CC BY
94
Таким образом, словари авторских новообразо- выявить особенности мировосприятия писателя, при-ваний дают материал, изучение которого поможет близиться к постижению его языковой картины мира.
Библиографический список
1. Ваганова Е.Ю. Экспрессивный потенциал авторского неологизма в афористическом тексте. Разноуровневые характеристики лексических единиц. Ч. 4. Слово в тексте. Смоленск: СГПУ, 2001. С.83-89.
2. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов. М.: Языки славянской культуры, 2001. 288с.
3. Ларин Б.А. Эстетика слова и язык писателя. Л.: Худ. лит., 1974. 286с.
4. Перцова Н.Н. Словарь неологизмов Велимира Хлебникова. М.: Мосгорпечать, 1995. 558с.
5. Стернин И.А. Лексическое значение слова в речи. Воронеж: изд-во ВГУ, 1985. 171с.
6. ТоропцевИ.С. Словопроизводственная модель. Воронеж, 1980. 148с.
References
Vaganov E.Yu. Expressivny the potential of an author's neologism in the aphoristic text of. Multilevel characteristics of lexical 4 . The word in the text. - Smolensk: SGPU, 2001. - Рр. 83-89.
Vezhbitsky A. Ponimaniye of cultures through keywords. M: Languages of Slavic culture, 2001. 288 р. Larin B.A. Esthetics words and language of the writer. L. : It is thin. litas. 1974 . 286 р. Pertsova N.N. Dictionary of neologisms Velimir Hlebnikov. M: Мосгорпечать, 1995. 558 р. Sternin I.A. Lexical word meaning in speech. Voronezh: VGU publishing house, 1985. 171 р. Toroptsev I.S. Word productive model . Voronezh, 1980. - 148 р.
1.
units. H. 2.
3.
4.
5.
6.
УДК 821.161.1 (091)-31 UDK 821.161.1 (091)-31
М.И. БЕЛЬСКАЯ M.I. BELSKAYA
ассистент кафедры истории и русской литературы assistant of the chair "History of Russian Literature XI-
XI-XIX вв. Орловского государственного университета XIXcenturies", Orel State University
E-mail: [email protected] E-mail: [email protected]
К ВОПРОСУ О ВЗАИМОДЕЙСТВИИ ЖАНРОВ РОМАНА И РУССКОЙ ПОВЕСТИ КОНЦА XVII-НАЧАЛА XVIII ВЕКОВ
ON THE QUESTION OF INTERACTION BETWEEN THE GENRES OF NOVEL AND RUSSIAN NARRATIVE IN THE LATE XVII - EARLY XVIII CENTURIES
Русские анонимные повести конца XVII - XVIII столетий являются достаточно неоднозначным явлением с точки зрения их жанровой принадлежности. До настоящего времени вопрос о происхождении русских «гисторий» является предметом многих исследований, так как генезис произведений позволяет наиболее полно определить меру корреляции их сюжетного действия с тем или иным жанром. В статье рассматриваются аспекты, указывающие на взаимосвязь жанра романа (прежде всего авантюрного и рыцарского) и русской повести рубежа XVII-XVIII вв.: общность сюжетных мотивов, тип героя и его взаимоотношения с окружающей действительностью.
Ключевые слова: беллетристика, авантюрный роман, рыцарский роман, русская повесть конца XVII -XVIII вв., авантюрный герой, рыцарь
Russian anonymous narratives of the late XVII - XVIII centuries are sufficiently complex from the point of their genre appurtenance. The question of origin of Russian «histories» is the subject of many research until the present moment, as the genesis of writings lets determine the measure of correlation of their plot to this or that genre. The article deals with aspects, pointing to the correlation between novel genre (esp. adventure and chivalry novels) and Russian narrative of the late XVII - XVIII centuries: communion of plot motif, character typology and his interaction with social realm.
Keywords: fiction, adventure novel, tale of chivalry, Russian narrative of the late 17th - 18th centuries, character of adventure story, knight.
Одним из направлений в развитии русской лите- романа и повести. Только к концу столетия на русской ратуры начала XVIII века стало формирование жанров почве появились первые опыты создания русского ро-
© М.И. Бельская © M.I. Belskaya
10.00.00 - ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 10.00.00 - РИТШЬОИСЛЬ
мана (Ф.И. Эмин, М.Д. Чулков). Однако ошибочно полагать, что именно с 1770-1780-х гг. роман и повесть возникают на «арене» литературной жизни России. Истоками романа выступили повести, «гистории» второй половины ХУП-первой половины XVIII веков, причем как оригинальные, так и заимствованные. Именно в этих произведениях мы находим «осколки» западноевропейской романной традиции, которые в дальнейшем усваивались и русскими авторами, обретали черты национального колорита, что привело к творческой переработке сюжетов, к созданию первых опытов русского романа.
Цель работы - выявить черты, позволяющие сделать вывод о взаимодействии жанров авантюрного и рыцарского романов с так называемыми русскими «ги-сториями» рубежа XVII-XVШ вв.
Материалом исследования являются «Повесть о российском кавалере Александре», «Повесть о Петре Златых Ключей», «Повесть о Бове королевиче», «Повесть о королевиче Бруне», «Повесть о Георгии и Фларенте», «Повесть о Евграфе и Александре».
В настоящее время мы можем найти многочисленные труды, посвященные проблеме формирования русского романа во второй половине XVIII века. Ученые разрабатывают различные аспекты заявленной проблематики: соотношение романа и повести, становление повести как жанра в конце XVIII столетия, проблема происхождения жанров, выявление в них отдельных элементов поэтики [11].
Несомненно, русские повести конца XVII-XVШ вв. оказали влияние на процессы формирования жанров повести и романа в России. Мы можем апеллировать к гипотезе о постепенном процессе формирования жанров повести и романа на русской почве, так как именно со второй половины XVII века появляются беллетристические произведения с ярко выраженным авантюрным началом.
Одним из первых на взаимосвязь жанров романа и русской повести второй половины XVII-XVШ вв. обратил внимание А.Н. Пыпин, разделивший литературу переходного периода на два жанра - роман (переводная литература) и повесть (русские подражания) [10].
В дальнейшем идеи А.Н. Пыпина были развиты в работах В.В. Сиповского, в частности, в книге «Очерки из истории русского романа» (1909), в которой предпринята попытка систематизировать литературный материал России XVIII века. Автора интересуют сюжеты романного типа, которые повлияли на формирование русского романа: псевдоклассический роман (героического типа, или «придворно-галантный»), волшебно-рыцарский роман; «рукописный роман». В.В. Сиповский приходит к выводу, что лишь во второй половине, точнее, в третьей четверти XVIII века появляются первые попытки создания романа, имеющего национальное своеобразие. В первой половине XVIII века заимствованный материал лишь перерабатывается в соответствии с устнопоэтической и древнерусской традициями текстосложения. Именно из-за отсутствия единообразия в создании текстов возникают трудности
в определении жанра отдельного произведения: подчас непонятно, где заканчивается сказка и начинается повесть, и тем более роман [12].
Таким образом, вопрос о происхождении «гисто-рий» важен для понимания генезиса жанров повести и романа на русской почве, для определения их жанровых характеристик.
Русская повесть XVП-нач. XVIII вв. сближается с жанрами авантюрного и рыцарского романов. Хотя следует учесть то обстоятельство, что рыцарский роман отличается от авантюрного специфической картиной мира, особым героем-рыцарем и такими структурными элементами, как рыцарские турниры, поединки, посвящение в рыцари и т. п.
В современной науке существует несколько теорий романа, концепций, которые посвящены вопросам происхождения этого жанра: причины возникновения романа, каковы принципы его жанровой идентификации.
Так, М.М. Бахтин в работе «Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике» (1975) выделяет такие виды романа, как греческий, авантюрно-бытовой, биографический и рыцарский, каждому из которых присущ определенный романный хронотоп, включающий не только пространственно-временные характеристики, но и тип героя [1].
В конце XX века Е.М. Мелетинский в работе «Введение в историческую поэтику эпоса и романа» [6] приводит классификацию форм романа с точки зрения его жанровой эволюции: античный роман, куртуазный роман и бытовой роман. Каждый вид романа появляется на определенной исторической ступени развития этого жанра и отличается от предыдущих образами героев и характером событий, описываемых в них.
Линию рассуждений о классификации романа продолжает Г.К. Косиков в рамках статьи «К теории романа (роман средневековый и роман Нового времени)». Автор приходит к выводу, что многие разновидности жанра романа имеют «генетическую и типологическую общность на уровне повествовательного инварианта», но отнюдь не «кумулятивную общность на уровне проблематики» [4]. Г.К. Косиков отстаивает точку зрения, согласно которой неправомерно все типы романа, которые функционировали в разные временные периоды, рассматривать как единый жанр, а самое главное - пытаться все виды объяснить через призму появившихся намного ранее или позднее теорий романа. Чтобы избежать многочисленных уточнений жанровой специфики рыцарского, античного романов, которые названы «квазироманическими образованиями», автор предлагает остановиться на определении романа как «трансисторической, инвариантной во времени и в пространстве структуры», имеющей разновидности [4].
Указанные теории выявляют многоаспектность проблематики взаимодействия романной традиции с русской демократической повестью конца XVП-XVШ вв. Генезис рассматриваемых сюжетов во многом объясняет их жанровые особенности. Большая часть «ги-сторий» является переводом, вольным переложением или контаминацией нескольких европейских сюжетов
о приключениях рыцарей (например, «Повесть о Петре Златых ключей», «Повесть о королевиче Бруне и королевне Магилене», «Повесть о Евграфе и Александре», «Повесть о Георгии и Фларенте»).
Отметим, что повести, которые считаются исконно русскими, также сближаются с жанрами авантюрного или авантюрно-рыцарского романов, так как многие произведения создавались на материале популярных переводных сюжетов, в которые нередко привносились фольклорные или древнерусские мотивы. О.Н. Калашникова отметила, что подчас трудно выявить оригинальное среди переводного материала, иногда это сделать практически невозможно. Исследователь уверена, что весь репертуар чтения подобных повестей можно разделить на 3 потока: переводные сюжеты, их переделки и оригинальные повести [3, с. 17].
Бытование так называемых «гисторий» переходного периода обусловило дальнейшее развитие жанра романа на русской почве вплоть до конца XVIII века. В демократической повести постепенно формируется тип героя, близкого персонажам рыцарского или авантюрного романов.
Процесс перехода от догматической литературы к беллетристической оказался довольно долгим, поэтому рубеж XVП-XVШ столетий принято называть переходным этапом в развитии русской литературы. В силу того, что конец XVII-начало XVIII вв. называют переходным периодом в русской литературе века, а также имея в виду факт несомненной близости появляющихся рукописных повестей сюжетам европейских рыцарских романов, мы хотели бы провести параллель между механизмами функционирования испанского рыцарского романа и русских повестей обозначенного периода.
С.А. Пискунова в статье «Испанское Возрождение как культура переходного типа» анализирует особенности испанского Ренессанса последней трети XV-первых двух десятилетий XVI века, проявившего себя как «культура поистине переходного типа, знаменующая начало конца Средневековья как исторической эпохи» [7]. При этом мы хотели бы сделать некоторые замечания. Во-первых, говоря об исторических границах и особенностях испанского Возрождения, исследователь отмечает, что те же сроки и механизмы с поправкой на некоторые национальные особенности, проявляются и в других странах, за исключением России.
Во-вторых, сравнение русского литературного процесса конца XVII-нач. XVIII вв. и испанского Возрождения уместно с точки зрения сходности отдельных механизмов их функционирования. Так, литературная система к. XVII-нач. XVIII вв. в России также ознаменовала поворот от древнерусской традиции к так называемой «новой литературе». В этот период, как отмечает Д.С. Лихачев, обозначаются черты «новой литературы»: вымысел, эмансипация личности, индивидуализация быта, изменения в жанровой системе [5]. По мнению исследователей, процессы эмансипации личности, индивидуализации быта сродни ренессанс-ным элементам, свойственным европейской культуре [2, 5]. Отталкиваясь от средневековой традиции тек-
стосложения, анонимные авторы переосмысливают традиционную жанровую систему, наполняя привычные жанры (житие, воинская повесть, бытовая повесть) иным идейным содержанием. К концу XVIII столетия подобные тексты создают предпосылки для появления романа на русской почве. Рассуждая об истинной природе понятия переходности в культуре, С. А. Пискунова приходит к выводу, что испанское Возрождение в силу переосмысления типа героя и его положения в мире привело к формированию новеллы и «жанров, акцентирующих нарративный аспект художественного целого», то есть рыцарского романа или рыцарской поэмы [7]. Эпоха Возрождения стала переходной от Средневековья к Новому времени: категории Рока, Судьбы утратили власть над героем, настоящее время осмысливается не через призму прошлого или будущего времен, но индивидуальность героя еще не совпадает с категорией личности.
В-третьих, рубеж XVП-XVШ вв. зачастую уподобляется отсутствующим в России эпохам Ренессанса и Новому времени, причем иногда эти литературные периоды не разграничиваются.
В переходный период на русской почве появляются повести, где в большинстве случаев главный герой может быть охарактеризован как герой-рыцарь или как герой-авантюрист в положительном значении этого определения, то есть герой авантюрного романа. Немаловажной особенностью рыцарского романа является особый тип героя, совершающего подвиги и преодолевающего многочисленные испытания для того, чтобы в финале прийти к награде за проявленные благородство и отвагу, а самое главное - доказать свою сопричастность к рыцарству. По сути, речь идет о желании героя самоидентифицироваться, доказать принадлежность определенному сословию, но при этом подтвердить некую самоцельность самого себя как личности. На этот «парадокс» обратила внимание С. А. Пискунова: в авантюре соединяются подчас противоположные начала - «идеал избранничества», «отмеченности отдельного «я» и идеал сословной солидарности, дух рыцарской общины» [8].
В анализируемых «гисториях» также наблюдается антиномичность в трактовке героя: его происхождение и сословная принадлежность изначально известны, но в силу различных обстоятельств он вынужден доказывать благородное происхождение своими заслугами как в сражениях, так и на службе (Евграф, Петр Златых Ключей, Бова королевич, королевич Брун, королевич Георгий).
Во многих повестях мы встречаем прямое указание на принадлежность героев к определенному типу: они именуются кавалерами. При этом понятие «кавалер» включает не только значение куртуазности, присущей героям, но и некое сословное самоопределение. В «Повести о российском кавалере Александре», слово «ковалер» синонимично рыцарю. Более того, в произведении нередко обращение к рыцарской атрибутике (латы героев наделены гербами, отражающими их жизненный настрой в зависимости от происходящих собы-
10.00.00 - ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 10.00.00 - PHILOLOGICAL SCIENCES
тий). Например, Александр сначала возложил «на себя шелом и латы, на которых был знак - лев, огнем ды-хающ, и подписано сверху: "ковалер Гнева"», Тигранор «зделал себе латы под знаком единорога и подписал "ковалер Победы"» [9, с. 257, с. 259]. После поединка Александра и Тигранора персонажи в знак почтения перед искусством сражения сделали друг другу другие латы: Александр «повеле сделать на своих латах сверх лва единорога, и подписал: "ковалер Гнева и Победы", а Тигранору велел зделать на латах весы, Фартуною держаще, и подписал "Ковалер Гнева и Щастия"» [9, с. 261-262]. Когда Александр скрывался в «Малтии», он нанес «на латах знак голубя» и подписал «Смирение», а затем сделал «черныя латы под знаком "Сетования"». Тира, узнав о том, что Александр жив, велела «вычернить» свои латы и «на груди подписать светлыми словами: "Ковалер Надежды"» [9, с. 265]. Такая языковая и образная игра с тривиальными цветами и зооморфными образами привносит в повесть символический контекст, характеризующий внутреннее состояние героев.
Итак, герой вынужден подтверждать не только принадлежность к определенному сословию, но и свою исключительность. Избранничество можно толковать в нескольких аспектах: в трактовке ортодоксальной средневековой литературы и в трактовке литературы нового времени как механизма актуализации личностного начала. Общеизвестно, что рыцарский роман, а вслед за ним и литература Возрождения, на первый план выдвинули человеческую личность, однако «герой рыцарского романа всегда выступает как индивидуальный носитель сверхиндивидуальных ценностей» [4]. Это означает, что герой не до конца свободен от мира, частью которого он является, у него нет индивидуальных взглядов на жизнь, своего особого поведения, так как в конечном счете кажущаяся на первый взгляд самобытность оборачивается «нормой» для поведения избранного героя. Персонаж осуществляет идею о деятельной личности, которая в финале добивается успеха и благополучия исключительно благодаря своим качествам. Все главные герои «гисторий» (будь то они дворяне или рыцари, кавалеры) становятся практически с самого рождения особенными: они пытливы умом, усердны в учебе, полны отваги и воинской доблести, при этом на их долю выпадают испытания лишь для того, чтобы
они подтвердили свою отличность от других.
С одной стороны, герой уже принадлежит определенным сословию или культурной прослойке общества, но, с другой стороны, чтобы поистине идентифицироваться с ним, ему нужно доказать свою избранность, то есть проявить личностные качества.
Близок к подобной трактовке и герой авантюрного романа, который, несмотря на большое количество претерпеваемых авантюр, в финале доказывает верность самому себе, своим принципам. Именно поэтому авантюрный герой выделяется среди других, подтверждая свою исключительность.
В таком случае, герой-рыцарь становится особенным благодаря проявленным качествам, присущим только представителям рыцарства. Герой авантюрного романа становится особенным среди подобных себе (в рамках одного сословия или общего понятия, например, «кавалеров») благодаря проявленным личностным качествам. Самоидентификация героя-авантюриста заключается не в доказательстве сопричастности к какой-либо сословной группе, а в способности отстоять нравственные и ценностные идеалы среди таких же персонажей, как он. Именно поэтому Василий Кориотский выделяется на фоне других матросов, королевич Декороний отличен от своих двух братьев, дворянин Карл, дворянин Леопольд - от других лиц из окружения короля. Авантюра является средством выявления и подтверждения нравственных особенностей поведения героя, его сущности.
Таким образом, факт взаимодействия романной традиции и русской повести рубежа ХУП-ХУШ столетий подтверждается на разных уровнях поэтики текста. В данном случае мы рассмотрели особенности героя и осмысления его места в мире, а также установили, что сходные исторические условия формирования жанров привели к достаточно частым обращениям русской повести конца XVII - начала XVIII вв. к архитектонике и идейному содержанию жанров авантюрного и рыцарского романов. Так, в «гисториях» мы выделили героя-рыцаря и героя-авантюриста, руководствующихся нравственно-этическими ориентирами, благодаря которым они приходят к утверждению своей исключительности.
Библиографический список
1. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике. В кн.: М.М. Бахтин. Вопросы литературы и эстетики. М: Художественная литература, 1975: 234-408.
2. Истоки русской беллетристки. Возникновение жанров сюжетного повествования в древнерусской литературе. Л., 1970. 595 с.
3. Калашникова О.Л. Русский роман 1760-70-х годов. Типология жанра: Автореф. дис. ... д-ра. филол. наук. Киев, 1990. 34 с.
4. Косиков Г.К. К теории романа (роман средневековый и роман Нового времени): [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.philol.msu.ru/~forlit/Pages/Biblioteka_Kosikov_Roman.htm. - Дата обращения: 15.07.2013.
5. ЛихачевД.С. Развитие русской литературы X-XVII веков: Эпохи и стили. Л., 1973. 256 с.
6. Мелетинский Е.М. Введение в историческую поэтику эпоса и романа. М: Наука, 1986. 319 с.
7. ПискуноваС.А. Испанское Возрождение как культура переходного типа: [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:// www.philology.ru/literature3/piskunova-97.htm. - Дата обращения: 15.07.2013.
8. Пискунова С.А. Рыцарский роман в культуре испанского Возрождения: [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:// svr-lit.niv.ru/svr-lit/articles/piskunova-rycarskij-roman.htm. - Дата обращения: 15.07.2013.
9. Повесть о российском кавалере Александре // Русские повести первой трети 18 века. Исследование и подготовка текстов Моисеевой Г.Н. М.,Л., 1965. С. 211-295.
10. Пыпин А.Н. Очерк литературной истории старинных повестей и сказок русских. Санкт-Петербург, 1857. 368 с.; Пыпин А.Н. Для любителей книжной старины. М., 1888. 90 с.
11. Сахарова Е.М., Семибратова И.В. Энциклопедия русской жизни. Роман и повесть в России второй половины XVIII -начала XX века: рекомендательный библиографический указатель. Москва, 1981. 382 с.; Долгих Т.Д. Русская сатирико-бытовая повесть второй половины XVIII века (поэтика, проблематика): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Москва, 1992. 16 с.; Рублева Л.И. Русская проза последней четверти XVIII века: история и поэтика. Южно-Сахалинск, 2005. 160 с.; Дзюба Е.М. Становление и развитие жанра романа в русской литературе 70-80-х годов XVIII века: мифогенный роман в творчестве М.Д. Чулкова, М.И. Попова, В.А. Левшина: Дис. ... д-ра филол. наук. Нижний Новгород, 2006. 440 с.; Сурков Е. А. Русская повесть в историко-литературном контексте XVIII - первой трети XIX века. Кемерово, 2007. 276 с.; Аржанов А.П. Становление субъективности в русской прозе XVII века: Дис. ... канд. филол. наук. Самара, 2008. 179 с., Калашникова О. Л. Вызревание романных принципов в поэтике древнерусской повести: (К проблеме истоков русского романа XVIII века) // Проблемы развития жанров в русской литературе XVIII - XX вв.: Сборник научных трудов./Днепропетров. гос. ун-т. Днепропетровск, 1985. С. 10—21.
12. Сиповский В.В. Очерки из истории русского романа. Т. 1. Вып. 1 (XVIII век). - СПб, 1909. 285 с.
References
1. Bakhtin M.M. Forms of time and chronotope in novel. Sketches on historic poetics. In: M.M. Bakhtin Questions of literature and aesthetics. Moscow: Khudozhestvennaya literature Publ., 1975. P. 234-408.
2. Origin of Russian novels. Appearance of narrative genres in ancient Russian literature. Leningrad, 1970. 595 p.
3. Kalashnikova O.L. Russian novel of 1760-70. Typology of genre: Synopsis of a thesis. Doctor of Philology. Kiev, 1990. 34 p.
4. Kosikov G.K. Novel theories (medieval novel and New age novel). Available at: http://www.philol.msu.ru/~forlit/Pages/Biblioteka_ Kosikov_Roman.htm (accessed 15 July 2013).
5. LikhachevD.S. Development of Russian literature of X-XVII centuries. Leningrad, 1973. 256 p.
6. Meletinskiy E.M. Introduction to historic poetics of epos and novel. Moscow: Nauka Publ., 1986. 319 p.
7. Piskunova S.A. Spanish renaissance as the transition type culture. Available at: http://www.philology.ru/literature3/piskunova-97. htm (accessed 15 July 2013).
8. Piskunova S.A. Chivalry novel in the culture of Spanish renaissance. Available at: http://svr-lit.niv.ru/svr-lit/articles/piskunova-rycarskij-roman.htm (accessed 15 July 2013).
9. Tale of Russian chevalier Alexander // Russian narratives of the early 18 century. Research and text preparation by Moiseeva G.N. Moscow, Leningrad, 1965. Pр. 211-295.
10. PypinA.N. Sketch of literature history of old-time narratives and Russian tales. St. Petersburg, 1857. 368 p.; Pypin A.N. For the lovers of book oldies. Moscow, 1888. 90 p.
11. Sakharova E.M., Semibratova I.V. Encyclopedia of Russian life. Novel and narrative in Russia in the second half of XVIII -beginning of the XX centuries: recommendatory source book. Moscow, 1981. 382 p.; Dolgikh T.D. Russian ironic social story of the second half of XVIII century (poetics, problematics). Cand. philol. sci. diss.]. Moscow, 1992. 16 p.; Rubleva L.I. Russian prose of the late quarter of the XVIII century: history and poetics. Yuzhno-Sakhalinsk, 2005. 160 p.; Dzyuba E.M. Establishment and development of novel genre in Russian literature of the 70-80 of the XVIII century: mystic novel in works of M.D. Chulkov, M.I. Popov, V.A. Levshin: Thesis, Doctor of Philology. Nizhniy Novgorod, 2006. 440 p.; Surkov E. A. Russian novel in historico-literary context of XVIII - early XIX centuries. Kemerovo, 2007. 276 p.; Arzhanov A.P. Establishment of subjectivity in Russian prose of XVII century. Cand. philol. sci. diss. Samara, 2008. 179 p.; Kalashnikova O.L. Establishment of novel construction principles of ancient Russian novel: (To the question of the beginnings of Russian novel of XVIII century). Pecularities of genre developments in Russian literature of XVIII—XX centuries: edited volume. Dnepropetrovsk state university. Dnepropetrovsk, 1985. P. 10—21.
12. Sipovskiy V.V. Sketches from the history of Russian novel. B.1. edition 1 (XVIII century). St. Petersburg, 1909. 285 p
