CC BY
214
К. В. Гницевич*
доктрина culpa in contrahendo в судебной практике ГЕРМАНИИ начала XX В.** статья 2
Ключевые слова: гражданское право, договор, преддоговорная ответственность, Германское Гражданское уложение, вина в гражданском праве, деликт.
Аннотация: В статье анализируется процесс формирования целостного института преддоговорной ответственности на основании ряда ограничительных положений Германского гражданского уложения, ведущую роль в котором была отведена правоприменительной практике.
В начале XX в., в течение первого десятилетия действия BGB, судебная практика исходила из того, что главным признаком culpa in contrahendo является недействительность договора, которой причиняется вред добросовестному участнику оборота.
Отвергая ответственность за собственно вину при заключении договора во всех прочих случаях, германские судьи видели возможность защиты добросовестного контрагента путем применения исков из действительных договоров, если вина, допущенная на стадии переговоров, отражалась и на качестве исполнения договора, либо исходили из фикции заключения между сторонами договоров о гарантиях или предварительных переговоров. Естественно, что подобная казуистическая практика, формировавшаяся под воздействием необходимости решения конкретных задач hic et nunc и зачастую предлагавшая различные ответы на одни и те же вопросы, порождала ситуации правовой неопределенности и не могла закрепиться на длительное время. Вместе с тем, благодаря активной роли судов к 1910-м гг. был накоплен солидный эмпирический материал, требующий теоретического обобщения,
* Начальник отдела судебно-арбитражной работы и мониторинга законодательства ОАО «Корпорация “Аэрокосмическое оборудование”» (Санкт-Петербург), научный сотрудник Санкт-Петербургского филиала Института государства и права РАН.
** Настоящая статья подготовлена в рамках научно-исследовательской стажировки в Институте истории европейского права им. Макса Планка (Франкфурт-на-Майне, Федеративная Республика Германия) на средства научно-исследовательской стипендии по совместной стипендиальной программе Германской службы академических обменов и Министерства образования и науки РФ «Иммануил Кант» (DAAD: A/07/93551; РФ: РНП.2.2.2.3.10187).
что неминуемо повлекло за собой появление доктринальных концепций, обосновывающих ответственность стороны за вину в переговорах, пусть даже и не приведшую к недействительности сделки, как того требовала доктрина Р. Иеринга. И хотя ни теоретические построения, ни практические решения не рассматривались их авторами как средства создания общего института ответственности за вину в переговорах, охватывающего все возможные ситуации независимо от действительности заключенного впоследствии договора, нельзя не признать, что в истории развития доктрины culpa in contrahendo им была отведена ключевая роль.1
Одним из первых систематизацию случаев ответственности за нарушение принципа добросовестности на стадии переговоров, не приведшее к недействительности сделки, осуществил Ф. Леонгард, который в 1910 г. представил на суд общественности свою концепцию вины при заключении договора согласно нормам BGB.2 Данная работа представляла собой повторение основных идей автора, высказанных им за двенадцать лет до этого по поводу ответственности за заключение убыточного договора купли-продажи применительно к германскому праву докодификационного периода в докторской диссертации,3 однако на тот момент не получивших поддержки в доктрине.4 Теперь же, когда необходимость теоретического обобщения признанной судебной практикой ответственности стала очевидной, публикация результатов проведенного Ф. Леонгардом исследования подтолкнула юридическую общественность как к поиску доктринального основания такой ответственности, так и к детальной разработке ее догматической конструкции.
Материально-правовое основание ответственности за вину при заключении договора, которая хотя и не повлияла на его действительность, но повлекла за собой причинение вреда одной из сторон в результате наличия в договоре явно невыгодных для нее условий, Ф. Леонгард дедуци-
1 См.: Bohrer M. Die Haftung des Dispositionsgaranten. S. 104; Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 135; Giaro T. Rechtsanwendung, Rechtsfortbildung und römische Rechtsgeschichte // Nazione, formazione e interpretazione del diritto dall’etа romana alle esperienze moderne /A cura di Filippo Gallo, Silvio Romano. Vol. 3. Napoli, 1997. P. 502;MedicusD. Zur Entdeckungsgeschichte der culpa in contrahendo. S. 178; Schmitz E. Dritthaftung aus culpa in contrahendo. Berlin, 1980. S. 25-26.
2 Leonhard F. Verschulden beim Vertragsschluße. Berlin, 1910.
3 Leonhard F. Die Haftung des Verkäufers für sein Verschulden beim Vertragsschluße. Göttingen, 1896.
4 Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 126.
рует непосредственно из принципа добросовестности и справедливости. Формальное основание иска о возмещении такого вреда автор видит в соответствующих нормах BGB, устанавливающих правовые последствия вины, допущенной стороной на стадии исполнения сделки, однако в данном случае применяемых по аналогии. Иными словами, данные положения закона задействуются исключительно для конструирования конкретных способов реализации ответственности и непосредственно в качестве основания ответственности не рассматриваются.5
К условиям ответственности контрагента за вину, допущенную при заключении действительного договора, автор относит: заключение действительной сделки;6 противоправные действия одной из сторон, нарушающие преддоговорные обязанности;7 вину контрагента.8 Кроме того, Ф. Леонгард подчеркивает, что на иск о возмещении вреда, причиненного виной в переговорах, распространяются те же правила, что предусмотрены для ординарного иска о возмещении убытков, вызванных ненадлежащим исполнением договора, что выглядит вполне логичным, поскольку преддоговорная ответственность конструируется автором при помощи аналогии закона. В частности, ответчик по такому иску обязан возместить вред, не только причиненный его личными действиями, но и возникший по вине его представителя или помощника.9 Кроме того, данный иск является альтернативным по отношению к искам о расторжении договора ввиду обнаружения существенных недостатков вещи и иску об уменьшении размера встречного предоставления (§§ 463, 538, 635), что исключает их одновременное предъявление,10 а наличие одинаковой вины обоих контрагентов должно приводить к отказу в удовлетворении заявленных требований.11 Ф. Леонгард не определяет объем возмещения вреда, причитающегося добросовестному контрагенту. Между тем, можно всецело согласиться с высказанным в юридической науке мнением, что из полного уподобления преддоговорной ответственности ситуациям вины при исполнении договора с необходимостью следует, что контрагент, которому был причинен вред, может требовать
5 Leonhard F. Verschulden beim Vertragsschluße. S. 3, 25-26, 35-42.
6 См.: Leonhard F. Verschulden beim Vertragsschluße. S. 58-60.
7 См.: Leonhard F. Verschulden beim Vertragsschluße. S. 60-62.
8 См.: Leonhard F. Verschulden beim Vertragsschluße. S. 63-65.
9 См.: Leonhard F. Verschulden beim Vertragsschluße. S. 65.
10 См.: Leonhard F. Verschulden beim Vertragsschluße. S. 66.
11 См.: Leonhard F. Verschulden beim Vertragsschluße. S. 65-66.
12
возмещения позитивного интереса.12
Значение концепции Ф. Леонгарда для дальнейшего развития учения о culpa in contrahendo большинством исследователей оценивается довольно высоко. По словам Р. Нирка, «под воздействием опубликованной в 1910 г. работы Ф. Леонгарда германская судебная практика в то же мгновение сумела признать ответственность за вину при заключении договора в случаях, когда возымел место действительный договор».13 Отмечая некоторую поверхностность сочинения Ф. Леонгарда и недостаточное внимание автора к исторической дискуссии, Э. Шанце признает, что именно с этой работы началось современное развитие доктрины ответственности за вину в переговорах.14 По мнению Й. Эссера, благодаря вкладу Ф. Леонгарда были созданы необходимые предпосылки для признания ответственности за culpa in contrahendo как минимум в тех ситуациях, когда впоследствии был заключен действительный, но невыгодный для одной из сторон договор. До этого момента голоса сторонников ревизии в доктрине «оставались без внимания, покуда материал не стал настолько подавляющим, чтобы было принято предложение о содействии, обращенное к понятийно-аксиоматическим размышлениям».15 Вклад Ф. Леонгарда в развитие доктрины и практики подчеркивает Т. Гьяро,16 сходного мнения придерживаются А. М. Рабелло,17
12 См.: Oertmann P. Ein Beitrag zur Frage der Haftung für Verschulden beim Vertragsschlusse, insbesondere für Verschulden des Bestellers beim Abschlüsse des Werkvertrages // Leipziger Zeitschrift für deutsches Recht. 8. Jahrgang. 1914. № 6. Leipzig, 15.03.1914. Sp. 513, 518; Stoll H. Haftung für das Verhalten während der Vertragsverhandlungen // Leipziger Zeitschrift für deutsches Recht. 17. Jahrgang. 1923. № 19/20. Leipzig, 10.10.1923. Sp. 542, 546; Nickel C. Die Rechtsfolgen der culpa in contrahendo. Berlin, 2004. S. 61-62.
13 См.: NirkR. Rechtsvergleichendes zur Haftung für culpa in contrahendo // Zeitschrift für ausländisches und internationales Privatrecht (Rabels Zeitschrift, RabelsZ). Bd. 18. 1953. S. 316. Воздействие Ф. Леонгарда на становление дальнейшей правоприменительной практики Р Нирк подчеркивал и в другой своей работе: Nirk R. Culpa in contrahendo: Eine richterliche Rechtsfortbildung in der Rechtsprechung des Bundesgerichtshofes // Festschrift für Philipp Möhring zum 65. Geburtstag, 4. September 1965 / Hrsg. von Wolfgang Hefermehl und Hans Carl Nipperdey. München [u.a.], 1965. S. 389 (inkl. Anm. 16).
14 Schanze E. Culpa in contrahendo bei Jhering. S. 356.
15 См.: Esser J. Grundsatz und Norm in der richterlichen Fortbildung des Privatrechts. 2., unveränd. Aufl. Tübingen, 1964. S. 163.
16 Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 137 - 138.
17 Rabello A.M. The Theory Concerning Culpa in Contrahendo. Precontractual Liability: From Roman Law to the German Legal System - A hundred years after the death of Jhering // European Legal Traditions and Israel. Essays on Legal History, Civil Law and Codification, European Law, Israeli Law; With Appendix New Israeli Laws of Contracts, Property and Succession [Prof. Guido Tedeschi in memoriam, Rovigo, May 17, 1907 - Jerusalem, November 21, 1992] / Ed. By Alfredo Mordechai Rabello. Jerusalem, 1994. P. 142-143.
К. Никель18 и В. Кюппер.19
Между тем, Имперский суд в своем решении от 26 апреля 1912 г.. вошедшем в историю германской цивилистической доктрины как «Luisinli-chtsfall», подчеркивал, что закрепленные в BGB положения об ответственности за culpa in contrahendo применимы только к отдельным случаям, в которых договор вследствие вины контрагента при его заключении признается недействительным, и предоставляют потерпевшему возможность взыскать возмещение ущерба в размере негативного договорного интере-са20. Вместе с тем, соглашаясь в данной ситуации с предложенной Иерингом идеей ответственности за culpa in contrahendo,21 суд выводил ответственность недобросовестно действовавшего контрагента напрямую из закона.
Суть дела, рассмотренного Имперским судом, сводилась к следующему. Истец передал ответчику реализацию различных изделий промышленного производства сроком на 10 лет. Ответчик принял на себя обязательство для осуществления продаж открыть и оборудовать отделы сбыта в крупных городах Германии. Между тем, в отношении одного из объектов, подлежащих сбыту в соответствии с данным договором, истец до заключения договора многократно предупреждался патентообладателем о том, что право реализации данного объекта может быть им утрачено. Судом первой инстанции было установлено, что именно данный товар представлял собой основной объект договора, однако, несмотря на это, истец не уведомил ответчика перед заключением договора о тех осложнениях, которые возникли в отношениях между ним и патентообладателем. После того как ответчиком были открыты предусмотренные договором отделы сбыта, патентообладатель парализовал деятельность ответчика по сбыту данного товара, в результате чего ответчику был причинен имущественный вред.
Имперский суд признал обязанность истца предоставить ответчику необходимую информацию, которая существовала еще на момент заключения договора. Он указал, что нарушение этой обязанности влечет за собой необходимость возмещения позитивного интереса. Вместе с тем, он осо-
18 Nickel C. Die Rechtsfolgen der culpa in contrahendo. S. 61-62.
19 По словам В. Кюппера, Монография Леонгарда в подлинном смысле явилась “вехой и катализатором дальнейшего развития” учения о culpa in contrahendo, см.: Küpper W. Das Scheitern von Vertragsverhandlungen. S. 23.
20 § 276 BGB. Schadensersatz für Verschulden beim Abschluß von Verträgen // Juristische Wochenschrift. 1912. № 14. Berlin, 15.06.1912. S. 743-744. Nr. 5.
21 См.: Bohrer M. Die Haftung des Dispositionsgaranten. S. 107; Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 138.
бо подчеркнул, что данная ситуация не является частным случаем «вины при установлении правоотношения (culpa in contrahendo), охватывающей недействительные договоры».22 Суд указывает, что «применительно к обязанности возмещения вреда в случае исследуемой здесь вины при заключении юридически действительного договора... в BGB отсутствуют особые предписания, однако в данной ситуации отвергнуть ответственность также невозможно».23
Для обоснования ответственности Имперский суд использует исторический аргумент, указывая со ссылкой на Ф. Леонгарда, что «партикулярное право, сохранявшее силу до введения в действие BGB, преобладающим образом одобряло ответственность и ту же позицию занимала сформировавшаяся под действием общего права. судебная практика».24 Суд считает возможным применить такой же подход и для рассматриваемого им дела, поскольку «юридическая обязанность давать разъяснения в спорных вопросах равным образом существует как до, так и после заключения договора. Приводящие к заключению договора переговоры и само заключение договора образуют неразрывное целое. Этим оправдывается предположение о том, чтобы причислить к договорным обязанностям те обязанности, которые имеют важное значение для переговоров. Принцип добросовестности, а также потребности здорового оборота требуют, чтобы сторона договора была не просто обязана открыть контрагенту обстоятельства, важные для его решения о заключении договора, но и чтобы она несла ответственность за виновное сокрытие таких фактов»,25 состоящую в возмещении положительного договорного интереса.26
Следовательно, можно заметить, что Имперский суд выстраивает обоснование ответственности за culpa in contrahendo не по предложенной Леонгардом схеме, а в соответствии с конструкцией, выработанной ранее практикой для случаев ответственности банкира за неправильно данные рекомендации.27 По свидетельству Т. Гьяро, признание ответственности за
22 Ibid. S. 743.
23 Ibid. S. 743-744.
24 Ibid. S. 744.
25 Ibid. S. 744.
26 Ibid. S. 743.
27 Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 138; Negendanck R. Zur Lehre von der Haftung für Verschulden beim Vertragsschluß. S. 32. (Иного мнения придерживается В. Штейнберг, полагающий, что Имперский суд в своем решении следует Леонгарду и в содержательном аспекте, см.: Steinberg W. Die Haftung für culpa in contrahendo. S. 41 - 42. Аналогичную ошибку
culpa in contrahendo, не повлиявшую на действительность договора, получило свое окончательное закрепление в вышедшем в 1913 г. комментарии к BGB, изданном Имперским судом. В комментарии подчеркивалось, что такой подход всецело соответствует духу закона, поскольку он основывается на принципе добросовестности.28
Таким образом, судебная практика смогла освободиться от различного рода вспомогательных конструкций, предполагающих выведение дополнительных обязанностей из еще не заключенного договора, и при этом не попасть в сети представления о предварительном формировании договорных обязанностей, высказанного Ф. Леонгардом и в конечном итоге предопределившего лишь частичную поддержку его учения,29 так как и Имперский суд, и германская цивилистическая доктрина отказались от использования предложенной Леонгардом идеи применения предписаний BGB по аналогии.30
Выработанный способ защиты добросовестного контрагента, заключившего действительный, но невыгодный для него договор31, предоставлял возможность частично удовлетворить потребности оборота, что в совокупности с реализацией предписаний BGB касательно ответственности за преддоговорную вину при недействительности договора давало весьма высокий результат. Вместе с тем, наличие множества ограничений в реализации деликтной ответственности повышало актуальность проблемы возмещения вреда, причиненного контрагенту в процессе предшествующих заключению договора переговоров, но без непосредственной связи с самим таким договором. Ответ правоприменительной практики также не заставил себя ждать.
Причинение вреда контрагенту вследствие нарушения физической целостности его имущества или организма на стадии преддоговорных от-
допускает и К. Никель, см.: Nickel C. Die Rechtsfolgen der culpa in contrahendo. S. 63 -64).
28 См.: Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 138-139.
29 См.: Bohrer M. Die Haftung des Dispositionsgaranten. S. 107-108; Cabjolsky H. J. Entwicklung und heutiger Stand der Lehre von der Haftung für Verschulden beim Vertragsschluß. S. 15; Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 139.
30 См.: Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 139.
31 Следует обратить особое внимание на то, что иск о возмещении вреда, причиненного вследствие culpa in contrahendo, не повлиявшей на действительность договора, является самостоятельным средством защиты нарушенного права и не предполагает, что для его удовлетворения договор, заключенный сторонами, должен признаваться недействительным или несостоявшимся, как это ошибочно представляется А. С. Комарову, см.: Комаров А. С. Ответственность в коммерческом обороте. М., 1991. С. 49.
ношений не могло быть в полной мере компенсировано в германском праве средствами деликтной ответственности, предусматривающими закрытый перечень механизмов возникновения ущерба и существенным образом ограничивающих ответственность за неосторожные действия. Настоятельная потребность в выработке соответствующего способа защиты потерпевшего не могла быть реализована путем расширения сферы действия деликтного права, поскольку это неминуемо повлекло бы за собой признание идеи генерального деликта, отвергнутой при составлении BGB,32 а потому правоприменительная практика поспешила связать возникновение ущерба с тем фактом, что потерпевший и причинитель вреда действовали в обстоятельствах, связанных с запланированным ими заключением договора, вследствие чего здесь можно было бы предположить наличие определенных преддоговорных обязанностей по обеспечению безопасности жизни, здоровья и имущества контрагента, которые в первую очередь следует распространить на профессионального участника оборота.
Начало подобной практике было положено решением Имперского суда от 7 декабря 1911 г., так называемым «делом о линолеуме» (Linoleumfall или Linoleumteppich-Urteil),33 в котором предшествующие заключению договора переговоры впервые были признаны основанием ответственности за culpa in contrahendo, хотя данное обстоятельство и не нашло своего прямого подтверждения в тексте решения.34 Фабула дела, рассмотренного Имперским судом, чрезвычайно проста: имея намерение приобрести рулон линолеума, истица в сопровождении работника магазина вошла в складское помещение, где ей должны были продемонстрировать полный ассортимент товаров. Вследствие неосторожности работника два рулона, которые он переставлял для того, чтобы добраться до интересующего истицу товара, внезапно упали на нее и причинили ей телесные повреждения. Таким образом, как указал Имперский суд, нарушение ответчиком своих преддоговорных обязанностей по обеспечению безопасности контрагента (а точнее - нарушение этих обязанностей работником, ответственность за вину которого § 278 BGB возлагает на работодателя) стало причиной вреда, состоящего в расходах на лечение, вызванных «нарушением физической целостности
32 См.: Zimmermann R. Roman law, Contemporary law, European law. P. 59-60.
33 См.: Haftet der Inhaber eines Warenhauses für das Verschulden seines Angestellten, der einen Kauflustigen beim Vorlegen von Waren körperlich verletzt? // RGZ. 1911. Bd. 78. S. 239 -241. Nr. 52.
34 См.: Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 135.
35
организма» истицы.35
Важно отметить, что в данном случае суд определяет размер ущерба исключительно по фактически наступившим последствиям и не задается вопросом о том, применяется ли в данной ситуации возмещение вреда в виде негативного или позитивного интереса. Это объясняется следующим образом: хотя вред и был причинен на стадии заключения договора, он не находится в непосредственной связи с возникшим или устанавливаемым особым правоотношением и он не предопределен обманутым доверием истицы к действительности или благоприятным для нее условиям такого договора.36 Интерес, возмещаемый в данной ситуации, в германской цивилистической доктрине получил самостоятельное название «Integritätsinteresse», которое не имеет точного аналога в русском языке и может быть описательно переведено как «интерес к сохранению физической целостности организма и имущества» либо как «интерес к обеспечению неприкосновенности и безопасности жизни, здоровья и имущества».
В данном решении Имперский суд распрощался с применявшимися судебной практикой до этого конструкциями восполнения пробела в праве, состоящими в фингировании подразумеваемого предварительного договора, и предполагает наличие «отношений, урегулированных нормами права, посвященными юридическим сделкам». При этом суд указывает, что ответственность в этом случае основывается на «правоотношении, выполняющем подготовительную функцию применительно к купле» и имеющем «характер, аналогичный договорному».37 Между тем, данная квазидоговорная теория,38 которую выработал Имперский суд, позволяла видеть основания ответственности за culpa in contrahendo лишь в тех случаях, когда имелись однозначные доказательства намерения сторон заключить договор,39 то есть
35 RGZ. 1911. Bd. 78. S. 239-241.
36 Nickel C. Die Rechtsfolgen der culpa in contrahendo. S. 49.
37 RGZ. 1911. Bd. 78. S. 239, 240.
38 См.: Hildebrandt H. Erklärungshaftung. S. 83-86.
39 В полном соответствии с таким подходом Имперский суд в решении от 26 сентября 1912 г. по «делу о стенде» (“Ständerfall“) отказал в удовлетворении заявленных требований о возмещении вреда, вызванного тем, что во время нахождения истца в торговом помещении магазина на его голову обрушился фрагмент металлической конструкции с галереи второго этажа. В решении суда отмечается, что в данных обстоятельствах отсутствуют основания полагать, что между истцом и ответчиком возникло «подобное договору» правоотношение, наличие которого не может определяться исключительно входом в помещения магазина кого-либо, кто имел намерение заключить договор, (см. §§ 276, 823, 31, 831, 278 BGB; Wie ist die Haftung eines Warenhauses (AG) für Verkehrssicherheit gegenüber Kauflustigen persönlich und
«близость результата»40 переговоров выступала непременным условием для того, чтобы ситуация в целом рассматривалась сквозь призму договорного права.41 В решении суда подчеркивалось, что «покупка ковра не состоялась, поскольку, вследствие падения истица была приведена в состояние слиш-
42
ком сильного волнения».42
Основным достижением данного судебного решения следует признать тот факт, что в нем впервые получила должное рассмотрение тема переговоров о заключении договора,43 что нашло должное отражение и в тексте описательно-мотивировочной части решения.44 Со ссылкой на сложившуюся практику45 суд констатировал, что «из договорного или обязательственного правоотношения могут возникнуть обязанности по проявлению добросовестности и осмотрительности касательно жизни и собственности партнера, причем обязанности эти не имеют ничего общего с правовой природой данного правоотношения в узком смысле, но с необходимостью следуют из его фактического оформления».46 Данные обязанности не находят в решении дальнейшей конкретизации.
Пройдет немало времени, прежде чем Верховный Суд ФРГ признает, что профессиональный продавец несет ответственность за culpa in
sachlich zu umschreiben? // Juristische Wochenschrift. 1913. № 1. Berlin, 02.01.1913. S. 23-25. Nr. 10.). См. об этом: Hildebrandt H. Erklärungshaftung. S. 84; Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 137.
40 См.: Bohrer M. Die Haftung des Dispositionsgaranten. S. 241, 243.
41 См.: Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 135.
42 RGZ. 1911. Bd. 78. S. 239.
43 См.: Cabjolsky H. J. Entwicklung und heutiger Stand der Lehre von der Haftung für Verschulden beim Vertragsschluß. S. 37 f.; Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 136; Negendanck R. Zur Lehre von der Haftung für Verschulden beim Vertragsschluß. S. 20-22; Steinberg W. Die Haftung für culpa in contrahendo. S. 48-51.
44 RGZ. 1911. Bd. 78. S. 240, см. также: Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 136.
45 Данный аргумент Имперского суда выглядит по меньшей мере неубедительно, поскольку в судебных решениях, на которые он ссылается, отстаивалась прямо противоположная позиция, в соответствии с которой ответственность за нарушение интереса к физической целостности необходимо выводить либо из подразумеваемых предварительных договоров, либо из основного договора, получающего при этом чрезвычайно широкое «экстенсивное», по определению Т. Гьяро, толкование. Анализ решения Имперского суда от 24 октября 1907 г. приведен выше (см. прим. 38). См. также решения Имперского суда от 05.10.1903 г. (см. прим. 36), от 13.12.1906 г. (см. прим. 42) и от 09.03.1910 г. (см. прим. 37). Обсуждение данных решений и выводов Имперского суда см.: Bohrer M. Die Haftung des Dispositionsgaranten. S. 104. Anm. 50, 243. Anm. 347; Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 136 -137; Negendanck R. Zur Lehre von der Haftung für Verschulden beim Vertragsschluß. S. 21; Steinberg W. Die Haftung für culpa in contrahendo. S. 48-49.
46 RGZ. 1911. Bd. 78. S. 240.
contrahendo перед всяким, кто вступил на территорию магазина с целью заключения договора.47 Однако несомненно, что наиболее решительный шаг к признанию такого рода общей ответственности продавца был сделан именно в «деле о линолеуме», причем, с точки зрения чистой теории, понимание, заложенное в основу этого решения Имперского суда, было намного более последовательным, чем упрощенное представление о моменте начала преддоговорной фазы, с которым в угоду потребностей практики вынужден был согласиться Верховный Суд ФРГ. Такая позиция Имперского суда, предполагающая отказ от признания общей ответственности продавца перед всяким, кто переступил порог его магазина, не была случайностью: после «дела о линолеуме» этот подход был закреплен и в других решениях Имперского суда.48
Оценивая значение «дела о линолеуме» в истории развития доктрины culpa in contrahendo, следует помнить, что именно в этом решении была впервые выражена мысль, что предшествующие заключению договора переговоры являются самостоятельным основанием ответственности, которая определяется нормами договорного права. Такое обоснование ответственности за вину при заключении договора не было известно не только предшествующей судебной практике - оно не встречалось ни в ALR, ни в работе Р. Иеринга, ни в трудах пандектистов. Более того, представления о самостоятельной роли переговоров как основания для возникновения обязанностей по проявлению добросовестности и осмотрительности, а также ответственности за их неисполнение до опубликования данного судебного решения не встречались и в доктринальных работах по германской цивилистике, написанных в период действия BGB. Напротив, Имперский суд самостоятельно приходит к подобной конструкции,49 и тем ценнее выглядят его выводы не только для развития представлений о данном конкретном виде ответственности за вину в переговорах, который, как мы отмечали, имеет принципиальное значение только для правопорядков, не воспринявших
47 Такое мнение нашло отражение в решении от 26 сентября 1961 г. по «делу о шкурке банана» («Bananenschalen-Fall»), см.: BGB §§ 276, 282; ZPO § 282 (Haftung bei Unfällen in Warenhäusern; Beweislast) // Neue Juristische Wochenschrift. 11.01.1962. 1962. Heft 1/2. S. 31 -32. Nr. 3.
48 См., напр.: «дело о стенде», описанное в прим. 81; также см.: § 831 BGB. Wie ist bei großen Betrieben der Entlastungsbeweis nach § 831 zu führen? Vertrags- oder Deliktsklage, wenn ein Kaufsliebhaber in einem Warenhaus zu körperlichem Schaden kommt? // Juristische Wochenschrift. 1914. № 14. Berlin, 15.06.1914. S. 759-761. Nr. 6.
49 Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 136.
идею генерального деликта, но и для всей концепции culpa in contrahendo в целом.
Именно признание того обстоятельства, что вступление в переговоры о заключении договора порождает определенные права и обязанности сторон, нарушение которых влечет за собой наступление преддоговорной ответственности, предоставляет доктрине и практике возможность поиска единого основания ответственности за всякую вину, допущенную на преддоговорном этапе, независимо от действительности заключенного впоследствии договора. Ответственность за вред, причиненный заключением невыгодного договора вследствие введения контрагента в заблуждение впервые в судебной практике была признана разновидностью ответственности за culpa in contrahendo в решении Имперского суда от 8 июля 1918 г.50 Однако в решении от 24 сентября 1918 г. высшая судебная инстанция Германии указывает, что в BGB отсутствуют общие положения относительно ответственности за culpa in contrahendo, хотя в отдельных случаях она все же встречается в кодексе - в частности, помимо случаев недействительности сделок, в § 694 BGB, устанавливающем правовые последствия сдачи на хранение вещи с опасными свойствами, что призвано удовлетворить потребности оборота и продуцировано действием принципа добросовестности и справедливости.51
К началу 1920-х гг. судебной практикой по делам, связанным с возмещением вреда, причиненного на стадии заключения договора, было признано понятие culpa in contrahendo.52 Так, в 1920 г. появляются два решения
50 Zur Haftung des Befrachters bei Verladung gefährlicher Ware // RGZ. 18. Bd. 93. S. 163-166. В данном решении Имперский суд, однако, не определяет, ограничен ли размер ответственности негативным или позитивным интересом, см.: Bohrer M. Die Haftung des Dispositionsgaranten. S. 107. Anm. 72; Cabjolsky H. J. Entwicklung und heutiger Stand der Lehre von der Haftung für Verschulden beim Vertragsschluß. S. 34-35; Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 142-143; Hildebrandt H. Erklärungshaftung. S. 72-73.
51 Haftung wegen Verschuldens beim Vertragsschluß // RGZ. 1918. Bd. 95 S. 58-61. См.: BohrerM. Die Haftung des Dispositionsgaranten. S. 107-110, 117, 214; Cabjolsky H. J. Entwicklung und heutiger Stand der Lehre von der Haftung für Verschulden beim Vertragsschluß. S. 36; Flume W. Allgemeiner Teil des Bürgerlichen Rechts II. S. 506-507; Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 143; NirkR. Rechtsvergleichendes zur Haftung für culpa in contrahendo. S. 340; MedicusD. Zur Entdeckungsgeschichte der culpa in contrahendo. S. 178, 180; Schmitz E. Dritthaftung aus culpa in contrahendo. S. 146.
52 Необходимо отметить, что существенный вклад в формирование такой судебной практики внесли П. Эртманн (см.: Oertmann P. Ein Beitrag zur Frage der Haftung für Verschulden beim Vertragsschlusse, insbesondere für Verschulden des Bestellers beim Abschlusse des Werkvertrages. Sp. 513-524); Генрих Зибер (см.: Planck G. Kommentar zum Bürgerlichen
Имперского суда, констатирующие применение принципа ответственности за culpa in contrahendo к отношениям, увенчавшимся действительным договором либо приведшим к тому, что в результате обоюдной вины сторон заключение сделки не состоялось. В обоих случаях размер ответственности определялся позитивным интересом.53 Применительно же к иным ситуациям, в которых речь шла об ответственности за недействительность сделки, Имперский суд впоследствии указывал, что установление здесь действия общего принципа в высокой степени спорно, «однако судебная практика и юридическая наука уже предприняли [его] распространение на сходные случаи».54
Появление в 1923 г. работ А. Тура55 и Г. Штолля56 подтолкнуло правоприменительную практику к более решительному признанию переговоров непосредственным основанием ответственности. Уже 23.06.1926 г. Имперский суд признает, что обязанность давать разъяснения при заключении договора возникает из правоотношения, в основе которого лежат
Gesetzbuch nebst Einführungsgesetz (Planck‘s Kommentar zum BGB). Bd. II. 1. Hälfte: Recht der Schuldverhältnisse (Allgemeiner Teil) §§ 242-432. 4., völlig neu bearb. Aufl. Berlin, 1914. S. 185 -195 (автор книги - Heinrich Siber)); Андреас фон Тур (см.: TuhrA. v. Der allgemeine Teil des deutschen bürgerlichen Rechts. Bd. II, 1. Leipzig, 1914. S. 486-490).
53 См.: 1. Über den Umfang der Offenbarungspflicht und Verschulden beim Vertragsschluß. 2. Stillschweigende Garantieübernahme bei Lieferungsverträgen hinsichtlich des Inhalts der erforderlichen Deckungsgeschäfte zur Ermöglichung der Lieferung. Bedeutung der Klausel «Lieferungsm^lichkeit Vorbehalten» // RGZ. 1920. Bd. 97. S. 325-329; Zur Haftung für Verschulden bei nicht rechtzeitigem Zugehen rechtsgeschäftlicher Erklärungen. Kann der Schaden nach § 254 BGB. geteilt werden, wenn beiden Teilen ein Verschulden bei den Vertragsverhandlungen zur Last fällt? // RGZ. 1920. Bd. 97. S. 336-340; Bohrer M. Die Haftung des Dispositionsgaranten. S. 110. Anm. 88; Geppert. Zur Lehre von der Arglist des Verkäufers beim Vertragsschluß. S. 542-543; Flume W. Allgemeiner Teil des Bürgerlichen Rechts II. S. 240; Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 144; Hildebrandt H. Erklärungshaftung. S. 73-75. Такой подход нашел некоторый отклик у судов второй инстанции, см.: Cabjolsky H. J. Entwicklung und heutiger Stand der Lehre von der Haftung für Verschulden beim Vertragsschluß. S. 36; Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 144.
54 Kann Schadensersatz verlangt werden, wenn ein Vertrag wegen sog. versteckten Dissenses nicht zustandegekommen, der Dissens aber von Beteiligten schuldhaft herbeigeführt worden ist? // RGZ. 1922. Bd. 104. S. 265-269; см. также: Bohrer M. Die Haftung des Dispositionsgaranten. S. 110; Cabjolsky H. J. Entwicklung und heutiger Stand der Lehre von der Haftung für Verschulden beim Vertragsschluß. S. 38-40; Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 144-145; Küpper W. Das Scheitern von Vertragsverhandlungen. S. 24; Schmitz E. Dritthaftung aus culpa in contrahendo. S. 32.
55 Tuhr A. v. Schadensersatz bei Dissens // Archiv für die civilistische Praxis. 1923. Bd. 121. S. 359-361.
56 Stoll H. Haftung für das Verhalten während der Vertragsverhandlungen // Leipziger Zeitschrift für deutsches Recht. 17. Jahrgang. 1923. № 19/20. Leipzig, 10.10.1923. Sp. 532-548.
непосредственно сами переговоры,57 а 16 ноября того же года объявляет ответственность за culpa in contrahendo «признанным в правоприменительной практике правилом, согласно которому уже посредством переговоров» могут возникнуть обязанности, урегулированные договорным правом.58 В 1934 г. Имперский суд относит ответственность за culpa in contrahendo к числу всеобщих принципов,59 а в 1936 г. дает чрезвычайно общую трактовку вине в переговорах, указав на то, что она может не только затрагивать случаи неисполнения обязанностей по даче разъяснений, но и вызывать к жизни «иные последствия» - такие, например, как причинение вреда жизни, здоровью или имуществу контрагента. В связи с этим заключение договора - как действительного, так и недействительного - теряет всякое значение.60
Таким образом, к 1930-м гг. в доктрине и практике состоялось окончательное оформление целостного института ответственности за culpa in contrahendo, охватывающего все случаи вины в переговорах независимо не только от действительности договора, но и от самого по себе внешнего факта его заключения. Утвердившееся в результате длительного развития доктрины culpa in contrahendo представление о том, что предшествующие заключению договора переговоры не являются событием исключительно фактического порядка, но, напротив того, имеют самостоятельное юридическое значение и могут выступать непосредственным основанием для возникающих на этом этапе отношений между контрагентами прав и
57 Unter welchen Voraussetzungen haftet der Verkäufer eines Grundstücks, der während des bis zur Versagung der verwaltungsbehördlichen Genehmigung bestehenden Schwebezustands den Käufer zu Zahlungen auf den Kaufpreis veranlaßt hat, auf Ersatz des jenem erwachsenen Schadens, insbesondere des Geldentwertungsschadens? // RGZ. 1926. Bd. 114. S. 155-160; Bohrer M. Die Haftung des Dispositionsgaranten. S. 115; Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 146.
58 § 278, 826 BGB. Ermöglichung eines Betrugs eines Angestellten durch Nachlässigkeit in der Verwahrung von Geschäftsutensilien gibt weder einen nichtvertraglichen Schadensersatzanspruch noch bewirkt sie ohne Annahme eines Vertragsschlusses, doch kann diese Nachlässigkeit, wenn beide Vertragsverhandlungen schweben, als culpa in contrahendo beurteilt werden // Juristische Wochenschrift. 1927. № 4. Berlin, 22.01.1927. S. 262. Nr. 14. См.: Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 146-147; Hildebrandt H. Erklärungshaftung. S. 102.
59 Zur Haftung für Verschulden beim Vertragsschluß // RGZ. 1934. Bd. 143. S. 219-223. См.: Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 148; Küpper W. Das Scheitern von Vertragsverhandlungen. S. 51-52.
60 Sind die in den §§ 122, 179, 307 BGB. enthaltenen Vorschriften, durch welche die Hähe des Schadensersatzes auf das Erfüllungsinteresse beschränkt und die Anwendung des § 254 BGB. ausgeschlossen wird, in allen Fällen einer Haftung aus Verschulden bei Vertragsverhandlungen anzuwenden? // RGZ. 1936. Bd. 151. S. 357-361. См.: Bohrer M.Die Haftung des Dispositionsgaranten. S. 245; Giaro T. Culpa in contrahendo. S. 148-149; Küpper W. Das Scheitern von Vertragsverhandlungen. S. 280-281.
обязанностей, а значит - и основанием ответственности за неисполнение преддоговорных обязанностей, ознаменовало собой окончание процесса формирования института преддоговорной ответственности.
Следовательно, отсутствие нормативного закрепления общего основания ответственности за culpa in contrahendo и наличие в тексте закона указания на конкретные случаи ее возникновения не может служить препятствием на пути формирования целостного института ответственности за недобросовестное поведение в ходе переговоров и не является аргументом в пользу ограничительного понимания места и роли этого правового института в системе гражданского права.
