CC BY
139
УДК 9(с) 21(470)
К ВОПРОСУ О ВОЕННОМ ИСКУССТВЕ КОМАНДОВАНИЯ БЕЛОЙ АРМИИ НА ВОСТОКЕ СТРАНЫ В 1919 ГОДУ (по литературе русского зарубежья)
И.С. БАКЛАНОВА
Статья представлена доктором исторических наук, профессором Коваленко Н.А.
Рассматриваются представленные в литературе русского зарубежья мнения о причинах военного поражения Белой армии на Востоке страны в 1919 году.
Ключевые слова: Гражданская война в России, Белое движение, Восточный антибольшевистский фронт, весеннее наступление Белой армии (1919 год), Колчак А.В., Лебедев Д.А.
В отечественной истории 1919 год стал решающим с точки зрения вооруженного противоборства в Гражданской войне. Белое движение в этот период провело несколько значительных военных кампаний. Одной из них являлось весеннее наступление войск Верховного Главнокомандующего адмирала А.В. Колчака. И хотя, по мнению генерала Д.В. Филатьева, антибольшевистская борьба на Востоке началась позже, а закончилась раньше, чем это происходило на Юге, да и размах ее был менее широким, а успехи - менее значительными, Сибири надо отвести «первенствующее место», так как только в этом анклаве белого движения было создано Всероссийское правительство [19, с. 9].
Эмигрантские авторы при анализе итогов Гражданской войны большое внимание уделяли рассмотрению «военного» фактора, хода боевых действий, от которых на их взгляд во многом или даже, как считал Д.В. Филатьев, в основном, зависел итог белой борьбы [19, с. 8, 44, 140]. В частности, активный участник антибольшевистского движения на Востоке страны юрист Г. К. Гинс, характеризуя год пребывания адмирала А. В. Колчака у власти, отметил, что нарастание всеобщего утомления войной, недовольства населения и, как следствие, назревание общей катастрофы стало явным, когда ухудшилось положение дел на фронте [3, с. 5]. В данной связи интерес представляет рассмотрение точек зрения эмигрантских авторов, объяснявших причины военного поражения Белой армии на Востоке страны в 1919 году.
Д.В. Филатьев в своем исследовании проанализировал «элементы», от которых, на взгляд военного аналитика, зависят результаты военных операций. Это: 1) численность, материальное и духовное состояние армий; 2) качество командного состава; 3) стратегические планы сторон. Генерал указал, что А. В. Колчак, став Верховным Главнокомандующим, вместо того, чтобы «стоять на месте» и закончить формирование и снабжение армии, а также наладить связи с А. И. Деникиным (этого требовали осторожность и военная наука), немедленно начал активные боевые действия [19, с. 46, 52].
Другая точка зрения представлена генерал-лейтенантом К.В. Сахаровым, являвшимся в начале Гражданской войны полковником [13, с. 450]. По его мнению, фронт был стабилизирован на Уральских проходах к западу от Аши Балашовской, в то время как Ставка, готовясь к весеннему наступлению, провела огромную работу по формированию («приданию правильной организации»), пополнению свежими силами и снабжению армии. При этом использовалось то лучшее, что помогало побеждать Российской армии в прошлом и вводилось то,
что соответствовало изменившимся условиям войны1. Таким образом была создана полумиллионная армия [16, с. 51, 49, 57] .
Публикация воспоминаний К. В. Сахарова вызвала со стороны некоторых авторов серьезную критику. На взгляд Д.В. Филатьева, эти мемуары никак нельзя назвать объективными [18, с. 8]. А генерал М.А. Иностранцев даже посвятил воспоминаниям К.В. Сахарова книгу, где на 70 страницах текста высказал ряд серьезных критических замечаний. В частности, этот автор, ссылаясь на данные советского военного историка Н. Какурина, указал, что к весне 1919 г. в Сибирской армии состояло порядка 100 тыс. человек [11, с. 12]. Тем не менее, как полагал Д. В. Филатьев, «элемент числа давал все выгоды и шансы на победу Колчаку», ибо Красная армия, имея в строю около миллиона бойцов, должна была действовать на нескольких фронтах [18, с. 50].
В литературе русского зарубежья утвердилась точка зрения, в соответствии с которой снабжение Красной армии было лучше, чем Белой. В частности, генерал-лейтенант Н. Н. Головин в своем труде привел перечень российских военных заводов. Из него следует, что в Сибири такового производства не существовало, а большинство заводов находилось на территории, контролируемой «Ленинским Правительством». Правда, большевики были отрезаны от источников сырья. Но, по мнению Н.Н. Головина, при низком техническом уровне обеспечения ведения боевых действий в период Гражданской войны запасов сырья, имевшегося на заводах, советской власти вполне хватало. К тому же большевикам попали в руки и запасы военного снабжения демобилизованной Русской Армии. В данной ситуации обеспечение Белой Армии необходимым снаряжением должно было базироваться на иностранной помощи [7, с. 67-68]. По мнению генерала М.А. Иностранцева: «Не будь у Сибирской армии этого снабжения союзниками, то она совершенно не смогла бы бороться» (выделено М. А. Иностранцевым - И. Б.). При этом все необходимое доставлялось «богато» и «хорошего качества» [11, с. 32] .
Н. Н. Головин также отметил, что с начала своего существования вооруженные антибольшевистские формирования в Сибири испытывали и нехватку старшего командного состава - генералов и штаб-офицеров [5, с. 16]. Основной же контингент как Белой, так и Красной армий, на взгляд Д. В. Филатьева, состоял соответственно из аполитичных, принудительно мобилизованных крестьянских парней и запасных солдат. Идейными борцами в
1 Возникает естественный вопрос: что нового в область военного строительства внесла Ставка адмирала А.В. Колчака? К.В. Сахаров пишет о получении командующими армиями прав командующих отдельными армиями, почти равных правам Главнокомандующего. Отныне они, проводя мобилизации, сами формировали новые части, готовили пополнение, «налаживали все сложное снабжение» армий. Ставка лишь регулировала эту работу [16, с. 50]. На практике такой порядок привел к расцвету «атаманщины» - явления, определенного генералом Н.Н. Головиным как «дух произвола и беззакония» [5, с. 33]. По мнению депутата III и IV Государственных дум, члена партии «прогрессистов», участника Гражданской войны Н.Н. Львова: «Генералы отложились от центра. Каждый действовал за себя и враждебно относился к другому» [14, с. 9]. На бытовом уровне, как указывал Г.К. Гинс, «атаманщина» проявилась в стремлении каждого начальника части «урвать как можно больше для себя» [3, с. 282]. Иногда это принимало курьезные формы. Так, например, чех Р. Гайда, прошедший путь от унтер-офицера, санитара австро-венгерской армии (1915 г.) до генерал-лейтенанта, командующего Екатеринбургской группой Сибирской (Белой) армии (с. 01. 1919 г.) [13, с. 409], имел в личном пользовании пять вагонов: салон, обставленный старинными вещами (включая рояль и ценные шкуры животных), вагон-гараж, два конских с верховыми конями и вагон художественных портретов, в котором находился громадный, выполненный практически в натуральную величину конный портрет генерала [18, с. 32]. И даже генерал А.П. Буд-берг, чьим credo являлась беспощадная борьба против “атаманщины” и атаманов [2, с. 226], будучи помощником военного министра, так и не смог ничего сделать, чтобы переломить ситуацию к лучшему [3, с. 283].
2 Подтверждения данного положения имеются и в советской историографии. В частности, бывший командующий 5-й армией Г.Х. Эйхе отметил, что колчаковское командование использовало два месяца передышки на фронте для создания боеспособной армии, насчитывавшей 600 тыс. человек [21, с. 74, 285]. При этом в Российской армии только на советском Восточном фронте состояло свыше 140 тыс. чистых штыков и сабель [20, с. 149].
антибольшевистских силах Сибири были «небольшие кучки» партизан, а у большевиков -такое же небольшое количество матросов и партийных рабочих. Тем не менее «элемент духовный» при уравновешенности для обеих сторон имел «некоторый плюс» для Белой армии, т.к. ее офицеры «горели желанием победы» [18, с. 51, 64].
Что же касается стратегических планов, то, по мнению Д.В. Филатьева, таковых у большевиков не могло быть в принципе. Ибо советской власти, находившейся в кольце фронтов, приходилось лишь реагировать на вызовы белых, перебрасывая воинские части с одного места на другое. Но колчаковское командование допустило серьезные стратегические ошибки [19, с. 51, 54].
К началу весеннего наступления вооруженные силы белых на Востоке состояли из трех армий: Сибирской, сосредоточенной на Пермском направлении с базой в Екатеринбурге (командующий - генерал Р. Гайда), Западной, действовавшей на Уфимском направлении с базой в Челябинске (командующий - генерал М.В. Ханжин) и Оренбургской - на юге (командующий - казачий атаман А.И. Дутов) [16, с. 49]. По мнению Д.В. Филатьева, существовало два «разумных» варианта решительного наступления на красных: двинуться на Вятку, получить пополнение личного состава за счет местного населения и снабжение из базы в Архангельске, контролируемой англичанами, а уже потом направляться к Москве, или же наступать на Самару и южнее, соединиться с Донской и Добровольческой армиями и совместно идти на Москву. По мнению аналитика, военная наука требовала избрать второй вариант, ибо в первом случае можно было надеяться на успех только тогда, когда красные не сумеют или не догадаются сосредоточить силы против Сибирской армии, перебросив части с южного фронта [19, с. 52-53, 86].
Генерал А.П. Будберг также считал, что главным операционным направлением должно было стать направление на Самару и Царицын. В этом случае благодаря соединению с А. И. Деникиным усиливались обе группировки белых, а также прикрывались районы Уральских и Оренбургских казаков. Белые получали спокойный тыл, ресурсы Троицко-Орского района (зерно, фураж и скот), возможность открытия навигации по Каспийскому морю и, соответственно, подвоза всего необходимого через Кавказ. При этом барон А.П. Будберг не согласился с аргументами Ставки, заключавшимися в том, что армия Деникина и население на юге ненадежны, а тамошние железные дороги находились в худшем состоянии, чем на севере [2, с. 240-241]. Д.В. Филатьев утверждает, что ошибка колчаковского командования состояла не в том, что было избрано менее рациональное из двух «разумных» решений, а в том, что был реализован третий вариант, «ведущий неумолимо к полному неуспеху» - наступление одновременно на Вятку и на Самару при переносе центра тяжести на северное направление. Это приводило к «эксцентрическому движению армий», несогласованности их действий и к оголению фронта между Сибирской и Западной армиями [19, с. 53-54, 75].
Весеннее наступление принесло первые победы: от красных была очищена вся Кама, взята Уфа. Успехи окрылили Ставку: войска стремительно шли вперед. Между тем связь между армиями прервалась, сзади не было никаких резервов [19, с. 76]. На опасность такой ситуации указывал, в частности, А. П. Будберг. По его мнению, необходимо было остановиться на Урале, обеспечив армиям отдых и снабжение. И лишь после этого идти дальше к Волге [2, с. 251]. О необходимости «закрепления за собой тыла» писал в своих дневниках и такой далекий от вопросов военного искусства человек, как председатель Совета Министров, юрист П.В. Вологодский [9, с. 179]. А представитель «молодого» поколения сибирских военачальников К.В. Сахаров с решениями Ставки в общем был согласен. На его взгляд, обеспеченные резервами войска должны были форсировать Волгу и только здесь «приостановиться», чтобы «подготовиться к дальнейшей летней кампании» [16, с. 75].
Большевистское командование в полной мере использовало указанные ошибки белых. Освободившиеся на юге воинские части были переброшены на Восток. Причем к этому времени, как писал Д. В. Филатьев, Красная армия уже состояла, в основном, из мобилизован-
ных солдат старой армии, удерживаемых на фронте находившимися во второй линии заградительными отрядами. Были призваны для командования специалисты-генералы, сумевшие легко разобраться в обстановке [19, с. 77]. Поэтому удары были нанесены по наиболее уязвимым для белых направлениям: вдоль Самаро-Златоустовской железной дороги и в разрез между Сибирской и Западной армиями [2, с. 247]. Капитан А. А. Кирилов так охарактеризовал наблюдавшуюся им лично обстановку: «Между фронтом войск генерала Пепеляева и южным фронтом образовалось колоссальное пустое место, куда и стали вливаться большие силы красных» [12, с. 66]. В результате сначала Западная, а потом и Сибирская армии покатились назад.
Но и в середине июля, по мнению Д. В. Филатьева, еще не все было потеряно. Следовало отойти за р. Ишим, провести переустройство и укомплектование войск, а потом или начать наступательную кампанию по одному из двух «разумных» направлений, или перейти к активной обороне до весны будущего года [19, с. 87]. Вместо этого Ставка подготовила план Челябинской операции, названной А.П. Будбергом «сложным и искусственным даже для старых войск»: посредством очищения Челябинского узла предполагалось заманить красных в ловушку, после чего захлопнуть ее при помощи очень сложного для «сырых» частей маневра. Операция была проиграна, последние резервы погублены, и над Белой армией, на взгляд А.П. Будберга, разразилась «никогда и ничем не поправимая катастрофа» [2, с. 328, 330, 335, 331]. Таким образом, по мнению аналитиков, белое движение на Востоке имело все шансы на военный успех. Борьба была проиграна из-за невежественного в научном смысле командования Ставки [19, с. 65, 140; 11, с. 10].
После поражения под Челябинском, на взгляд Д. В. Филатьева, стало невозможно даже думать о разгроме красных. Надо было перейти к обороне, чтобы выиграть время для отдыха и переформирования армий. С этой целью предпринимается наступление на левом фланге, долженствовавшее прикрыть отход частей за р. Ишим. Удар был удачен. Красные отступили за Курган и р. Тобол. Заключительным актом данной операции должен был стать рейд по тылам противника Отдельного Сибирского казачьего корпуса под командованием Сибирского атамана, генерала П.П. Иванова-Ринова [19, с. 82]. По мнению Г.К. Гинса, большевики не имели сильной конницы. Поэтому успех рейда, как казалось, обеспечен [3, с. 308]. Однако на основании телеграммы А.В. Колчака от 10 сентября казаки получили трехдневный (по версии Г.К. Гинса - однодневный [3, с. 308]) отдых. Остановка наступления, как писал Д.В. Фи-латьев, обеспечила красным подвод подкреплений, а в дальнейшем и нанесение удара, следствием которого стало отступление 3-й армии генерала Сахарова [19, с. 83]. Однако и в данной ситуации произведенный вовремя и «в полном порядке» отход, на взгляд военного аналитика, еще позволял белым удержать определенные позиции в Сибири: сохранялись жизни тысяч людей (в том числе и адмирала А.В. Колчака) и весь золотой запас, за счет которого можно было бы перебросить на восток армию П.Н. Врангеля. А географические условия, наличие войск и денег, считал Д.В. Филатьев, позволяли создать независимую часть государства из Забайкальской, Амурской и Приморской областей [19, с. 89].
К.В. Сахаров, назначенный 6 ноября 1919 г. командующим Восточным фронтом [13, с. 450], в воспоминаниях писал и о своем тогдашнем понимании невозможности удержания Омска, и о необходимости спасения кадров армии [16, с. 179]. Но Д.В. Филатьев и М.А. Иностранцев обвинили именно К.В. Сахарова в том, что из-за его обещания А.В. Колчаку сделать все возможное для сохранения Омска в руках белых был изменен план действий. Это привело к потере двух недель драгоценного времени, внесения беспорядка в отход войск, и, в конечном счете, к трагической для ее участников агонии белой борьбы в Сибири [19, с. 92-95; 11, с. 22-23]. Поэтому, по мнению генерала Иностранцева, абсолютно беспочвенными являются утверждения К.В. Сахарова, что после Омска «армия отступала, но уже на-
копила в себе силы для нового перехода в наступление» [16, с. 190] и даже «готовилась дать генеральное сражение» [16, с. 200]. Армия была деморализована и разлагалась [11, с. 23-25].
В литературе русского зарубежья поставлен вопрос о персональной ответственности за военное поражение белого движения на Востоке страны. В бедной кадрами Сибири основным критерием в подборе претендента на роль диктатора стали не его эрудиция и опыт в области военного искусства. Искали прежде всего человека знакового, имя которого могло объединить людей разных социальных групп для борьбы против большевиков. И, казалось, что лучше всего для этой цели подходил вице-адмирал А.В. Колчак. По мнению Г.К. Гинса, «доблестное» командование флотом (Черноморским - И.Б.), «выдающееся» участие в войнах и высокоширотных экспедициях, обеспечили ему всероссийскую известность [3, с. 369]. К тому же А. В. Колчак, на взгляд данного активного деятеля антибольшевистского движения, обладал еще и высокими моральными качествами: «редкий по искренности патриот, прямой, честный, не умеющий лукавить» [3, с. 369]. А действия А.В. Колчака в революционном 1917 году, позволившие, как считал Н. Н. Головин, задержать разложение Черноморского флота [6, с. 72; 4, с. 123], казалось, давали надежды и на то, что незнание военносухопутного дела3, будет компенсировано мудрыми политическими решениями. Однако в практической деятельности не только проявились, но и вышли на первый план и другие черты характера А. В. Колчака, на которые также указывали эмигрантские авторы: политическая наивность, неумение разбираться в людях [3, с. 368, 21], доверчивость, податливость советам людей, которым он почему-либо верил (часто потому, что они говорили приятное и в оптимистическом тоне), слабоволие [2, с. 238, 281], а также вспыльчивость и резкие перепады настроения, вызванные незначительными событиями4 [16, с. 34]. Вообще, на взгляд А.П. Буд-берга, адмирал своей слабохарактерностью очень напоминал покойного императора. И атмосфера в окружении А.В. Колчака сложилась такая же как при царском дворе: утаивание правды, угодливость, «честолюбивые и корыстолюбивые интересы кучки людей, овладевших доверием этого большого ребенка» [2, с. 282]. Эмигрантские авторы, хотя и не снимали вину за военные поражения с Верховного Главнокомандующего [19, с.65], тем не менее не считали возможным возложить всю ответственность только на него. Так, например, по мнению Г.К. Гинса, прежде всего, груз ответственности должны нести люди, приведшие А.В. Колчака к власти [3, с. 369]. Вина же Верховного Правителя состояла в большей степени в принятии ошибочных кадровых решений.
В своем дневнике, в записях от 19 ноября 1918 г., барон А.П. Будберг отмечал, что при не разбирающемся в военно-сухопутных делах верховном главнокомандующем ключевой фигурой становится начальник штаба, назначенный адмиралом [1, с. 267]. В Сибири, конечно, существовал недостаток управленческих кадров, в том числе, и в военной сфере. Однако, как считал Д.В. Филатьев, было несколько профессионалов высокого уровня, которые могли
3 То, что А.В. Колчак не разбирался в вопросах «сухопутного» военного искусства, не являлось тайной для военной элиты Сибири. Об этом, в частности, неоднократно упоминал в своих дневниках барон А.П. Будберг [см., например: 1, с. 266, 267; 2, с. 238, 241, 282, 283]. Определенной иллюстрацией того, как, видимо, сложно морским офицерам понять хитросплетения «сухопутных» стратегии и оперативного искусства, может служить объяснение отступления Белой армии в 1919г., данное М.И. Смирновым, прослужившим значительный срок на флоте под началом А.В. Колчака: «Все предвещало быстрый успех. В конце мая произошло неожиданное событие. Часть войск Южной Армии, перебив своих офицеров, перешла на сторону большевиков, получился большой разрыв фронта, в который влились наступавшие большевики, грозившие тылу Сибирской Армии. Началось общее отступление» [17, с. 53].
4 Один из подобных эпизодов описал Г.К. Гинс: «Необычность коллективного (выделено Г.К. Гинсом - И.Б.) доклада сразу подействовала на адмирала возбуждающе. По-видимому, к тому же, перед приемом министров у него были какие-то неприятные сведения. Впервые я видел его в состоянии почти невменяемом. Он почти не слушал, что ему говорили. Сразу же перешел на крик. Стучал кулаком, швырял все предметы, которые были на столе, схватил перочинный нож и ожесточенно резал ручку кресла... » [3, с. 294].
с честью выполнить обязанности командующего Белой армией. Это - генералы Болдырев5, Флуг, Будберг, Иностранцев, Матковский и др. К их числу военный аналитик причислил и французского генерала Жанена, назначенного союзниками главнокомандующим сибирскими антибольшевистскими войсками. Последний еще до Первой мировой войны был прикомандирован к Академии генерального штаба, а в годы войны сначала командовал полком, потом состоял в штабе генерала Жоффра, далее находился при российской Ставке в Могилеве. Поэтому Жанен хорошо знал быт и уклад Русской Армии. Но А.В. Колчак на должность начальника штаба назначил молодого (род. в 1883 г. [13, с. 435]), «никому и ничем неизвестного» полковника Д. А. Лебедева, посланного А.И. Деникиным для налаживания связей между Добровольческой и Сибирской армиями [19, с. 56-58, 73, 59]. Эмигрантские авторы затруднялись в объяснении причин этого назначения. В частности, А.И. Деникин писал, что Д.А. Лебедев, приняв участие в ноябрьском перевороте, «непостижимым образом, не имея никакого командного стажа, стал вскоре начальником штаба...» [8, с. 253].
В литературе русского зарубежья именно начштаверху, как правило, инкриминируется военное поражение белых на Востоке [11, с. 10; 2, с.276; 19, с. 61-62, 140], по мнению эмигрантских авторов, ошибки Д. А. Лебедева и Ставки были вызваны, прежде всего, некомпетентностью в вопросах военного искусства, низким профессиональным уровнем молодых офицеров, легко ставших в Сибири генералами [11, с. 7-8; 2, с. 228, 241, 248, 276, 283-284, 323; 12, с. 65-66 и др.] их честолюбивыми замыслами (лестно было войти в Москву первыми, к тому же объединение с Деникиным означало потерю высоких должностей) [19, с. 7576; 2, с. 241-242] и, в конечном итоге, политической недальновидностью (при наступлении на Царицын можно было использовать и военный потенциал чехословацкого корпуса, для бойцов которого было выгодно уехать из России через Черное море) [19, с. 71]. Но, на взгляд Д.В. Филатьева, ответственность за «белые неуспехи» должны были также разделить и старшие генералы царской службы, которым следовало указать А. В. Колчаку на «его непростительные, чудовищные ошибки по руководству армией» и заставить адмирала уйти от дел [19, с. 142].
В связи со сказанным выше становятся понятными выводы, сделанные в литературе русского зарубежья: положение П.Н. Милюкова о недостаточно искусном военном руководстве антибольшевистскими вооруженными силами как одной из причин поражения белого движения [15, с. 6] и мысль Н.Н. Львова о несложившейся диктатуре как первооснове неудачи белого дела [14, с. 3, 9-10].
ЛИТЕРАТУРА
1. Будберг А. Дневник // Архив Русской Революции. - Берлин, 1924. - Т. XIII. - С. 197-312.
2. Там же. - Берлин, 1924. - Т. XIV. - С. 225-341.
3. Гинс Г.К. Сибирь, союзники и Колчак. 1918-1920 гг. (Воспоминания и мысли члена Омского Правительства). - Пекин, 1921. - Т. II. - 606 с.
4. Головин Н.Н. Российская контрреволюция в 1917-1918 гг. - Париж, 1937. - Ч. 1. Кн. 1: Зарождение контрреволюции и первая ее вспышка. - 168 с.
5. Там же. - Ч. 4. Кн. 8: Освобождение Сибири и образование «Белого» военного фронта Гражданской войны. - 154 с.
6. Там же. - Ч. 4. Кн. 9: Освобождение Сибири и образование «Белого» военного фронта Гражданской войны. - 112 с.
5 Генерал В.Г. Болдырев являлся при Директории верховным главнокомандующим всеми российскими вооруженными силами. И хотя в литературе русского зарубежья отмечается, что он не обладал особыми полководческими талантами (в частности, полковник А. А. Зайцов назвал его «типичным рядовым офицером генерального штаба» [10, с. 235]), но и Д.В. Филатьев, и А.П. Будберг считали, что именно генералу Болдыреву следовало занять высшую командную должность в Сибири [19, с. 56; 1, с. 254].
7. Там же. - Ч. 5. Кн. 12: Освобождение Дона и Кубани и образование «Белого» южного фронта Гражданской войны. Общее заключение. - 96 с.
8. Деникин А.И. Очерки Русской Смуты. - Берлин: Слово, 1924. - Т. 3: Белое движение и борьба добровольческой армии. Май-октябрь 1918 г. - 271 с.
9. Дневник Петра Васильевича Вологодского // Квакин А.В. За спиной Колчака: Документы и материалы.
- М.: Аграф, 2005. - 512 с.
10. Зайцов А.А. 1918 год: Очерки по истории Русской гражданской войны. - Б.м., 1934. - 275 с.
11. Иностранцев М. История, истина и тенденция. По поводу книги ген.-лейт. К.В. Сахарова «Белая Сибирь» (Внутренняя война 1918-1920 гг.). - Прага: Издание Союза Русских Военных Инвалидов, 1933. - 72 с.
12. Кирилов А.А. Сибирская армия в борьбе за освобождение // Вольная Сибирь. Общественноэкономический сборник / под общ. ред. И. А. Якушева. - Прага, 1928. - № IV. - С. 36-62
13. Клавинг В. Белые офицеры Урала и Сибири (краткий справочник) // Гражданская война в России: Катастрофа Белого движения в Сибири. - М.: Транзиткнига; СПб: Terra Fantastica, 2005. - С. 395-463.
14. Львов Н.Н. Белое движение. - Белград: Русская Типография, 1924. - 15 с.
15. Милюков П. Россия на переломе: Большевистский период русской революции. - Париж, 1927. - Т. 2:
- 281 с.
16. Сахаров К. Белая Сибирь: Внутренняя война, 1918-1920. - Мюнхен, 1923. - 324 с.
17. Смирнов М.И. Адмирал Александр Васильевич Колчак. (Краткий биографический очерк). - Париж: Издание Военно-морского Союза, 1930. - 59 с.
18. Солодовников Б. Сибирские авантюры и генерал Гайда. - Прага, б.г. - 92 с.
19. Филатьев Д.В. Катастрофа белого движения в Сибири 1918-1922. Впечатления очевидца. - Paris: YMCA-PRESS, 1985. - 142 с.
20. Эйхе Г.Х. Опрокинутый тыл. - М.: Воениздат, 1966. - 384 с.
21. Эйхе Г.Х. Уфимская авантюра Колчака. (Март-апрель 1919 г.). Почему Колчаку не удалось прорваться к Волге на соединение с Деникиным. - М.: Воениздат, 1960.
TO THE QUESTION ON MILITARY ART OF COMMAND OF WHITE ARMY IN THE EAST OF THE COUNTRY IN 1919 (UNDER THE LITERATURE OF RUSSIAN ABROAD)
Baklanova I.S.
The points of view of emigrant authors concerning the reasons of military defeat of White army in the Siberia and Far East of Russia in 1919 are considered.
Key words: Civil war in Russia, White movement, East antiBolshevik Front, spring offensive of the White army (1919), Kolchak A.V., Lebedev D.A.
Сведения об авторе
Бакланова Ирина Семеновна, окончила МГУ им. М.В. Ломоносова (1980), кандидат исторических наук, доцент, докторант МГТУ ГА, автор более 60 научных работ, область научных интересов -военная история, история Гражданской войны в России, историография.
