовили быть не только домо-хозяйками7. Во времена ранней Империи ситуация не изменилась, женщины сами получали образование и заботились о просвещении своих детей. Плиний Младший, обращаясь в письме к Кореллии Гиспулле, пишет о своих надеждах на то, что сын ее благодаря материнской заботе получит достойное образование и достигнет высот государственной службы, не уступив ни отцу, ни деду8. В другом письме он благодарит Кальпурнию Гиспуллу за воспитание ее собственной племянницы, которая весьма увлечена литературой, хранит сочинения Плиния у себя и даже некоторые выучила наизусть9.
Начальные знания (основы грамматики и счета) девочка могла получать дома от образованных рабынь или от посещавших грамматическую школу старших братьев10. Но, скорее всего, чаще практиковалось приглашение домой учителя-грамматика. Тот же Плиний Младший, сетуя в письме Эфулану Мар-целлину о смерти младшей дочери их общего друга, вспоминает, как дома она была обходительна со своими учителями, «усердно занималась чтением и понимала прочитанное»11.
Открытым остается вопрос о посещении девочками городских школ. Не исключено, что некоторые девочки могли посещать учителя, но их общение со школой заканчивалось, как правило, обучением у грамматика. Риторические умения женщине были не столь важны, как мужчине, к тому же многие римские девушки рано выходили замуж, так что им приходилось либо завершать свое образование освоением лишь грамматического уровня, либо менять форму обучения: учиться у мужа, приглашать частного преподавателя или заниматься самообразованием12. Так, уже упомянутый не раз Плиний Младший в письме к Эруцию вспоминал, как их общий друг Помпей Сатурнин однажды читал ему письма своей жены, и те были настолько хороши, что при их чтении слышался «Плав или Теренций в прозе»; при этом Плиний хвалит не только саму сочинительницу, но и Помпея за воспитание вкуса в жене, «которую взял молоденькой девушкой»13.
Источники периода поздней Античности также свидетельствуют о немалом количестве образованных дам, способных не только поддерживать эпистолярное общение, но и выступать в роли наставниц.
7 Hemelrjik E. A. Op. cit. P. 6-7.
8 Плиний Младший. Письма. III, 3, 2 | М. Е. Сергеенко, пер. М., 1984.
9 Плиний Младший. Письма. IV, 19, 1-3.
10 Bergh R. van den. The Role of Education of Women in Roman Society and Legal Position of Women in Roman Society || Revue Internationale des droits de l'Antiquité. 2000. Vol. XLVII. P. 355.
11 Плиний Младший. Письма. V, 16, 4.
12 Bergh R. van den. Op. cit. P. 358-359.
13 Плиний Младший. Письма. I, 16, 6.
Об этом, в частности, свидетельствует эпистолярное наследие одного из самых ярких риторов начала VI в., Магна Феликса Эннодия. Несколько его писем оказались адресованы именно благородным дамам. Некоторые из них — это его родственницы, жившие в Арелате (Архотамия, Евпрепия, Камелла, Аподемия, Агнелла). Какие-то из дам-адресатов Эннодия не были связаны с ним родством, но при этом занимали видное место в обществе Италии начала VI в., когда власть над Апеннинами принадлежала уже остготам Теодориха Великого. Это прежде всего Варвара и Стефания, которые благодаря своей известности и образованности оказались связаны с воспитанием и, может быть, обучением грамматике представительниц королевского рода Амалов.
Судя по письмам Эннодия, представительница благородной римской или галло-римской семьи знала грамматику не только на уровне, позволяющем ей вести переписку, но и делать это изысканно, за что, в частности, Эннодий хвалит Евпрепию после того, как получил от нее послание, «написанное с утонченным вкусом»14. Об обучении женщины эпистолярному искусству свидетельствует также «школьное» письмо, составленное Эннодием в виде образца послания, которое могла бы писать сестра своему брату15. В другом письме он хвалит Стефанию за изысканный слог, который она использует для изображения сельской жизни16. В послании Евпрепии он предлагает на суд этой своей родственницы составленную им самим эпитафию Цинегии, жене сенатора Фауста17. В сложной политической обстановке, когда многие женщины становились вдовами, именно на их плечи ложилась забота об образовании и воспитании детей. Точно неизвестно, что стало с мужем Камеллы, родственницы Эннодия, проживавшей в Провансе, но именно она прилагала усилия к тому, что ее сын получил образование в Медиолане18. В то же время женщина не только оказывалась ходатаем, но и могла выступать своего рода патроном в решении судеб молодых людей. Неудивительно, что в своем «Дидактическом увещевании Амвросию и Беату» Эннодий рекомендует этим двум молодым людям познакомиться в Риме с достойными всяческих похвал матронами Варварой и Стефанией19.
Очевидно, благородная римская дама, в отличие от мужчины лишенная возможности заниматься политикой и уж тем более военными делами, могла посвящать свой досуг книгам и образованию, уподобляясь в этом представителям мужского пола, чей otium не просто предполагал, но и требовал литературных занятий. Казалось бы, мало что изменилось со времен Плиния Младшего. Благородная римская женщина продолжала жить среди книг. Старший современник Эннодия Сидоний Аполлинарий в одном из писем вспоминает о библиотеке своего друга префекта Тонанция Ферреола, которая размещалась в одной из просторных комнат виллы. Однако уже эта библиотека свидетельствует о прои-
14 Ennod. Op. 313, 1. Произведения Эннодия цитируются с указанием номера произведения (Op.) и отрывка в нем по изданию: Ennodius M. F. Opera / F. Vogel, reo. // MGH AA Bd. 7. Berlin, 1885.
15 Ennod. Op. 120.
16 Ennod. Op. 442, 1: urbana etsubtilis elocutio.
17 Ennod. Op. 219, 2.
18 Ennod. Op. 431.
19 Ennod. Op. 452, 23-25.
зошедших в обществе изменениях, связанных прежде всего с христианизацией. Сидоний обращает особое внимание на то, что в женской половине помещения, где располагались кресла матрон (inter matronarum cathedras), были книги на религиозные темы (stilus his religiosus inveniebatur); в той части, где были скамьи хозяина дома (per subsellia patrumfamilias), хранились книги, отличающиеся ла-тийским красноречием (coturno Latiaris eloquii nobilitabantur)20, т. е. книги классиков римской литературы. Хранение святоотеческой литературы на «женской половине», наверное, неслучайно. В свое время, на протяжении значительной части IV столетия, именно женщины в римских аристократических семьях активно открывали себя для христианского благочестия, в то время как мужья их сохраняли приверженность языческим верованиям21.
Обращение в христианскую веру женщины и, тем более, возникновение не смешанных в конфессиональном плане, а собственно христианских семей меняли систему воспитания и образования. Воспитание христианского благочестия у девочек и их обучение осуществлялось прежде всего в семейном кругу. Это связано как с тем, что обучение в римской школе сохраняло «языческую» направленность, так и с тем, что новые институты, в которых стала формироваться христианская культура, прежде всего монастыри, массово стали появляться лишь в V-VI вв.
Важно обратить внимание на то, что христианская педагогика зиждилась на принципах античной пайдейи, важнейшим из которых было соединение образования и воспитания. Весьма показательным в данном случае является свидетельство Иеронима Стридонского, который в своем послании 403 г. к Лете давал советы по обучению грамоте Паулы, дочери своей знакомой, предлагая использовать буковые, либо изготовленные из слоновой кости буквы, тренировать руку в письме на вощаных табличках. В качестве же литературы, которая должна помогать обучению, Иероним вполне естественно предлагал книги Священного Писания и призывал Лету знакомить дочь с именами собственными на примере имен пророков, апостолов, заставлять ее учить стихи из Писания и по-гречески, и по-латыни, изучать содержание конкретных книг от Псалтири до посланий апостольских22. В то же время Иероним жестко связывал чтение той или иной книги Писания с формированием у девушки определенных добродетелей: Книга Притчей Соломоновых должна наставить к жизни, Книга Екклесиаста — научить презрению ко всему мирскому, Книга Иова — добродетели и долготерпению23.
Появление за латинском Западе женских общежительных монастырей естественным образом расширило круг женщин, которым стало доступно образование, пусть и самого начального уровня. Из трех известных на период поздней Античности типов школ, созданных в рамках церковной жизни (епископские,
20 Ep. II, 9, 4 II Apollinaris Sidonius. Epistulae et carmina I Chr. Luetjohann, rec. II MGH AA Bd. 8. Berlin, 1887.
21 Brown P. R. L. Aspects of the Christianization of the Roman Aristocracy II The Journal of Roman Studies. 1961. Vol. 51. P. 6-7; Yarbrough A. Christianization in the Fourth Century: The Example of Roman Woman II Women in Early Christianity I D. M. Scholer, ed. New York; London, 1993. P. 319.
22 Ep. 107, 4. Hier. Epistolae. Pars 2 I I. Hilberg, rec. II CSEL. Vol. 55. Vienna, 1912.
23 Hier. Ep. 107, 12.
пресвитерские, монастырские)24, женщинам оказались доступны прежде всего монастырские. Один из самых ранних женских монастырей на латинском Западе был создан Цезарием Арелатским в самом начале VI в. Судя по составленному епископом «Правилу», монастырь среди прочего должен был стать местом обучения грамоте девочек, достигших шести- или семилетнего возраста25. Также грамматику должны были осваивать взрослые насельницы, если до прихода своего в монастырь они были безграмотны26. Если умение читать и размышлять над прочитанным требовалось для внутреннего самосовершенствования, то навыки письма необходимы были прежде всего для переписывания книг. Действительно, монастырь довольно скоро превратился на Западе в локальный интеллектуальный центр со своей, пусть и весьма небогатой, библиотекой, где еще до появления скрипториев как таковых монахи снимали копии с манускриптов. По всей видимости, Цезарий именно в сестрах организованного им женского монастыря нашел себе помощниц в деле распространения своих проповедей, которые он намеренно тиражировал и рассылал по приходам, когда священникам (пресвитерам) было возвращено право читать проповеди.
Как уже говорилось выше, помимо христианизации западный мир эпохи поздней Античности испытал на себе вторжение варваров. Приход в Италию остготов в конце V в. и образование на ее территории варварского королевства сопровождались формированием новой элиты, представители которой, сохраняя в целом культурную самобытность, встраивались в систему политической жизни, созданную римлянами, а это требовало приобщения также к римской культуре и образованию. Литературные занятия, сочинение поэтических произведений — все эти составляющие римского аристократического досуга постепенно становились частью образа жизни высокопоставленных германцев. В первую очередь римскому образованию оказались открыты германские женщины, в меньшей степени связанные военными традициями германского общества и потому более восприимчивые к внешнему культурному воздействию. Это хорошо видно на примере королевской семьи Амалов, многие представительницы которой, судя по свидетельствам современников, отличались не только добрыми нравами, но и знаниями в области латинской грамматики и стихосложения, владели помимо родного и латинского еще и греческим языком27.
Разумеется, более остальных женщин в роду Амалов известна Амаласунта, дочь Теодориха Великого, к которой после кончины отца перешла фактическая власть в Остготском королевстве. Сведения о ней можно найти прежде всего в «Вариях» Кассиодора и в «Войне с готами» Прокопия Кесарийского. Кассио-дор дает характеристику Амаласунте в двух посланиях. Первое, составленное в
24 Marrou H.-I. Histoire de l'Éducation dans l'Antiquité. Paris, 1965. P. 476-480; Riché P. Éducation et culture dans l'Occident barbare. Vl-e — VIII-e siècles. Paris, 1962. P. 150-171.
25 Caesarius Arelatensis. Regula ad virgines. § 5 // PL. T. 67.
26 Caesarius Arelatensis. Regula ad virgines. § 17-18.
27 Vitiello M. "Nourished at the Breast of Rome". The queens of Ostrogothic Italy and education of the Roman elite // Rheinisches Museum für Philologie. 2006. Bd. 149. Heft 3/4. P. 398-401; Тюленев В. М. Традиции греко-римской образованности при остготском королевском дворе на рубеже V-VI вв. // Интеллигенция и мир. 2016. № 1. С. 37-40.
533 г., является его личным обращением к сенату28. Второе, датируемое 534 г., написано уже от имени короля Теодахада, мужа Амасунты, и также обращено к римскому сенату29.
В обращении Теодахада к римскому сенату Кассиодор явно ориентируется на некий идеальный образ королевы-философа. Он намеренно противопоставляет ее другим мыслителям прошлого, которые бы, по мнению автора, несомненно признали свое ничтожество на фоне остготской королевы30. Он вспоминает, как царица Савская пришла в свое время к Соломону восхититься его мудростью, а теперь уже другие короли должны с восхищением внимать готской королеве31. При этом Кассиодор не ограничивается тем, что приписывает готской короле «природную» мудрость, он указывает на знание Амаласунтой множества языков32. Эту же мысль он развил и в собственном обращении к сенату в 533 г.: «...в каком языке она не показывает себя ученейшей? Она изощрена в блеске аттической велеречивости; она сияет великолепием римского красноречия; она славна богатством родной речи. к этому добавляется, словно драгоценная диадема, бесценное знание литературы, посредством чего с обретением мудрости древних неустанно упрочивается королевское достоинство»33. Особо обращают на себя внимание слова Кассиодора о знании Амаласунтой греческого языка. Владение двумя языками (латинским и греческим) делало Амаласунту в глазах ее просвещенного современника фигурой исключительной, сопоставимой с лучшими представителями римской аристократии, а благодаря знанию еще и готского языка превосходящей их.
Кассиодору вторит Прокопий Кесарийский, который также конструирует образ готской королевы как наследницы римских традиций. Он пишет, что Ама-ласунта выделялась среди всех своим разумом и справедливостью34. Именно этот византийский историк сохранил известную историю о том, как Амаласунта и сына своего Аталариха хотела воспитать на римский лад, чем вызвала недовольство готской аристократии35.
Амаласунта была не единственной образованной представительницей королевского рода остготов. Амалафриду, сестру Теодориха Великого, тот же Кассиодор характеризует как весьма образованную даму36. Столь же лестной оценки удостаивается у него и Амалаберга, выданная замуж за короля тюрингов Герми-нифрида. В послании к этому королю (между 507 и 511 г.) Кассиодор от имени Теодориха пишет: «.обретет счастливая Тюрингия то, что родила Италия, [королеву], наставленную в литературном знании, нравственно совершенную (litteris doctam, moribus eruditam)»37. Наконец, нельзя не упомянуть Матасуенту, дочь са-
28 Cassiod. Var. XI, 1 / T. Mommsen, rec. // MGH AA Bd. 12. Berlin, 1904.
29 Cassiod. Var. X, 4.
30 Cassiod. Var. X, 4, 5.
31 Cassiod. Var. X, 4, 6.
32 Cassiod. Var. X, 4, 6.
33 Cassiod. Var. XI, 1, 6-7.
34 Прокопий Кесарийский. Война с готами. I, 2, 1 / С. П. Кондратьев, пер. М., 1950.
35 Прокопий Кесарийский. Война с готами. I, 2.
36 Cassiod. Var. V, 43, 1.
37 Cassiod. Var. IV, 1, 2.
мой Амаласунты, которую взял в жены новый король готов Витигес. По случаю свадьбы Кассиодор составил эпиталаму, дошедшую до нас в виде небольшого фрагмента38. В сохранившемся отрывке эпиталамы перечисляются достоинства невесты, которые позволяют увидеть в Матасуенте не столько готку, сколько римлянку. Кассиодор упоминает и «небесную чистоту», запечатленную на ее лике, и «алую стыдливость», украсившую ее щеки, и «благоразумную умеренность» в ее взоре, и «кроткое благочестие» в благородном сердце, и «спокойную терпимость». В то же время среди этих добродетелей молодой королевы Кассио-дор называет присущую ей «достойную уважения мудрость» (Honorata sapientia). Безусловно, во всей этой характеристике можно увидеть отсутствие индивидуальных черт, которые заменяются штампами и клише39. Однако, во-первых, с помощью этих клише Кассиодор вновь возвращает своего читателя в мир римских, а не варварских образов, и не последнее место в этом устойчивом наборе достоинств готской королевы занимает ее образованность. Во-вторых, сами эти клишированные характеристики отражают ценности, на которые ориентируется общество.
Как убедительно показано в исследовании Массимилиано Витиелло40, перечень достоинств, которыми Кассиодор наделяет Матасуенту, а еще раньше Ама-ласунту, вполне сопоставим с программными установками, сформулированными Эннодием в качестве рекомендаций для двух молодых римлян в «Дидактическом увещевании Амвросию и Беату». Речь идет прежде всего о соединении в воспитаннике христианских добродетелей с дисциплинами тривиума, а именно грамматикой и риторикой, первую из которых он называет «кормилицей всех наук», а вторую считает правительницей мира41. Свое наставление Эннодий начинает с характеристики скромности (verecundia), целомудрия (castitas) и веры (fides). Причем эти добродетели, несмотря на то что они перечисляются в послании, адресованном молодым людям, не являются исключительно мужскими. В конце своего послания Эннодий называет в качестве примеров для подражания двух римских матрон — Варвару и Стефанию, которых наделяет теми же качествами. В Варваре, пишет он, можно найти «сдержанную скромность (verecundiam) и почтительность... и речь, украшенную естественной и [в то же время] искусной простотой... язык ее выдает целомудренное очарование»42. И если признать, что дидактические рекомендации Эннодия в целом отражают существовавшие в Италии рубежа V—VI вв. принципы воспитания и образования, то можно констатировать, что эти же подходы и установки применялись и в ходе воспитания и обучения готских принцесс.
38 Отрывок цитируется по изданию: Cassiodorus. Orationum reliquiae // MGH AA 12. P. 480-481.
39 Шкаренков П. П. Римская традиция в варварском мире. Флавий Кассиодор и его эпоха. М., 2004. С. 221.
40 Vitiello M. Op. cit. P. 404.
41 Ennod. Op. 452, 11, 16.
42 Ennod. Op. 452, 23-24. Вспомним уже перечисленные Кассиодором достоинства Ма-тасуенты: castitas, verecundia, pietas, temperantia, modestia (Cassiod. Or. rel. P. 480). Как видно, большинство из них восходит к тексту Эннодия.
Это, впрочем, неудивительно, поскольку учителями для представительниц королевского рода (а может быть, и не только для них) выступали римляне, точнее римлянки. Благодаря Эннодию мы можем назвать, по крайней мере, имя одной из возможных наставниц остготских принцесс. Речь идет об упомянутой выше Варваре. Из «Дидактического увещевания Амвросию и Беату» Эннодия мы знаем, что Варвара проживала в Риме, а из послания, уже адресованного лично ей и составленного предположительно осенью 510 г., что она получила приглашение к королевскому двору в Равенну43. Само письмо не позволяет точно понять, чтб стояло за этим приглашением, но вполне возможно, что Варвару надеялись видеть при дворе в качестве наставницы для Амаласунты44 и других представительниц королевской семьи. Безусловно, Варвара была не единственным и уж никак не первым учителем в королевском дворце Равенны. Варвара оказалась при дворе Теодориха, когда Амалаберга и Амалафрида, другие просвещенные родственницы короля Теодориха, уже покинули Италию, перенося одна к северу от Альп, другая в Африку традиции римской образованности.
В итоге необходимо сказать, что в период V-VI вв., который в нашем сознании традиционно связан с закатом римской цивилизации, не только сохранялись важнейшие социальные институты и практики, в том числе школьного образования, но и, что важно, этнокультурные и конфессиональные изменения приводили к расширению пространства, на котором возделывалась римская культура. В том числе это очевидно из изучения вопроса о женском образовании в эпоху поздней Античности. Как видно, не только благородные римские женщины оказались сопричастны грамматическому наследию римской культуры, но и многие простолюдинки, сделавшие себя невестами Христовыми и посвятившие себя каждодневному чтению в монастырях, а также благородные представительницы варварских народов, с готовностью воспринявшие книжную культуру римлян.
Список литературы
Александрова Т. Л. Императрица Евдокия и почитание Богоматери в V в. // Cursor mundi.
Вып. 7. Иваново, 2015. С. 88-95. Безрогов В. Г. Традиции ученичества и институт школы в древних цивилизациях. М., 2008.
Болгова А. М. Гипатия и ее школа в Александрии (начало V в.) // Проблемы истории,
филологии, культуры. 2018. № 1 (59). С. 184-196. Болгова А. М., Чуева Ю. Ю. Эдесия — мать александрийского неоплатонизма // Научные
ведомости БелГУ. Сер. История. Политология. 2017. № 8 (257). Вып. 42. С. 30-33. «Возлюблю слово как ближнего»: учебный текст в позднюю Античность и раннее Средневековье: исследование состава школьного канона III—XI вв. / М. Р. Ненарокова, ред. М., 2017.
Плиний Младший. Письма / М. Е. Сергеенко, пер. М., 1984. Прокопий Кесарийский. Война с готами. I, 2, 1 / С. П. Кондратьев, пер. М., 1950. Тюленев В. М. Римская школа на позднеантичном Западе (Южная Галлия и Италия в V — первой половине VI в.). Иваново, 2019.
43 Ennod. Ep. 393, 3.
44 Vitiello M. Op. cit. P. 408.
Тюленев В. М. Традиции греко-римской образованности при остготском королевском дворе на рубеже V-VI вв. // Интеллигенция и мир. 2016. № 1. С. 37-40.
Шкаренков П. П. Римская традиция в варварском мире. Флавий Кассиодор и его эпоха. М., 2004.
Apollinaris Sidonius. Epistulae et carmina / Chr. Luetjohann, rec. // MGH AA Bd. 8. Berlin, 1887.
Bergh R. van den. The Role of Education of Women in Roman Society and Legal Position of Women in Roman Society // Revue Internationale des droits de l'Antiquité. 2000. Vol. XLVII. P. 355.
Brown P. R. L. Aspects of the Christianization of the Roman Aristocracy // The Journal of Roman Studies. 1961. Vol. 51. P. 6-7.
Caesarius Arelatensis. Regula ad virgines. § 5 // PL. T. 67.
Cassiod. Var. XI, 1 / T. Mommsen, rec. // MGH AA Bd. 12. Berlin, 1904.
Cassiodorus. Orationum reliquiae // MGH AA Bd. 12. Berlin, 1904. P. 480-481.
Donovan S. Hypatia: Mathematician, Inventor, and Philosopher. Mankato, MN, 2008.
Ennodius M. F. Opera / F. Vogel, rec. // MGH AA Bd. 7. Berlin, 1885.
Hemelrjik E. A. Matrona Docta. Educated Women in the Roman Élite from Cornelia to Julia Domna. London, 2004.
Hieronymus. Epistolae. Pars 2 / I. Hilberg, rec. // CSEL. Vol. 55. Vienna, 1912.
Marrou H.-I. Histoire de l'Éducation dans l'Antiquité. Paris, 1965.
Riché P. Éducation et culture dans l'Occident barbare. VI-e — VIII-e siècles. Paris, 1962.
Vitiello M. «Nourished at the Breast of Rome». The queens of Ostrogothic Italy and education of the Roman elite // Rheinisches Museum für Philologie. 2006. Bd. 149. Heft 3/4. P. 398-401.
Yarbrough A. Christianization in the Fourth Century: The Example of Roman Woman // Women in Early Christianity / D. M. Scholer, ed. New York; London, 1993. P. 149-165.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia IV: Pedagogika. Psikhologiia. 2020. Vol. 57. P. 84-95 DOI: 10.15382/sturIV202057.84-95
Vladimir Tyulenev, Doctor of Sciences in History, Professor,
Department of General History and International Relations, Ivanovo State University 39 Ermaka Str., Ivanovo 153025, Russian Federation [email protected] ORCID: 0000-0003-3987-3549
On the Issue of Women's Education in the Latin West of Late Antiquity
V. Tyulenev
Abstract: This article raises a question about to what extent grammatical and rhetorical education was available to women during Late Antiquity in the Latin West. The aim is to demonstrate that in Western Europe (Italy and Gaul are studied in the first hand) of the turn of the 5th — 6th centuries, traditions of Roman social life were largely preserved.
Available sources allow us to see that in aristocratic families girls were given at least grammatical education. Then, in the course of her life, a Roman matron could attain perfection in literature and rhetoric. It is known that women took part in exchanges of letters, pursued literary activities and cared for their children's education. On the other hand, under the influence of Christianisation, the very foundation of education was changing, which manifested itself in addressing the Bible and patristic literature. Besides, through monasteries and monastery schools, an opportunity was being opened for a comparatively wide circle of commoners to obtain a basic education. Finally, the study of court culture (with Ravenna court of the Ostrogoths as an example) shows that traditions of Roman grammatical and rhetorical education were assimilated by the barbarian world through women. Ostrogoth princesses purposefully studied Latin, the basics of Roman versification, and rhetoric. Following this, we can see not only the fact that women of Late Antiquity belonged to book culture, but also the fact that in society of that period there were changes, which were caused — sometimes primarily — by women. The conclusions of the article are based on analysis of the epistolary heritage of Ennodius, as well as on works of Flavius Cassidorus.
Keywords: Late Antiquity, Latin West, school, women's education.
References
Aleksandrova T. (2015) "Imperatritsa Evdokiia i pochitanie Bogomateri v 5 veke" [Empress Eudocia and the cult of the Theotokos in the 5th century AD]. Cursor mundi, 7, pp. 88—95 (in Russian).
Bergh R. van den. (2000) "The role of education of women in Roman society and legal position of women in Roman society". Revue Internationale des droits de l'Antiquité', XLVII.
Bezrogov V. (2008) Traditsii uchenichestva i institut shkoly v drevnikh tsivilizatsiiakh [Traditions of apprenticeship and the institution of school in ancient civilisations]. Moscow (in Russian).
Bolgova A. (2018) "Gipatiia i ee shkola v Aleksandrii (nachalo 5 veka)" [Hypatia and her school at Alexandria (early 5th century)"]. Problemy istorii, filologii, kul'tury, 1/59, pp. 184—196 (in Russian).
Bolgova A., Chueva Iu. (2017) "Edesiia — mat' aleksandriiskogo neoplatonizma" [Edesia, the mother of Alexandrian Neoplatonism]. Nauchnye vedomosti BelGU. Seriia Istoriya. Politologiia, 8 (257)/42, pp. 30-33 (in Russian).
Brown P. R. L. (1961) "Aspects of the Christianization of the Roman aristocracy". The Journal of Roman Studies, 51, pp. 6-7.
Donovan S. (2008) Hypatia: Mathematician, inventor, and philosopher. Mankato.
Hemelrjik E. A. (2004) Matrona Docta. Educated women in the Roman elite from Cornelia to Julia Domna. London.
Marrou H.-I. (1965) Histoire de l'Education dans l'Antiquité. Paris.
Nenarokova M. (ed.) (2017) «Vozliublyu slovo kak blizhnego»: uchebnyi tekst v pozdniuiu Antichnost' i rannee Srednevekove: issledovanie sostava shkolnogo kanona 3—11 vv. ["I will love the word as the fellowman": Educational text in Late Antiquity and Early Middle Ages: A study of composition of the school canon of the 3rd — 11th centuries]. Moscow (in Russian)
Riché P. (1962) Education et culture dans l'Occident barbare. VI-e — VIII-e siècles. Paris.
Shkarenkov P. (2004) Rimskaia traditsiia v varvarskom mire. Flavii Kassiodor i ego epokha [Roman tradition in the barbarian world. Flavius Cassiodorus and his era]. Moscow (in Russian).
Tyulenev V. (2016) "Traditsii greko-rimskoi obrazovannosti pri ostgotskom korolevskom dvore na rubezhe 5-6 vv." [Traditions of Graeco-Roman education at the Ostrogothic royal court at the turn of the 5th — 6th centuries"]. Intelligentsiya i mir, 1, pp. 35-44 (in Russian).
Tyulenev V. (2019) Rimskaia shkola napozdneantichnom Zapade (Iuzhnayia Galliia i Italiia v 5 — pervoipolovine 6 v.) [Roman school in Late Roman West (Southern Gaul and Italy at the turn of the 5th — 6th centuries)]. Ivanovo (in Russian).
Vitiello M. (2006) "'Nourished at the breast of Rome'. The queens of Ostrogothic Italy and education of the Roman elite". Rheinisches Museum für Philologie, 149, 3/4, pp. 398—401.
Yarbrough A. (1993) "Christianization in the fourth century: The example of Roman woman", in D. Scholer (ed.) Women in Early Christianity. New York; London. Pp. 149—165.
