CC BY
83
УДК 94(57)
Т.В. Мжельская, А.А. Воронина НГПУ, Новосибирск
К ВОПРОСУ О ЗЕМЕЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ ЦАРСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА НА ЗЕМЛЯХ СИБИРСКИХ «ИНОРОДЦЕВ» В XIX - НАЧ. XX ВВ. 1Ф
В статье освещаются земельная политика царского правительства в XIX - нач. XX вв. на территории Алтайского горного округа, Семипалатинской, Семиреченской и Акмолинской областях.
T. V. Mzhelskaya, A.A. Voronina
Novosibirsk State Pedagogical University, Novosibirsk
THE PROBLEM OF CZARIST RUSSIA LAND POLICY ON TERRITORIES OF SIBERIAN «NON-RUSSIANS» IN XIX - BEGINNING OF XX CENTURIES
The article describes tsarist Russia land policy in XIX - beginning of XX centuries as concerns the territories of Altai mountainous district, Semipalatinsk, Semirechensk and Akmolinsk regions.
Инородческой политика Российской империи в XIX - начале XX вв., достаточно широко освещена в отечественной историографии. Это связано, прежде всего, с тем, что проблемы этнического взаимодействия в современном мире, звучат особенно актуально. В работах, чаще всего, рассматриваются различные вопросы, посвященные экономическим причинам аборигенной политики - проблемам ясачной подати, системам и методам управления туземцами Сибири и др. [1]. Однако, разработка вопроса земельной политики в отношении кочующих инородцев, в условиях массовых переселений, с нашей точки зрения, не получила в литературе должного освещения. Поэтому в данной работе предполагается осветить некоторые проблемы землеустроительной политики на «инородческих» территориях Сибири в XIX - нач. XX вв. Основными «инородческими очагами» в Сибири был Алтайский горный округ, Семипалатинская, Семиреченская и Акмолинская области.
По Уставу об управлении инородцев 1822 г. земли кочевых племен должны были быть неприкосновенными, однако, как отмечал Томский губернатор А. Супруненко, «неприкосновенность инородческих земель, оговоренная еще в Уставе..., практически уже в начале XIX в. была нарушена» [2]. На протяжении всего XIX в. в связи с увеличением числа переселенцев случаи притязаний на земли инородцев постоянно увеличивались.
Аборигенную политику Российской империи во второй половине XIX в. можно охарактеризовать направленностью на ликвидацию особого правового
* Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ № 07-01-00429а.
положения сибирских «инородцев»: унификацию их хозяйственного строя, социального устройства, административного управления, податного обложения, культурноязыковой специфики [3]. Это проявилось, в том числе, и в проведении земельной политики в отношении кочевых народов, и одной из главных причин этих процессов была переселенческая политика правительства в Сибирь.
Обозначившаяся к середине XIX в. тенденция закрепления земельных участков за их владельцами и пользователями, к концу столетия значительно усилилась. В условия скотоводческого типа хозяйства такое закрепление было немыслимо - изъятие «излишков» земли у скотоводов-кочевников вынуждало их переходить к земледелию и оседлому образу жизни, а в дальнейшем решалась задача их перевода в крестьянское сословие.
Одна из основных проблем в земельных отношениях состояла в том, что кочевое население официально не было наделено землей [4]. Так в 1908 г. некоторые авторы отрицали всякую правоспособность и значимость старинных документов кочевников, полученных ими от московских царей и первых императоров [5]. В связи с этим интересно рассмотрение документов, иллюстрирующих процесс закрепления участков во владение или пользование киргиз. В феврале 1871 года Совет главного управления Западной Сибири рассматривал документы, имевшиеся у киргиз на поземельные и другие участки. Всего было представлено 143 документа для определения их законности [6]. Они разнородны: одни выданы на постройку дома и занятие хлебопашеством и утверждены должностными лицами, другие «только ограждают предъявителей актов от всякого стеснения посторонних киргиз на известных местностях, представленных им в пользование». Кроме того, были поданы «решительные постановления судов», где указано кому именно и какие урочища предоставлены в пользование, удостоверения, данные Волостными управлениями и приговоры народа, свидетельствующие о принадлежности владельцам «названных в них местностей и, наконец, подписки отдельных лиц о миролюбивом разделе между собою или уступках одним другому спорных мест» [7].
На основании таких данных Правление заключило, что все представленные документы не имеют законного вида и не могут узаконить право частной собственности на землю. Укрепление по указанным выше документам за каргизами земли в частном пользовании без предъявления ими на то узаконенных актов, по одним лишь представленным видам, выданным им Приказами, было бы противно законоположениям и повлекло бы к стеснению других киргиз в свободном пользовании землею, признание же всех без исключения документов представленных киргизами в доказательство своих прав на землю недействительными и объявить земляные их угодья свободными для пользования других, может послужить поводом к сомнению киргиз в правильности действий местного начальства и повлечет за собою невыгодное заключение в законности Управления в Области» [8]. В итоге на основании 560 и 565 ст. Х т. I час. 880 ст. того же тома час. III закон. Межев. Издан. 1857 г. и 211 § положения об управлении областями, было
предоставлено «право полной собственности и вечного владения потомков... на поземельные участки означенные в представленных документах, не отчуждая таковые ни в чье владение, как бесспорные» семерым владельца, причем указано, что «с родовичами». Далее указывается 21 фамилия тех, кому «на основании 217§ положения, как не имеющим права собственности на занимаемые участки земли, - представить им таковые только в пользование, с правом возводить жилые и хозяйственные постройки и общества не могут требовать сноса их, так как означенные постройки составляют частную их собственность и могут быть продаваемы другим. Земли, занятые постройками переходят в наследственное пользование, доколе существуют строения, с уничтожением же оных, земли возвращаются обществу» [9].
Интересно замечание о том, что Совет стремится к максимальной законности принятых решений, не хочет давать повод к сомнению киргиз в правильности действий местного начальства. По всей видимости, данная проблема была достаточно актуальной. Об этом говорит упоминание, что киргизы, кочующие по правой стороне р. Иртыш в Семипалатинском и Павлодарском округах, «крайне стеснены, не говоря в зимних, но и летних кочевках, что побудило и побуждает их к постоянному выселению как на казачьи земли, где они несут убытки, платя ремонтную пошлину и нагорные земли, откуда настоятельно Горное Начальство требует их выселения» [10].
О том, что между киргизами и казаками были постоянные споры о праве владения или пользования землей мы видим из другого заседания Совета, где рассматривался вопрос о происшествиях в пределах 10-ти верстного пространства киргизской степи, отданное в арендное содержание казачьему войску. Киргизы, испытывая указанные выше стеснения, вынуждены пасти скот на указанной территории. Рассматривая такой случай, когда хозяйственное правление казачьего войска потребовало взыскать 3-хкратную ремонтную пошлину за пастьбу на землях казаков. Однако, Совет принял решение в пользу киргиз. Позже наказной атаман Сибирского казачьего войска высказал несогласие с принятым решением. Он заявил, что «10-ти верстное пространство предоставлено войску с Высочайшего решения во временное пользование и казаки с незапамятных времен занимали по Иртышу на обоих сторонах все луга для сенокошения и не вгоняли лишь своих табунов единственно из опасения угона их киргизами и привыкли (подчеркнуто авторами - Т.М., А.В.) считать луговую местность как свой юртовый надел. Войско же брало с киргиз ремонтную пошлину за одни только пастбищные места». Эти данные были внесены в журнал Совета за 1867 год [11]. Видно, Совет главного управления Западной Сибири не пошел на поводу у казачьего начальства, и принял решение в пользу киргиз.
В 1892 г. издается «Положение об инородцах» в основном повторяющее позиции Устава 1822 г. По нему «.кочевые инородцы для каждого поколения имеют назначенные во владения земли, подробное разделение участков сих земель зависит от самих кочующих по жребию или по другим их обыкновениям; инородцы ограждаются от взаимных стеснений, кои могут
происходить от перехода одних племен на земли, другим племенам принадлежащие, для производства промысла без обоюдного на то согласия; строго запрещается русским самовольно селиться на землях, во владение инородцам отведенных; русские могут брать у инородцев места в оброчное содержание, но всегда по условиям с обществами» [12].
Территория Алтая была заселена преобладающим большинством кочевых инородцев (к концу XIX в. большую часть населения Горного Алтая - 76,3% - составляли кочевники, 6,8% - «оседлые инородцы», 16,9% -«неинородческое сельское население» [13]).
В 1865 г. по решению правительства на Алтай было разрешено переселение. По сведениям Алтайского горного правления с 1865 по 1877 г. в край прибыло 7 979 переселенцев, из них в Бийский округ - 4 460, Барнаульский - 2 942, Кузнецкий - 429, Томский - 150 человек [14]. Всех их необходимо было наделить землей, предварительно выяснив количество земельных запасов. Вопросами землеустройства в то время на Алтае занимались как администрация Томской губернии, так и правление Горного округа.
В 1897 г. В Алтайском округе по инициативе его начальника полковника В.К. Болдырева организовано 11 переселенческих комиссий, каждая из которых состояла из двух чиновников: председателя и межевого члена. В 1897-1898 гг. они зарегистрировали и устроили 100 049 переселенцев. Кроме того, члены этих комиссий пересмотрели планы прежнего межевания на 5 962 034 десятины и при участии в качестве понятых крестьян обратили в удобные для заселения к существовавшим 2 264 611 десятинам еще 2 340 186 [15]. Массовые землеустроительные работы начались на кабинетских землях в 1899 г. В начале ХХ в. весь землеустроительный штат Кабинета в Алтайском округе делился на пять партий [16]. В состав землеустроительных партий входили два производителя работ, их помощники, заведующий технической частью, 11-12 топографов. Также сюда входили управляющие имениями Кабинета, лесничие, вольнонаемные топографы и землемеры [17].
Несмотря на то, что по изданным в конце 90-х гг. XIX в. «Положениям о поземельном устройстве в Алтайском округе» землеустройство коренного населения было разрешено приостанавливать, работы по землеотводу все же коснулись и этих территорий. По «Правилам устройства кочевых инородцев Бийского уезда Томской губернии» от 12 мая 1904 г., землеустройство кочевого населения откладывалось на будущее время, а пока производилось наделение только русского населения смешанных поселков [16, с. 51]. Но земли инородцев не остались неприкосновенными.
Итак, сокращение земельных наделов населения, ведущего кочевое хозяйства, стало причиной перехода к другим видам хозяйства. Оценки последствий такого перехода сильно расходятся. Практически все авторы признают, что фиксированные нормы надела подрывали основы традиционного экономического существования «инородцев», так как были недостаточны для хозяйства с преобладанием скотоводства и промыслов. Землеустройство «инородцев» на общих основаниях с русским земледельческим населением
было равнозначно безотлагательной ликвидации традиционного скотоводческого и промыслового хозяйства [18]. Однако возникает вопрос, привело ли это к улучшению благосостояния кочевого населения или нет? Этот вопрос остается дискуссионным до сих пор [19].
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Коваляшкина Е. П. «Инородческий вопрос» в Сибири. Концепции государственной политики и областническая мысль. - Томск: Изд-во Том. ун-та, 2005. -С.11-42.
2. Марков Г.Е. Кочевники Азии. - М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1976. - С. 52.
3. Коваляшкина Е. П. Указ. соч. - С. 71.
4. Карих Е.В. Межэтнические отношения в Западной Сибири в процессе ее хозяйственного освоения в XIX - начале XX вв. / Автореф. ...канд. ист. наук. - Томск, 2002. - С. 20.
5. Скляров Л. Ф. Переселение и землеустройство в Сибири в годы столыпинской аграрной реформы. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1962. - С. 277-278.
6. ГАОО. Ф. 3. Оп. 7. Д. 10545. Л. 23, 26.
7. ГАОО. Ф. 3. Оп. 7. Д. 10545. Л. 23 об., 24.
8. ГАОО. Ф. 3. Оп. 7. Д. 10545. Л. 24 об., 25.
9. ГАОО. Ф. 3. Оп. 7. Д. 10545. Л. 29, 30, 30 об.
10. ГАОО. Ф. 3. Оп. 7. Д. 10545. Л. 30.
11. ГАОО. Ф. 3. Оп. 6. Д. 7898. Л. 460-480.
12. Коваляшкина Е. П. Указ. соч. - 115.
13. Кадыева В. Я. Аграрная политика Кабинета на Алтае и законодательные акты Российской империи в пореформенное время // Региональные особенности управления государственным хозяйством России XVIII - начала XX вв.: Материалы Всероссийской научной конференции (Томск, 22 мая 2007 г.). - Томск: Изд-во Том. ун-та, 2007. С.56.
14. Кадыева В. Я. Указ. соч. С.51.
15. Шиловский М. В. Землеустроительные работы в Томской губернии во второй половине XIX - начале XX вв. // Восточные регионы России: стратегии и практики освоения. Новосибирск: «Наука-центр», 2006. С. 190.
16. Там же. - С. 191.
17. Памятная книжка Томской губернии на 1912 год. Томск: Издание Томского Губернского Статистического Комитета, 1912. С. 188.
18. Коваляшкина Е. П. Указ. соч. - 326 с.
19. Марков Г.Е. Кочевники Азии. - М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1976. 317 с.; Хворостанский П. Эволюция киргизского хозяйства в Тургайской области // Вопросы колонизации. - Пгр., 1915. - № 18. - С. 258-164; Головачев П. Сибирь. Природа. Люди. Жизнь. - М., 1905. - С. 181-211, 242.
© Т.В. Мжельская, А.А. Воронина, 2009
