CC BY
51
Марийский юридический вестник
Выпуск 7
самым является наиболее эффективным для стабильных общественных систем.
Конечно, не представляется возможным выработать правила для удовлетворения интересов всех людей общества, поэтому основное направление правового регулирования идет по пути согласования их интересов, хотя и юридическая оболочка может таить в себе несовпадение взглядов, разногласия, противоречия (пример этому - возобновление и продолжение конфликтов в виде кассационного рассмотрения дел, административные жалобы и др.)
Обобщая сказанное, можно сделать следующий вывод. Право является одним из основных регуляторов конфликтных ситуаций. Его применение возможно как по желанию конфликтующих субъектов, причем на любой стадии конфликта, так и по желанию государства, то есть применение права обеспечивается возможностью применения государственного принуждения. Способы разрешения социальных конфликтов с помощью права различны и зависят от конкретной ситуации, правовых традиций, складывающихся в государстве. Поэтому, развитие юридической конфликтологии как самостоятельной науки, использование ее потенциала при подготовке квалифицированных юридических кадров в нашей стране весьма актуально.
Р.Н. Таймасов*
К ВОПРОСУ О СУЩНОСТИ БАНДИТИЗМА В ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД РАЗВИТИЯ СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА
Как справедливо указывается в литературе, бандитизм всегда представлял повышенную опасность для общества, которая проявляется в реальной угрозе не только личной безопасности граждан, но и нормальному функционированию государственных, общественных и иных структур в экономической и других сферах деятельности* 1. Следует, однако, признать недостаточную оценку исторического опыта борьбы с бандитизмом.
Современные представления о бандитизме рождены эволюцией учения о соучастии и поэтому тесно связаны с историей формирования этого института Общей части уголовного права. Вместе с тем, термин «бандитизм» впервые появляется только в советский период развития уголовного законодательства2. До настоящего времени среди исследователей не сформировалось единого подходя к определению сущности данного вида преступной деятельности в указанный период развития Российского государства. Отчасти это объясняется
Аспирант Чебоксарского кооперативного института Российского университета кооперации.
1 Меркушов А.Е. О некоторых вопросах судебной практики по делам о бандитизме // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. № 4. С. 7-8.
2 Декрет СНК «О суде» № 3 от 20 июля 1918 г. // СУ РСФСР. 1918. № 52. Ст. 589.
64
2009
2. Вопросы теории и истории государства и права
тем, что изначально трактовка бандитизма законодателем и правоприменительной практикой в условиях обостренной классовой борьбы носила расширительный характер. В условиях гражданской войны общеуголовный бандитизм нередко перерастал в политический, в контрреволюционное выступление. Наоборот, политический бандитизм, «прикрытый» политическими программами и претензиями на власть, зачастую носил ярко выраженную уголовную направленность1. Не случайно В.С. Прохоров и И.И. Солодкин указывали, что в этот период бандитизм тесно смыкался с прямыми контрреволюционными выступлениями2. В свою очередь Т.Д. Устинова отмечала то обстоятельство, что бандитизм в значительной степени был связан с действиями контрреволюционеров, которые путем грабежей и убийств населения пытались опорочить советский строй и привести к его ослаблению и, в конечном итоге, к падению3 4.
В этой связи едва ли можно согласиться с категоричностью суждений Т.А. Пособиной, писавшей, что в первый период своего развития в годы советской власти (1920-1950-е годы) бандитизму была присуща исключительно политическая направленность. «Для него (первого периода развития бандитизма - Р.Н) характерна политическая направленность преступных действий бандитских групп; политический бандитизм как криминологический феномен стал порождением враждебной по отношению к советской власти идеологии, что обусловило его масштабную криминальную активность», - подчеркивала
4
автор .
Однако еще М.П. Карпушин в свое время совершенно справедливо акцентировал внимание на том, что общеуголовный бандитизм следует отличать от политического бандитизма как особо опасного политического преступления. Поэтому нападение участников антисоветских организаций на представителей власти, государственных или общественных деятелей с целью ослабления Советского государства образует, по мнению М.П. Карпушина, состав террористического акта, а не бандитизма. «Равным образом, - продолжает он далее, -разрушение путей сообщения, транспортных средств и т.п. в целях ослабления Советского государства образует состав диверсии, а не бандитизма, даже если это преступление было совершено устойчивой вооруженной группой лиц, сорганизовавшихся для совершения нападений»5.
Такая точка зрения находит свое подтверждение как в специальной литературе, так и в судебной практике6.
1 Гришанин П. Понятие банды и ответственность за бандитизм по советскому уголовному законодательству // Труды Высшей школы МВД СССР. 1983. № 3. С. 40.
2 Прохоров В.С., Солодкин И.И. Курс уголовного права. Часть Особенная. Л., 1973. С. 231.
3 Устинова Т.Д. Уголовная ответственность за бандитизм (по новому УК РФ). М., 1997. С. 15-16.
4 Пособина Т.А. Криминологическая характеристика современного бандитизма и меры борьбы с ним: дис. ... канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2002. С. 8.
5 Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР / под ред. Ю.Д. Северина. М., 1980. С. 156.
6 См. напр.: Пинчук В.И. Виды преступных организаций и ответственность их участников по советскому уголовному праву: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1961. С. 28; Мельникова Ю., Устинова Т. Ответственность за бандитизм: проблемы квалификации // Законность. 1994. № 5. С. 5.
65
Марийский юридический вестник
Выпуск 7
Таким образом, резюмируя выше изложенное можно сделать следующий вывод. При анализе сущности бандитизма следует учитывать, что исторически бандитизм возник и существовал как явление исключительно общеуголовной направленности, и только во времена радикальных политических и социальноэкономических преобразований проявляется и активизируется его политическая форма, которая сопровождает общеуголовный бандитизм на протяжении отдельного периода истории развития Российского государства.
И.А. Анучин*
ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ССЫЛКИ И ВЫСЫЛКИ В НАЧАЛЕ 1930-х ГОДОВ В СССР
Ссылка и высылка получили детальное правовое признание в качестве репрессивных мер Советского государства в 1934-1935 годах в связи с усилением репрессий, применяемых во внесудебном порядке, и сосредоточением всех органов, исполняющих наказания, в НКВД.
Постановлением ЦИК и СНК СССР от 5 ноября 1934 г. при Народном комиссаре внутренних дел СССР было создано Особое Совещание, которое наделялось правом применения внесудебных мер репрессии к лицам, признаваемым общественно опасными. В состав Совещания, помимо председателя, входили заместители Наркома внутренних дел, уполномоченные НКВД СССР, в том числе по РСФСР, начальник Главного управления рабоче-крестьянской милиции и Народный комиссар внутренних дел союзной республики, на территории которой возникало дело. В работе Особого Совещания принимал участие прокурор Союза ССР или его заместитель. Совещание могло применять ссылку на срок до пяти лет под гласный надзор с запрещением проживать в столицах, крупных городах и промышленных центрах Союза ССР; заключение в исправительно-трудовые лагеря на срок до пяти лет; высылку за пределы Союза ССР иностранных подданных, признававшихся общественно опасными. Кроме того, Особое Совещание имело право в зависимости от поведения сосланных или заключенных в исправительно-трудовые лагеря на основании отзывов соответствующих органов НКВД СССР сокращать срок пребывания в ссылке или исправительно-трудовом лагере, а также освобождать от дальнейшего пребывания в специальных трудовых поселениях* 1.
Постепенно набирает силу тенденция к росту строгости данного вида наказания. Так, в соответствии с постановлением ЦИК СССР от 21 января 1935 г., запрещавшем трудпоселенцам, восстановленным в гражданских правах, выезжать из мест поселения, 29 марта 1935 г. выходит приказ НКВД СССР
Соискатель Чебоксарского кооперативного института Российского университета копе-рации.
1 Сборник нормативных актов по советскому исправительно-трудовому праву. М.: Госюриз-дат, 1959. С. 304-305.
66
