CC BY
99Humanity space International almanac VOL. 9, No 3, 2020: 301-311
К вопросу о взаимоотношениях телесности и социума в современных видах искусства
Ф.С. Ситников
Колледж «Московский информационно-технологический университет -Московский архитектурно-строительный институт» 109316, г. Москва, Волгоградский пр-т, д. 32, корп. 11
College "Moscow Information and Technological University - Moscow Architecture and Construction Institute"
Volgogradsky avenue, 32, build. 11, Moscow 109316 Russia e-mail: philippkaplan@mail.ru
Ключевые слова: постмодернизм, тело, телесность, телоцентризм, ответственность, культура, искусства, театр, канон, традиция. Key words: postmodernism, body, physicality, bodycentrism, responsibility, culture, arts, theater, сanon, tradition.
Резюме: Статья посвящена актуальной проблеме современной культуры -осмыслению возможностей выразительности человеческого тела, телесности как нового качества проявления человека в мире и социуме. Автор выделяет изменения в восприятии телесности, произошедшие в культуре XX и XXI вв. В качестве ведущей черты современной культуры выделена телоцентричность, возникшая в том числе и благодаря философским опытам постмодернизма. Определяются понятия и категории, вошедшие в широкий круг театральных и художественных практик - социальный жест, свобода, отрицание канона, создание новых танцевальных, движенческих техник. Показаны логоцентрические устремления власти в стратегиях взаимодействия с «социальным телом». Представлены негативные последствия постмодернистских теорий, приводящие художника и искусство в целом к безответственности, свободе как вседозволенности, небрежности и необязательности стиля, отрицанию мастерства и эстетической целостности как основных положений, позволяющих создавать цельный образ человека.
Abstract: The article is devoted to the actual problem of modern culture- understanding the possibilities of human body's expressions, physicality as a contemporary quality of human existence manifestation in the world and society. The author highlights the changes in the perception of physicality that occurred in the culture of the XX and XXI centuries. As the leading features of contemporary culture bodycentrism that has arisen in particular due to the philosophical experiments of postmodernism has been highlighted. The concepts and categories included in a wide range of theatrical and artistic practices are defined - social gesture, freedom, negation of the сanon, creation of new dance and movement techniques. Logocentric aspirations of power in strategies of interaction with the "social body" shown. The article presents the negative consequences of postmodern theories, which lead the artist and art in general to irresponsibility, freedom as permissiveness, carelessness and optionality of style, denial of school and aesthetic integrity as the main principles allowing to create a complete image of a person. [Sitnikov Ph.S. Speaking of the relationship between physicality and society in contemporary art forms]
Человек и его отображение всегда представляло интерес для искусства. Пластические искусства базируются на изображении человеческого тела, которое приобретает способность быть не просто анатомо-физиологическим субстратом, но квинтэссенцией философских, духовных, интеллектуальных исканий, учений, концепций. В практике театра XX в. телу постепенно была возвращена свобода не вписываться в какой-либо эстетический канон. Можно сказать, что эта свобода была телом отвоёвана, само тело было вырвано из инерции преемственности как главной категории культурного прогресса.
Среди ярких примеров канонической традиции, запирающих тело в жесткие рамки конституциональных особенностей, характера движения и способов выражения эмоционально-чувственного содержания, можно назвать существующие на сегодняшний момент международные школы и театры «академического классического танца». К ним же можно отнести закрепившиеся танцевально-пантомимические традиционные комплексы (школы), использующие синтез движения, игры, танца и вокала, представленные японскими театрами Кабуки, Но, индийскую классическую танцевальную драму и индийский народный театр (направления «якшагана», «катхакали», «наутанки», «сванг», «бханд патер» и др.), китайскую «Пекинскую оперу», «цзинси» и др.
В контексте канонического закрепления эстетических параметров тела и формируемого им типа представления так же стоит сказать о «визитных карточках» Парижа - «классических» кабаре «Mouline Rouge» и «Lido de Paris» с устоявшимся за последние 40 лет типом не только самого представления (шоу-дивертисмент), но и предъявляемых к исполнителям жёстких технико-эстетических требований. Начинавшиеся с маргинального преодоления канонических, нравственных установок, манифестировавших новое ощущение телесности, эти представления в конце XX в. стали частью туристического аттракциона, индустрии развлечения, в которой проявления телесности предстают чем-то вроде дополнения к ужину, потребляясь наравне с памятниками архитектуры и сувенирной продукцией.
Говоря о теле, заявляющем своё право не вписываться в
устоявшую традицию, а формирующем самому эту традицию через новые масштабные изменения в понимании невербального языка, включения телесности как главного каннотата, мы имеем в виду, прежде всего, танцевальные стили contemporary, dance modern, jazz-modern, butoh dance, tanzteatr; и хореографов, развивавших эти направления. Pina Bausch, Maguy Marin, Sasha Waltz, Sol Leon, Paul Lightfoot, Akram Khan, Ohad Naharin, Kim Hito, Min Tanaka, Aleksandr Ekmann, создавшие свои неповторимые стили современного танца, в работе с танцовщиками, исполнителями (многие из упомянутых хореографов работали с драматическими актёрами и оперными певцами) отталкивались, прежде всего, от их телесной индивидуальности, от рождаемых телом образных, выразительных возможностей, никогда не принимая в расчёт ни пол, ни явное несоответствие устоявшимся представлениям о пропорциях (фигуре) танцовщицы или танцовщика. Например, в России, хореографом Евг. Панфиловым создана труппа «Балет толстых», выпускающая комические постановки наряду с серьезными. Эти и многие другие хореографы Европы, Азии, обеих Америк мыслят тело не инструментом с определёнными параметрами, не проводником в передаче вербальных конструкций (сюжетов, историй) или эстетических изысков. Они открывали и открывают новые пути в постижении и тела в движении (тела пишущего движением пространственно-временной текст, подчиняющего себе, «пересоздающего» время и пространство), и телесности как сферы рождения новых пространственно-образных языков, способов невербального нарратива, «рассказа» и прочтения сюжетов.
В этом же телесно-нестандартном контексте отдельного упоминания заслуживают развившиеся в самодостаточное интернациональное мультикультурное явление, имеющее несколько десятков лет собственной истории, «уличные», «клубные» танцевальные стили и направления - «breakdance», «hip-hop», «voging», «tectonic», «popping», «dance-hall». Они ещё активнее пренебрегают эстетической составляющей тела исполнителя, его внешним видом, причёской, костюмом, полностью отдаваясь телесным прорывам привычных техник, усложнению, экстримизации движения; сверхдемократичность
и доступность этих танцевальных направлений базируется исключительно на возможностях тела, эмоциональном, зачастую довольно агрессивном посыле и непримиримом социальном жесте.
Новое понимание и отношение к телу и его возможностям, неформальный («это просто круто и всё»), неполитизированный («мы сами за себя»), в какой-то степени антисоциальный, протестный исток этого явления требует особой формы представления как коммуникации с «понимающими», с теми, кто «в теме» - это зачастую стихийные танцевальные сходки-батлы, проходящие перед выпивающей, курящей публикой, активно выражающей свою оценку представляемому действу, включающейся в него телесно.
Тело и телесность «пробивают» себе путь среди социальных запретов и установок, среди официально признаваемых канонов, среди стилей имеющих многовековую историю, закреплённых в незыблемую традицию, в конце концов среди самих идей о теле, идей рождённых «приемлемо» телесно или категорически «антителесно» (как существует понятие «антимодерн» и соответствующий этому понятию ход осмысления причин, объектов и взаимоотношений).
В XX в. в театре и на улице, в подвалах, на автостоянках, в зданиях заброшенных цехов и заводов, в мастерских художников и частных галереях активно создавались новые практики, осуществлявшие поиск выразительных возможностей тела, базирующихся не только на сенсо-моторной природе телесных процессов, но и на мощнейшем чувственно-эмоциональном начале, смысловом месседже. Телесность в этих исканиях предстаёт в качестве главного источника смыслов, в качестве знаковой системы или поля для эксперимента.
В XXI в. телесность становится не просто качеством, заключённым в теле, качеством, продуцируемым телом в его столкновении с социумом, который диктует этические нормативы восприятия тела как такового и определяет место телесности в общей схеме мировосприятия, мироустройства и мировоззрений, места, бывшего до того сугубо абстрактным, постигаемым интеллектуально с помощью рационально производимых операций, строго ранжированного в иерархии
дозволенного и допустимого обнажения анатомических частей и психических процессов. Телесность становится категорией, в которой биологическое и социальное встречаются и вступают в определённые взаимоотношения, правила которых обусловливаются скоростью изменений наступившей цифровой эпохи, социокультурным климатом слияния и смешивания постмодернистских контекстов и установок, сдвигов в общественном договоре о допустимости или недопустимости глобального пересмотра устоявшихся границ постижения цельности, неизменяемости тела, границ телесности, пределов допуска этих изменений и их охраны (гендерность, права сексуальных меньшинств, изменение пола, пластическая хирургия, научные опыты с геномом человека, клонирование и пр.). Интеграция биологического и социального, эволюционного и исторического, психофизиологического и духовного находит своё идеальное воплощение в установках на понимание и признание факта телесности, как категорической формы проявления индивидуальности, формы слияния телесного, психического, социального начал человеческого существа, избежать, пренебречь которой в современном мире невозможно.
Нужно отметить и постоянство пристального взгляда учёных и художников на взаимоотношения тела и телесности, телесности и социума в современных видах искусства: танцевально-импровизационные, «лабораторные» проекты с подключением видео-контента и саунд-дизайна, новейшего медицинского оборудования, научный акционизм и перфомансы на грани научного эксперимента и симпозиума; актуальное искусство, задействующее инсталляции со спонтанно рождающимся вокалом, сиюминутной актерской игрой, телесными практиками; кинематографический арт-хаус на грани документального, научного и сверх-субъективного взгляда. Современный театр создаёт специфические техники постижения, открытия и включения телесности как катализатора или источника новых смыслов, как плоскости для схождения науки и искусства, дизайна и производства, различных медиа и философии, как точки пересечения этих разнородных потоков активной «предпринимающей» мысле- и жизнедеятельности (Теодорус Терзопулус, Ромео Кастеллуччи, Ян Фабр, Жозеф
Надж, Дмитрис Папаиоанну).
Современное искусство настойчиво, порой маниакально, принципиально вне эстетических рамок исследует различные проявления, связанные с телом и телесностью, феноменов сексуальности, эротизма, инстинктивности, желания социума владеть, подчинять и контролировать спонтанность, хаотичность, перверсивность глубинных процессов, связанных с жизнью, становлением и развитием человеческого существа. Состоящий из живой материи, живой плоти человек выражается, прежде всего, телесно, заявляет о себе через боль, жажду самоутверждения, через склонность к насилию и деструкции над телом, через стремление избегать социального тела, в том или ином виде увечить, уничтожить его - именно эти аспекты и качества, глубоко укоренённые в современности, выходят в плоскость рефлексии искусства второй половины XX и начала XXI в. (Ив Кляйн, Кароли Шнееман, Марина Абрамович и Улай, Федор Павлов-Андреевич, Александр Бренер, Олег Кулик и др.).
Колоссальные сдвиги, произошедшие в искусстве и его понимании в прошлом веке, продолжающиеся в веке наступившем метаморфозы и революции в сфере культурной самоидентификации человечества не могли происходить стихийно, по воле случая. Огромную роль в этих изменениях сыграли исторические и социальные события: мировые войны, экономические кризисы, процессы глобализации, резкий скачок роста населения планеты, разделение географической карты на страны «первого» и «третьего мира», прорывы в различных областях науки (выход человека в космос, теории о рождении вселенной, генная инженерия и др.).
Свою роль сыграла смена парадигм мышления, заложенных в XIX в. западными и русскими мыслителями. Было ли это поступательное или же скачкообразное движение, приведшее в результате к появлению новых течений «модернизма», «авангардизма» или «структурализма», «постструктурализма» не играет существенной роли. Важным представляется ход мысли, позволивший увидеть по-новому появление и развитие европейской (и не только) цивилизации, критично подойти к её будущему, к поиску путей её дальнейшего становления (О. Шпенглер, Х. Ортега-и-Гассет,
А.Дж. Тойнби, Н. Данилевский, Н. Бердяев). И, конечно же, был иначе воспринят, осмыслен сам человек, выражающийся не в привычной дихотомии души и тела или монистическом понимании, но, прежде всего, выраженный в своём теле, через телесность являющийся миру, открывающийся миру через действие, через деятельность, через его психические и психофизиологические структуры (Ф. Ницше, А. Бергсон, Э. Гуссерль, З. Фрейд, Г. Юнг и др.).
На всём протяжении своей истории человечество прошло множество этапов восприятия, осмысления и приятия своего тела. В «продуктах» культуры и произведениях искусства мы можем видеть какие аспекты телопроявления допускались в виде «устоявшихся нормативов» самовосприятия и репрезентации, а какие «выбраковывались», становясь нежелательными или запрещёнными, в конечном варианте маргинализуясь в разные исторические эпохи, а самое главное в каких категориях и стратегиях тело и позже телесность осмыслялись философами.
В том или ином виде, стихийно или целенаправленно современное изобразительное и сценическое искусство, и, в известной степени, кинематографическое, прибегают к концептам и инструментам постмодернизма, а иногда полностью находятся в парадигме его осуществления в видимых формах. Заданные векторы и магистрали, определяемые ими глобальные процессы слишком сильны, чтобы их можно было избежать или игнорировать. Центробежная сила во многом инициирована новым пониманием и отношением к телу человека, к его плоти как качественному состоянию, к его телесности как сфере разворачивания социальных и дискурсивных кодов (Шумакова, 2008: 18).
Вглядываясь в бесчисленное множество новых форм репрезентации тела и телесности, можно увидеть, а иногда и почувствовать на ощупь постмодернистские сценарии раскрытия и осмысления человека в мире и человека в себе, его актуализуемые телесно взаимоотношения с социумом, с государством как одной из форм функционирования социального тела, с деятельностью, инициированной разными степенями проявления пространства телесного бытия (надежды, победы,
удовольствия и наслаждения, а так же пространство искушений, испытаний, поражений, стыда, разочарований и страданий) (Круткин, 1997: 149). Всё возрастающая скорость информационного потока, его объём, качество и доступность, разнообразие воздействий и влияний коммуникативных технологий (Интернет, СМИ и масс-медиа, социальные сети, многочисленные теле-интернет-каналы, блоги, реклама; сфера активно продвигаемого актуального искусства - арт-рынок, художественные галереи, модерируемые и моделируемые события, полит- и бизнес-технологии, имиджмейкерство) не могут не изменять самым кардинальным способом восприятие человека самим собой, его восприятие других людей, способы его существования, раскрытия, трансформаций (Круткин, 1997: 149).
Благодаря массовой культуре, практика замены стратегий логоцентризма на телоцентризм в XXI в. приобрела глобальные масштабы. В этой практике логика и рациональность выступают нежеланными, утяжеляющими качествами создаваемого и продаваемого произведения, главными врагами транслируемого смысла. Заданная постмодернистскими концепциями инерция фактически уничтожила возможность интерпретации большой литературы в постановочных видах искусств. Теперь слово либо переиначивается, либо игнорируется, заменяясь его телесным эквивалентом, невербальным образом.
Во всём многообразии проявлений постмодернистских тенденций в гуманитарной культуре, в меняющемся на глазах «большом академическом» искусстве (колоссальный крен в сторону актуализации, переписывания или изъятия устоявшегося сюжета-контекста-жанра в драматических, оперных, балетных постановках крупных театров Европы и России, в спектаклях представляемых на международных фестивалях), можно отметить укоренившуюся, ставшую почти что правилом несомненную черту времени - безответственность (Тульчинский, 1999: 38). Ярко проступают и другие черты современности - жажда неограниченной свободы в проявлениях и манифестациях «я» (в крайней форме свобода и от собственного Я), нежелание брать на себя какие-либо обязательства по отношению к зрителю и самому себе, нежелание ориентироваться на какие-либо закреплённые
стандарты, классические каноны, устоявшиеся эстетические рамки и «рецепты», недоверие разуму и рациональности. Для современного художника вопрос мастерства, искусности фактически изъят из основопологающих. Важна не степень сделанности, выделанности произведённого, важна его актуальная связь с арт-кураторскими, продюссерскими контекстами, считываемость лежащей на поверхности игры смыслами, отсылками к модным кодам и симуляция художественности - артовость, дизайн, доступность массовому потребителю. Рука художника направлена не творческим порывом, не стремлением к прорыву окостеневшей формы предшествовашей традиции, не наполнением смыслом в его высшем эстетическом проявлении - произведении искусства, она направляется необременительной свободой самовыражения, необязательностью артикуляции. Создаваемое в контексте «общекультурной безответственности» (Гредновская, 2013: 160) произведение по своей сути не обязательно «произведение», его основание - необязательность, отсюда и невнятность смысла, небрежность исполнения, незаконченность формы.
Заданная многочисленными философскими течениями телоцентричность как основная константа миропостижения, миропомышления не создала целостного образа человека, представителя человеческого рода и самого рода целиком (Муха. 2010: 12). Человек растаскан, распотрошён на множество отдельных составляющих, подчас более чем самодостаточных, с применением ярчайших риторических и технологических операций. Ракурсы, углы рассмотрения, точки зрения, этно-мистико-эзотерические парадигмы свободно «раскручивают» тело человека на множество разнородных элементов, его телесность расчленяется на множество слоёв умелыми постструктуралистскими положениями, рассовывается по многоэтажным структурным построениям, моделям и виртуальным образам, дробится, всё дальше и дальше отдаляясь от осознания, присвоения, принятия такой желанной и такой запретной цельности. Образ цельного, целостного внутри человека постмодернистскими интенциями найден быть не может. Происходит это из-за выбираемых стратегий направления мысли, а далее передаётся по цепочке масс-медиа,
искажаясь и инверсируясь до неузнаваемости. В этом один из феноменов течения - никакой сверх-истины, непреходящей и неизменяемой в этой сфере сформулировано быть не может, да и нет таких задач. На фоне глобальных свобод, свобод прежде всего от самого себя, от своих обязанностей, своего долженствования, предлагается бесконечный поиск ипостасей, сценариев, выразительных поз и телесных манифестаций, медиа-вариантов, рекламных проспектов, маркетинговых предложений «что есть человек?». В этой ситуации, когда размноженная до оскомины на зубах копия, воспринимается интереснее, чем оригинал, когда копия, обработанная с помощью различных технологий, становится чем-то кардинально отличным от своего первоисточника, хочется спросить: - но где же сам человек? Не его отражения, не рефлексия по нему, не расслоенное на тысячи составных тело, но цельное образование «Человек»? В бесконечной жажде нового, смене имиджей, смешении стилей, блуждании в ризоматических лабиринтах непредсказуемых событий и взаимодействий с непредсказуемой средой, в увлечении деконструкцией наростов и дискурсов разве можно найти единую истину о теле, встретить человека и, увидев его несовершенства, принять его таким, какой он есть -тройственным (тело-душа-дух), разнонаправленным, недовыявленным, находящимся в процессе своего становления до самой смерти?
Пародоксальность современной ситуации в культуре, направление которой задано многообразными структурными взаимоотношениями телесности и социальности человека, напрямую связана с кризисом идентичности всего социокультурного пространства (Чеснов. 2007), со стихийностью, случайностью, непредсказуемостью процессов роста и изменения культурного пространства в посткультурное (Маньковская. 2000), с потерей им центра, центрирующих его констант. Как поле для научных и культурных исследований тело человека и продуцируемая им телесность, воплощения жизнедеятельности не имеет границ, оно равно распространено в ширину биологически-эволюционного вида и в глубину самосознания. Открывающиеся новые горизонты в
самопостижении и самоосмыслении человека на данном этапе исторического, социального, научного и культурного развития предоставляют возможность определения нового центра, лежащего в понимании тела не только как «плоти», но и тела, которым человек «повернут к Универсуму». Обладая свободой творить и созидать, человек сам может делать «предметом мир, в том числе и себя» (Круткин. 1997). Однако, утверждая новую свободу, необходимо найти и новую ответственность, новое понимание пропорции «телесность-социум», в котором одно не будет нивелировать другое.
ЛИТЕРАТУРА
Гредновская Е.В. 2013. Дух как тело и тело как знак: два кризиса в зеркале рационализма. - Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия: Социально-гуманитарные науки. 13 (1): 158-165. Круткин В.Л. 1997. Телесность человека в онтологическом измерении. -
Общественные науки и современность. № 4: 143-151. Маньковская Н.Б. 2000. Эстетика постмодернизма. СПб.: Алтея. 347 с. Муха О.Я. 2010. Тело, плоть, телесность: к методологии определения понятий. - Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 9. 8. (1): 12-20.
Очеретяный К.А. 2015. Тело как медиа: опыт реконструкции. Автореф. ...
дисс. канд. филос. наук. СПб. 24 с. Подорога В.А. 1995. Феноменология тела. Введение в философскую антропологию. Материалы лекционных курсов 1992-1994 гг. М.: Ad Marginem. 341с.
Тульчинский Г.Л. 1999. Слово и тело постмодернизма: от феноменологии невменяемости к метафизике свободы. - Вопросы философии. № 10: 35-53.
Чеснов Я.В. 2007. Телесность человека: философско-антропологическое
понимание. М.: ИФ РАН. 213 с. Шумакова М.П. 2008. Феноменология жизни: переживание телесно-духовного опыта в православной традиции в контексте постмодернистского дискурса. - Вестник Челябинский государственный университет. 11: 13-19.
Получена /Received: 25.05.2020 Принята / Accepted: 19.06.2020
