CC BY
260
П.П. Шкаренков
TRANSLATIO IMPERII:
ФЛАВИЙ КАССИОДОР И РИМСКАЯ ТРАДИЦИЯ В ОСТГОТСКОЙ ИТАЛИИ
Фигура Флавия Магна Аврелия Кассиодора Сенатора (Flavius Magnus Aurelius Cassiodorus Senator) стоит на рубеже двух исторических эпох - античности и средневековья. С его именем и деятельностью связана одна из центральных проблем европейской и мировой истории - преемственность и противостояние исчезающей и нарождающейся культурных традиций, борьба старого и нового и ее роль в складывании нового типа культуры и организации духовной жизни общества. Необычайно разносторонняя и многообразная деятельность Кассиодора - государственного деятеля и оратора, теоретика образования и историка, теолога и интеллектуала - оказала огромное влияние как на складывающуюся средневековую цивилизацию, так и на культурный опыт многих последующих поколений и эпох. Входя в круг тех, кого в современной науке, по удачному определению В.И. Уколовой, принято называть «последними римлянами», Кассиодор как бы замыкает собой тысячелетнюю историю римской цивилизации, являясь одновременно и одним из величайших культурных деятелей средневекового Запада.
Историческое значение Кассиодора никогда не ставилось под сомнение. И все-таки однозначно определить, в чем именно состояла его заслуга перед историей, - задача совсем не простая. Трудность оценки кроется в переломном характере эпохи, которой принадлежал Кассиодор, а также в глубоком расхождении между ближайшими и отдаленными последствиями его деятельности. Само литературное творчество Кассиодора имеет сложную смысловую структуру. Мы на каждом шагу находим здесь расхождения между буквой и духом, между непосредственным и глубинным содержанием, которое раскрывается лишь благодаря усилию последующей интерпретации. При этом историческая роль Кассиодора заключалась в том, чтобы стать мостом между двумя временами, чтобы проложить пути новой ментальности, новому типу человеческого бытия. Мир, в котором сложилось его мировоззрение, и мир, в котором он закончил свои дни, имеют очень мало общего.
В последние годы растет удельный вес исследований, в которых особое внимание обращается на специфические для каждой эпохи особенности мировосприятия, нормы мышления, формы и
традиции поведения. Целью исследования становится познание исторического процесса не путем наложения системы научных категорий на жизнь былых эпох, а через человека, через проникновение в самосознание изучаемого времени, через рассмотрение исторически изменчивой «картины мира», то есть в том виде, в каком этот мир реально жил в сознании человека прошлого.
Необходимо также отметить, что конкретные события и эмпирия жизни не исчерпывают собой все, что есть в истории. Не менее важной ее частью является отражение этой действительности в сознании времени - отражение, которое воздействует на ход и исход реальных событий. Событийный ряд, подчиненный определенным историческим закономерностям, обретает всю свою полноту, отражаясь в повседневных формах мышления и поведения. Возникает образ реальности, который никогда в жизни воплощен не был, но и никогда не был ей абсолютно чужд, опровергаемый на уровне общественноисторической эмпирии, но и воздействующий на нее, отражающий глубинные тенденции ее развития, живущий в сознании коллектива и влияющий на его мировосприятие. Этот образ формируется и фиксируется прежде всего в риторически организованном слове, ибо только ясная, эстетически совершенная форма делает содержание не просто личным самовыражением, а общественно значимым, понятным окружающим и потому единственно реальным. В римском мире риторика была не только частью образования, но неотъемлемым элементом образа жизни, необходимым компонентом системы государственной власти и морали, выраженным в культурно-эстетической установке, характеризующейся приматом общественно-исторического целого над конкретно-историческим бытием индивида.
В 1970-е и 1980-е гг. исследователи тартусско-московской семиотической школы рассматривали литературу и искусство как систему «кодов», которые формировали и организовывали повседневную жизнь реальных людей. Человеческая личность, по их мнению, это продукт отбора, корреляции и символической интерпретации жизненного опыта, то есть структура, принцип организации которой сходен с принципом организации предмета искусства, прежде всего словесного. Отсюда следует, что литературные тексты оказывают особое влияние на формирование и упорядочение жизни конкретного человека и общества в целом.1 Согласно концепции Ю.М. Лотмана, повседневное поведение человека может читаться как текст, более того, как реализация культурных кодов, сформировавшихся под непосредственным воздействием литературных текстов. По мнению исследователя, «то, что исторические закономерности реализуют себя не прямо, а через посредство психологических механизмов человека, само по себе есть важнейший механизм истории».2
При постоянных трудностях, с которыми приходится сталкиваться исследователю, стремящемуся соотнести уровень абстрактного мышления с породившей его конкретной исторической
ситуацией и характерной для этого общества системой ценностей, именно риторика3 играет роль связующего звена. «В античном мире риторика обладала не только эстетическим и литературно лингвистическим смыслом; она играла также роль определенной модели культуры. Риторическая система норм и правил была пригодна к оформлению любого материала и могла обслуживать самые разные творческие индивидуальности, подчиняя поиски, стремления и находки каждого единому канону...».4 При этом точкой опоры нам служит сама природа риторики, для которой «характерно, что отношение к конкретному слушателю, учет этого слушателя вводится в само внешнее построение риторического слова»5, а учет «конкретного слушателя» не только выражается в «композиционных формах», но проявляется в «глубинных пластах смысла и стиля»6. Отталкиваясь от наблюдений над определенным конкретным текстом, анализируя его лексические особенности, изобразительные средства, синтаксис, ритмическое и интонационное движение, отразившуюся в нем трактовку человеческой личности, окружающей его среды и внешнего мира, мы можем прийти к пониманию смысла истории и структуры человеческого общества.
К нынешнему моменту, как кажется, стало окончательно понятно, что грани между различными гуманитарными науками вообще и, скажем, историей и филологией в частности не всегда способствуют, а чаще всего мешают адекватной трактовке материала, особенно когда речь идет о культурах, значительно отдаленных и отличных от ценностей современной цивилизации. Когда речь идет об античной традиции, которая на протяжении всего своего более чем тысячелетнего существования оставалась прежде всего культурой слова, невозможно подходить к историческим свидетельствам без учета той формы, в которой они до нас дошли. Иными словами, античные памятники - это текст, существующий не только в своем соотношении с исторической реальностью, но и как самостоятельная величина, управляемая своими собственными законами. Законы эти определяла система античной риторики, и без понимания тех рамок, которые она налагала на любого античного автора, невозможно реконструировать и круг его интересов, и тот взгляд на действительность, который был ему свойственен. «В римском мире риторика была не только частью образования, но неотъемлемым элементом образа жизни, сопровождавшим свободного римлянина от рождения до смерти, необходимым компонентом системы государственной власти и морали. Риторика оказалась тем шлюзом, через который в христианизировавшуюся культуру Западной Европы вливалось интеллектуальное влияние языческой античности. Риторическая культура «взяла в плен» отцов западного христианства и во многом повлияла на облик формировавшейся средневековой культуры».7
События, свидетелем и в известной мере участником которых стал Флавий Кассиодор, создавали, с одной стороны, новую, отличную от всего предшествующего, политическую и культурную
реальность, а с другой - требовали иного подхода к осмыслению и изображению этой реальности. Происходил распад прежде единого мира, сопровождающийся усилением раздирающих его противоречий и военных конфликтов.
О биографии Флавия Магна Аврелия Кассиодора Сенатора известно в основном то, что он сам счел нужным сообщить читателям в своих многочисленных сочинениях. Некоторые сведения о нем сохранились у Иордана8 и у писателей гораздо более поздних эпох - Павла Диакона9, Беды Достопочтенного10, Хинкмара Реймского11, Гонория Августодунского, Сигиберта12, Роберта де Монте13 и некоторых других. При жизни Кассиодора самым распространенным и общеупотребительным из его пяти имен было имя Сенатор. Во всех письмах, написанных от собственного имени и объединенных в XI и XII книгах «Variae», он именует себя только Сенатором. Например, «Сенату города Рима Сенатор префект претория...»14 или «Иоанну папе Сенатор префект претория...»15. В посланиях королей и в государственных грамотах он также называется Сенатором. В булле папы Вигилия в 550 г. упомянут «filius noster Senator».
Кассиодор родился около 490 г., в эпоху правления Одоакра, захватившего власть в Италии после ухода в небытие в 47 6 г. Западной Римской империи. Само по себе это событие было скорее символическим актом: германский наемник Одоакр лишил номинальной власти последнего императора Западной Римской империи малолетнего Ромула Августула и отправил его в южноиталийское имение, отослав символы императорской власти в Константинополь. Непосредственно в Италии это событие мало что изменило: продолжали существовать римские государственные органы, магистратуры и система управления, по-прежнему функционировал римский сенат и действовало римское право. Богатые аристократические фамилии сохранили свои поместья и состояния. К одному из таких родов принадлежал и Кассиодор. Предки Кассиодора происходили из Сирии, его прадед перебрался в Италию и в начале IV в. обосновался в Брутии (совр. Абруццо) на юге Италии.16 Этот первый из известных нам Кассиодоров прославился как доблестный защитник Сицилии во время нападения вандалов в 455 г. Однако о его какой-либо дальнейшей политической карьере ничего не известно.
Определение даты рождения Флавия Магна Аврелия Кассиодора Сенатора по-прежнему вызывает споры в науке. Если автор первой биографии Кассиодора французский ученый Жан Гаре (Иоанн Гаретий) называл 470 - 475 гг.17, то Теодор Моммзен18 и Феликс Дан19 пересмотрели эту дату, предложив, на основании свидетельства самого Кассиодора о том, что он стал квестором дворца еще будучи юношей20, считать временем его рождения 480 г. Того же мнения придерживается и Э. Штейн21. Дж. О'Доннел22 вслед за А. Тёрбеке склоняется к 484 - 490 гг.23 В.И. Уколова называет 490 г.24 Прожил Кассиодор примерно 100 лет. Во всяком случае, в предисловии к своему трактату «Об орфографии» он указывает, что в момент написания этого сочинения ему уже
исполнилось 92 года.25 Таким образом, Кассиодор умер около 590 г., пережив византийское завоевание и став свидетелем того, как лангобарды заняли всю Северную и большую часть Средней Италии.
Очень знатным род Кассиодора назвать нельзя. В какой-то степени для Рима они могут считаться «новыми людьми». В сохранившихся отрывках из автобиографической «Истории рода Кассиодоров»26 видно, что Кассиодор смог проследить историю своей семьи - вельмож и крупных италийских землевладельцев -лишь на четыре поколения. Не без некоторого тщеславия он пишет от имени короля Теодориха: «Древний род, славные предки, облаченные в тогу, из других влиятельных людей они выделялись отменным здоровьем и высоким ростом».27 По всей видимости, Кассиодор испытывал определенную зависть к таким древним знатным римским родам, как, например, Аниции. Недаром, как указывает А. Момильяно, Кассиодор пытался связать свое происхождение с этой аристократической фамилией.28 По преданию, дед Кассиодора начал свою карьеру с того, что вместе с папой Львом I и с сыном Аэция входил в состав посольства, направленного к Аттиле с просьбой пощадить Рим.29 Однако в дальнейшем он не смог подняться выше должностей трибуна и нотария. Отец Кассиодора некоторое время занимал при Теодорихе пост префекта претория.
Ни в «Variae», ни в других источниках не содержится никаких сведений о том, где конкретно учился Кассиодор. Скорее всего он получил образование в Италии - в самом Риме или же, может быть, в столице королевства - Равенне. Как выходец из достаточно знатной и богатой семьи, Кассиодор должен был пройти полный курс обучения в лучших латинских школах -сначала грамматической, затем риторической. Кроме того, он мог в частном порядке, как это уже давно было принято в среде римской аристократии, обучаться у наемных греческих учителей.30 Свидетельством искреннего преклонения Кассиодора перед греческой системой образования, культурой и литературой может служить его послание, адресованное Боэцию: «...Нам известно, что искусства, которыми обычно занимаются несведущие, ты испил в самом источнике наук. Ведь ты вошел в школы афинян, находясь далеко от них, и таким образом к хорам плащеносцев ты присоединил тогу, чтобы учение греков сделать наукой римской. Ты передал потомкам Ромула все лучшее, что даровали миру наследники Кекропса. Благодаря твоим переводам музыкант Пифагор и астроном Птолемей читаются на языке италийцев; арифметик Никомах и геометр Евклид воспринимаются на авзонийском наречии; теолог Платон и логик Аристотель рассуждают между собой на языке Квирина. Да и механика Архимеда ты вернул сицилийцам в латинском обличии... Всех их ты сделал ясными посредством подходящих слов, понятыми -посредством точной речи, так что если бы они могли сравнить свои творения с твоими, то, возможно, предпочли бы твое».31
Об образованности Кассиодора можно в какой-то степени судить по тем авторам, которых он цитирует или использует в своих сочинениях: это - философы Платон, Аристотель, Порфирий, Прокл, Плотин, Цицерон, Сенека; историки Геродот, Тит Ливий, Полибий, Корнелий Тацит, Аммиан Марцеллин, Аврелий Виктор; поэты Гомер, Софокл, Еврипид, Плавт, Теренций, Катулл, Вергилий, Овидий, Гораций, Проперций, Стаций, Лукан, Ювенал и многие другие. Будучи столь эрудированным, Кассиодор довольно рано приступил к самостоятельной литературной деятельности и вскоре приобрел признание и славу непревзойденного ритора и стилиста.
В 507 г. Кассиодор по обычаю того времени произнес панегирик в честь короля Теодориха. Изящество стиля и ораторские способности молодого человека были оценены Теодорихом, и Кассиодор был назначен на весьма почетную должность квестора дворца, в обязанности которого входило ведение всей королевской переписки, составление государственных бумаг и прочих официальных документов.
В научной литературе, посвященной истории Остготского королевства, часто можно встретить утверждения, что именно Кассиодор был вдохновителем и организатором политического курса, проводимого Теодорихом. Ему отводится роль по меньшей мере главного идеолога этого режима, могущественнейшего чиновника, чуть ли не с 20-летнего возраста реально управляющего королевством, чье влияние на Теодориха и на его преемников было практически неограниченным.32
Позволим себе высказать некоторые сомнения по поводу данной концепции.
О начале политической карьеры Кассиодора мы знаем очень немного. Известно, однако, что свою государственную службу он начал, по обычаю молодых людей из знатных фамилий, в канцелярии своего отца (consiliarius), в бытность того префектом претория. Кроме того, мы знаем предшественников Кассиодора по квестуре: с 501 г. по начало 506 г. - Фауст, а с 50 6 г. по начало 507 г. - Евгений. В это время будущий министр находился еще при своем отце.33
На самом деле, только в последние годы жизни Теодориха и при его преемниках Кассиодор действительно занимал одно из ведущих мест в государстве, будучи одним из лидеров итало-готской партии при дворе и в Риме. В эти годы он был magister officiorum (523 - 527 гг.) и префектом претория (533 - 537 гг.). Тот факт, что он стал квестором примерно в 18 лет и находился на этом посту около пяти лет, объясняется не политическим влиянием самого Кассиодора, а высоким постом его отца, государственная карьера которого началась еще при Одоакре, когда ему удалось достичь высоких государственных должностей главным образом благодаря тому, что представители знатнейших римских родов не проявляли особого желания сотрудничать с правительством Одоакра. Таким образом, отец Кассиодора смог стать comes rerum privatarum, а затем comes
sacrarum largitionum. Он же, по всей видимости, преподал своему сыну и первые уроки политической гибкости, быстро изменив своему благодетелю и перейдя на сторону Теодориха вместе с провинцией Сицилия, наместником которой его тогда назначил Одоакр.
Тем не менее Теодорих, чей политический курс на сближение готов и римлян, на сохранение римского государственного управления и традиционной римской системы ценностей, а также меры, направленные на усиление позиций римской аристократии, были поддержаны большей частью римской знати, назначил своим первым префектом претория не отца Кассиодора, а патрикия Либерия, несмотря на то, что тот оставался до конца верен Одоакру. Незадолго до этого Теодорих назначил magister officiorum Фауста (консул в 490 г.), родственника Либерия и Эннодия. А отец Кассиодора стал всего лишь наместником своих родных провинций Лукании и Бруттия (corrector Lucaniae et Bruttiorum). И только через 10 лет этот бывший министр Одоакра, провинциал по рождению, так и не получивший консульского звания, которым старший сын Фауста был удостоен в 502 г., а младший в 506 г., смог вновь вернуться ко двору, став в 503 г. префектом претория. В то же время Фауст, который во время римской схизмы (498 - 506 гг.) стоял во главе католической партии34, вернулся во дворец в качестве квестора (503 - 506 гг.). Эта ситуация способствовала, как нам кажется, столкновению интересов и стала причиной того, что родственник Эннодия был вынужден оставить свой пост в 506 г.35
Однако уже через год и сам префект претория оказался лишенным своего поста, получив, тем не менее, при выходе в отставку почетное звание патрикия и успев сделать своего сына квестором. Впрочем, квестуру Кассиодора можно рассматривать и как компенсацию за назначение Фауста префектом претория.
Новый префект столкнулся при дворе с трудностями, к которым, как нам кажется, имел прямое отношение сам молодой квестор.36 Через 20 лет экс-квестор Кассиодор опубликует в своих «Variae» несколько писем, относящихся к этому периоду, в которых король сурово ругает Фауста за злоупотребления служебным положением и отправляет его в 4-месячный принудительный отпуск.37 Напротив, отец Кассиодора к этому времени был уже возвращен ко двору.38
Немного позднее, в 514 г., Кассиодор становится консулом, а затем наместником Лукании и Бруттия. Примерно в это же время умирает его отец, и в течение последующих 10 лет Кассиодор не занимает никаких официальных должностей. Об этом периоде его жизни нам известно очень немного. В 519 г. по случаю консулата Евтариха - мужа дочери Теодориха Амаласунты и предполагаемого наследника престола - Кассиодор пишет «Хронику», представляющую собой краткое переложение всемирной и римской истории. В этом перечне королей и консулов мы находим несколько исторических вставок, призванных подчеркнуть роль готов в римской истории. Консульство Евтариха рассматривается
автором как начало нового блестящего и славного этапа истории Вечного города, который при этом неразрывно связан с героическим прошлым Рима. Мы можем только пожалеть об утрате «Истории готов» в 12 книгах, написанной Кассиодором между 522 и 533 гг. по приказу короля Теодориха.39
Это сочинение бесспорно имело пропагандистский характер. Его автор должен был прославить готов, продемонстрировав присущее им благородство и древность их истории, особенно акцентируя внимание на королевской династии Амалов. Таким образом, готы получили свою письменную историю, обладание которой до этого времени было исключительной привилегией греков и римлян. Составляя этот труд, Кассиодор пользовался недошедшими до нас сочинениями римских авторов о германцах. Образцом же для него служили сочинения Корнелия Тацита и Тита Ливия. Сокращенный и несколько переработанный вариант «Истории готов» Кассиодора дошел до нас в переложении готского историка Иордана, выполненном им в 551 г., но уже с другими политическими целями.40
В 523 г. происходит новый взлет политической карьеры Кассиодора. При этом его литературная активность была, бесспорно, принята во внимание Теодорихом и сыграла не последнюю роль при назначении на должность magister officiorum, на которой Кассиодор сменил обвиненного в заговоре и арестованного Боэция. Таким образом, Кассиодор вернулся в правительство только по прошествии 10 лет и при обстоятельствах, которые не могут не показаться подозрительными. В настоящей статье мы не будем подробно рассматривать трагические обстоятельства смещения и гибели Симмаха и Боэция, сейчас лишь заметим, что хотя до нас и не дошло никаких свидетельств о причастности Кассиодора к их падению, однако, принимая во внимания ловкость этого политика, можно не сомневаться, что он был в курсе обвинений Боэция и Симмаха.
После смерти Теодориха его наследница Амаласунта, желая заручиться поддержкой императора, вернула имущество детям казненных Симмаха и Боэция, а также сместила магистратов, причастных к их падению. Впрочем, Кассиодору удалось удержаться на своем посту еще год, возможно потому, что он смог дистанцироваться от таких ультраготских деятелей, как Киприан или Гонорат.41 Однако через год королева поддалась давлению варварских лидеров и Кассиодору вместе с его новыми коллегами пришлось уступать свои места прежним проготским министрам.42 При этом префектом претория был назначен сын того самого Фауста, которому отец Кассиодора основательно завидовал. Тем не менее новый префект, как и сам Кассиодор, принадлежал к умеренной, так называемой гото-италийской, партии при дворе и в сенате (ультраготская партия, видимо, не имела в своем составе сколько-нибудь значительной фигуры, чтобы сделать своего ставленника префектом претория или префектом Рима).
Через некоторое время политические обстоятельства изменились. Первым симптомом стало избрание папой Иоанна II, а заключительным аккордом - казнь Амаласунтой нескольких знатных готов - вождей ультраготской партии при дворе. Кассиодор же был вновь назначен на высший пост в государстве, уйти с которого он был вынужден 6 лет назад. В письме папы Иоанна II римскому сенату его имя стоит вторым, сразу за Авиеном (сын патрикия Фауста и его предшественник), который на правах старшего из консулов был принцепсом сената, и перед старым Либерием, исполнявшим должность префекта претория Галлии.43
В это время в связи с последними событиями в Византии происходит постепенное слияние провизантийской и гото-италийской частей сената и римской аристократии в единую византийски ориентированную партию. Складывание этой группировки было ускорено и тем фактом, что в 533 - 534 гг. византийский полководец Велисарий отвоевал у вандалов Северную Африку, восстановив там власть императора. С другой стороны, Амаласунта и ее двоюродный брат Теодат сами стремились заручиться поддержкой Юстиниана.44 Однако через некоторое время Теодат сблизился с родственниками убитых Амаласунтой членов готской знати, казнил некоторых из ее приверженцев, а королеву заточил в тюрьму, где она вскоре умерла при загадочных обстоятельствах.
Чтобы придать законный вид этому государственному перевороту и оправдать в глазах императора свой поступок, Теодат отправил в Константинополь патрикия Либерия и сенатора Опилия. Либерий разоблачил перед Юстинианом злодеяния Теодата и остался на Востоке, а Опилий - один из тех, кто свидетельствовал против Боэция, - отрицал виновность короля и настаивал на правомерности его действий.
Смерть Амаласунты дала Юстиниану повод для начала боевых действий. Magister militum Иллирика Мунд получил приказ войти в Далмацию, а Велисарий - отправиться в Сицилию. Последующие события ускорили окончательный распад гото-италийской партии в Риме. Некоторые из ее сторонников примкнули к готам, но большинство, среди которых, естественно, был и Кассиодор, решили полностью связать свое будущее с Византией. Теодат еще пытался решить дело миром. По его приказу Кассиодор от имени римского сената своим красноречивым пером славил короля и просил императора о мире. Но после свержения Теодата и избрания королем готов Витигиса стало ясно, что широкомасштабной войны избежать не удастся.
В эти годы Кассиодор совместно с римским папой Агапитом (535 - 536 гг.) собирался открыть в Риме высшую школу теологии, первый христианский университет, по примеру уже существующих учебных заведений в Александрии, Эдессе, Антиохии и сирийской Низибии.45 Для этого университета папа Агапит и Кассиодор основали специальную христианскую библиотеку.46 Обстоятельства, однако, отнюдь не способствовали реализации намеченного плана. Папа Агапит, посланный королем в
Константинополь, чтобы попытаться предотвратить начало войны, остался в столице империи и в Рим не вернулся. Примерно через полгода он умер.47 Начавшаяся вскоре гото-византийская война помешала Кассиодору осуществить свой замысел.
По всей видимости, уже в это время Кассиодор отходит от государственной деятельности и у него появляется время собрать и издать «Variae» - сборник актов и государственных писем, составленных им от имени короля и высших сановников королевства.
Примерно тогда же Кассиодор по просьбе друзей пишет небольшой трактат «О душе» («De anima»), представляющий собой смешение философии неоплатонизма и христианства. Основные идеи трактата навеяны сочинениями Блаженного Августина и «De statu animae» Клавдия Мамерта.48 В этом произведении мы видим отзвуки глубоких личных переживаний и политического разочарования автора - одного из талантливейших и искренних приверженцев итало-готского дуализма. Кроме того, в своем трактате Кассиодор занимается и вопросами этимологии, столь популярными в средние века. Так, например, он считал, что anima («душа») происходит от греческого avai|ia (то есть нечто, находящееся не в крови, в отличие от животных, у которых душа находится в крови), тогда как animus («дух») - от греческого avemov («ветер»).
Следующим произведением Кассиодора, написанным около 54 0 г., являются огромные по объему (две тысячи столбцов «Патрологии» Миня) «Комментарии к псалмам».49 Они долгое время не пользовались популярностью у исследователей. Внимание к ним привлек Е.Р. Курциус, подробно рассмотревший значение этого сочинения Кассиодора для дальнейшей средневековой культуры и литературы.50 Основной задачей Кассиодора было стремление доказать, вслед за Иеронимом и Блаженным Августином, что светские науки не противоречат Откровению, а лишь развивают то, что уже заключено в Священном Писании.51 Рассматривая соотношение Библии и светской литературы, Кассиодор приходит к выводу, что риторика и традиционные стилистические обороты берут свое начало из Библии, поэтому между «божественным красноречием» («divina eloquentia»), «божественным писанием» («divina littera») и стилистикой светских произведений нет противоречий.52 Во многом эта теория заимствована Кассиодором из произведений восточных богословов (Афанасий, Клемент Александрийский, Иоанн Златоуст), но он первый перенес ее на Запад, благодаря чему удалось сохранить для средневековья многих языческих писателей.
Вторую половину 4 0 - начало 50-х гг. VI в. Кассиодор, по всей видимости, проводит в Константинополе, где нашли убежище многие римские аристократы, вынужденные покинуть Италию в связи с террором, развязанным готами против римской знати.
После окончательного падения Остготского королевства в 555 г. Кассиодор возвращается в Италию и основывает в своем поместье в Брутии монашеское общежитие, названное им «Виварий»
(по большому количеству садков с живой рыбой), которому суждено было стать одним из важнейших центров распространения знаний, культуры и образованности в раннее средневековье.53 В области устройства монастырской жизни Кассиодор явился предшественником Бенедикта Нурсийского. Первой обязанностью монахов он счел не физический труд, а заботу о своем умственном и духовном развитии. В целях просвещения своих монахов Кассиодор пишет «Наставления в науках божественных и светских» («Institutiones divinarum et saecularum litterarum»)54, в которых настаивает, что для правильного понимания Библии необходимо изучение светской литературы.
Автор полагает, что принципиального различия между науками божественными и науками светскими нет, и это - одно из центральных его положений, которому подчинена и двучастная композиция работы.
В первой части, озаглавленной «Наставления в божественной литературе», Кассиодор дает комментарий книг Библии, излагает историю и решения основных церковных соборов, поясняет разночтения в переводах Библии, приводит варианты толкований некоторых отцов церкви. Несколько глав посвящены разбору воззрений крупнейших христианских богословов Иллария из Пуатье, Амвросия Медиоланского, Киприана, Иеронима, Блаженного Августина, Евгиппия и Дионисия Экзигия. Далее он сообщает ряд сведений, относящихся к медицине, астрономии, агрономии, орфографии и другим областям знания. Эти главы служат переходом ко второй части «Institutiones», называемой «О свободных искусствах и дисциплинах», в которой в основном разрабатываются вопросы грамматики и риторики. Именно к ним относится фраза из введения к «Institutiones»: «То, что имеет свое начало в Священном Писании, мы будем стараться рассмотреть при помощи знания».55 Следуя традиции, заложенной Боэцием56, Кассиодор предлагает своим читателям довольно краткое и компактное изложение семи свободных искусств. Благодаря своей ясности и доступности это произведение надолго стало одним из основных учебников в средневековой школе.
Возможно, что в эти годы Кассиодор вместе с другими переводчиками осуществил перевод на латинский язык «Иудейских древностей» Иосифа Флавия, которого он называет в «Institutiones» «почти что вторым Титом Ливием».57 Перевод Иосифа Флавия был широко распространен в средние века, до нас дошло несколько десятков его списков, но имя Кассиодора среди переводчиков не обнаружено. Кассиодором была также написана и «История в трех частях» («Historia tripartita»), составленная как компиляция церковной истории по греческим источникам (сочинения Сократа Схоластика, Созомена и Феодорита).
В Виварии Кассиодор особенно поощрял работу переписчиков (по его терминологии - «антиквариев»), говоря, что своим трудом они «борются тростником и чернилами против коварных козней диавола и наносят ему столько ран, сколько слов Господних они переписывают». Для нужд монахов-переписчиков
Кассиодор пишет небольшой трактат-пособие «О правописании».
Нет сомнений в компилятивном характере этого произведения -Кассиодор собрал в нем многочисленные рекомендации и правила, порой противоречащие друг другу, разных латинских грамматиков, от Луция Аннея Корнута (I в. н.э.) до своего современника Присциана.
Последнее произведение Кассиодора, написанное им уже в самом конце жизни, - небольшая работа о христианском календаре «Computus», в котором впервые на Западе автор применяет новую, предложенную Дионисием, систему летосчисления Anno Domini.
Своими сочинениями Кассиодор выполнял одну из важнейших культурных задач своей эпохи: под его пером достижения античной литературы, философии, науки становились строительным материалом для нового типа культуры, нового типа организации духовной жизни. Будучи «последним римлянином», он одновременно становится и одним из учителей нарождающейся эпохи. Сочинения Кассиодора читали и переписывали на протяжении всего средневековья. Материалы из «Institutiones» и «О правописании» использовал при написании своих «Этимологий» Исидор Севильский. Изучение сочинений Кассиодора входило в обязательный образовательный минимум как в раннем, так и в позднем средневековье. О Кассиодоре с почтением отзывались Павел Диакон и Беда Достопочтенный, о нем упоминают Алкуин и Рабан Мавр, Альберт Великий и Афанасий Библиотекарь. Свой трактат «Defensor pacis» Марсилий Падуанский начинает с цитаты из «Variae» Кассиодора, содержащей восхваление мира.
Сочинения Кассиодора не были забыты и в эпоху Возрождения, став своеобразным мостом между наследием античности и новой европейской культурой. Кассиодора ценили не только как оригинального философа или теолога, но и как блестящего стилиста и теоретика стиля.58 Среди его почитателей были Эразм Роттердамский, Томас Мор, Иоганн Кохлей. Эразм Роттердамский писал о Кассиодоре: «Я без колебаний отношу Кассиодора, человека, достигшего столь многого и столь обласканного фортуной, к числу баловней счастья и людей выдающихся; в постижении наук, как божественных, так и мирских, я даже не помышляю приблизиться к нему».
Творчество Флавия Магна Аврелия Кассиодора Сенатора - не только страница поздней римской истории и литературы. Его сочинения - это также ценнейший источник для изучения как истории Рима, так и Италии в целом на заключительном этапе развития античной цивилизации. Это сочетание обладает особенной привлекательностью, так как сам Кассиодор объединяет в себе и писателя, и ритора, и политического деятеля, и историка, и просветителя, и теолога. Не являясь крупным оригинальным философом и богословом, Кассиодор тем не менее заложил основы складывания нового стиля мышления и организации культурной жизни, находясь у истоков формирования средневековой цивилизации.
Примечания
1 Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. 2-е изд. Л., 1977. С. 6 - 33.
2 Лотман Ю.М. Декабрист в повседневной жизни (Бытовое поведение как историкопсихологическая категория) // Лотман Ю.М. Избранные статьи. Т. 3. Таллинн, 1992. С. 298.
3 Brown P. The Making of Late Antiquity. Cambridge (Mass.); L., 1978. P. 38; Brown P. Power and Persuasion in Late Antiquity: Towards a Christian Empire.
Madison (Wisconsin), 1992. P. 30.
4 Кнабе Г.С. Русская античность: Содержание, роль и судьба античного наследия в культуре России. М., 1999. С. 115 - 116.
5 Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С. 93.
6 Там же. С. 93.
7 Уколова В.И. «Последний римлянин» Боэций. М., 1987. С. 19.
8 Iordanis De origine actibusque Getarum, Praefatio, 2.
9 De gestis Langobardorum I, 25: «...Этот Кассиодор был сначала консулом, затем сенатором и, наконец, монахом» («.hic primitus consul deinde senator, ad postremum vero monachus extitit»).
10 Esra, XI, 1.
11 De diversa et multiplici Animae Ratione, 2.
12 De scriptoribus ecclesiasticis.
13 Robertus de Monte Inter opera Guiberti.
14 Cassiod., Var. XI, I: «Senatui urbis Romae Senator ppo...».
15 Cassiod., Var. XI, 2: «Iohanni,papae Senator ppo.».
16 Letronn A. Mémoire sur l'utilité qu'on peut retiner de l'étude des noms propres grecs pour l'histoire et l'archéologie // Mémoires de l'Academie des inscriptions et belles-lettres. XIX. I. 1851. P. 1 - 59.
17 PL. T. 69. Col. 440b.
18 MGH. AA. T. XII. B., 1894. P. XIX; Mommsen Th. Ostgotische Studien. B.,
1910. Bd. I. S. 275.
19 Dahn F. Die Könige der Germanen. Bd. III. S. 119.
20 Cassiod., Var. IX, 24, 3: «a primaevus».
21 Stein E. Histoire du Bas-Empire. T. II. De la disparition de l'Empire l'Occident à la mort de Justinien (476 - 565). Paris; Bruxelles; Amsterdam, 1949.
P. 240.
22 O'Donnell J.J. Casiodorus. Berkeley; Los-Angeles; L., 1979. P. XV.
23 Thörbecke A. Cassiodorus Senator: Ein Beitrag zur Geschichte der Völkerwanderung. Heidelberg, 1867. S. 26.
24 Уколова В.И. Античное наследие и культура раннего средневековья (конец V -середина VII веков). М., 1989. С. 80.
25 De orthographia. Praefatio.
26 Usener H. Anecdoton Holderi: Ein Beitrag zur Geschichte Roms in ostgotischer Zeit. Leipzig; Bonn, 1877.
27 Cassiod., Var. I, 49.
28 Momigliano A. Gli Anicii del VI secolo d.c. // Secondo contributo alla storia degli studi classici. Rome, 1964. P. 231 - 253.
29 O'Donnell J.J. Op. cit. P. 31.
30 Courcelle P. Les lettres grecques en Occident de Macrobe à Cassiodore. 2e éd. P., 1948. P. 313 - 348.
31 Cassiod., Var. I, 45.
32 Эта концепция была наиболее подробно сформулирована Ф. Шнайдером (Schneider F. Rom und Romgedanke im Mittelalter. München, 1926), который, полемизируя с Т. Моммзеном и основываясь на собственном исследовании «Variae», приходит к выводу, что именно Кассиодор на протяжении 30 лет был правителем Остготского королевства, «:серым кардиналом», определявшим политику мало вникавших в государственные дела остготских владык, в том числе и Теодориха. Этой точки зрения придерживались А. Гауденци (Gaudenzi A. L'Opera di Cassiodoro a Ravenna // Atti e memorie della R. Deputazione di soria patria per le provincie di Romagna. Serie 3. T. III. 1885. P. 235 - 334; T. IV. 1886. P. 426 - 463), Дж. Пунци (Punzi G.A.
L'Italia del VI secolo nelle Variae di Cassiodoro. Aquila, 1927) и А. Хеерклотц (Heerklotz A.Th. Die Variae von Cassiodorus Senator als Kulturgeschichtliche Quelle. Heidelberg, 1926). Более осторожно этот взгляд сформулировал Дж. О'Доннелл: не останавливаясь на рассмотрении данного вопроса, он отмечает, ссылаясь при этом как на Т. Моммзена и Л. Шмидта, противников вышеуказанной концепции, так и на А. Гауденци и А. Хеерклотца, что с момента назначения на должность квестора Кассиодор
стал одним из самых влиятельных государственных деятелей Остготского королевства
(O'Donnell J.J. Op. cit. P. 63 - 64).
33 Sundwall J. Abhandlungen zur Geschichte des ausgehenden Römertums. Helsingfors, 1919. S. 30 - 44. При этом автор, по нашему мнению, ошибается в датировке письма Теодориха к Хлодвигу по поводу алеманов (Cassiod., Var. II, 41): он считает, что оно написано «самое раннее в конце 507 г.», тогда как это послание предшествует письмам (Cassiod., Var. III, 1 - 4), которые преследовали своей целью помешать франко-вестготской войне, разразившейся в 507 г.
34 Duchesne L. L'Eglise au VIe siècle. Paris, 1925. P. 109 - 155.
35 Sundwall J. Op. cit. S. 213 - 216.
36 Ibid. S. 229 - 234.
37 Cassiod., Var. II, 30; III, 20 - 21.
38 Cassiod., Var. III, 28.
39 MGH. AA. T. XII. B., 1894. P. IX.
40 Скржинская Е.Ч. Иордан и его «Getica» // Иордан. О происхождении и деяниях гетов. Getica. СПб., 1997. С. 9 - 58.
41 Sundwall J. Op. cit. S. 238 - 242.
42 Ibid. S. 250
43 Ibid. S . 261
44 Ibid. S . 277
45 Cassiod., Inst. // PL. T. 70. Col. 1105d - 1106d: «Я пытался вместе с блаженнейшим папой Агапитом, собрав и оплатив расходы преподавателей, основать в Риме христианскую школу, подобную той, что долгое время существовала в Александрии, а теперь устроена в сирийском городе Низибии, в которой и душа бы могла устремиться к вечному спасению, и язык обрел бы безукоризненное и благонравнейшее красноречие».
46 Эта библиотека ad clivum Scauri существовала еще во времена Григория Великого. Bibliotheca Romae, о которой Кассиодор сообщает, что она была разграблена во время взятия города в 546 г. (Cassiod., Inst. // PL. LXX. Col. 1212), являлась скорее всего публичной библиотекой и не была основана Кассиодором и папой Агапитом (Cameron A. The End of the Ancient Universities // Cahiers d'histoire mondiale. 1967. № 10. P. 653 - 673).
47 Hartmann L.M. Geschichte Italiens im Mittelalter. I: Das italienische Königreich. Gotha, 1897. S. 258 - 259.
48 Halporn J.W. The Manuscripts of Cassiodorus' «De anima» // Traditio. 1951.
№ 15. P. 385 - 387; Fortin E.L. Christianisme et culture philosophique au cinquième siècle: la querelle de l'âme humaine en Occident. Paria, 1970; Croceo A. Il liber «De anima» di Cassiodoro // Sapienza. 1972. № 25. P. 133 - 168.
49 Cassiodori M.A. Senatoris Expositio in Psalterium // PL. T. 70.
50 Curtius E.R. La littérature européenne et le Moyen Âge Latin. Paris, 1956.
51 Schlieben R. Christliche Theologie und Philologie in der Spätantike: Die schulwissenschaftlichen Methoden der Psalmenexegese Cassiodors. Berlin, 1974;
Ceresa Gastaldo A. Contenuto e metodo dell' Expositio psalmorum di Cassiodoro // Vetera Christianorum. 1968. № 5. P. 61 - 71.
52 Courtès J.M. Figures et tropes dans le Psautier de Cassiodore // Revue des études latines. 1964. № 42. P. 361 - 375; Hahner U. Cassiodors Psalmenkommentar: Sprachliche Untersuchungen // Münchener Beiträge zur Mediävistik und Renaissance Forschung. Bd. 13. München, 1973.
53 О «Виварии» существует большая литература. См., напр.: Добиаш-Рождественская О.А. Мастерские письма западного Средневековья и их сокровища // Труды комиссии по истории знаний. Вып. 10; Уколова В.И. Античное наследие и культура раннего средневековья (конец V - середина VII веков). С. 115 - 144; Она же. Кассиодор и средневековая культура // Взаимосвязь социальных отношений и
идеологии в средневековой Европе. М., 1983. С. 66 - 95; Houghton G.L. Cassiodorus
and Manuscript Illumination at Vivarium. N.Y., 1975.
54 Уколова В.И. Культура Остготской Италии // Средние века. 1983. Вып. 46. С.
12 - 16; Майоров Г.Г. Формирование средневековой философии: Латинская патристика. М., 1979. С. 353 - 356; Jones L.W. Cassiodorus Senator. An Introduction to Divine and Human Readings. N.Y., 1946; Paschali G.J. Untersuchungen zu Cassiodors
Institutiones. Marburg, 1947; Bardy G. Les origines des écoles monastiques en
Occident // Sacris Erudiri. 1953. F 5. P. 86 - 104.
55 Cassiod., Inst., Praefatio // PL. T. 70. Col. 1107a.
56 Уколова В.И. «Последний римлянин» Боэций. С. 4 4 - 58; Она же. Боэций и формирование системы квадривиума // Сборник научных работ аспирантов исторического факультета МГУ им М.В. Ломоносова. М., 1970. С. 243 - 266.
57 Cassiod., Inst. I, 12: «pene secundus Livius» // PL. T. 70. Col. 1133.
58 И. Кохлей писал Томасу Мору: «Я нашел в библиотеке Святого Стефана «Хронику» Кассиодора, книгу небольшую, однако отмеченную римским благородством и достойную внимания всех просвещенных людей» // PL. T. 69. Col. 498d - 499a.
