CC BY
186
Стр. 1 из 14 П.П. Шкаренков
РИМСКИЙ СЕНАТ И СЕНАТОРСКАЯ АРИСТОКРАТИЯ В ОСТГОТСКОЙ ИТАЛИИ
Историю римских государственных учреждений в варварских королевствах, в частности - в Остготском, нельзя назвать малоизученной. Эта проблематика затрагивается в работах многих исследователей, занимающихся историей власти и государственной традиции.[1] Тем более кажется странным, что никто еще не пытался комплексно рассмотреть положение сената и сенаторской аристократии в Остготском королевстве. Конечно, ни одна из работ, посвященных этому периоду, не обходится без более или менее частых ссылок на «Variae» Кассиодора, являющиеся нашим основным источником по данной проблематике, но задача рассмотреть состав сената, его полномочия, комплектование, в полной мере используя «Variae», в науке еще не ставилась.
- Рима и Константинополя
Кассиодор сообщает нам много интересных деталей, касающихся истории сената и трансформации римской государственной традиции в варварских государствах. Рассмотрим сколь возможно подробно все, что связано с функционированием сената и всей традиционной системы римского государственного управления.
Основной отличительной особенностью Остготского королевства являлась чрезвычайно высокая степень его романизации. Располагаясь в сердце римской цивилизации, остготские владыки были вынуждены в целях поддержания внутренней стабильности в королевстве провозгласить себя преемниками и защитниками традиционной римской системы ценностей. В ней идеи четкой организации государством социальной и политической жизни общества занимали не последнее место; «хотя римский мир распался, универсалистская идея римской государственности продолжала жить в общественном сознании эпохи».[2]
Считая залогом политической стабильности в своем королевстве союз готов и римлян, объединенных в одном государстве, Теодорих всеми силами пытался подчеркнуть естественную преемственность своего государства с поздней Римской империей во всех областях государственной и общественной жизни. В остготской Италии в неприкосновенности остались и римская система права, и организация центрального и местного управления, и крупное сенаторское землевладение.[3] Обращаясь от лица короля к населению страны, Кассиодор писал: «...Вам всем следует без сопротивления подчиняться римским обычаям, к которым вы вновь возвращаетесь после длительного перерыва, ибо должно быть благословенно восстановление того, что, как известно, служило процветанию ваших предков. Обретя по
божественному соизволению древнюю свободу, вы опять облачаетесь в одеяния римских нравов ...».[4] В другом послании Теодорих заявил, что главной целью его политики является «.объединение не только владений, но и душ готов и римлян., общность поместий является основой мира и согласия., за часть поля римлянин нашел себе защитника...».[5] Король указывал, что «.готов и римлян связывают единый образ жизни, единый закон, единая власть».[6]
Кроме внутренней стабильности, такая политика повышала авторитет остготского короля как в глазах византийского императора, так и среди прочих варварских королей.
Сохранив в целом всю римскую систему государственного управления, Теодорих и его преемники с особым вниманием, и даже уважением, отнеслись к римскому сенату, выделив его как самый авторитетный и почтенный институт в королевстве.[7] В посланиях к сенату король называет его «венцом государства», «лоном свободы», а сенаторов - «украшением и гордостью всех прочих сословий».[8]
Таким образом, приход к власти в Италии остготов не сказался роковым образом на судьбе римского сената, не произошло никаких существенных изменений и в государственно-административной системе. Практически в неприкосновенности остались функции сената и структура должностей, отправление которых продолжало играть важную роль в служебной карьере сенаторов и при варварских королях. Сенат продолжал играть в государстве ту же роль, какая у него была и при римских императорах. Более того, если в этой сфере и происходили какие-либо изменения, то они были, как мы постараемся показать, исключительно в интересах самого сената.
Как уже говорилось выше, Теодорих и его преемники старались убедить Италию, что в ее положении не произошло никаких серьезных изменений. Главным политическим лозунгом была преемственность с Римской империей. Готское завоевание всего лишь сменило императора на короля. Во всех посланиях, написанных от имени короля, Кассиодор, не скупясь на похвалы славному прошлому Рима, тем не менее, проводит основную мысль: именно Теодорих - истинный повелитель римлян. С этой же целью пишется им и «История готов» (ее основные идеи нам известны по «Гетике» Иордана): готы со времен Домициана являлись защитниками Римской империи, с оружием в руках они обеспечивали ей победы, когда империя выполняла взятые по отношению к ним обязательства. Только с согласия императора Зенона пришли они в Италию с единственной целью - освободить ее от тирании Одоакра. Император признал Теодориха королем Италии, а так как трон передавался по наследству в роду Амалов, то преемники Теодориха с полным правом будут наследовать его власть, и римляне без всяких сомнений могут повиноваться законному владыке.
К несчастию, это новое здание было чрезвычайно непрочным. Его сила оказалась скорее кажущейся, чем реальной. Теодорих мог опираться примерно на 200 000 готов[9], которые были расселены по всему Апеннинскому полуострову, где местное население ненавидело их и как варваров, и как еретиков-ариан. Они не поддерживали, как франки, прямых связей с исторической родиной, у них не было Австразии, откуда могла бы прийти помощь.
Во многом этим и объясняется настойчивое стремление Теодориха проводить политику мирного сосуществования и преемственности. С величайшими усилиями, умело используя дипломатические рычаги, он ограждал страну от франкского вторжения. Его государству со всех сторон угрожали, и особенно опасной эта угроза была со стороны Византии.
Императоры не смирились с потерей Италии - сердца римской цивилизации. Юридически Теодорих оставался лишь представителем Зенона, который поручил ему изгнать Одоакра.[1Р] Преемник Зенона император Анастасий признал Теодориха лишь в 498 г., пожаловав ему царское облачение («vestem regiam»).[11] При этом император считал Теодориха подчиненным ему наместником Италии, патрикием и magister utriusque militiae. Впрочем, Теодорих еще мог себе позволить строить свои отношения с Византией, исходя из потребностей текущего момента. Располагая мощной армией, он захватил Паннонию, проводил независимую от императора внешнюю политику.
Но после его смерти противоречия между готами и римлянами обострялись по мере того, как все более и более слабело Остготское королевство. В 535 г. Теодат отказался признать себя полностью зависимым от Византии, и Юстиниан не замедлил объявить о своем намерении освободить Италию от власти готов, изгнать их из этой страны, которая уже стала их родиной, не принимая во внимание ни прежние
договоры, ни обещания Зенона и Анастасия.[12]
Война с Византией, таким образом, оказалась неизбежной, и ее результат во многом зависел от той позиции, которую займет население Италии, мнение которого определялось самой влиятельной, знатной и богатой частью жителей - сенаторской аристократией и высшим духовенством. Теодорих мог бы предпринять в отношении италийской аристократии те же меры, которые предприняли вандалы по отношению к аристократии северной Африки. Основные потери от вандальского завоевания понесла именно знать. Этот момент отмечается всеми авторами - простой народ не страдал, а владельцы крупных поместий вместе с высшим духовенством оказались жертвами жестокости Гензериха.[13] Именно это главным образом ставит ему в упрек Сидоний Аполлинарий. [14] Напротив, следуя примеру франкских вождей и исходя из местных особенностей Италии, Теодорих прежде всего старался заручиться поддержкой сенаторского сословия, которое олицетворяло собой славное прошлое Рима и было основным носителем и хранителем традиционной римской системы ценностей. Сенаторская аристократия поставляла ему государственных деятелей, образованных чиновников, талантливых администраторов и управленцев, а в случае необходимости оказывала моральную и финансовую (справедливости ради стоит признать, что весьма неохотно) поддержку в борьбе с внешними врагами.
Из всего вышесказанного следует, что значение и роль римского сената нисколько не уменьшались, а в определенные периоды даже росли в течение всего правления остготов.
Особенно значительной эта роль стала после смерти Теодориха. Сенаторская аристократия, оказавшаяся практически не затронутой изменениями, связанными с приходом к власти остготских королей, продолжала выдвигать из своей среды важнейших функционеров, сохраняла свои права, свое влияние, законные и незаконные привилегии, по-прежнему держала в своих руках управление провинциями. Остготские короли не имели в своих руках достаточно власти, чтобы изменить или заставить полностью подчиниться себе тот социальный строй, который сложился в Западной Римской империи.
Смогли бы остготские короли ценою еще больших уступок добиться полной поддержки италийской аристократии, ее окончательного примирения с новым порядком? Вряд ли. Слишком много остается оснований усомниться в такой возможности: прежняя слава Италии, еще слишком живая память о Римской империи, близость Византии, ее усиление, укрепление Юстинианом императорской власти, отсутствие общих интересов у двух народов - готов и римлян, которые жили бок о бок, но не смешиваясь и сохраняя постоянный повод для всевозможных конфликтов, наконец, различие религий.
В Остготском королевстве состав сената был приблизительно таким же, каким мы его видим в конце V в. В «Variae» Кассиодором воспроизводятся постановления римских императоров предыдущего периода, а также постановления императоров Восточной Римской империи, современников готских королей.
Однако некоторые правила претерпели существенные изменения. Viri clarissimi и viri spectabiles являются частью сенаторского сословия, могут присутствовать на заседаниях сената, но не обладают там ни специальными местами, ни правом голоса.[15] Лишь иногда по традиции за ними сохранялось наименование сенаторов[16] (senator здесь то же самое, что и ordo sacer). Подобную путаницу в названиях между сенатом-учреждением и сенаторским сословием мы видим с середины V в. Полноправными членами сената являются теперь только viri illustres, происходящие чаще всего из древних (для VI в.) сенаторских фамилий. Их благородное происхождение подчеркивается Кассиодором при каждом удобном случае.[17] Короли постоянно указывали, что пополнение сената новыми членами должно происходить с учетом древности рода.
Но в сенат не попадали просто по праву рождения, являясь сыном иллюстрия, как полагает часть исследователей, приходя к такому заключению на основании некоторых двусмысленных формулировок в «Variae» Кассиодора. Необходимо уточнить одно очень важное обстоятельство: право рождения открывает доступ в сенаторское сословие, а не в сенат.[18] Сыновья сенаторов являются, как и прежде, clarissimi pueri с самого рождения, но пользоваться привилегиями, подобающими их происхождению (origo), они могут, только достигнув определенного возраста (adulti), возможно, после получения toga virilis. Сразу после этого их вписывали в сенаторские списки (которые, как кажется, включали в себя в строго иерархическом порядке лишь тех clarissimi и spectabiles, кто проживал непосредственно в Риме), помещая их в album senatorium после всех иллюстриев. Претура также не дает больше права вхождения в сенат, несмотря на то, что ее исполнение закреплено за выходцами из сенаторского сословия.[19]
Итак, сенаторами становились следующими путями.
Первый - при получении должности, соответствующей рангу vir illustris. В этом случае сенат всегда уведомлялся о появлении нового сенатора специальным посланием, в котором подробно описываются достоинства нового члена, на основании которых король счел его достойным заседать в столь высоком собрании. Король просил сенат дать свое согласие и благосклонно принять нового коллегу. Затем префект города проводил процедуру голосования. [20]
Второй - путь непосредственной кооптации новых членов самим сенатом. Теодорих, желая ввести в сенат одного из своих протеже, заявил, что он ни в коем случае не хотел посягнуть на права самого сената.[21] В другом случае от предписал префекту города включить королевского кандидата в список referendi curiae.[22] Из формулы, которая относится к этим лицам, видно, что они еще не занимают тех высоких постов, которые позволили бы им войти в сенат по должности.[2З] В небольшом фрагменте биографических записей Кассиодора, известном в науке под названием «Anecdoton Holderi» (по имени издавшего его немецкого ученого А. Холдера), мы читаем, что патрикий Симмах выступал в сенате с речью «pro allectiis». Сенат, таким образом, сам мог выбирать новых членов. И, вероятнее всего, из представителей тех самых фамилий, которые в него входили.[24] Мы видим, что право кооптации новых членов, имевшееся у сената в IV - V вв., сильно расширилось: для избрания нового сенатора больше не требовалось согласия короля.
Третий - путь представления сенату кандидатов короля. Когда король не хотел давать соискателю должность, соответствующую рангу иллюстрия, он предлагал сенату принять новую кандидатуру путем голосования. Чаще всего таким способом в сенат вводились сыновья иллюстриев, но также встречаются и viri clarissimi, адвокаты, некоторые готы.[25] В действительности, Теодорих и его преемники включили в сенат[26] и в сенаторское сословие [27] гораздо больше готов, чем обычно считают. Каждое такое послание сопровождалось большим количеством оговорок, король всегда принимал вид просителя, извиняющегося перед сенатом за причиняемое беспокойство, и тем не менее в некоторых случаях сенат твердо отказывался удовлетворить просьбу короля. Благодаря Кассиодору до нас дошла переписка между Теодорихом и префектом Рима Арголиком, касающаяся включения в сенат нескольких новых членов, рекомендованных королем, но отклоненных сенаторами. Правда, речь в данном случае шла не о готах, а о нескольких молодых аристократах, детях viri clarissimi.[28]
Новоизбранный сенатор получал специальный патент, удостоверяющий его ранг. Кассиодор приводит стандартную формулу этого документа. [29]
Но в целом сенат, как и прежде, представлял собой собрание представителей знатнейших и богатейших италийских фамилий. Однако сохранялась некая двусмысленность его положения. Готские короли, как уже говорилось, выказывали ему максимальное уважение, но не забывали при этом предпринимать и меры предосторожности: без высочайшего разрешения сенаторы не имели права покидать Рим. Полагающиеся в данном случае формулы сохранились в «Variae».[З0] Задерживались в Риме и провинциальные молодые аристократы (особенно из Сицилии, к которой Теодорих питал крайнее недоверие), приезжавшие в город для получения образования.[З1] Для надзора за ними Теодорих назначал особых сенаторов, отвечавших перед ним за их поведение. Наряду с префектом города в Рим назначался и комит готов, которому была подчинена городская полиция, и чьи распоряжения, касающиеся государственной безопасности, должен был исполнять сенат.[З2]
Но несмотря ни на что, полномочия сената не сокращались, а даже возрастали. Он оставался полноправным хозяином Рима, и эти его функции были необычайно важными, ибо если резиденция остготских королей находилась в Равенне, то значение Рима как древней столицы империи, как хранителя римских традиций возрастало непрестанно. Сенат совместно с префектом города руководил муниципальными службами, муниципальной полицией (отдельные формирования, существовавшие наряду с городской полицией, подчинявшейся комиту готов), за ним сохранялись и судебные функции. Сенат ведал организацией зрелищ и цирковых игр, которые нередко оказывались поводом для массовых волнений, иногда заканчивавшихся побоищами, сенат руководил всеми учебными заведениями Рима, следил за назначениями преподавателей, осуществлял надзор за городской казной и за казной различных корпораций. Канцелярия сената занималась рассмотрением частных правовых споров. Сенат следил за поддержанием в хорошем состоянии городских стен, общественных зданий, городского водопровода и канализации. Для непосредственного решения всех возникающих вопросов сенат назначал специальных чиновников: architectus publicorum, comes Romanus, comes formarum.^H]
Не так уж нередки были и злоупотребления. Иногда король был вынужден лично вмешиваться в вопросы городского управления, чтобы, в частности, вернуть в казну общественные здания, так как некоторые сенаторы захватывали их и устраивали там свои резиденции, или призвать к порядку тех чиновников, которые начинали пользоваться городской казной как своей собственной. [З4]
Что касается законотворчества, то теоретически сенат сохранял свое право издания законов. Во всяком случае одна из формул в «Variae» за ним такое право признает.[З5] Сенат издавал нормативные акты, регулирующие деятельность школ, а также и некоторые вопросы налогообложения. [З6] Кроме того, нам известен важный senatus-consultum, запрещающий симонию.[З7]
Как и прежде, утверждение сенатом королевских эдиктов придавало им силу закона, и это обстоятельство позволяет нам рассмотреть один достаточно старый, но все еще дискуссионный вопрос.
Речь идет о том, имели ли право остготские короли издавать законы в точном смысле этого слова, или это право оставалось за императорами Восточной Римской империи и по отношению к Италии. Точнее, имели ли юридическую силу в Италии законы, издаваемые византийскими императорами. Исследователи, дающие отрицательный ответ, в подтверждение своей правоты часто ссылаются на несколько достаточно темных мест в «Variae» Кассиодора[З8], вычитывая из них желаемый смысл. Тем не менее, нельзя отрицать, что многие из императорских постановлений, выпущенных во времена господства остготов на Апеннинском полуострове, распространялись и на Италию, имея в ней силу закона.
В большей мере это касается тех актов, которые регулировали административную систему. Например, Теодорих учредил должность comes patrimonii по примеру императора Анастасия, а формула назначения патрикия претерпела изменения в связи с законом, изданным императором Юстинианом. Но все другие свидетельства убедительно доказывают, что остготские короли обладали законодательной властью, не ограниченной ни народом, ни знатью с той же свободой, что и византийские императоры. Ими использовались все известные образцы: прагматические санкции, адресованные различным группам лиц или корпорациям, чаще всего касающиеся налогов; законодательные распоряжения в форме писем префекту претория или иному магистрату [З9], которые могут быть объединены под общим названием programma edictale; разнообразные эдикты, регулирующие все стороны жизни общества, в том числе и административное право, никому конкретно не адресованные, как например, Эдикт Теодориха, либо обращенные к определенному магистрату, корпорации и римскому народу .[40] Многие из них также называются programma edictale, повторяя название, данное Аталарихом двум своим важнейшим эдиктам.
[41] Эти акты обычно содержат в конце специальный пункт об их распространении и о санкциях за их неисполнение.
Наконец, самая многочисленная группа нормативных документов - это рескрипты, которые обычно не содержат каких-либо законодательных нововведений, а приводят толкования законов, сообщают о пожаловании особых привилегий либо о каких-нибудь других королевских милостях.[42] Во всех этих документах мы находим почти исключительно различные вариации прежних римских правовых норм, поскольку римское право вполне соответствовало государственной политике остготских королей и было хорошо известно местному населению. При этом короли оставляли за собой право менять это законодательство, приспосабливая его под текущие нужды. Примеры подобных изменений, призванных реагировать на изменения в жизни населения, вызванных новыми идеями и обстоятельствами, мы видим в Эдикте Теодориха.
Таким образом, перед нами подлинное законодательство. И если эти нововведения чаще всего назывались такими расплывчатыми понятиями, как jussio, auctoritas, praeceptum, edictum, то не надо забывать, что и римское законодательство уже почти не употребляло слово lex, ограничиваясь эдиктами. Лучшим свидетельством того, что остготы занимались законодательной деятельностью, является факт проведения большинства их постановлений через римский сенат, равно как и сама необходимость заручиться поддержкой авторитетнейшего государственного органа. Эдикт Аталариха был представлен в сенате как древняя oratio principis, таким же образом рассматривался и его эдикт против симонии.[4З]
В области законотворчества полномочия сената ограничивались, как мы уже видели, муниципальной сферой. Но он, как и прежде, остается судом высшей инстанции по рассмотрению дел сенаторов, заседая в таких случаях как в полном составе, так и по комиссиям. Полномочия сената как судебного органа при остготах даже расширились, но он не получил, как полагает О. Бертолини, права помилования[44].
Нам удастся лучше понять роль сената и сенаторской аристократии в жизни гото-римского общества первой половины VI в., рассмотрев в целом взаимоотношения, сложившиеся между готами и римской знатью.
Для начала нужно попытаться ответить на следующий вопрос: претерпела ли римская аристократия какие бы то ни было убытки от водворения готов в Италии, и если да, то насколько они были серьезны? В работах, посвященных истории пребывания готов на Апеннинском полуострове, обычно просто отмечают, что остготы захватили треть земельного фонда. В этом деле они, согласно распространенной гипотезе, повторяли опыт герулов Одоакра, занявших третью часть земель. Подобный способ закрепления за собой земельных владений, ограниченный герулами территорией лишь нескольких провинций, распространился в случае с остготами почти на всю Италию за исключением юга.
К тому же никто не доказал, что герулы действительно заняли треть земельного фонда. Сравнительно небольшой группе варваров было бы трудно расположиться на такой территории. Текст Прокопия, который обычно приводится в подтверждение этой гипотезы, может означать также и повинность в размере одной трети получаемого с земли продукта.[45] Кроме того, остготам были переданы земли герулов[46], так же как и земли фиска, перешедшие от Одоакра к Теодориху.[47]
Конечно, готы владели своими земельными наделами на правах полной собственности: они не были просто арендаторами, выплачивающими арендную плату, они являлись полноправными хозяевами и на этом основании платили поземельный налог. [48] При таких обстоятельствах подобное изъятие трети земли было бы очень болезненным для собственников. Но все тексты, касающиеся времени установления готского господства в Италии, в один голос утверждают, что этот процесс проходил чрезвычайно мягко, без каких-либо насильственных действий со стороны готов. Эннодий отмечает, что население Италии едва заметило их.[49]
Недостаточно сказать, чтобы снять это противоречие, что раздел проходил не повсеместно. В таком случае он был бы еще более болезненным для тех собственников, которые оказались бы им затронуты. Можно предположить, что раздел касался либо только необрабатываемых земель, либо эти земли были частной собственностью, и имело место также насильственное изъятие, либо эти земли возвращались государству. И тогда перед нами вырисовывается картина, совершенно противоположная первой гипотезе.
Нам известно, сколь велика была площадь земель фиска на всем протяжении римской истории. Особенно велика она была в Италии. Упадок сельского хозяйства привел только к еще большему их увеличению. Брошенные земли выходили из-под контроля курий и возвращались в ведение фиска.
Некоторые сведения по этому вопросу мы можем почерпнуть из <^апае» Кассиодора. В одном из посланий Теодорих дает разрешение жителям Каталии платить ежегодные Іеіііае под видом поземельного налога, закрепляя, таким образом, за ними эту повинность. [50] Каков точный смысл этих Іеіііае и самого разрешения? Несомненно, речь идет об уплате поземельного налога, выраженного разными терминами. Говоря о поземельном налоге, Кассиодор обычно пользуется такими словами, как іііаііо Іеіііа, Іхіпа ПЫю, и их не следует смешивать с іегііае.[51] Это - специальная повинность в размере одной трети совокупного дохода, получаемого с земель, принадлежащих королю, которыми он мог распоряжаться лично, и доходы с которых он тратил, в том числе и на содержание аппарата управления. И именно для того, чтобы не подвергаться опасности их потерять, население Каталии просило короля вернуть их земли в категорию частной собственности, или, скорее, а§ег риЬІісш, выплачивая вместо Іеіііае обычный поземельный налог.
То же самое относится и ко второму тексту.[52] Теодорих сообщает жителям Трента, что он предоставляет землю (богб) готскому священнику Бутилиану. Чтобы это не привело к несправедливому увеличению размера повинностей, выплачиваемых населением, король уменьшает совокупное обложение на соответствующую сумму. Здесь также речь идет не о частной собственности, но о королевских землях, сдаваемых в аренду населению.
Если сопоставить эти тексты с теми, где речь идет о ёерШайо Іеіііатт во время установления готского господства, то можно предположить два варианта: либо Іеіііае представляли собой ту треть земель, которая была отдана готам (но иногда эти земли оставались в распоряжении прежних владельцев при том условии, что прибыль полностью или частично будет идти в доход короля), либо речь идет о землях
фиска, частично отданных готам в полную собственность, частично оставленных местному населению под обязательство отдавать за это треть дохода.
Нам сложно согласиться с первым предположением, поскольку оно подразумевает реальное изъятие трети земель. Но, могут нам возразить, эта треть земель часто оставалась у ее владельцев при условии уплаты соответствующих податей. Как же тогда случилось, что в «^агіае» Кассиодора не имеется больше никаких упоминаний об этой подати, особенно для юга Италии, где готские поселения были очень немногочисленны? Напротив, речь никогда не идет только о поземельном налоге. Нужно заметить, кроме того, что Кассиодор употребляет слово Іеіііае в двух разных смыслах: в одном случае оно означает треть земель[53], в другом - треть дохода.[54]
Второе предположение кажется нам более убедительным. После прихода к власти в Италии готскому правительству нужно было собрать воедино земли фиска и заброшенные земли. Одна их часть была передана в полную собственность готам, оставшаяся же либо возвращалась прежним императорским арендаторам, либо сдавалась в аренду городам с условием уплаты трети произведенного продукта. Могут заметить, что данная концепция не объясняет, почему действиями Теодориха оказались задеты интересы собственников. Если все происходило так безболезненно, почему Кассиодор говорит о потерях и об изъятии земли? Однако известно, что земли императорского фиска часто самовольно захватывались и начинали рассматриваться в семьях арендаторов как наследственная собственность. Таким образом, они могли расценивать раздел земель фиска как реальное изъятие части земельной собственности.
При этом заметим, что и прежде сумма выплат за пользование императорскими землями составляла треть от получаемого дохода. Это же соотношение встречается и в бургундских, и в вестготских законах.
Щ]
Последние римские императоры могли сдавать земли фиска в аренду варварам на условиях уплаты трети дохода. Теодорих, собрав земли фиска, часть из них дал своим солдатам в полную собственность, а оставшиеся передал городам и арендаторам на прежних условиях, что не мешало прежним долгосрочным арендным договорам оставаться в силе во многих местах Италии, и особенно на юге.
Таким образом, мы не считаем, что остготы произвели реальный передел земли. Для того, чтобы удовлетворить их потребности, было достаточно и пустующих земель. При этом, конечно, не стоит отрицать, что имели место и насилие, и грабежи, что незаконно образовывались огромные земельные владения, принадлежащие знатным готам, как например, Теодату, который создал себе настоящее княжество в Тоскане.[56]
Но крупные собственники земли, римские аристократы, в общем, не были затронуты этими мерами. Знать сохранила свои бескрайние владения, свои неисчислимые богатства. Подтверждение этому мы видим в каждой строчке Кассиодора. Кроме того, сенаторская аристократия сохранила, по крайней мере на юге, и те огромные поместья, которые были незаконно захвачены из императорских земель, и, вполне возможно, эти территории уже рассматривались как частная собственность.
Римской аристократии удалось сохранить и другие привилегии. Прежде всего именно из ее рядов, как и прежде, выходят практически все важнейшие чиновники государства. Теодорих сохранил в неприкосновенности всю систему римской администрации. [57] Все наиболее значительные и почетные должности из поколения в поколение занимались представителями одних и тех же знатных римских фамилий (Аниции, Деции и некоторые другие).[58] Только они, за редчайшим исключением, являются префектами претория и префектами Рима, квесторами дворца, комитами финансов, та§іБІег ойїсіотт, консулами[59] и т.д. Префектами претория становились исключительно римские аристократы, и значение этой должности в Остготском королевстве постоянно росло[60], тогда как на Востоке она все более и более превращалась в почетную.[61] Конечно, при назначении на тот или иной пост учитывались и личные заслуги, и образование, в том числе юридическое, и ораторские способности, но решающим фактором, определяющим выбор короля, оставалось происхождение.
Карьера сенатора проходила приблизительно так же, как и в Поздней Римской империи. Молодые люди из знатных фамилий начинали свою служебную деятельность в канцеляриях высших должностных лиц, например помощниками префекта претория, секретарями у губернаторов провинций или комитов готов. Затем они сами возглавляли провинции[62] или занимали новые должности комитов городов.[63]
Очень частыми были случаи, когда чиновники получали свои должности в тех провинциях, откуда они были родом, или где находились их поместья. Так, отец Кассиодора в самом начале готского завоевания возглавлял провинции на юге Италии (Бруттий и Луканию), где находились фамильные владения его семьи.[64] Еще один корректор, Луканий Венанций, может быть отождествлен с Венанцием, упоминаемым у Прокопия Кесарийского, - крупнейшим землевладельцем этой провинции,
способствовавшим благодаря своему влиянию переходу провинции под власть Византии во время Готской войны.[65] Сomitiaci, управлявшие различными службами при губернаторах провинций, часто жаловались, если им приходилось выполнять судебные решения в отношении знатных лиц провинции, которые затем могли стать их руководителями. [66] Губернаторы выбирались королем из числа знатнейших и богатейших людей провинции, что не в последнюю очередь гарантировало их реальное влияние на решение возникающих проблем. Подобная политика подбора местных кадров, все более распространявшаяся с IV в., к VI в. стала уже правилом. Остготские короли, следуя примеру римских императоров, часто давали сенаторам различные экстраординарные поручения: дипломатические миссии на Восток, проверку правильности сбора налогов в провинциях, надзор за строительством общественных зданий.[67]
Не только в провинциальных администрациях, но и в королевском совете римская аристократия демонстрировала свое влияние. Консисторий или комитат (comitatus), как он назывался официально, являясь центральным органом власти в новом государстве, играл ключевую роль в политической жизни королевства, как и консисторий в Поздней Римской империи.
Таким образом, совершенно бессмысленно, как это часто делают исследователи-германисты, прибегать к разного рода германским аналогиям, чтобы объяснить его исключительное положение в государстве.
[68] Бесспорно, что это также является римской традицией, идущей еще от принципата, а окончательно оформившейся в IV в.[69] К тому же комитат всегда включал в себя нескольких представителей сенаторской аристократии, а при Аталарихе он состоял исключительно из представителей знатнейших римских фамилий. Кроме крупнейших государственных чиновников король часто вводил в комитат экстраординарных членов - патрикиев, бывших консулов, влиятельных сенаторов и т.д.[70]
Рассмотренный выше способ формирования королевского совета важен еще и с точки зрения функционирования системы судопроизводства, так как комитат являлся, как и в Поздней Римской империи, высшим судебным органом, либо как суд первой инстанции, либо как апелляционный суд. Сенаторы сохранили все свои правовые привилегии. Исследователи нередко пытаются обнаружить в деятельности Теодориха стремление смягчить суровые законы в пользу большей справедливости и естественного права. С помощью этого объясняют быстрое складывание легенд о Теодорихе как о милостивом и справедливом государе и судье.
В какой-то степени это мнение можно считать обоснованным, но не стоит забывать, что примеры подобного поведения мы видим и в деятельности римских императоров, а также и то, что большинство решений такого рода, которые часто ставятся в заслугу Теодориху, были приняты в интересах сенаторской знати. В частности, именно сенаторы с выгодой для себя могли воспользоваться установлением 30-летнего срока давности в эдикте о присвоении общественной собственности, поскольку restitutio in integrum действовало исключительно в интересах крупнейших земельных собственников, то есть сенаторской аристократии. [71] Если король и считался защитником всех своих подданных, если он и заявлял о беспристрастном отношении к каждому, невзирая на его ранг, национальность, вероисповедание, если он и требовал такой же беспристрастности и справедливости от своих должностных лиц и даже призывал чиновников фиска проявлять умеренность[72], он все же являлся прежде всего защитником интересов сената и сенаторской аристократии.
Таким образом, римская аристократия не потеряла ни одного из своих прав, ни одну из прерогатив. Она по-прежнему оставалась во главе правительства и управляла провинциями, которые находились практически под ее полным контролем, пока еще, правда, под надзором готских военачальников. Большая часть сенаторского сословия жила вне Рима, в Италии или в Галлии, где располагались их огромные поместья. Теодорих упрекал аристократов Лукании за то, что они забросили города и предпочли жить в своих имениях, куда стремились вернуться и молодые люди, закончившие свое образование. Viri clarissimi, spectabiles, сенаторы, illustres, отставные чиновники[73] - все они по-прежнему заседали в провинциальных и городских советах, которые не только еще существовали, но и активно функционировали.
Чрезвычайно любопытный факт, касающийся могущества римской знати и ее влияния, в частности в провинциях и среди сельского населения, сообщает Прокопий Кесарийский. [74] Во время Готской войны Туллиан, сын Венанция, крупнейший землевладелец Лукании, поднял своих крестьян, составил из них армию и с ее помощью вернул юг Италии под влияние Восточной Римской империи. Аристократия играла ведущую роль и в церковных делах. При выборах епископов ее воля была решающей. Так, в Аквилее в 504 г. сложились две партии, каждая со своим кандидатом. Одну из группировок возглавлял патрикий Либерий, другую - сенатор Авит.[75]
Готское завоевание не привело к каким бы то ни было значительным изменениям, и время правления Теодориха явилось естественным продолжением традиций поздней Римской империи. Теодориху пришлось столкнуться с теми же проблемами, что и римским императорам. Как и прежде, тот социальный слой, который служил естественной опорой государственной власти, в интересах которого должен был действовать правитель, желая сохранить государство, являлся постоянным источником беспокойства, ибо стремился, и часто успешно, поставить себя выше закона. Речь, конечно, идет о сенаторской аристократии. Именно под этим углом зрения следует рассматривать поставленную проблему, чтобы в полной мере понять и оценить деятельность, в том числе законодательную, Теодориха, этого незаурядного монарха, который, будучи более энергичным, более могущественным, чем последние римские императоры, пытался, в итоге безуспешно, сохраняя в неприкосновенности все права, привилегии и прерогативы сената и сенаторской аристократии, заставить их действовать в рамках закона.
Римская сенаторская аристократия ни в центре, ни в провинциях не имела повода жаловаться на остготское правительство. Действительно, Теодорих старался заставить знать соблюдать законы королевства, но, тем не менее, неизменно выказывал ей свою благосклонность. Он не лишил ее ни одной из привилегий. Римская аристократия не была ущемлена по сравнению с собственно готской знатью, часто занимая более высокое положение в государственной иерархии.
Знатнейшие сенаторские фамилии и при новом режиме сохраняли свое преимущественное право на занятие высших государственных должностей. Например, Фест, princeps senatus, один из лидеров религиозной оппозиции остготам, постоянно отказывающийся занимать какую бы то ни было официальную должность[76], тем не менее выполнял в Византии конфиденциальные дипломатические поручения короля, будучи некоторое время послом при константинопольском дворе.[77]
Представители двух римских сенаторских семей Кассиодоры и Аниции на протяжении всего правления остготов непрерывно занимали высшие должности в королевстве .[78] Аниции довольно долгое время сотрудничали с остготами, причем начали они придерживаться избранной линии поведения еще при Одоакре, во время правления которого мы видим консулами в 483 г. Аниция Ацилия Глабрия Фауста, в 485 г. - Квинта Аврелия Симмаха Младшего, будущего тестя Боэция, в 487 г. - Аниция Манлия Боэция, отца знаменитого философа и «последнего римлянина», в 489 г. - Аниция Проба, в 490 г. - Флавия Аниция Фауста Младшего, в 491 г. - Флавия Аниция Олибрия Младшего. При Теодорихе мы также находим представителей этого рода на всех высших государственных должностях. В 493 г. консулом был Албин, родственник Анициев[79], в 498 г. - Паулин, в 502 г. - Руф Петроний Никомах Цетег, в 506 г. - сын Фауста Мессала (в очень юном возрасте)[80], в 510 г. - Аниций Манлий Северин Боэций Философ, в 511 г. - Феликс, отец Паулина[81], в 513 г. - Аниций Проб, в 522 г. - сыновья Боэция Квинт Аврелий Аниций Симмах и Аниций Манлий Северин Боэций, в 523 г. - Флавий Аниций Максим, в 525 г. -Флавий Аниций Проб Младший, в 526 г. - Флавий Аниций Олибрий Младший. При этом почти все они имели сан патрикиев.
Этот род являлся центром могущественной группировки сенаторов, принадлежавших к гото-римской (в противоположность чисто готской) части аристократии. Среди них мы находим Либерия[82], сыгравшего столь важную роль при установлении власти готов в Италии, возглавлявшего комиссию по разделу земель между готами и римлянами, Амвросия, будущего квестора Аталариха и викария префекта претория[83], Сенария, comes patrimonii в 511 г.[84], Венанция, сына Либерия, будущего comes domesticorum, Паулина, внука Либерия, консула 534 г.
Род Кассиодоров еще более непосредственно связан с остготской династией.[85] Греческий по происхождению, этот род, одна из ветвей которого продолжала жить на Востоке, владел огромными поместьями на юге Италии. Дед Кассиодора, трибун и нотарий при Валентиниане III, друг Аэция, принимал участие в посольстве, посланном ко двору Аттилы. После выполнения этого поручения он
отказался от всех должностей, за исключением ранга иллюстрия, и удалился в Бруттий защищать его от вандалов.[86] Отец Кассиодора был одним из наиболее преданных приверженцев Теодориха. Еще при Одоакре он занимал посты comes sacrarum largitionum и comes rei privatae. Будучи консуляром Сицилии, он сдал эту провинцию Теодориху. С этого момента начался стремительный взлет его карьеры. Он последовательно становился консуляром Лукании и Бруттия, префектом претория, в 506 г. получил сан патрикия и закончил свой cursus honorum членом королевского совета.[87]
Карьера самого Кассиодора началась, как и у большинства молодых людей его круга, с того, что он стал сотрудником аппарата префекта претория, которым был тогда его отец. Вполне возможно, что еще находясь в этой должности, он прочел свой знаменитый панегирик Теодориху.[88] С 506 по 511 гг. Кассиодор был квестором дворца. В «Variae» до нас дошли составленные им в этот период документы. Не играя особой политической роли, должность квестора дворца была, тем не менее, одной из ключевых. Он должен был составлять государственные акты, отвечать на жалобы и прошения, вести деловую переписку короля, докладывать дела в королевском совете и т.п. Исходя из специфики своей должности, квестор был очень близок к королю, являясь «свидетелем его воли и мысли».[89]
Квестор должен был быть разносторонне образованным человеком, интеллектуалом, прекрасным ритором. Может быть, квестор был и не просто исполнителем, особенно в законодательной сфере, однако его политическое влияние на Теодориха не стоит преувеличивать. Его роль можно сравнить с ролью Трибониана при Юстиниане. Что же касается Кассиодора, то возьмем на себя смелость еще раз повторить: основные направления и формы проведения внутренней политики были выработаны Теодорихом задолго до назначения Кассиодора квестором. Кассиодор лишь продолжил начатую до него работу, но сделал это с большим талантом, с большей убежденностью, с большим энтузиазмом, что и обеспечило ему в конце концов доверие и поддержку Теодориха, а при его преемниках сделали его влиятельным лицом в государстве. В одном из поздних посланий, говоря от лица Аталариха, Кассиодор скажет о себе не без некоторого тщеславия, что «.благосклонность Теодориха наделила его властью, далеко выходящей за пределы его должностных полномочий, он соединил в своих руках функции нескольких высших сановников.. ,»[90]
В 511 г. Кассиодор покинул пост квестора, а в 514 г., уже имея сан патрикия, стал консулом, проведя вдали от двора несколько лет. В том же году он выступил в сенате с речью в честь Теодориха и принял участие в урегулировании вспыхнувшего в Риме на религиозной почве конфликта. В 515 г. Кассиодор стал magister officiorum и занимал эту должность до 522 г., когда его сменил на этом посту Боэций, при этом сам Кассиодор остался членом королевского совета. После отставки и казни Боэция, к которым Кассиодор, по-видимому, имел некоторое отношение, он вновь стал magister officiorum.[91]
Не будем, однако, обвинять Кассиодора. Его вера в возможность синтеза римской и готской традиций была, скорее всего, искренна, как и у большинства сторонников так называемой гото-римской партии. [92] К несчастью для готов, а может быть, и для римлян, религиозные разногласия побудили население поддержать наступление Византии, которая в середине VI в. в последний раз смогла собрать все свои силы, чтобы предпринять последнюю попытку объединения Востока и Запада.
Примечания:
[1] Дворецкая И.А. Организация управления в Остготском королевстве// Византийский временник. ^XXI. М.,1962. С.3-28; Она же. Западная Европа V - IX веков: Раннее средневековье. М.,1990. С.119-147; Удальцова З.В. Италия и Византия в VI в. М.,1959. С.159-180; Dumoulin M. Le gouvernement de Thёodoric//Revue historique. Paris,1902. Vol.78. P.5-28; Vol.79. P.35-103; и др.
[2] Уколова В.И. Культура остготской Италии//Средние века. Вып.46. М.,1983. С.6; См. также: Удальцова З.В. Раздел земель между остготами и римлянами в Италии в конце V века//Средние века. Т.УШ. М.,1956. С.44.
[3] И.А. Дворецкая указывает, что, стараясь установить согласие между землевладельцами римского и варварского происхождения, Теодорих дал единую правовую защиту имущественным интересам местного населения и завоевателей-поселенцев (ДворецкаяИ.А. Западная Европа V - IX веков. С.126).
[4] Cassiod. Var. III,17 (Пер. В.И. Уколовой).
[5] Cassiod. Var. II,16,5: «...et possesiones junxit et animas...».
[6] Cassiod. Var. III,3,3; Anon. Vales. 60 «.sic gubernavit duas gentes in uno Romanorum et Gothorum.» («.так правил он двумя народами - римлянами и готами, соединенными в единое целое.»). См. также: Hodgkin Th. Theodoric the Goth, the Barbarian Champion of civilization. N.Y.;London, 1981; Mommsen Th. Ostgothische Studien//Mommsen Th. Gesammelte Schriften. Bd.VI. Berlin,1910. S.362-484.
[7] Дворецкая И.А. Указ.соч. С.135-146; Уколова В.И. Античное наследие и культура раннего средневековья (конец V - середина VII века). М.,1989. С.30-31; Naf B. Senatoriches Standesbewusstsein in spatromicher Zeit. Fribourg, 1995. S.287-301; Sundwall W. Abhandlungen zur Geschichte des ausgehenden Romertums. Helsingfors,1919. S.206-215; и др.
[8] Cassiod. Var. I,13,1; III,6,1; IX,23,2.
[9]Procop. B.P. I,8,3; B.G. I,16,2; II,14; III,2,1.
[10] Anon. Vales. XI,49; Iordan. Getica. 291-292.
[11] Anon. Vales. XII,64; Cassiod. Var. I,1: «regalia insignia».
[12] Procop. B.G. I,1; II,6.
[13] Procop. B.V. I,5,11-13; Victor Vitensis. Historia persecutionis Africanae Provinciae. 2: «Quantisque illustribus onera ingentia... imposuerint»; 4: «Multos episcopos et laicos claros atque honoratos viros servos esse novimus Vandalorum»; 5: «Senatorum atque honoratorum multitudinem exsilio...»; Victor Tonnennensis. Chronica/Ed. Th. Mommsen//MGH. AA. XI. 1894. S.188: «Gelimer tyrannus multos nobilium Africae provinciae crudeliter exstinguit»; Courtois Chr. Les Vandales et l’Afrique. Paris, 1955.
[14] Sid. Apoll. Paneg. Maiorian (Carmen VII) 59-60: «Penitusque fugata nobilitate furens».
[15] Cassiod. Var. VI,15: «ibi mereris consessum, ubi est vel intrasse praeconium». В формулах присвоения достоинства clarissimus или spectabiles (Cassiod. Var. VII,37,38) нет речи о вхождении в сенат. Не вызывает сомнений лишь тот факт, что члены консистория (королевского совета), ранг которых располагался между spectabilis и illustris, являлись членами сената (Cassiod. Var. VI,12).
[16] Cassiod. Var. I,5;38; II,28; III,13; IV,28.
[17] Cassiod. Var. I,41; III,6; VI,14; VIII,19.
[18] Cassiod. Var. III,6: «Idem vobis est dignitatis quod vitae principium». Т. Моммзен полагает, что те viri clarissimi, которые проживали в Риме, являлись членами сената, но, возможно, с совещательным голосом (Mommsen Th. Gesamm. Schriften. Bd.VI. Berlin,1910. S.426-427).
[19] Boeth. De Cons. III.
[20] Cassiod. Var. I,4 (по поводу патрикия Кассиодора): «Quia iudicium nostrum vester comitatur assensus»; V,4 (по поводу квестора Гонората): «Sumite libenter nostra iudicia»; V,41 (по поводу comes sacrarum largitionum Киприана): «Cui sicut fortunatum fuit a nobis eligi, ita laudabile erit vestro coetui honorum lege sociari»; VIII,10,14,17,19; X,7; IV,44.
[21] Cassiod. Var. I,41: «Nihil imminuimus sacro ordini de solita auctoritate iudicii quando gloria maior est dignitatis spectare sententiam procerum post regale iudicium».
[22] Cassiod. Var. III,33: «Ea faciat exhiberi quae circa referendos curiae cana dictat antiquitas».
[23] Cassiod. Var. VI,14 (Formula de referendis in senatu): «Et illum natalium splendore conspicuum. senatus lumen excipiat. pandite curiam, suscipite candidatum. Iam senatui praedestinatus est cui nos contulimus laticlaviam dignitatem».
[24] Cassiod. Var. VI,14.
[25] Cassiod. Var. I,41; III,33; VI,14.
[26] Cassiod. Var. V,18,20 (comes patrimonii Вилия); V,25 (vir sublimis Бакауда); V,29 (vir illustris Неудес); VIII,10,11 (патрикий Тулуит); VIII,28 (vir illustris Кунигаст); III,26; IV,12 (vir illustris Марабад); IV,16; III,45 (Аригерн); III, 15 (Теодат); II,7 (Суниа); III,23; IX,14 (Гилда); I,40 (Ассуин). Enn. Ep. IiI,3 (vir illustris Ердуик).
[27] В сенаторское сословие входили готы, которые не имели званий vir clarissimus или vir spectabilis, но, однако, именовавшиеся сенаторами.
[28] Cassiod. Var. III,33; IV,25,29; VIII,9-11,19.
[29] Cassiod. Var. VII,37: «clarissimus honorum, ornamenta judicii nostri, regia tibi largiter auctoritas».
[30] Cassiod. Var. III,21; IV,48; VII,36 (formula commeatalis).
[31] Cassiod. Var. I,39; II,22; IV,6.
[32] Cassiod. Var. III,36,45; IV,16,22,43.
[33] Cassiod. Var. 1,21,25,30-32,42; IV,43; V,21,25; VII,6,13,15; IX,2; X,28.
[34] Cassiod. Var. III,29,31; IV,30,42.
[35] Cassiod. Var. VI,4 (formula praefecturae urbanae): «Ut optent se legibus teneri quae ab ipsis sciuntur posse constitui».
[36] Cassiod. Var. II,24; IX,21.
[37] Сassiod. Var. IX,15.
[38] Cassiod. Var. XI,8: «Nunc autem sufficiens laus veterum decreta servare». См.: Arnaldi G. Rinascita, fine, reincarnazione e successive metamorphosi del Senato romano (secoli V - XII)//Archivio della Societa romana di Storia patria. 105. 1982. P.48; SteinE. Histoire du Bas-Empire: Vol.2e. Paris,1949. P.465.
[39] Cassiod. Var. I,17,18; IV,10,26,33; VII,42; VIII,24.
[40] Cassiod. Var. I,30.
[41] Cassiod. Var. IX,2,18,19.
[42] Cassiod. Var. II,30; X,28.
[43] Cassiod., Var. IX,19,16.
[44] Bertolini O. Op.cit. P.466. В приводимом им тексте Var. V,21 речь идет о регистрации законодательных актов, касающихся управления Римом.
[45] Procop. B.G. I,1: «to trithmorion twn agrwn». Одним из первых на возможность такого понимания указал П. Виноградов (Указ.соч. С.85-88).
[46] Удальцова З.В. Указ.соч. С.45.
[47] The Cambridge Medieval History. Vol.I. Cambridge,1936. P.447.
[48] Cassiod. Var. I,19.
[49] Ennod. Ep. IX,23; См.: Дворецкая И.А. Западная Европа V - IX веков. С.146; и др.
[50] Cassiod. Var. I,14: «Quod a Cathaliensibus inferebatur genus tertiarum faciat annis singulis in tributaria summa persolvi; nec post super hac parte patiantur supplices aliquam quaestionem. Quid enim interest quo nomine possessor inferat, dummodo sine imminutione quod debetur, exsolvat? Ita et illis suspectum tertiarum nomen auferimus et a nostra mansuetudine importunitates competentium submovemus».
[51] Cassiod. Var. XI,28,35.
[52] Cassiod. Var. II,17.
[53] Cassiod. Var. II,16.
[54] Cassiod. Var. I,14; II,17.
[55] Lex Burg. LXXIX; Lex Wisigoth. X,1,15.
[56] Cassiod. Var. V,12.
[57] Удальцова З.В. Италия и Византия в VI веке. С.136-150; Дворецкая И.А. Организация управления в Остготском королевстве. С.3-28.
[58] Cassiod. Var. III,5,6,12; IV,25; V,3,4; IX,22. См.: Momigliano A. Gli Anicii e la storiografia latina del VI sec. D.C.//Secondo Contributo alla storia degli studi classici. Rome,1960. P.231-253.
[59] Bagnall R.S., Cameron A., Schwartz R.S., Worp K.A. Consuls of the Later Roman Empire. Atlanta,1987. P.134-136.
[60] Wickham C. Early Medieval Italy. L.,1981. P.64; Sinnigen W.G. Administrative Shifts of Competence under Theoderic//Traditio. 21. 1965. P.456-467.
[61] Diehl Ch. Etudes sur l’administration byzantine dans l’exarchat de Ravenne. Paris,1888. C.112; GuillandR. Recherches sur les institutions byzantines. T.1. Berlin;Amsterdam,1967. P.61-84.
[62] Cassiod. Var. 1,5,17; II,15; III,8,27; IV,4; V,4,24; VI,12; VIII,12,18,31,33; IX,7,22; XI,10,37,39; XII,3 (из этого послания видно, что в канцелярии комита готов служили люди, имеющие ранг clarissimus),8, 15.
[63] Cassiod. Var. I,36; VII,26 (formula comitivae diversarum civitatum). Эта формула относится к назначению римских комитов. Но, возможно, что комиты готов также назначались не только в каждую провинцию (Var. VII, 3), но и в каждый город.
[64] Cassiod. 1,3-4.
[65] Cassiod. Var. III,8; Procop. B.G. III,18.
[66] Cassiod. Var. VI,13: мы принимаем чтение infensos judices, а не impensos.
[67] Cassiod. Var. I,19; II,6; V,14,15; VIII,30; IX,12.
[68] Schmidt L. Geschichte der deutschen Stamme: Die Ostgermanen. - Munchen,1941. S.362-366; Hartmann L.M. Geschichte Italiens im Mittelalter. Bd.1. Berlin,1897. S.127; Dahn F. Op.cit. S.358; Ennslin W. Op.cit. S.254.
[69] Matthews J. Western Aristocracies and Imperial Court A.D. 364 - 425. Oxford, 1975.
[70] Cassiod. Var. I,2,19; III,22,28; V,28; VII,34.
[71] Cassiod. Var. I,7,8; II,10,11; III,18,31; IV,9,35,42.
[72] Сassiod. Var. I,22; III,13,36,41; IV,4,32,47; V,14,24; VI,5,9; VII,14; VIII,13.
[73] Cassiod. Var. VII,37 (in conventibus publicis); VI,23 (conventus nobilium); VI,21.
[74] Procop. B .G. III,18-22.
[75] Ennod. Ep. IV,31; V,1,4,5.
[76] Ennod. Opusc. 6.
[77] Anonym. Vales. XII, 64; Cassiod. Var. I,15,39; III,10.
[78] Momigliano A. Gli Anicii e la storiografia latina del VI sec. D. C. P.231 -253; Уколова В.И. «Последний римлянин» Боэций. М.,1987. С.36-37.
[79] Ennod. Ep. II,22.
[80] Ennod. Ep. IX,12,26.
[81] Cassiod. Var. II,3.
[82] Cassiod. Var. II,16; Ennod. Ep. II,23; II,29; IX,7.
[83] Cassiod. Var. VIII,13; IX,4,5; Ennod. Ep. IX,2,4.
[84] Друг Эннодия, который называет его «преданным Теодориху человеком». Ennod. Ep. VII,5; VIII,1; Cassiod. Var. IV,3.
[85] Momigliano A. Cassiodorus and Italian Culture of his Time// Studies in Historiography. N.Y.;Evanston,1966. P.159-162; Stettner Th. Cassiodor’s Name//Philologus. 1925. № 81. P.235.
[86] Cassiod. Var. I,4.
[87] Cassiod. Var. III,28.
[88] Anecdoton Holderi; Уколова В.И. Флавий Кассиодор//Вопросы истории. 1982. № 2. С.185; Она же. «Последний римлянин» Боэций. С.37.
[89] Cassiod. Var. V,3,4; VI,5; VIII,13.
[90] Cassiod. Var. IX,24.
[91] Cassiod. Var. IX,24,25; V,40,42.
[92] Stein E. Op.cit. P.107-130; Fornier G. L’Occident de la fin du Ve siecle a la fin du Ixe siecle. Paris,1970. P.137-156; Sestan E. Italia Medievale. Napoli,1967. P.214-226.
