CC BY
56
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2020. Т. 7, № 2 (26). С. 14-21. УДК 94 (575)
DOI 10.24147/2312-1300.2020.7(2).14-21
Л. Э. Исмоилов, Я. Р. Рахимова
К ВОПРОСУ О ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ДИНАСТИИ ШЕЙБАНИДОВ С ЛИДЕРАМИ СУФИЙСКИХ БРАТСТВ МАВЕРАННАХРА (1534-1598)
Показываются взаимоотношение и взаимодействие шейбанидских правителей с местными ма-вераннахрскими суфийскими братствами - накшбандийа, кубравийа и джахрийа (яссавийа). Основными материалами для исследования служили сведения персоязычных исторических источников и мусульманских агиографических сочинений (манакиб) XVI в. Второе поколение Шейбанидов, представители которых пришли к власти в середине 30-х гг. XVI в., в отличие от своих предшественников, стремились установить доверительные отношения с лидерами различных суфийских братств Мавераннахра. После смерти великого хана Кучкунджи-хана (ум. 1534 г.) новым великим ханом кочевых узбеков стал Убайдулла (ум. 1540 г.), резиденция которого находилась в Бухаре. Он поддерживал тесные отношения с лидерами суфийских братств того периода, среди которых лидер братства накшбандийа Ходжа Ахмад Косони (ум. 1549 г.), лидер братства кубравийа шейх Хусейн Хорезми (ум. 1551 г.) и др. В Самарканде, другом крупном политическом центре Мавераннахра, после смерти Кучкунджи-хана соправителями города стали его сыновья - Абу Саид-хан и Фулад Султан. Они установили очень близкие отношения с известными суфийскими лидерами. В 50-60-е гг. XVI в., из-за политических амбиций нового поколения Шейбанидов, страна погрузилась в политический хаос и состояние неустойчивости. Почти все известные суфийские лидеры того периода поддерживали претензии шейбанида Абдулла-хана II (ум. 1598 г.) на ханский трон.
Ключевые слова: Шейбаниды; суфийский шейх; легитимность; мюрид; накшбандийа; кубравийа; джахрийа.
L. E. Ismoilov, Ja. R. Rahimova
TO THE QUESTION OF RELATIONSHIPS OF REPRESENTATIVES OF THE SHEYBANID DYNASTY WITH THE LEADERS OF THE SUFI BROTHERHOOD
OF MAVERANNAHR (1534-1598)
The purpose of this article is to show the complex relationship of the Sheybanid rulers with the local Maverannahr Sufi brotherhoods - naqshbandiya, kubraviya and jahriya (yassaviya). The main materials for this study were information from Persian-language sources and Muslim hagiographic writings (manakib) of that period. The second generation of the Sheybanids, whose representatives came to power in the middle 30s of the 16th century, unlike their predecessors, sought to establish trusting relations with the leaders of the various Sufi brotherhoods of Maverannahr. After the death of the great Khan Kuchkunji Khan (died in 1534), Ubaidulla (died in 1540), whose residence was in Bukhara, became the new great khan of nomadic Uzbeks. He maintained close relations with such well-known leaders of the Sufi brotherhoods of that period as the leader of the naqshbandi brotherhood - Khoja Ahmad Kosoni (died in 1549), the leader of the kubraviya brotherhood - Sheikh Hussein Khorezmi (died in 1551), etc. In the other large political center of Maverannahr - Samarkand, after the death of Kuchkunji Khan, his sons Abu Said Khan and Fulad Sultan became co-rulers of the city. They established very close relations with prominent Sufi leaders. In the 50-60s of the 16th century, due to the political ambitions of a new generation of Sheybanids, the country plunged into political chaos and a state of instability. Almost all famous Sufi leaders of that period supported the claims of Sheibanid Abdullah Khan II (died 1598) on the Khan's throne.
Keywords: Sheybanids; Sufi sheikh; legitimacy; murid; naqshbandiya; kubraviya; jahriya.
Переломные военно-политические события, которые произошли в начале XVI в. в Мавераннахре, накладывали глубокий след на дальнейшее развитие местного суфизма и его роль в разных социальных сферах. Хотя в те времена идеология и практика суфизма мало в чём зависели от разных внешних обстоятельств, всё-таки новые исторические события: падение династии Тимуридов и установление в регионе правления другой династии - Шейбанидов - сформировали его новые характерные особенности в обществе. Также в этот период формировались сложные взаимосвязи местных суфийских братств с новым прибывшим этническим элементом -кочевыми узбеками в политическом, религиозном и бытовом плане. Впрочем, суфийские братства быстро адаптировались к новым актуальным переменам. Известно, что история суфизма тесно переплетена с политикой. На первый взгляд, кажется, что жизнь суфийских братств и их лидеров протекала за пределами широкого общественного круга. На самом деле они показывали способность быстро вовлекаться в общественно-политическую жизнь.
Взаимоотношение Шейбанидов и суфийских шейхов в 30-40 гг. XVI в. Известно, что после смерти великого хана Кучкун-чи (1534 г.) формально наступает эпоха следующего поколения Шейбанидов. Одним из ярких представителей этого поколения являлся Убайдулла-хан б. Махмуд Султан б. Шах Будаг Султан. Убайдулла-хан считался новой главой дома Шейбанидов, его резиденция находилась в Бухаре. Известный историк литературы Ходжа Хасан Нисари пишет об Убайдулле-хане следующее: он хорошо вник в суть суфизма (дар тасаввуф муносибат кави буда), усвоил интеллектуальные и словесные науки, имел склонность к музыкальной науке.
Убайдулла-хан (1534-1540 гг.) показал себя фанатичным покровителем суннизма (муташари'). Придворный историк Шейба-нидов, Хафиз-и Таныш Бухари пишет, что Убайдулла-хан «прилагал исключительные старания к искоренению ереси» [1, с. 95]. Вместе с тем Убайдулла-хан поддерживал хорошие отношения с лидерами разных суфийских братств, поскольку, как пишет Ха-физ-и Таныш Бухари, «ведь доказано, что
пока кто-либо из святых не начертает письменные наставления для этого сонма государей, дела державы не налаживаются» [1, с. 163]. У Хафиз-и Таныша повествование об этих исторических фактах часто соединяется с назидательными обобщениями и советами. Целью беседы с каким-либо святым является получение благословения его духа.
Убайдулла-хан оказывал покровительство многим известным представителям братства накшбандийа и в качестве мюрида (ученика) посещал их дискуссии по духовным вопросам, слушал их советы. В этом деле одним из его наставников был влиятельный лидер братства накшбандийа Ходжаги Ахмад Косони. Однажды шейх Ахмад Косо-ни устроил долгую беседу с Убайдуллой-ханом и посвятил его в тонкости просвещения и истины. Судя по сведениям житийного произведения «Джама'ул-макамат», в ходе этой беседы хан «пришёл в умиление и долго плакал» (хазрат-и эшон бо Убайдуллохон сухбат-и азим доштанд ва маориф-у хакоик фармуданд. Хазрат-и хон мутаассир шуда гиряхо карданд). Убайдулла-хан был искренним последователем суфизма и являлся автором обширного мистического произведения. Как пишет историк литературы Ходжа Хасан Нисари, внимание Убайдуллы-хана больше привлекали такие восточные литературные жанры, как му 'амма (загадка) и лугз (шарада). Сам хан хорошо вникал в суть этих литературных жанров. Один из известных учеников Ходжаги Ахмад Косони, Хафиз Ибрахим тоже активно участвовал в литературных собраниях, устраиваемых Убайдуллой-ханом, и пользовался благосклонным вниманием правителя. Однажды Хафиз Ибрахим привлёк внимание Убайдуллы-хана своим дву-стишем с удачной игрой слов. Сам Хафиз Ибрахим был родом из Кармины (недалеко от Бухары) и в довольно раннем возрасте примкнул к тарикату накшбандийа (ходжа-гон). Он обладал изящным, тонким чутьём и сочинял приятные стихи [2, л. 108б]. В другой раз на одно из таких литературных собраний (меджлис) хана был приглашён таджикский писатель и историк Зайн ад-дин Во-сифи (ум. 1566 г.) как известный знаток этих жанров.
В той эпохе в обществе существовал парадоксальный идеал - быть дервишем внут-
ри, если даже на нём царский венец (сурат-и хочагиву сират-и дарвешон). Об этом идеале свидетельствует известный бейт Убайдуллы-хана на персидском языке, хотя в некоторых поэтических сборниках этот бейт приписывают Захир ад-дин Бабуру (ум. 1530 г.): Дур аст магуй шохиву дарвеши, Гар чи шохем, вале бандаи дарвешонем. (Не говори, что власть и дервишество далеки друг от друга, Хотя я падишах, но поклонник дервишей.) Эти строки пронизывает факт присвоения идей суфизма в политических целях. В этом контексте можно привести ещё один пример из самого поэтического наследия Убайдуллы-хана, который ясно указывает на взаимоотношения между правителем и дервишами:
Эй Убайд, сар матоб аз хидмати
мардони хак. (О Убайд, никогда не отворачивайся
от служения мужьям истин.) Общение Убайдуллы-хана с известными мавераннахрскими шейхами преследовало особую цель. Он был типичным примером представителя Шейбанидской династии со свойственными им особыми качествами: прагматичностью и хитростью. Он ловко использовал влияние и власть суфийских шейхов в своих целях. Например, вначале между Ходжаги Ахмадом Косони и Убайдуллой-ханом установились доверительные отношения. Однако впоследствии лицемерное поведение хана не понравилось шейху, и автор агиографического сочинения «Джама' ул-макамат» (Вместилище степеней духовного совершенства) [3, л. 82б] осуждает эти противоречивые поступки хана и ставит под сомнение его религиозную и политическую репутацию.
Из истории суфизма известно, что с самого начала отношения между суфиями и правителями носили двойственный характер. Вероятнее всего, Убайдулла-хан в придворной жизни выделялся особым лицемерием, что не могло не найти своё отражение в эпизоде его встречи с известным феодалом того времени Мир-и Арабом (ум. 1526 г.) недалеко от местности Гидждуван (вблизи от Бухары). Согласно сюжету, Убайдулла-хан предварительно дал ему знать о необходимости оставаться в седле, когда сам смиренно шёл у
стремени своего наставника и сокрушённо лил слёзы, выслушивая его поучения [4, с. 158].
После смерти Убайдулла-хан был похоронен в мазаре Ходжи Баха уд-дина На-кшбанда. Его сын и наследник Абд ал-Азиз-хан (1540-1550 гг.) тоже был чрезвычайно расположен к мусульманскому духовенству, хотя источники отмечают его противоречивый характер. В некоторых письменных источниках, в частности в историческом сочинении «Муссахир ал-билад» (Покоритель стран), он назван шариатпанох (покровитель шариата), хотя другие средневековые авторы в этом сомневаются. Известный историк литературы Ходжа Хасан Нисари характеризует этого хана как покровителя учёных и поэтов, щедрого и не допускающего поступков, противоречащих адабу (нормы морального поведения шариата). В суфизме его мурши-дом (наставником) был шейх Джалол Хирави (ум. 1548 г.). Абд ал-Азиз-хан старался строить мечети и прочие богоугодные заведения и прославился этими сооружениями. В 1544 г. хан воздвиг великолепное сооружение - мавзолей Баха ад-дина Накшбанда в Бухаре и обитель при нём. При обители была организована великолепная библиотека. Это сооружение стало в Мавераннахре одним из главных мест паломничества.
Однако, судя по косвенным сведениям манакибов, параллельно с благочестивым образом жизни он был известен как большой любитель винопития и беспорядочных интимных наслаждений (ба води-и хамр ва фиск дохил шуд). И в манакибах читатель не находит описания положительных качеств этого правителя. Противоречивое поведение хана привело к разрыву отношений с бухарским улама. Духовенство было не в восторге от негативного поведения хана. Оно вычеркнуло его имя из хутбы, мотивируя тем, что он отстранился от законов шариата (аз чи-хат-и он,ки истикомате дар шариат-и Му-хаммад Мустафо ва аз ниёбат-и Мухаммад Мустафо азл кард) [5, л. 120б]. В частности, видимо, из-за его порочного поведения возникла непримиримая вражда между ним и известным бухарским шейхом Ходжой Исламом Джуйбари (ум. 1563 г.). Правитель умер, не достигнув преклонного возраста -сорока лет от роду. Абд ал-Азиз-хан тоже
был похоронен в мазаре Ходжи Баха уд-дина Накшбанда.
В Самарканде, другом политическом центре, после кончины влиятельного шейба-нида Кучкунчи-хана (который после смерти Шейбани-хана фактически управлял страной) соправителями города стали его сыновья Фулад Султан и Абу Са'ид-хан. Фулад Султан в известном смысле вникал в религиозные вопросы. Он и его брат Абу Са'ид-хан любили общаться с шейхами братства джах-рийа (яссавийа), в частности с шейхом Ху-дойдодом Азизоном (ум. 1534 г.), и обычно преподносили ему дорогие подарки. В этом отношении весьма интересным видится вопрос, как шейх Худойдод сумел добиться особого расположения ханского двора? По одной версии, он снискал благосклонность правителя из-за своей репутации врачевателя. Абу Са'ид-хан со своей многочисленной свитой часто посещал суфийские меджлисы (собрания) шейха. И каждый раз при приезде шейха в Самарканд этот правитель выходил встречать его. Сын Абу Са'ид-хана, Абд ал-Латиф (1540-1551 гг.), тоже благосклонно относился к шейху Худойдоду и сам почти достиг ранга шейха (ва кариб ба син-и шай-хухат расида буд). В период правления шей-банида Абд ал-Латифа Самарканд превратился в процветающий город. В этом была его весомая заслуга. Его сын Джаванмарда-ли-хан б. Абд ал-Латиф-хан тоже благосклонно относился к известным шейхам и учёным (машоих-у фузало) того времени. Он, в свою очередь, тоже получил воспитание у самого шейха Худойдода.
Примечательно, что когда Хусейн Хо-резми (ум. 1551 г.) - лидер братства кубра-вийа, будучи уже известным шейхом, приехал в Самарканд, другой соправитель города Фулад Султан б. Кучкунчи-хан стал его близким приверженцем. После смерти этого правителя, по заранее озвученной просьбе покойного, поминальную службу (чаноза) совершил шейх Хусейн Хорезми.
Другой шейбанид, будущий правитель Самарканда Султан Са'ид Султан (ум. 1572 г.) - сын вышеупомянутого шейбанида Абу Са'ид-хана, тоже стал горячим поклонником шейха Хусейна Хорезми (он султон-и динпанох иродат ва инобат ба хазрат-и эшон овард) [6, л. 140]. Известный маверан-
нахрский историк литературы Ходжа Хасан Нисари характеризовал Султан Са'ид Султана как справедливого и милосердного правителя, друга своих подданных. Как пишет Б. В. Норик, после смерти шейха Хусейна Хорезми (умер в 1551 г. в Шаме и похоронен там), Султан Са'ид Султан, «обладая дервишским складом», стал последователем шейха Шариф ад-дина Хусейна (сын шейха Хусейна Хорезми). Султан Са'ид Султан умер в 1572 г. Его могила находится в медресе его отца Абу Са'ид-хана, в Самарканде [7, с. 251].
Мавераннахр в середине XVI в. В середине XVI в., когда наиболее влиятельные представители поколения Шейбанидов по разным причинам отошли от политической деятельности, наступает эпоха политической неустойчивости и хаоса. В стране началась долгая изнурительная война между шейба-нидскими царевичами [8, с. 27-43]. Каждый из них оправдывал свои действия как попытку сохранения внутреннего порядка.
Весьма интересна и показательна сплочённость суфийского братства, сохранившего сильные позиции в обществе, особенно в периоды слабости Шейбанидского государства, когда правители в своей политике руководствовались собственными эгоистическими интересами. В сложившейся ситуации многочисленные мавераннахрские правители из дома Шейбанидов искали необходимую в эпоху усиления сепаратизма (тафрика) духовную поддержку у авторитетных шейхов. К примеру, самаркандский царевич Абу-л Хайр Султан б. Джаванмардали-хан б. Абд ал-Латиф-хан искал сближения (даст-и иродат) с лидерами братства джахрийа. Он вошёл в круг Мавлана Исмата, представителя этого братства. Этот наследник престола также был учеником другого известного деятеля названного братства - Касим-шейха Азизона (ум. 1581 г.). Автор агиографического произведения «Ламахат мин нафат ал-унс» (Отблески от дуновения святости), по-свящённого шейхам суфийского братства джахрийа (чахрийа), в этой связи пишет о нём, что Абу-л Хайр Султан, будучи в ха-нака (суфийская обитель), ходил с босыми ногами и таскал воду. Данное обстоятельство (посещение обители Султаном), по предположению агиографа, стало причиной его
смерти (бо пой-и барахна обкаш-и он хилват буд ва хамин хидмат сабаб-и марг-и вай шуд).
Подобное ревностное отношение к религиозным обрядам не было свойственно всем Шейбанидам. К примеру, следующий правитель Бухары, Рахим Султан, сын Убай-дуллы-хана, богоугодным делам предпочёл разврат (фиск-у фучур). Его сын и преемник на бухарском престоле Бурхан Султан б. Рахим Султан б. Убайдулла-хан также был склонен к разврату [9, л. 53а, б], и поэтому многие представители духовенства, а также суфийские шейхи были в оппозиции к нему. Но, судя по сведениям некоторых письменных источников, Бурхан Султан (1553-1557), оказывается, был способным правителем и многое сделал для благоустройства Бухары. Однако исторические обстоятельства, сложившиеся в стране, работали против него. Все основные политические игроки претендовали на бухарский престол. Вопреки своим собственным амбициям и мечтам, Бурхан Султан стал жертвой непредсказуемых и сложных обстоятельств, а также политических игр вокруг бухарского престола. Однажды, когда его политические противники в течение трёх месяцев осаждали Бухару, правитель города Бурхан Султан начал активно посещать ханака накшбандийского шейха Ходжа Ислама Джуйбари (ум. 1563 г.). Ученики восхищались его искренностью и религиозной убеждённостью (акида). Однако сам шейх легко заметил показную набожность правителя, остро проявлявшуюся в моменты безысходной политической ситуации (Бурхон Султон чандон мулозимат-и хоча карда,ки мухлисон ба ихлос ва акида-и у офаринхо хонда, аммо хоча фармуданд,ки ин ихлос аз сидк нест) [10, л. 69б].
Шейбанид Абдулла-хан II. Из-за эгоистичных устремлений этого поколения Шей-банидов возникла угроза раскола страны и начала её упадка. Надвигавшую угрозу фрагментации страны на определённое время устранил Абдулла-хан (1557-1598). Он, как самый известный представитель последних поколений Шейбанидов, описывается в исторических хрониках и манакибах как большой поклонник суфийских братств. Рассказывают (накл аст), что, когда он был ещё маленьким, известный лидер братства накшбандийа
Ходжаги Ахмад Косони выдернул из своей верблюжьей власяницы пару волосков и прикрепил к поясу ребёнка. Потом, благословив его, напророчил (фармуданд) ему блестящее политическое будущее. Ходжаги Ахмад Косони также нарёк Абдуллу-хана. Наречение суфийским шейхом было традицией в мусульманской общине. К примеру, известно, что Ходжа Ахрар Вали (ум. 1490 г.) нарёк Захира ад-дина Бабура. Наречение суфийским шейхом имело защитную функцию - создание ореола неуязвимости у будущего правоверного правителя. Результатом наречения шейхом является появление чудесного покровителя.
Историк Хафиз-и Таныш Бухари пишет, что великий и преславный Аллах отличил Абдуллу-хана, оказывал ему помощь и даровал ему счастье. Абдулле-хану покровительствовали Ходжа Ислам Джуйбари, известный лидер братства джахрийа Касим-шейх Ази-зон (ум. 1581 г.), а также другие известные и влиятельные суфийские шейхи. Ходжа Ислам Джуйбари в сложной и неустойчивой внутриполитической обстановке Маверан-нахра главным образом поддерживал претензии Абдуллы-хана на трон. Автор житийного сочинения «Ламахат мин нафахат ул-унс» (Отблески от дуновения святости) тоже указывает, что Касим-шейх Азизон (ум. 1581 г.) оказывал духовную поддержку Абдулле-хану. По мнению этого автора, причина самопожертвования Касим-шейха во время эпидемии холеры заключалась в том, чтобы спасти Абдуллу-хана и его войска, ибо в сущности последнего кроется подлинное благодеяние (ва низ мефармуданд, ки ба Абдуллохон ва лашкар-и вай вабо мутавачех шуд, ман онро икбол намудам, зеро дар вучуд-и Абдуллохон хайр зиёд аст) [11, л. 203б]. Закреплённая в тимуридских хрониках вера в победу на поле брани при поддержке суфийских шейхов была чрезвычайно распространена и в этот период. Как пишет историк Хафиз-и Таныш Бухари, в трудные моменты жизни Абдулле-хану оказывали помощь милосердные ангелы и души великих шейхов. Последний старался соблюдать в своей жизни принципы суфизма: в частности, он, хотя и обладал большой властью, но показывал себя смиренным. Он с исключительной любовью относился к Ходже Джуйбари, всегда советовался с ним.
Ходжа Ислам Джуйбари фактически был его советником.
Стоит отметить, что даже во время ухода на охоту Абдулла-хан предварительно получал разрешение и благословление (ичозат ва фотиха) у Ходжи Ислама Джуйбари. Собственно, искренний мюрид во всех своих делах, как мирских, так и духовных, всегда должен спрашивать совета у своего муршида. Историк Хафиз-и Таныш пишет, что Абдул-ла-хан всегда умолял суфиев о помощи и всегда получал своевременную духовную помощь. В этой связи автор констатирует, что если Божественная милость и помощь не будет путеводителем правителя, то все преимущества и многочисленность войск - ничто. Ибо судьба правителя предопределяется всемогущим Богом. В походах Абдуллу-хана сопровождали известные религиозные деятели, люди сайидского происхождения, многочисленные члены накшбандийского братства и другие благочестивые люди. Иногда он больше доверял суфиям, нежели своим советникам.
Как свидетельствуют письменные источники, чувство греха и вины было необычайно распространено в те времена в разных слоях мавераннахрского общества, в частности у представителей шейбанидской политической элиты. Правда, некоторые из них демонстрировали чувство вины и греха ради внешнего эффекта, стремились показать пропорции политической власти и смиренность в духе суфизма. Судя по сведениям манакибов, Абдулла-хан был одержим чувством греха, которое сделало его жизнь более суровой. Вероятно, он был обременён чувством вины из-за убийства своих противников-родственников. Эти многочисленные убийства родственников-шейбанидов могли стать для него тяжёлым моральным и религиозным бременем. Он считал себя заблудшим человеком и нередко испытывал чувства страдания, беспомощности и бессилия. Как пишет историк Хафиз-и Таныш Бухари, в походах он всегда посещал святые места и мазары, где покоились тела известных людей мусульманской общины. Факты свидетельствуют, что он старался сделать всё, чтобы распространить благочестивый образ жизни среди подданных. К примеру, будучи в Термезе, он просил помощи у святых душ благо-
честивых людей, которые покоились в этих местах, в этой священной земле. В частности, он посетил могилы людей сайидского происхождения - «могилу полюса святых» Ходжи Мухаммада Али Термези, а также могилу известного шейха Абу Бакра Варрака и других великих шейхов. Здесь Абдулла-хан проявил щедрость, раздав многочисленные дары, богатую милостыню муджавирам (блюститель святой местности) этих мест [2, с. 84]. Будучи в Балхе, Абдулла-хан посетил могилу четвёртого халифа Али ибн Абу Талиба. Исполнив обряд посещения могилы, он раздал бедным и нуждающимся много милостыни, множество даров. Пожаловал высокое звание шейх-ул-ислама, шейха и попечителя этой местности «путеводителю дома святых» Хасану Ходже Накибу [2, с. 106].
В этих и других восторженных суждениях историка Хафиз-и Таныша Бухари нет ничего удивительного, если учитывать центральную роль Абдуллы-хана в истории Ма-вераннахра второй половины XVI в. Скорее всего, его преувеличенный и яркий образ был создан за счёт разрозненности и слабости его противников. Несмотря на выдающиеся успехи Абдуллы-хана в деле укрепления государства Шейбанидов, ему не суждено было разрешить главный вопрос - вопрос преемственности, чтобы в дальнейшем избежать политических потрясений и сохранить своё наследие. Короткое правление его сына-преемника Абд ал-Му'мина (ум. 1598 г.) стало кульминацией политического эгоизма, которое привело государство Шейбанидов к окончательному саморазрушению.
В общем, с доминированием новой династии в Мавераннахре у местного суфийского братства не произошёл кризис преемственности (организационный и духовный). И местные суфийские братства, сохранив прежние традиции, постепенно вовлекались в придворную политическую жизнь. У суфийских лидеров появились разные возможности и уровни доступа к шейбанидскому двору. Общественно-политические инициативы с целью сближения исходили с обеих сторон. Близость к правителю придавала важность суфийским лидерам. Последние надеялись, что этот фактор даёт им и членам братства разные преимущества. Они ожидали, что правитель будет оказывать влияние
на общественную жизнь в соответствии с их пониманием. Большинство шейбанидских правителей были слишком восприимчивы к высказываниям известных суфиев. Суфийские лидеры сумели быстро сочетать интересы братства с политикой Шейбанидов. На первых порах их точкой соприкосновения было укрепление основ шариата и общее восприятие внешней угрозы.
Известно, что религиозные вопросы часто определяли политическое поведение Шейбанидов, и в то же время их политика диктовала развитие событий вокруг какого-либо острого религиозного вопроса или религиозной ситуаций. И здесь суфизм и политика, которые на первый взгляд кажутся совсем несхожими понятиями, фактически удачно взаимодействовали в некоторых сферах. Известные суфии, благодаря особой ха-ризматичности и исключительному положению в обществе, оказывали ощутимое влияние на политическую жизнь региона. Однако нельзя прорисовывать взаимоотношения суфийских лидеров и правителей только в чёрно-белых тонах. Стремление суфийских шейхов к взаимодействию с властями не всегда означает близость их взглядов, однако, это едва ли создавало трудности для Шейба-нидов. Нередко суфийским шейхам приходилось «приглаживать» свои идеи или рекомендации, чтобы они соответствовали ожиданиям и представлениям правителя этого времени. Суфийские шейхи помогали шей-банидскому государству и, естественно, получали от этого выгоду, однако стоит также отметить, что другого выбора у них просто не было. По ряду вопросов между ними нередко возникали разногласия и непонимание. Не всегда ожидания суфийских лидеров оправдывались, хотя, кажется, они основывались в первую очередь на принципах шариата. И не всегда по определённым вопросам позиция суфийских шейхов брала верх. Этот момент являлся, вероятно, фактором недоразумения и разногласий между некоторыми правителями и мистиками. В большинстве случаев последние при выполнении собственной миссии больше руководствовались этическими принципами, нежели политической целесообразностью.
Нередко у исследователя создаётся такое впечатление, что суфийский шейх ис-
пользовался как инструмент для достижения чужих целей. Правители стремились превратить его в инструмент влияния. Его считали той фигурой, через которую представители шейбанидской элиты могли пользоваться значительным влиянием в определённых сферах. И это обстоятельство тоже могло служить дополнительным пунктом недоразумения между шейбанидскими правителями и некоторыми известными суфиями.
История взаимоотношений представителей династии Шейбанидов с лидерами суфийских братств в течение больше полувека показывает, что они проходили разные периоды, уровни и степени интенсивности. Новое поколение Шейбанидов, начиная с Убай-дуллы-хана, в отличие от своих предшественников, искренне искало пути контакта и сближения с суфийскими шейхами и получало за это духовную и политическую поддержку. Но среди них были и противоположные тенденции. В 50-60 гг. XVI в. в политическом поведении некоторых представителей династии Шейбанидов больше преобладали необоснованные амбиции и узкополитические интересы, нежели наличие искреннего восприятия наставлений (насиха) суфийских шейхов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Хафиз-и Таныш Бухари. Шараф-нама-йи шахи / пер., введ., примеч. и указ. М. А. Салахетди-новой. - Ч. II. - М. : Наука, 1989. - 273 с.
2. Ходжа Хасан Нисари. Музаккир-ул-ахбаб, рук. // Институт истории, археологии и этнографии им. Ахмада Дониша АН РТ. Инв. № 109. (На перс. яз.).
3. Абу-л Бака б. Ходжа Баха-уд-дин. Джама' ул-макамат, рук. // Национальная библиотека Таджикистана. Инв. № 904. (На перс. яз.).
4. Болдырев А. Н. Зайниддин Восифи. Таджикский писатель XVI века (опыт творческой биографии). - Душанбе : Адиб, 1989. - 464 с.
5. Мухаммад Тахир б. Мавлана Мухаммад Таййиб Хорезми. Тазкира-и Тохири, рук. // Национальная библиотека Таджикистана. Инв. № 383. (На перс. яз.).
6. Шариф ад-дин Хусейн Хорезми. Джодат-ул-ошикин, рук. // Национальная библиотека Таджикистана. Инв. № 1838. (На перс. яз.).
7. Норик Б. В. Роль шибанидских правителей в литературной жизни Мавераннахра // Рах-мат-наме : сб. ст. к 70-летию Р. Р. Рахимова. -СПб. : МАЭ РАН, 2008. - С. 242-258.
8. Исмоилов Л. Э. Жития мусульманских святых (манакиб) как исторический источник XVI века. - Прокопьевск : Полиграф-Центр, 2005. -105 с.
9. Мухаммад Йар ибн Араб катаган. Мусаххир ал-билод, рук. // Институт востоковедения им. Абу Рейхана. Инв. № 1505. (На перс. яз.).
10. Хусейн Серахси. Са'адия, рук. // Институт истории, археологии и этнографии им. Ахмада Дониша, АН РТ. Инв. № 109. (На перс. яз.).
Информация о статье
Дата поступления 21 октября 2019 г.
Дата принятия в печать 10 июля 2020 г.
Сведения об авторах
Исмоилов Лутфулло Эшонович - кандидат исторических наук, доцент кафедры востоковедения, африканистики и исламоведения института международных отношений Казанского федерального университета (Казань, Россия) Адрес для корреспонденции: 420008, Россия, Казань, ул. Пушкина, 1/55
E-mail: [email protected]
Рахимова Язгуль Ринатовна - кандидат исторических наук, преподаватель кафедры востоковедения, африканистики и исламоведения института международных отношений Казанского федерального университета (Казань, Россия)
Адрес для корреспонденции: 420008, Россия, Казань, ул. Пушкина, 1/55 E-mail: [email protected]
Для цитирования
Исмоилов Л. Э., Рахимова Я. Р. К вопросу о взаимоотношениях представителей династии Шейбанидов с лидерами суфийских братств Мавераннахра (1534-1598) // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2020. Т. 7, № 2 (26). С. 14-21. DOI: 10.24147/2312-1300.2020.7(2).14-21.
11. Мухаммад Алим ас-Сиддики ал-Алави. Лама-хат мин нафахат ал-кудс, рук. // Национальная библиотека Таджикистана. Инв. № 1629. (На перс. яз.).
Article info
Received
October 21, 2019
Accepted July 10, 2020
About the authors
Lutfullo E. Ismoilov - PhD in Historical Sciences, Associate Professor of the Department of Oriental, African and Islamic Studies of the Institute of International Studies of the Kazan Federal University (Kazan, Russia) Postal address: 1/55, Pushkina ul., Kazan, 420008, Russia
E-mail: [email protected]
Jazgul R. Rahimova - PhD in Historical Sciences, teacher of the Department of Oriental, African and Islamic Studies of the Institute of International Studies of the Kazan Federal University (Kazan, Russia)
Postal address: 1/55, Pushkina ul., Kazan, 420008, Russia
E-mail: [email protected] For citations
Ismoilov L.E., Rahimova Ja.R. To the Question of Relationships of Representatives of the Sheybanid Dynasty with the Leaders of the Sufi Brotherhood of Maverannahr (1534-1598). Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2020, vol. 7, no. 2 (26), pp. 14-21. DOI: 10.24147/ 2312-1300.2020.7(2).14-21 (in Russian).
