CC BY
25
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2017. № 5
о. л. лысенко, кандидат юридических наук, доцент кафедры истории государства и права юридического факультета МГУ*
к вопросу о влиянии судебной практики на развитие институтов договорного права германии в период первой мировой войны
В статье анализируются решения Имперского суда Германии в области договорного права, свидетельствующие о выработке новых, более глубоких подходов к пониманию исполнения договора и обстоятельств, препятствующих его исполнению, в условиях Первой мировой войны.
Ключевые слова: договорное право, право Германии, история государства и права, Первая мировая война.
The article analyzes the decisions of the German Imperial Court in the field of contract law, indicating the development of new, deeper approaches to understanding the performance of the contract and the circumstances preventing its performance during the First World War.
Keywords: contract law, German law, history of state and law, the First World
War.
История развития гражданского права в Германии в период Первой мировой войны и Веймарской республики является малоизученной как в отечественной, так и в зарубежной правовой науке1. А между тем именно в этот трагический и чрезвычайно сложный для страны период произошли серьезные, концептуальные изменения в развитии отдельных институтов гражданского права. Пожалуй, в наибольшей степени эти изменения коснулись института договора.
Значительная роль в этом процессе принадлежала Имперскому суду, решения которого определяли вектор и во многом способствовали указанным изменениям. Правовой науке хорошо знакома позиция известного германского правоведа Ю. В. Гедеманна2, с драматическим пафосом обвинившего Имперский суд в «бегстве в генеральную оговорку»3, увидев в этом явлении «угрозу праву и госу-
1 Sellert W. Das BGB in der Weimarer Epoche // Das BGB im Wandel der Epochen / Hrsg. v. U. Diderichsen, W. Sellert. Göttingen, 2002. S. 73.
2 Hedemann J. W. Die Flucht in die Generalklauseln. Ein Gefahr für Recht und Staat. Tübingen, 1933.
3 Под «генеральной оговоркой» или, как принято говорить в отечественной правовой науке — «каучуковыми» нормами, понимаются § 138, 157, 226, 242 Германского
дарству» и «знак грядущего упадка». Подобные опасения, к счастью, не оправдались: во многом благодаря «генеральной оговорке» (Generalklauseln) Германское гражданское уложение (ГГУ) 1896 г. смогло пережить самые тяжелые периоды в истории Германии. Как отмечает германский правовед Х. Шлоссер, «бегство в генеральную оговорку» скорректировало «чрезмерно индивидуалистический профиль ГГУ и одновременно сделало его открытым к новым требованиям правовой жизни». Этой «функцией открывания», по мнению Х. Шлоссера, «генеральная оговорка» обладает и сегодня»4.
В то же время анализ отдельных решений показывает, что наряду с широким применением § 157 и 242 Германского гражданского уложения (ГГУ) 1896 г.,5 содержащих моральные установки, Имперский суд вторгается в понимание самих институтов договорного права, подвергает их толкованию, дает их более детальную и тонкую трактовку.
В условиях Первой мировой войны в значительной мере это коснулось института «невозможности исполнения договора», в том числе «в силу непредвиденных обстоятельств», закрепленных в § 275 ГГУ6.
Так, решение Имперского суда от 20 мая 1915 г. посвящено толкованию «военной оговорки» (Kriegsklausel) в качестве «непредвиденных обстоятельств»7. Согласно обстоятельствам дела ответчик должен был поставить истцу 300 мешков пшеничной муки с октября по декабрь 1914 г. В своем письме от 17.07.1914 г. он указал, что «подтверждает свою обязанность по поставке 300 мешков по цене 29,50 марок за 100 кг. ... с оговоркой относительно пожара, забастовки, повреждения машин и оборудования, войны, блокады, эмбарго на поставку продуктов, а также иных непредвиденных обстоятельств». На основании этой оговорки в условиях начала военной мобилизации ответчик в одностороннем порядке отказался от выполнения договора поставки. Истец потребовал выполнения договора и подал иск в суд. Суды I и II инстанций иск отклонили, то же произошло и в Имперском суде.
В обоснование своего решения Имперский суд указал, что ответчик в своем последнем письме от 17.07.1914 г. подтвердил, что готов поставить истцу товар с учетом оговорки о непредвиденных обстоя-
гражданского уложения (ГГУ) 1896 г., содержащие в себе принципы «общественной нравственности» и «доброй совести» (Treu und Glauben).
4 Schlosser H. Grundzüge der Neueren Privatrechtsgeschichte. Heidelberg, 1993. S. 161.
5 Гражданское уложение Германской империи. Спб., 1898.
6 Согласно § 275 ГГУ, «должник отстраняется от обязанности чинить удовлетворение, поскольку оно стало невозможным в силу обстоятельства, которое наступило после возникновения обязательства и за которое он не отвечает. Невозможности, наступившей после возникновения обязательства, равняется субъективная невозможность для должника, наступившая после возникновения обязательства».
7 Entscheidungen des Reichsgerichts in Zivilsachen (RGZ). Bd. 87. S. 92.
тельствах. Таким образом, он ясно дал понять, что он не сможет поставить товар в случае возникновения подобных обстоятельств. При этом, как указал Имперский суд, речь идет не о том, что в силу наступления данных обстоятельств ответчик будет находиться в состоянии невозможности исполнить данный договор (Unmöglichkeit der Leistung verursachen), а о том, что он не будет обязан выполнять свои обязанности по договору, если эти обстоятельства просто наступят (sondern wenn die Ereignisse überhaupt eintrаten). Таким образом, исходя из § 133 и 157 ГГУ, договор несомненно будет считаться расторгнутым. Под «иными непредвиденными обстоятельствами» должны пониматься такие обстоятельства, которые поставщик не может устранить собственными силами.
Как указывает в данном решении Имперский суд, «сомнения возникают лишь по вопросу о том, наступление каких именно обстоятельств следует понимать под словами "забастовка", "война" и др. Об этом в договоре ничего не сказано, однако его необходимо толковать согласно требованиям доброй совести и принимая во внимание обычаи делового оборота (§ 157ГГУ)».
Обычно, как отмечает Имперский суд, под забастовкой, войной и повреждением оборудования понимаются все подобные случаи, произошедшие где-либо в мире. Однако война где-нибудь в Чили или Перу, небольшая забастовка немецких рабочих в транспортной сфере или незначительное повреждение оборудования на одной из мельниц не могут рассматриваться как те обстоятельства «войны», «забастовки» или «повреждения оборудования», которые указаны в данном договоре. «Таким образом, — указывается в решении, — можно говорить о наступлении непредвиденных обстоятельств только в том случае, если эти обстоятельства касаются предприятий, от деятельности которых напрямую зависит исполнение ответчиком договора поставки. При этом неблагоприятное воздействие должно быть очень существенным». Например, если будут повреждены всего 1/3 или 1/4 мельниц и это будет рассмотрено как существенные непредвиденные обстоятельства, это будет означать, что при толковании договора согласно § 157 суд не принял во внимание обычаи делового оборота.
Однако начало войны с участием Германии (Первой мировой войны) означает угрозу наступления для ответчика неблагоприятных обстоятельств существенного характера, поскольку поставка товаров в условиях войны существенным образом отличается от поставки в мирное время. Это может служить достаточным основанием для отказа поставщика от выполнения своих обязанностей по договору, даже с учетом того, что у него могли остаться какие-либо запасы муки. Все это никоим образом не будет противоречить требованиям «доброй совести» (Treu und Glauben).
Таким образом, аргумент истца о том, что большинство мельниц в Германии даже в условиях начала войны имеют некоторый запас муки и могут в определенной мере выполнять свои обязанности по договору, не должен быть принят во внимание. Имперский суд указал на то, что в данном случае речь идет не о «субъективной невозможности исполнения» должником (ответчиком) своей обязанности по договору (Unmöglichkeit), а именно о наступлении непредвиденных обстоятельств. В итоге решения судов I и II инстанций были вынесены правильно.
Анализ вышеуказанного решения Имперского суда позволяет сделать вывод о том, что в данном случае Имперский суд, ссылаясь на § 157 («Договор следует толковать согласно требованиям доброй совести и принимая во внимание обычаи гражданского оборота») и § 242 («Должник обязан производить исполнение добросовестно, сообразуясь с обычаями гражданского оборота») ГГУ 1896 г., попытался максимально учесть баланс интересов сторон и принял глубокое, социально ориентированное решение, предотвращающее возникновение «правовой нестабильности» в Германии в условиях начала Первой мировой войны.
Институт «субъективной невозможности должника исполнить договор» затронут и в решении Имперского суда от 14 января 1916 г. В данном случае Имперскому суду необходимо было ответить на вопрос о том, влияет ли «невозможность исполнения» своей обязанности по договору поставки со стороны поставщика на обязанность получателя оплатить стоимость товара8.
Согласно материалам дела, в июле 1914 г. ответчик, имеющий постоянное местонахождение в Бремене, заключил договор о поставке ему 50 тонн досок, поставляемых истицей из Бомбея, при этом оплата должна была производиться кассой после получения необходимой документации. Первая партия досок должна была быть поставлена в августе 1914 г., вторая — в сентябре 1914 г. Ввиду начала военных действий истица не могла поставить доски, складируемые в Гамбурге, по морю в Бремен. Поэтому в октябре 1914 г. она предложила ответчику самому забрать доски из Гамбурга и перевезти их в Бремен по суше и потребовала от него, наряду с уплатой стоимости самих досок, также оплатить фрахт по их перевозке из Бомбея, а также расходы по страхованию груза. Таким образом, сумма ее искового требования составила 4115, 63 марок. Ответчик отказался платить указанную сумму, указав на то, что согласно договору он должен платить лишь после получения соответствующей документации, а именно коносамента, которого не было. Суды I и II инстанций иск отклонили. Имперский суд оставил решения нижестоящих судов без изменения.
8 RGZ. Bd. 88. S. 37.
В обоснование своего решения Имперский суд повторил мотивировку суда II инстанции о том, что истица, которая ссылается на «невозможность исполнения» своей обязанности по договору ввиду начала войны, не должна требовать исполнения своей обязанности от контрагента. При этом Имперский суд сослался на § 275 и 323 абз. 19 ГГУ, указав, что речь идет об институте «невозможности исполнения» для обеих сторон по договору. «Необходимо установить, — говорилось далее в решении, — применимы ли здесь указанные нормы закона, поскольку в данном случае речь идет не об отсутствии "возможности исполнения" своей обязанности по договору, а лишь о существовании временного препятствия к его исполнению (es sich nicht um einem dauernden Wegfall der Möglichkeit, sondern nur um ein vorübergehendes Hindernis handelt). Требования истицы будут лишь тогда неправомерными, когда требуемый ею вид исполнения со стороны ответчика вообще не предусмотрен договором».
В данном деле Имперский суд указал на то, что обычаи делового оборота допускают возможность переноса обязанности по доставке товара в пункт назначения с поставщика на получателя. В силу этого получатель не освобождается от обязанности оплатить товар. Однако, как отметил Имперский суд, «перенос обязанности по поставке товара с одной стороны по договору на другую надо рассматривать более тонко. В данном случае у ответчика была такая основная хозяйственная цель, которая просто нереализуема без поставки товара морем. Поэтому в договоре и бьло указано, что товары должны быть поставляемы только морем и оплачены после получения соответствующей документации. Требование истицы к ответчику самому забрать товар сухопутным путем было совсем не тем же самым, что получить товары морем по коносаменту. Таким образом, способ доставки в данном случае является чрезвычайно важным условием договора. Его изменение качественно меняет содержание самого договора и делает его совсем другим». А это, по мнению Имперского суда, в свою очередь наделяет ответчика правом отказаться от выполнения своей обязанности по договору.
В данном решении Имперский суд также чрезвычайно тонко толкует «невозможность исполнения договора» применительно к конкретному случаю исполнения договора поставки.
Вопрос о понимании «непредвиденных обстоятельств» в качестве обстоятельств, препятствующих исполнению договора, поднимается и в решении Имперского суда от 15 февраля 1916 г. В данном случае спор шел о том, может ли арендатор досрочно расторгнуть
9 В § 323 ГГУ устанавливается, что «если удовлетворение, которое обязан учинить один из участников обоюдного договора, становится неисполнимым в силу обстоятельств, за которое не отвечает ни он, ни противная сторона, то обязанный к такому удовлетворению лишается притязаний на встречное удовлетворение».
договор аренды ночного ресторана и не платить установленную плату ввиду введения по распоряжению органов полиции комендантского часа с 12 часов ночи, так что деятельность ночного ресторана становится просто невозможной10.
Согласно материалам дела, по договору от 17.01.1912 г. истец сдал в аренду ответчику и его жене помещения в подвале домов по адресу Кларгассе 2/4 и Халльплатц 3 в Нюрнберге для открытия ночного ресторана, а также 3 этаж в доме по адресу Кларгассе 2/4 в качестве квартиры для проживания за ежегодную плату в размере 14 тыс. марок, вносимую поквартально, в период с 1.02.1912 г. по 1.01.1917 г. Позднее, по договору от 27.09.1912 г., указанным ответчикам были также сданы в наем 1 этаж в доме по адресу Кларгассе 2/4 и 3 этаж в доме по адресу Халльплатц 3 в качестве квартиры для проживания за ежегодную плату в размере 1 тыс. марок, также вносимую поквартально в период с 1.10.1912 г. по 1.01.1917 г.
В связи с началом Первой мировой войны полицией города был введен комендантский час с 12 час. ночи, что сделало содержание ночного ресторана в значительной мере нереализуемым. В сентябре 1914 г. ответчики расторгли договор аренды в одностороннем порядке без указания какого-либо срока. Истец посчитал досрочное расторжение договора неправомерным и потребовал выплаты арендной платы до 1.10.1914 г., а в суде второй инстанции — вплоть до 1.01.1915 г. Ответчики уплачивать отказались, сославшись на § 537 и 542 ГГУ.
Суд I инстанции присудил ответчикам заплатить наемную плату за жилое помещение (по второму договору) до 1.10.1914 г. в размере 250 марок, в остальном иск отклонив. Суд II инстанции присудил ответчикам заплатить 6900 марок. Имперский суд отклонил указанные решения нижестоящих судов.
В обоснование своего решения Имперский суд процитировал решение суда II инстанции, также обратив внимание на то, что довольно высокий размер арендной платы, установленной договором, был связан с получением дохода от ночного ресторана. В данном случае досрочное расторжение договора аренды невозможно на основании применения § 537 и 542 ГГУ, поскольку истец передал ответчику помещения, пригодные для организации ресторана, устранив со своей стороны все возможные препятствия к осуществлению данной деятельности. Введение полицией города комендантского часа ввиду начала войны не могут рассматриваться как препятствие к пользованию арендованной вещью по вине арендодателя или как непосредственный недостаток вещи (ein Fehler der Sache).
10 RGZ. Bd. 88. S. 96.
Далее Имперский суд сослался на свое решение от 9.11.1915 г.,11 согласно которому в определенных случаях § 542 необходимо применять вместе с § 581, т. е. арендодатель должен гарантировать арендатору не только возможность пользоваться вещью, но и получать от арендованной вещи плоды (доход).
Как было указано в решении суда II инстанции, в данном договоре было установлено, что арендованные помещения будут использоваться в виде ночного ресторана и довольно высокий размер арендной платы был обусловлен получением арендатором определенного дохода от его содержания. Введение полицией города комендантского часа с 12 час. ночи, хотя и не сделало невозможным содержание ночного ресторана, однако чрезвычайно сильно ограничило возможность получения от него дохода. Ссылка на то, что доход можно было бы получать от посетителей, которые могли бы прийти в ресторан в 11 час. вечера, едва ли возможна: вряд ли посетители захотели бы отдохнуть в ресторане, зная о том, что в 12 час. ночи он будет закрыт. « Таким образом, — указал далее Имперский суд, — речь идет не о виновных действиях одной из сторон договора, а о существе самого предмета договора: использование арендованного имущества согласно договору, даже при отсутствии вины арендодателя, становится в значительной мере невозможным».
На основании этого Имперский суд постановил, что иск об уплате арендной платы за использование помещений для содержания ночного ресторана должен быть отклонен. При этом у истца остается право потребовать плату за наем помещений (квартир) для проживания согласно договору от 27.09.1912 г.
Анализ данного решения хорошо показывает отход германских судей от жесткого действия принципа «свободы договора» и pacta sunt servanda для поиска более справедливых и социально ориентированных подходов к институту договора в условиях начала Первой мировой войны.
О развитии институтов «субъективной невозможности для должника исполнить договор» и «непредвиденных обстоятельств» свидетельствует и решение Имперского суда от 6.11.1917 г. по вопросу о том, действует ли «военная оговорка» (Kriegsklausel) в отношении театрального предпринимателя по поводу театральных служащих без всяких ограничений и каким образом может быть определен срок ее действия12.
Согласно материалам дела, истец был нанят городской общиной-ответчиком в качестве оперного постановщика на срок с 1.08.1913 г. по 1.01.1916 г. На этот договор распространялся § 15 абз. 5 Устава гер-
11 Ibid. Bd. 87. S. 277.
12 Ibid. Bd. 91. S. 57.
манского театрального союза, содержащий положение о том, что во время войны служащие театра могут быть уволены с извещением в 8-дневный срок без закрытия самого театра. В начале войны постановки в театре продолжались. В ходе переговоров в сентябре 1914 г. истец согласился с тем, что возможно прекращение театральных постановок, и на досрочное расторжение договора с ним. В декабре 1914 г. истец также выразил свое согласие на то, что досрочное расторжение договора с ним возможно в крайнем случае с 31.07.1915 г. Однако уже 17.06.1915 г. истец получил уведомление о досрочном увольнении и с 1.07.1915 г. был уволен ответчиком со ссылкой на § 15 абз. 5 Устава германского театрального союза, содержащий положение о «военной оговорке». С этого же момента прекратилась выплата ему жалования. Вскоре после того, как городская община отказалась одобрить репертуар на 1916 г., и сам театр был закрыт.
Истец потребовал выплаты ему помимо жалования, установленного договором, еще 9400 марок. Суд I инстанции иск отклонил. Суд II инстанции признал исковые требования правомерными. Имперский суд оставил решение суда II инстанции в силе.
В обоснование своего решения Имперский суд указал, что между сторонами существует спор по вопросу о том, мог ли действующий с 1.08.1913 г. по 1.01.1916 г. договор быть расторгнут с 1.07.1915 г. в соответствии с «военной оговоркой». Суд II инстанции посчитал данное увольнение ответчиком истца неправомерным, поскольку уже в сентябре 1914 г. в ходе переговоров было достигнуто соответствующее соглашение, устраняющее действие «военной оговорки». Имперский суд поддержал позицию суда II инстанции о том, что истец не мог быть уволен со ссылкой на «военную оговорку».
«В § 15 абз. 5 Устава германского театрального союза, — указал Имперский суд, — содержится положение о том, что во время войны служащие театра могут быть уволены с извещением в 8-дневный срок без закрытия самого театра. Однако здесь не указано, какой срок должен пройти между началом военных действий и увольнением театральных служащих».
Далее в обоснование своей позиции Имперский суд сослался на свое предшествующее решение (RGZ Bd. 88 N35 S. 143), в котором в отношении договора поставки было установлено, что согласно принципу «доброй совести» (Treu und Glauben) поставщик может ссылаться на «военную оговорку» только указав срок, который ему необходим для того, чтобы в связи с началом войны все взвесить, оценить свои возможности и решить, сможет ли он во время войны исполнить свои обязанности по договору или нет. «Также и в договорах найма услуг, — указал далее Имперский суд, — согласно принципу "доброй совести" (Treu und Glauben) необходимо взвесить интересы сторон и установить, возмож-
на ли ссылка на «военную оговорку» без определения срока или же должны быть введены некоторые временные рамки»13.
Суд обратил внимание на то, что при заключении договора со служащим театра (истцом) с самого начала «военная оговорка» служила исключительно интересам нанимателя. Таким образом, театральный предприниматель хотел обезопасить себя от определенных рисков и убытков, которые могли возникнуть в отношении длительных договорных правоотношений в связи с началом войны. Однако интересы театрального предпринимателя не связаны непосредственно с неограниченным сроком действия «военной оговорки». Он вполне мог бы оценить свои возможности и решить, что, несмотря на начало военных действий, театр может дальше существовать и продолжать работать. Кроме того, он мог бы принять во внимание и правомерный интерес истца (оперного постановщика) более определенно знать, будут ли продолжаться театральные постановки и как долго он будет получать свое жалование. Определение срока действия «военной оговорки» необходимо еще и потому, что вне этого срока театральный предприниматель должен иметь уважительную причину для досрочного увольнения театральных служащих согласно § 626 ГГУ.
Таким образом, по мнению Имперского суда, оценка обстоятельств дела показывает, что объявление театральному служащему об увольнении лишь в июне 1915 г. является запоздалой мерой и что в отношении этого дела не может быть применена «военная оговорка», поскольку война началась намного раньше. В ходе рассмотрения дела в суде II инстанции ответчик пытался сослаться на то, что Городской совет в целом высказался негативно по поводу продолжения театральных постановок в условиях начала войны по этическим и экономическим соображениям. К тому же в сентябре между театральным предпринимателем и театральными служащими прошли переговоры, на которых было решено, что ответчик не будет ссылаться на «военную оговорку», если служащие согласятся с возможным досрочным увольнением и одобрят выплачиваемые им суммы. То, что ответчик больше ссылается на данные соглашения, чем на «военную оговорку», не вызывает сомнений. Однако, с другой стороны, спорная ситуация возникла тогда, когда ответчик еще имел возможность взвесить все «за» и «против» и принять решение, будет ли театр дальше осуществлять постановки и соответствует ли это его интересам. Т.е. он должен был решить, будет ли театр продолжать работать или вступает в силу «военная оговорка». Если он выбрал первое, значит ссылка на «военную оговорку» уже невозможна. А это в свою очередь означает, что при увольнении театрального служащего ответчик
13 ша. S. 58.
должен был соблюсти требования § 626 ГГУ о наличии уважительной причины для досрочного увольнения наемного работника по договору найма услуг. А такой причины не было. На это же указывают и достигнутые в ходе переговоров соглашения в сентябре и декабре 1914 г. В них истец прямо согласился с тем, что его могут уволить в крайнем случае после 31.07.1915 г. До этого времени он мог потребовать продолжения с ним прежних договорных отношений и выплаты ему соответствующего жалования. Таким образом, требования истца правомерны.
С исполнением договора найма услуг в условиях военного времени связано и решение Имперского суда от 30.11.1915 г. Ключевым здесь является вопрос о том, является ли война уважительной причиной для досрочного расторжения договора найма услуг (zur fristloser Kündigung des Dienstverhältnisses) согласно § 626ГГУ14.
Согласно материалам дела, между спорящими сторонами был заключен договор, по которому с 1.01.1914 г. по 1.10.1916 г. истец должен был работать в качестве главного редактора журнала «Южная и Центральная Америка» в издательстве ответчика, получая заработную плату в размере 6 тыс. марок. Письменным извещением от 25.08.1914 г. ответчик уволил истца без соблюдения срока увольнения (ohne Erhaltung einer Kündigungsfrist), как он указал, по уважительной причине — ввиду начала войны и связанного с этим полного прекращения выпуска данного журнала. Истец потребовал выплатить ему не выплаченную ранее заработную плату за 4 месяца. Ответчик отказался выплачивать указанную сумму и подал против ответчика встречный иск, в котором было указано, что, исходя из договорных отношений, истец не имел права подавать против него иск. Суд I инстанции удовлетворил иск и полностью отклонил встречный иск, то же самое сделал и суд II инстанции. Имперский суд оставил оба решения в силе.
В обоснование своего решения Имперский суд указал, что в данном случае речь идет о правоотношении из договора найма услуг (Diensverhältnis). При этом судом II инстанции было установлено, что истец не был обычным служащим (daß der Kläger kein bloßer Angestellter sei), что он в течение многих лет без каких-либо нареканий со стороны издателя работал над журналом и даже нередко направлял на его издание часть своего вознаграждения. Уже исходя из этого ответчик не имел права увольнять его без соблюдения соответствующего срока и не выплатив часть заработной платы.
По мнению Имперского суда, даже в том случае, если бы между сторонами было достигнуто соглашение о том, что возможно уволь-
14 Ibid. Bd. 87. S. 349.
нение без соблюдения соответствующего срока, суд должен был бы принять во внимание все обстоятельства дела и решить вопрос о возможности подобного увольнения. В данном же случае не было даже и подобного соглашения между сторонами. Таким образом, действия ответчика являются неправомерными, и он не мог так просто расторгнуть отношения по найму услуг.
Далее в решении отмечалось, что «само по себе начало войны не является достаточным основанием для изменения данного правоотношения». То, что экономическое положение как истца, так и ответчика, т. е. обеих сторон в договоре, ухудшилось из-за войны и выполнение своих обязанностей стало более обременительным, не вызывает сомнений. Однако, как уже было указано в другом решении Имперского суда от 4.05.1915 г. Вё. 86 S. 397)15, «при толковании договора судьи не имеют права уменьшать неблагоприятные последствия войны за счет распределения их между сторонами», что «расторжение договора из-за изменившихся обстоятельств не подтверждено ГГУ в качестве общего принципа, оно признается только тогда, когда об этом существовало негласное соглашение сторон», что «"добрые нравы" и "обычаи делового оборота" согласно § 157 ГГУ никоим образом не могут служить основанием для переложения рисков, связанных с войной, с одного участника договора на другого. Некоторое "выравнивание"положения сторон в договоре в ходе его толкования судами возможно лишь в том случае, если война оказала существенное негативное воздействие на одну из сторон договора».
В данном же случае, как указал Имперский суд, начало войны какого-либо существенного негативного воздействия на ответчика не оказало. Таким образом, у него не было достаточных оснований расторгать договор найма услуг без соблюдения необходимого срока увольнения. Далее в решении Имперского суда по данному делу указывалось: «Поскольку ГГУ не знает общего принципа расторжения договора ввиду изменившихся обстоятельств, вышеуказанное решение (т. е. решение Имперского суда от 4.05.1915 г. (Я02 Ей. 86. Б. 397)) должно определять всю дальнейшую практику рассмотрения судами [Германии] подобных дел»16 (выделено мной. — О.Л.).
Свою главную задачу в решении данного спора по поводу исполнения договора найма услуг в условиях войны Имперский суд увидел в том, чтобы определить, «оказала ли война настолько существенное негативное воздействие на экономическое состояние предприятия от-
15 Более подробно об этом, одном из наиболее концептуально важных решений см. Лысенко О. Л. Доктрина «о неизменности обстоятельств» (clausula rebus sic stantibus) и становление современной теории «нарушения основания сделки» в германском праве в конце XIX — начале XX в.// Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11. Право. 2009. № 2. С. 20-21.
16 RGZ. Bd. 87. S. 350-351.
ветчика, что он оказался не в состоянии заплатить жалование истцу». Т.е. необходимо установить, «наступила ли из-за войны полная экономическая невозможность предприятия ответчика к дальнейшему осуществлению своей деятельности (Weiterführung des Betriebes mit der Rücksicht auf die Folgezustände des Krieges unmöglich erscheint)». Причем «эту "невозможность исполнения" необходимо понимать не в смысле полного уничтожения или разграбления предприятия». «О ней можно говорить уже тогда, когда дальнейшее продолжение фактических отношений по договору со стороны нанимателя исходя из принципов "разумности" и "доброй совести" ни при каких обстоятельствах не представляется возможным (wenn nach den tatsächlichen Verhältnissen vernünftigerwese und nach Treu und Glauben dem Dienstberechtigten die Weiterführung unter keinen Umständen zugemutet werden kann)». «Однако, — как далее отметил Имперский суд, — понимаемая таким образом "невозможность исполнения", как правильно указал суд II инстанции, не должна была быть связана исключительно с изданием конкретного журнала и выплатой жалования его редактору, а должна была затронуть все издательское предприятие ответчика в целом». В данном же случае, по мнению Имперского суда, речь идет лишь об одном из направлений деятельности ответчика и касается конкретного правоотношения.
Кроме того, как было указано в решении суда I инстанции, почтовое сообщение с соответствующими странами не было полностью прекращено и у ответчика не было необходимости в столь краткие сроки прекращать издание данного журнала. Таким образом, не было и необходимости увольнять редактора без соблюдения надлежащего срока увольнения. Последствия войны стали негативно отражаться на издательской деятельности ответчика уже позже — во время апелляционного производства. Однако увольнение редактора и невыплата ему жалования произошли раньше. Таким образом, возражения ответчика о наступлении существенных обстоятельств, т. е. «невозможности исполнения его обязанности по договору», а также невозможности дальнейшего ведения предприятия в условиях войны, являются необоснованными.
* * *
Изучение решений Имперского суда по поводу споров об исполнении договоров в период Первой мировой войны относительно «невозможности исполнения» и «непредвиденных обстоятельств» как обстоятельств, препятствующих исполнению договора, позволяет сделать вывод о том, что они характеризуются чрезвычайной тонкостью, глубокой сбалансированностью и «социальной ориентированностью». Данные решения представляют собой попытку найти
оптимальный баланс интересов сторон по договору, предотвратить «правовую нестабильность» и возможные будущие социальные конфликты в трудное военное время.
Анализ ratio decidendi данных решений Имперского суда может оказаться весьма полезным для нашего времени — времени экономической и финансовой нестабильности.
Список литературы
1. Гражданское уложение Германской империи. Спб., 1898.
2. Entscheidungen des Reichsgerichts in Zivilsachen (RGZ). Bd. 87-91. 1915-1917.
3. Hedemann J. W. Die Flucht in die Generalklauseln. Ein Gefahr für Recht und Staat. Tübingen, 1933.
4. Schlosser H. Grundzüge der Neueren Privatrechtsgeschichte. Heidelberg,
1993.
5. Sellert W. Das BGB in der Weimarer Epoche // Das BGB im Wandel der Epochen / Hrsg. v. U. Diderichsenund, W. Sellert. Göttingen, 2002.
