CC BY
137
А.И. Сидоркин*
ОСОБЕННОСТИ БОРЬБЫ С БАНДИТИЗМОМ В МЕСТАХ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ В 1930-1950-е гг.
Аннотация. Предметом исследования являются: совокупность законов, иных нормативных актов советского периода в области регулирования борьбы с бандитизмом в местах лишения свободы; постановления Пленумов Верховного Суда Союза ССР и союзных республик по рассматриваемой проблематике; судебная практика, статистические данные, обзоры, ведомственные материалы о применении норм о бандитизме в местах лишения свободы; научные публикации (авторефераты, диссертационные исследования, монографии, материалы периодической печати, учебная литература), касающаяся истории борьбы с бандитизмом в местах лишения свободы и связанных с этой проблемой вопросов. Методологическую основу статьи составляют диалектический метод исследования, а также логический, историко-правовой, системно-структурный, статистический, конкретно-социологический и другие методы научного познания. Научная новизна заключается в том, что в исследовании выявлены ряд причин, способствующих прогрессирующему росту бандитизма в местах лишения свободы, несмотря на принимаемые меры законодательного характера по борьбе с этим явлением. К числу таковых отнесены: отсутствие на законодательном уровне четко сформулированной нормы о бандитизме в местах лишения свободы, имевшем свою специфику; грубейшие нарушения приказов, распоряжений и инструкций, регламентирующих размещение, режим содержания заключенных, которые допускались в лагерях и колониях, невыполнение указаний о надежной изоляции различных категорий уголовного рецидива; плохая организация оперативно-профилактической работы режимно-оперативных аппаратов лагерей и колоний по своевременному вскрытию и решительному пресечению преступной деятельности уголовно-бандитствующего элемента; сложившаяся практика поощрения и распространения опыта привлечения к сотрудничеству по «наведению порядка» в местах лишения свободы представителей уголовного рецидива и иные. Ключевые слова: уголовное право, лагерный бандитизм, наказание, разбой, заключенные, исправительно-трудовой лагерь, специальная тюрьма, режим, изоляция, расстрел.
Любые социальные институты представляют собой исторически изменчивые явления. Это в полной мере относится и к уголовному праву. Будучи правовым инструментом противодействия наиболее опасным формам отклоняющегося поведения, уголовное право самым тесным образом связано с текущими условиями развития общества и определяемой ими системой ценностей. Поэтому содержание уголовного права отражает объективные тенденции социального развития и преобладающие в тот или иной исторический период воззрения на преступление и наказание, идеологию борьбы с преступностью. С изменением объективных условий существования
общества меняются и такие воззрения, а вслед за ними — и само уголовное законодательство.
В этой связи значительный интерес представляет вопрос об организации борьбы с бандитизмом в местах лишения свободы. В специальной литературе отдельными авторами высказывалось однозначно негативное мнение о мероприятиях, проводимых органами государственной власти по борьбе с бандитизмом среди осужденных1, в частности об Указе Президиума Верховного Совета СССР от 13.01.1953 «О
1 См.: Попова О.А. Проблемы дифференциации ответствен-
ности за бандитизм (исторический и уголовно-правовой
аспекты): дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2001. С. 49.
*
© Сидоркин А.И., 2015
Сидоркин Александр Иванович — доктор юридических наук, профессор кафедры правоведения НОУ ВПО «Международный еврейский институт экономики, финансов и права». [info@uni21.org]
127273, Россия, г. Москва, ул. Отрадная, д. 6.
мерах по усилению борьбы с особо злостными проявлениями бандитизма среди заключенных в исправительно-трудовых лагерях»2 как образце грубого нарушения законности.
Для объективной оценки данной проблемы необходимо кратко остановиться на ее предыстории. Ужесточение репрессивной политики в 1930-е гг. в исправительно-трудовых учреждениях было связано не только с политическими процессами, происходящими в обществе, но и с активизацией уголовно-бандитствующего элемента в местах лишения свободы. Начатое в конце 1934 г. очищение городов и поселков от бывших уголовников, если они не были заняты в общественном производстве, обеспечил приток «свежих сил» в места заключения, что, по мнению С.И. Кузьмина, увеличило нагрузку на общаковую казну и повлекло за собой внутреннюю борьбу в воровской среде за доступ к ней3. Обострение криминогенной обстановки в исправительно-трудовых учреждениях потребовало адекватной реакции со стороны их администрации. Для более четкого распределения заключенных, в зависимости от их социальной опасности, 29.04.1935 приказом НКВД СССР вводились Правила отбора, направления и приема осужденных из общих мест заключения в исправительно-трудовые лагеря НКВД, отменявшие действующий до этого приказ № 0117-33 г. ОГПУ4. Из числа осужденных органами НКВД, а также осужденных судами по делам расследуемых органами НКВД подлежали обязательному направлению и приему в лагеря, независимо от их трудоспособности и возраста, в том числе и лица, осужденные за бандитизм на срок от 5 лет и выше. С целью обуздания лидеров преступных группировок в декабре 1935 г. была утверждена «Инструкция о порядке направления заключенных в срочные тюрьмы из ИТЛ». Она предусматривала изоляцию «неисправимого элемента, дезорганизующего жизнь лагеря». Указанная мера рассматривалась в качестве взыскания и могла применяться только после исчерпания других мер воздействия (содержания в течение 6 месяцев в штрафном изоляторе или осуждение в ИТЛ). Направление в тюрьмы санкционировалось руководством ГУЛАГа5. Несколько ранее, 11.06.1935 НКВД СССР в приказе «О борьбе с бандитизмом и грабежами с насилием» рекомендовалось: 1) заканчивать рассмотрение дел по бандитизму и грабежам с насилием не позже 5-дневного срока, включая в этот срок и время составления обвинительного заключения; 2) лица,
2 Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР (1953-1991 гг.). Ч. 1. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1992. С. 14.
3 См.: Кузьмин С. Организованные преступные группировки в местах лишения свободы // Преступление и наказание. 1995. №1. С. 36.
4 Архив Информационного центра МВД по Марий Эл. Приказы НКВД СССР. Д. 11. Л. 79-101.
5 См.: Кузьмин С. Указ. соч. С. 37.
обвиняемые по ст. 59 п. 3 и 167 п. 3 УК, должны приговариваться судами к расстрелу6.
Приказом от 07.01.1936 № 009 «в целях обеспечения должной охраны и изоляции осужденных за бандитизм и разбой (ст. 59-3, пункты «а» и «б» и ст. 167-3 УК)» прекращалась отправка осужденных за бандитизм и разбой в лагеря НКВД по общим нарядам. По мере накопления в тюрьмах этой категории осужденных, ОМЗ НКВД должен был запрашивать ГУЛАГ НКВД о выдаче специальных нарядов на вывоз их в лагеря.
Для обеспечения должной охраны и изоляции осужденные за бандитизм и вооруженный разбой должны были направляться в наиболее отдаленные лагеря с содержанием в подразделениях лагеря, обеспечивающих надежную изоляцию, исключающую возможность побега. Как правило, осужденных за бандитизм и разбой направляли в Ухтпечлаг (Воркута), Норильлаг и Сев-востлаг (Колыма). Отдельных наиболее опасных бандитов, совершавших неоднократные побеги и новые преступления, направляли в Белбалтлаг для содержания на Соловецких островах7. По данным на 01.01.1938, только в Севвостлаге содержалось 16467 чел., осужденных за преступления против порядка управления и бандитизм8. Всего же на 01.01.1939 в лагерях НКВД отбывали наказание за бандитизм 18601 чел.9 Это была шестая по численности категория осужденных в лагерях НКВД.
Процветанию бандитизма в лагерях способствовало и то обстоятельство, что в жилых зонах в большом количестве хранились запрещенные предметы. К примеру, только за один обыск в лагерных пунктах Северо-Уральского ИТЛ было изъято 596 ножей, 371 колода игральных карт, 800 топоров, 102,5 литра спиртных напитков10. Надо полагать, что карты использовались не для игры в подкидного дурака. Ножи и топоры нередко шли в ход в конфликтных ситуациях. Спиртные напитки, продукты питания приобретались у местного населения по повышенным ценам за деньги, а также за одежду, обувь, постельные принадлежности и иные вещи, нередко украденные у других заключенных11.
Для наведения порядка 07.08.1937 Н. Ежов циркуляром № 61 распорядился передавать на рассмотрение Особой тройки: а) все дела о вооруженных грабежах и грабежах с насилием; б) всех рецидивистов-уголовников, рецидивистов, при-
6 Архив Информационного центра МВД по Марий Эл. Ф. 418. Д. 10. Л. 25.
7 Там же. Ф. 418, Д. 19. Л. 1.
8 См.: Сидоркин А.И., Таймасов Р.Н. Правовое регулирование борьбы с бандитизмом в Советском государстве 1917-1958 гг. Уфа: УЮИ МВД России, 2010. С. 41.
9 См.: Там же. С. 42.
10 См.: Кузьмин С. Указ. соч. С. 38
11 См.: Сидоркин А.И. Формирование и развитие уголовно-исполнительной системы Республики Марий Эл (1917-1998 гг.). Йошкар-Ола: Мар. гос. ун-т, 1999. С. 102.
влекаемых за скотокрадство, раздевание пьяных, скупку и продажу краденого; установленных притоносодержателей; в) всех уголовников-рецидивистов, бежавших из лагерей и других мест заключения; г) дела на уголовников-рецидивистов, не порвавших с уголовным миром, не имеющих постоянного места жительства и не занимающихся общественно-полезным трудом, хотя бы и не совершивших непосредственно перед арестом конкретного преступления12. Всего на основании распоряжения только в Ухто-Пе-черском ИТЛ было расстреляно 2755 чел., а по всем лагерям НКВД — 30187 чел.13, подавляющую часть из которых составляли лидеры организованных преступных группировок и их подручные.
В январе 1938 г. серией приказов (№ 21, 24, 25) объявлялось о расстреле нескольких заключенных за «бандитско-хулиганские действия в лагере» и за попытки побега из Дмитлага14. Другого способа наведения порядка в местах заключения и обуздания уго-ловно-бандитствующего элемента просто не было.
В 1940 г. отмечается ужесточение режима содержания заключенных, в том числе осужденных за бандитизм. Данное обстоятельство было обусловлено рядом внешних и внутренних факторов. На присоединенных в этом году к СССР территориях (прибалтийские государства, Западная Украина, Западная Белоруссия, Бессарабия) находилось немало мест заключения, в которых отбывали наказание уголовные преступники, в том числе за тяжкие уголовные преступления. 06.11.1940 Президиум Верховного Совета СССР принял указ о пересмотре приговоров и решений, вынесенных судами Латвии, Литвы и Эстонии до установления советской власти в отношении тех заключенных, которые осуждены за бандитизм, грабежи, убийство и систематические кражи. В тех случаях, когда осужденный находился в заключении свыше предельного срока, установленного соответствующей статьей УК РСФСР, но освобождение от дальнейшего отбывания наказания осужденного было нежелательным в силу его особой опасности, дело пересмотру не подлежало. В остальных случаях, если в силу связи осужденного с преступной средой его освобождение оказывалось нежелательным, предлагалось руководствоваться при назначении дополнительной меры наказания ст. 35 УК РСФСР15.
Следствием этого решения явилось этапирование немалого числа осужденных за бандитизм в исправительно-трудовые лагеря и тюрьмы РСФСР, так как местные тюрьмы на присоединенных территориях потребовались для мероприятий по обузданию антисоветски настроенных сил националистического подполья.
Вывезенные в тюрьмы и лагеря особо опасные преступники пытались утвердиться в новых для них условиях, чтобы и здесь отбывать срок на привилегированном положении. Однако, не зная всех тонкостей «воровского кодекса чести», которого придерживались воровские авторитеты в СССР, они грубо нарушали нормы, восстанавливая против себя местных воров, к тому же в отдельных местах заключения пытались подчинить своему влиянию осужденных, лидеров преступных групп, диктовать свою волю.
Более сильное сообщество местных воров начало расправляться с «самозванцами» («сухарями») и «отошедшими», ставшими таковыми из-за нарушения «кодекса воровской чести» по незнанию. «Незаконные» («польские воры») или «отошедшие», воры с целью самообороны и ведения паразитического образа жизни, стали создавать свои группировки. Таким образом, внешний фактор породил определенную нестабильность в местах заключения СССР накануне Великой Отечественной войны16.
С началом военных действий совместной директивой № 221 от 22.06.1941 НКВД и Прокуратуры СССР прекращалось освобождение из колоний наиболее опасных категорий заключенных даже по окончании срока наказания. Предавались немедленному суду бандиты, рецидивисты и другие опасные преступники17. Совместная директива НКВД и Прокуратуры СССР от 29.04.1942 № 185 продлевала сроки содержания под стражей осужденным за бандитизм, уже отбывшим свои сроки наказания «до окончания войны»18.
С первых дней начала военных действий в местах лишения свободы стали распространяться пораженческие настроения. Циркулировали слухи о том, что неоднократно судимые будут вывезены на Север и ликвидированы, как в 1937-1938 гг. Необходимо отметить, что слухи эти имели под собой достаточно веские основания. Архивные документы свидетельствуют, что уже 27.07.1941 наркомы внутренних дел и госбезопасности Л.П. Берия и В.Н. Меркулов попросили у И.В. Сталина санкции на расстрел заключенных в тюрьмах: в Москве — 775 чел., во Владимирской и Орловской тюрьмах — 527 чел., «которых в связи с обстоятельствами военного времени следует расстрелять». 01.07.1941 Л.П. Берия и В.Н. Меркулов в соответствии с полученными указаниями сообщили И.В. Сталину, что в периферийных органах НКГБ (Украины, Белоруссии, Молдавии, Эстонии, Латвии, Ленинграда и Мурманска) среди арестованных «заслуживают применения высшей меры наказания — расстрела» 1282 чел. 04.07.1941 зам.
12 Архив Информационного центра МВД по Марий Эл. Ф. 418. Д. 9. Л. 80-82.
13 См.: Кузьмин С. Указ. соч. С. 38.
14 См.: Кокурин А., Петров Н. ГУЛАГ: структура и кадры // Свободная мысль-ХХ1. 2000. № 1. С. 119.
15 См.: Кузьмин С. Указ. соч. С. 38-39.
16 См.: Сидоркин А.И. Формирование и развитие уголовно-исполнительной системы. С. 143.
17 Архив Информационного центра МВД по Марий Эл. Материалы Тюремного отделения. Оп. 3. Д. 1. Л. 125; Д. 1/4. Л. 94.
18 Кокурин А., Петров Н. Указ. соч. С. 123.
наркома В.В. Чернышов и начальник Тюремного управления НКВ М.И. Никольский представили наркому Л.П. Берия свои предложения по эвакуации тюрем, согласно которым осужденные за бандитизм освобождению и эвакуации не подлежали. К ним предлагалось применить расстрел. 07.07.1941 В.В. Чернышов и В.Г. Наседкин в письме на имя Л.П. Берия повторили свои предложе-ния19. Почти все эти предложения были оформлены Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12.07.1941 (дополненного 24.11.1941). В ходе эвакуации к январю 1942 г. было расстреляно 9817 заключенных, из них в Белоруссии — 530 чел., на Украине — 8789, в Эстонии — 205, в Орловской области — 291 чел. Только в тюрьмах Львовской области расстреляли 2464 заключенных, в тюрьмах Дрогобычской области — 1101, Станиславской — 1000 заключенных20.
В ходе эвакуации по различным причинам выбыло около 43000 чел. (21504 — остались не вывезенными, 7444 — освобождены при эвакуации, 819 — бежали при бомбежках, 264 — бежали из-под конвоя, 23 — погибли при бомбежках, 59 — убиты при попытке к бегству, 346 — освобождены налетом банды, 9817 — расстреляны в тюрьмах, 674 — расстреляны конвоем в пути следования при подавлении бунта и сопротивления, 769 — незаконно расстреляны конвоем в пути, 1057 — умерли в пути следования)21.
В связи с этим «активизировалась антисоветская агитация, начались акты саботажа, оживилась деятельность бандитских групп осужденных, направленная на подготовку вооруженных восстаний в местах заключения». Развитию бандитизма в исправительно-трудовых лагерях, на наш взгляд, способствовало и то обстоятельство, что за годы войны значительно изменился контингент содержащихся в них заключенных. Так, например, на 1941 г. в ИТЛ осужденные за особо опасные преступления (в том числе за бандитизм) составляли 27 % от общего числа заключенных, а в 1944 г. число осужденных этой категории возросло уже до 43 %22. На 01.01.1945 г. за бандитизм отбывали наказание уже 53289 чел. В структуре общего числа осужденных, отбывавших наказания за уголовные преступления, они составляли 3,9 %, что было второй, после осужденных за имущественные преступления, по численности группой осужденных. Кроме того, с 1944 г. в ИТЛ появляется категория осужденных за политический бандитизм и повстанчество, численность которых на 01.01.1945 составляла 7563 чел.23 Например, одна из банд сформиро-
19 См.: Сидоркин А.И., Таймасов Р.Н. Указ. соч. С. 44.
20 См.: Кокурин А., Петров Н. Указ. соч. С. 109-112.
21 См.: Кузьмин С., Гилязутдинов Р. ГУЛАГ в годы войны // Преступление и наказание. 1998. № 5. С. 29.
22 См.: Сидоркин А.И., Таймасов Р.Н. Указ. соч. С. 44.
23 См.: Там же. С. 45.
валась на лагерном пункте «Лесорейд» Ворку-тинского ИТЛ НКВД. Возглавлял ее вольнонаемный начальник лагерного пункта Ретюнин, осужденный Орловским окружным судом 29.04.1929 по ст. 59-3 (бандитизм) на 10 лет ИТЛ (освобожден 17.04.1937 досрочно по зачетам рабочих дней). В группу входило несколько осужденных, отбывавших наказание за бандитизм. 24.01.1942 руководители повстанцев разоружили охрану, освободили всех заключенных. Одна треть осужденных отказалась принимать участие в этой авантюре и разбежалась. С остальными Ретюнин через несколько часов напал на районный центр. Ими были захвачены банк, телеграф, здание районного НКВД и КПЗ. Попытка разоружить военизированную охрану Печорского речного пароходства и завладеть аэродромом не удалась. В течение недели с большими человеческими потерями с обеих сторон выступление заключенных было подавлено. Руководители в количестве 6 чел., не желая сдаваться и не видя для себя иного выхода, покончили с собой во время последней атаки, предпринятой бойцами военизированной охраны24.
В декабре 1942 г. 28 особо опасных заключенных совершили бандитское нападение на лагерный пункт Востокураллага. В результате нападения пострадали и были направлены в тяжелом состоянии в лазарет 18 заключенных25.
В ИТК № 5 УИТЛК НКВД Татарской АССР в ночь с 13 на 14.04.1943 выведенный на работу по обжигу угля заключенный, осужденный за бандитизм, убил конвоира, сжег его труп на костре и, захватив винтовку, скрылся26.
В Буреполомском ОЛП УИТЛК УНКВД Горь-ковской области 05.1943 4 особо опасных заключенных, направленные на работы по рытью могил, «воспользовавшись небдительностью конвоира, зверски убили его и, зарыв труп в могилу, скрылись, вооружившись винтовкой убитого <...> Организованным розыском и преследованием <...> бандиты были на следующий день настигнуты в 60 километрах от лагеря. Вооруженная группа бандитов в завязавшейся перестрелке была уничтожена»27.
В 1944 г. оперативно-чекистским отделом Ух-тоижемского ИТЛ НКВД была «вскрыта и ликвидирована бандитская группа, совершившая в лагере ряд крупных ограблений и готовившая ограбление базы Леспродторга Коми АССР <...> Все участники банды выявлены и арестованы, часть похищенного имущества обнаружена»28.
26.12.1944 в Ковровской ИТК ОИТК УНКВД Владимирской области осужденным за бандитизм Ко-
24 См.: Кузьмин С. Указ. соч. С. 39.
25 См.: Кокурин А., Моруков Ю. Указ. соч. 2000. № 7. С. 113.
26 См.: Там же. С. 113.
27 Там же. С. 114.
28 Там же. № 8. С. 114.
куриным было совершено убийство заключенного Ленькова. 16.12.1944 в зоне Прикульского ОЛП ОИТК УНКВД Томской области был зарублен топором заключенный Гордиенко. Убийство было совершено осужденным за бандитизм Тюфяковым по сговору с заключенным Ворониным29.
Бандитские нападения заключенных имели свои последствия. НКВД СССР была введена инструкция, регулирующая порядок содержания заключенных в годы войны. Она предусматривала применение оружия без предупреждения при нападении на работников мест заключения или охрану и при отказе заключенных приступить к работе после двукратного предупреждения30, а в декабре 1944 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР были созданы специальные лагерные суды для рассмотрения дел о преступлениях, совершенных в исправительно-трудовых лагерях и колониях НКВД. Эти специальные лагерные суды просуществовали почти 10 лет и были упразднены Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29.04.195431.
В послевоенный период ухудшение криминогенной обстановки в стране приводит руководство Советского государства к мысли о нежелательности отпускать на свободу из мест заключения осужденных за особо опасные преступления, сроки лишения свободы которых истекали к концу 1940-х гг.32 24.06.1946 совместный приказ МВД, МГБ и Генерального прокурора СССР отменил директивы № 221 от 22.06.1941, № 185 от 29.04.1942 и все последующие к ним дополнения о задержке освобождения из мест заключения некоторых категорий осужденных. Однако этот приказ не гарантировал на самом деле их освобождения.
Во-первых, в отношении заключенных, на которых имелись данные об участии в «лагерном» бандитизме, комиссиям, созданным для рассмотрения материалов по исполнению приказа от 24.06.1946, предлагалось оформить арест и до окончания следствия направить материалы в лагерные суды и Особое совещание при МВД СССР.
Во-вторых, лица, осужденные за бандитизм, в отношении которых не имелось данных об участии в бандитских нападениях за период срока отбывания наказания, также не освобождались, а подлежали направлению в ссылку33.
Таким образом, при реализации вышеуказанного приказа лица, осужденные за бандитизм, из мест заключения фактически освобождению не подлежали. На 01.07.1946 всего в ИТЛ, ИТК и ОЛП отбывали наказание за бандитизм
29 См.: Кокурин А., Моруков Ю. Указ. соч. № 9. С. 105-106.
30 Архив Информационного центра МВД по Марий Эл. Приказы НКВД СССР. Д. 30. Л. 223.
31 См.: Кокурин А., Моруков Ю. Указ. соч. № 8. С. 127.
32 См.: Анучин И.А., Сидоркин А.И. Институты ссылки и высылки в Советском государстве. 1917-1991 гг. Йошкар-Ола: Марийский гос. ун-т, 2009. С. 86
33 Кокурин А., Моруков Ю. Указ. соч. № 10. С. 112.
73433 чел. (5 %) от общего числа всех заключенных34. В 1947 г. число заключенных, отбывающих наказание за бандитизм, вооруженные ограбления и разбой, выросло до 106928 чел.35 В течение только одного 1947 г. в результате работы оперативных отделов лагерей и колоний были арестованы и преданы суду «за бандитизм и повстанческие проявления» 1982 осужденных36.
Скопление в ИТЛ большого количества лиц, осужденных за бандитизм, отнюдь не способствовало борьбе с бандитизмом в местах лишения свободы. Только за 1948 г. было осуждено лагерными судами 22940 заключенных, главным образом за «внутрилагерный бандитизм» и побеги37. Поэтому «в целях укрепления режима и усиления борьбы с преступностью заключенных в ИТЛ и ИТК» 31.12.1948 был подписан приказ МВД СССР № 001516 «Об организации специальных лагерных подразделений строгого режима в ИТЛ МВД и УИТЛК МВД/УМВД», в которые подлежали переводу: а) все осужденные за бандитизм; б) все осужденные в период отбывания срока наказания в местах заключения за бандитизм; в) содержащиеся в местах заключения осужденные за бандитизм, если они в период отбывания наказания продолжали «проявлять себя как злостные дезорганизаторы лагерной и производственной дисциплины».
Переводу в специальные лагерные подразделения подлежали только осужденные за бандитизм на срок от 3 лет и выше. Перевод заключенных в такие подразделения строгого режима из других ИТЛ и ИТК, а также направление туда вновь осужденных производились по персональным нарядам ГУЛАГа. Надзирательская служба в них комплектовалась из наиболее подготовленных, дисциплинированных и физически здоровых сотрудников из расчета до 12 % к числу заключенных.
В специальных лагерных подразделениях осужденные за бандитизм содержались до окончания срока наказания. Режим в них предусматривал:
— использование заключенных преимущественно на тяжелых физических работах под усиленной охраной;
— запрещение расконвоирования заключенных;
— усиленный надзор за заключенными в жилых зонах и на производственных объектах;
— строгое наказание: содержание в карцере, в камерах штрафного изолятора с применением наручников, лишение на длительное время переписки и другие наказания за злостный отказ от работы, за нарушение лагерного режима и попытки к побегу. Содержащимся в камере штрафного изолятора
запрещалось курить, получать посылки, вести пере-
34 См.: Там же. № 11. С. 114.
35 См.: Там же. № 12. С. 107.
36 См.: Там же. С. 108.
37 См.: Там же. 2001. № 1. С. 117.
писку с родственниками и получать свидания. На буйствующих в карцере и камере штрафного изолятора разрешалось надевать смирительную рубашку.
В случаях нападения или открытого злостного сопротивления заключенных бандитов администрации специальных лагерных подразделений разрешалось применять оружие.
Заключенные за бандитизм, систематически нарушавшие режим и неоднократно подвергавшиеся за это наказаниям, по решению ОСО МВД СССР могли переводиться в тюрьмы МВД для дальнейшего отбытия срока наказания на строгом тюремном режиме.
На основании приказа № 001816 от 31.12.1948 специальные лагерные подразделения для строго режима для содержания бандитов организовывались в следующих лагерях: Норильский ИТЛ (на 10000 чел.), Воркутинский ИТЛ (на 10000 чел.), ИТЛ Северного управления ГУЛЖДС при строительствах № 501 и № 503 (на 10000 чел.), Севпеч-лаг (на 5000 чел.), Нижнеамурлаг (на 5000 чел.), Вятлаг (на 4000 чел.), Краслаг (на 5000 чел.), Ухти-жемлаг (на 5000 чел.), ИТЛ на строительстве № 16 (на 2000 чел.), Востокураллаг (на 4000 чел.), Ив-дельлаг (на 4000 чел.), Каргопольлаг (на 4000 чел.), Ныроблаг (на 4000 чел.), Севураллаг (на 4000 чел.), Усольлаг (на 4000 чел.), Устьвымлаг (на 4000 чел.), Южкузбасслаг (на 4000 чел.), Севкузбасслаг (на 4000 чел.), Кизеллаг (на 2000 чел.), Ангарлаг (на 6000 чел.), УИТЛК УМВД по Хабаровскому краю (на 2000 чел.), УИТЛК УМВД по Красноярскому краю (на 3000 чел.), УИТЛК УМВД по Свердловской области (на 15000 чел.), УИТЛК УМВД по Читинской области (на 2000 чел.), УИТЛК УМВД по Алтайскому краю (на 1500 чел.), УИТЛК УМВД по Новосибирской области (на 1500 чел.).
К 1950 г. в специальных лагерных подразделениях содержалось 80200 заключенных, осужденных за бандитизм, при лимите наполнения 100000 чел.38
19.01.1950 приказом № 0065 «О переводе на тюремный режим заключенных из числа уголовно-бандитствующего элемента» министрам внутренних дел республик, начальникам УМВД краев и областей и начальникам ИТЛ разрешалось представлять на Особое совещание МВД СССР материалы для вынесения решения о переводе на тюремный режим «неисправимых заключенных, осужденных в лагерях и колониях за бандитизм <..> и продолжающих преступную деятельность». Для содержания осужденных ОСО за лагерный бандитизм выделялись: Злато-устовская тюрьма № 2 УМВД Челябинской области, Тобольская тюрьма № 3 УМВД Тюменской области и Вологодская тюрьма № 1 Вологодской области39.
38 Архив Информационного центра МВД по Марий Эл. Приказы МВД СССР. Д. 83. Л.113, 132, 139, 152; Приказы МВД СССР. Д. 105. Л. 5.
39 Архив Информационного центра МВД по Марий Эл. Приказы МВД СССР. Д. 451. Приказы МВД СССР за 1950 г. Л. 6.
Однако данные меры не принесли существенных результатов в обуздании лагерного бандитизма. Так, например, 07.10.1950 в результате беспорядков, организованных «уголовно-бандитствую-щей группой заключенных» в пути следования на реке Алдан баржи № 174, погибло 185 заключенных, а 114 — «утонуло или бежало». Из 12 организаторов и участников возникновения беспорядков на барже были арестованы и преданы суду военного трибунала, 5 — скрылись и разыскивались40. 27.08.1950 в Норильском ИТЛ начались массовые беспорядки, спровоцированные уголовно-бан-дитствующими группировками заключенных. Прокурор Норильлага старший советник юстиции И.А. Случанко докладывал начальнику Управления по надзору за местами заключения Прокуратуры СССР Н.В. Вавилову по данному факту следующее: «Бандитско-уголовный актив заключенных, прибывших в числе новых этапов, вооружившись ножами, штырями и другими острыми металлическими предметами, организовал нападение на заключенных, отошедших от уголовного мира. Обоюдная драка, в которой участвовало около 300 человек, быстро переросла в беспорядок, угрожавший жизни офицерам и массовым побегам из зоны». В результате применения охраной оружия было убито 3 и ранено 4 заключенных. Кроме того, в обоюдной драке было убито 3 заключенных и ранено 16. На месте беспорядков были найдены 23 штыря, 3 ножа, 5 лопат и 3 топора.
06.09.1950 в этот же лагерь прибыли этапом еще 317 заключенных. При попытке провести обыск 219 заключенных из числа бандитско-уго-ловного актива оказали сопротивление охране. В результате подавления сопротивления был убит 1 и ранено 6 заключенных.
Как показала проведенная по результатам указанных инцидентов проверка Прокуратурой СССР в Норильском ИТЛ сложилась крайне неблагополучная обстановка в борьбе с лагерным бандитизмом. «Бандитизм, убийства <...> со стороны заключенных имеют широкое распространение. За 9 месяцев 1950 г. в результате бандитских проявлений убито 56 человек; за бандитизм и убийства было привлечено к уголовной ответственности 70 человек»41.
Не лучше обстояло дело с борьбой с бандитизмом и в других ИТЛ. Так, например, в августе 1950 г. прокурор Карагандинского ИТЛ Моисе-енко сообщал на имя Л.П. Берия о широком распространении там бандитизма: «за семь месяцев 1950 г. зарезано и задушено свыше 50 человек. Преступный элемент разбился на враждующие между собой группы так называемых "воров", "отколовшихся" и "махновцев"», между которыми идет непримиримая борьба и убийства».
40 См.: Кокурин А., Моруков Ю. Указ. соч. 2001. № 4. С. 107-108.
41 Архив Информационного центра МВД по Марий Эл. Арх. 57. Д. 5. Приказы, распоряжения ОИТК МВД за 1950 г. Л. 7.
12.12.1950 Л.П. Берия указал министру внутренних дел С.Н. Круглову, что положение с бандитизмом в Карагандинском лагере «значительно более серьезно», чем оценивает его руководство МВД42.
В декабре 1950 г. в отдельном лагпункте ОИТК УМВД Мурмаской области «группой заключенных из уголовно-бандитствующего элемента <...> совершено убийство начальника конвоя старшего сержанта Зырина». Военный трибунал Беломорского военного округа приговорил заключенных к расстрелу43.
В январе 1951 г. в 9-м лагерном отделении Обского ИТЛ в результате вспыхнувших беспорядков, в которых участвовало до 400 заключенных, спровоцированных бандитами, было убито 4 человека, тяжело ранено 5 и легко ранено 4 человека44.
Меры, принимаемые по результатам проверки ИТЛ руководством МВД, давали определенные результаты. В 1950 г. было зафиксировано 1392 случая «бандитских проявлений», в то время как в 1949 г. их было зафиксировано 1834. Наибольшее число бандитских проявлений пришлось на лагеря ГУЛЛП (191 случай) и ГУЛЖДС (174 случая)45. Всего же на 01.01.1951 в ИТЛ и ИТК МВД СССР содержались 65816 осужденных за бандитизм и вооруженное ограбление и 12074 заключенных, которые были осуждены за бандитизм и вооруженное ограбление, совершенные в местах лишения свободы46. Только за I квартал 1952 г. за бандитизм было привлечено к уголовной ответственности 4300 заключенных лагерей и колоний МВД47.
Однако в целом переломить ситуацию в свою пользу по борьбе с лагерным бандитизмом в начале 1950-х гг. МВД не удалось. Проявление лагерного бандитизма в значительной степени объяснялось тем, что в ИТЛ не обеспечивалось поддержание должного режима. Несмотря на строгие указания центральных органов МВД, заключенные за бандитизм во многих лагерях содержались вместе с заключенными, осужденными за прочие преступления, лагерная администрация зачастую вступала в сговор с главарями бандитских групп осужденных. Характерным в этом отношении является пример, приведенный в приказе от 26.03.1952 № 00365 МВД СССР, по делу о «ликвидации группового вооруженного побега заключенных из ла-готделения строгого режима УИТЛ и строительства № 16 в Иркутской области». В составе указанного лагеря существовало специальное подразделение строгого режима для содержания уголовно-
42 См.: Кокурин А., Моруков Ю. Указ. соч. 2001. № 5. С. 98-99.
43 Архив Информационного центра МВД по Марий Эл. Арх 62. Д. 137. Приказы, распоряжения ОИТК МВД за 1951 г. Л. 2.
44 См.: Кокурин А., Моруков Ю. Указ. соч. С. 105.
45 См.: Там же. С. 101.
46 См.: Там же. С. 96.
47 См.: Там же. 2001. № 6. С. 111.
бандитствующего элемента, однако вместо того чтобы занять этот контингент на тяжелых физических работах, начальник лагеря генерал-лейтенант С.Н. Бурдаков и его заместитель по лагерю генерал-майор М.И. Маркеев в течение продолжительного времени вообще не использовали его на работах. Пользуясь ослаблением режима содержания и изоляции, «беспечностью и притуплением бдительности руководства лаготделения» и не будучи занятыми на работах, заключенные лаготделения систематически нарушали режим, играли в карты и не подчинялись лагерной администрации, диктовали ей и остальным заключенным свои условия, «беспрепятственно и безнаказанно устраивали свои сборища, на которых обсуждали вопрос неповиновения лагерной администрации и вели антисоветскую агитацию». Вновь прибывших заключенных бандиты подвергали ограблению и избиению, награбленные вещи через работающих в хозобслуге заключенных обменивали на спиртные напитки, наркотики и другие предметы. Бандиты беспрепятственно изготовляли ножи, пики, фабриковали печати и изготовляли различные документы. Начальник лаготделения майор Егоров, вместо принятия решительных мер к пресечению преступных действий, подпал под влияние бандитов: перед проведением обысков в бараках Егоров предварительно договаривался с главарями банды и обыски производились только после получения их согласия.
26.03.1952 в момент выдачи надзирателям летнего обмундирования бандиты напали на них и, переодевшись в форму надзирателей, подошли к вышке часового, который дал сигнал вахтеру на открытие ворот. Когда ворота были открыты, бандиты произвели нападение на вахтера и солдат отдыхающей смены караула и, захватив оружие, скрылись. Таким образом, групповой вооруженный побег совершили 31 заключенный48.
В письме начальника Управления по надзору за местами заключения Прокуратуры СССР Н.В. Вавилова на имя заместителя заведующего подотделом Административного отдела ЦК ВКП(б) В.В. Куликова от 14.10.1952, в частности, указывалось, что развитию бандитизма в местах лишения свободы способствует то обстоятельство, что заключенные имеют возможность доставать, изготовлять и хранить при себе предметы, могущие служить орудиями преступлений (ножи, топоры, ломы и т.п.), а иногда проносить в зону лагеря даже взрывчатые вещества. Только в Бодайбинском ИТЛ МВД СССР за I полугодие 1951 г. у заключенных было изъято 7 кг взрывчатых веществ, 810 ножей, топоров и других остро-режущих предметов. В Ангарском ИТЛ МВД СССР за январь-апрель 1951 г. у заключенных было обнаружено и изъято 3317 запрещенных предметов (в основном пик, ножей и
48 Архив Информационного центра МВД по Марий Эл. Арх. 68. Д. 7. Приказы ОИТК МВД СССР за 1952 г. Л. 11-12, 12 об.
топоров). В том же Ангарском ИТЛ осужденный Ситников похитил на месте работы около 3 кг аммонита, а затем взорвал стену штрафного изолятора. В результате взрыва 1 осужденный был убит и 2 тяжело ранены.
В Степном (особом) лагере МВД СССР была вскрыта банда, члены которой приносили в зону лагеря с объекта работы взрывчатые вещества для изготовления самодельных гранат.
«Пользуясь отсутствием должного режима и имея возможность вооружаться, — продолжал далее Н.В. Вавилов, — заключенные из числа наиболее опасного контингента организовывают банды, учиняют в лагерях массовые беспорядки, систематически убивают и избивают заключенных, нападают на работников охраны и надзирателей. В лагерях Дальстроя бандитами было убито только за 9 месяцев 1951 г. 231 человек».
В Красноярском ИТЛ заключенные бандиты беспрепятственно систематически сходились на нелегальные «собрания» и обсуждали планы убийства работников лагерей и отдельных заключенных. В этом лагере бандитами было убито 4 человека и 26.06.1951 были организованы массовые беспорядки, в которых участвовало свыше 800 заключенных. Массовые беспорядки, сопровождавшиеся убийствами, имели место также в Ивдель-ском и Каргопольском ИТЛ МВД.
Имели место также случаи нападения на свидетелей в залах судебных заседаний со стороны бандитов-подсудимых, вооруженных ножами. «Следовательно, — делает вывод прокурор, — даже находясь на тюремном режиме, бандиты имели при себе оружие»49.
Среди причин процветания бандитизма в лагерях прокуратура справедливо называла широкое использование самоохраны из числа самих заключенных и введение в ряде ИТЛ «института старост». Эти старосты, назначенные администрацией из числа уголовно-бандитствующего элемента, вместо наведения порядка внутри зоны сами занимались бандитизмом и издевательствами над заключенными. Ситуация в некоторых ИТЛ настолько вышла из-под контроля, что в дело вынуждена была вмешаться военная прокуратура войск МГБ, которая, в частности, принудила руководство Дальстроя ликвидировать институт старост во всех лагерях50.
В целях стабилизации обстановки в 1952 г. в местах лишения свободы был проведен ряд мероприятий «по усилению изоляции уголовно-бандитствующих элементов, по предупреждению с их стороны бандитских проявлений». В течение года «в дисциплинарном порядке» было переведено в тюрьмы на срок от нескольких месяцев до 2 лет 9105 заключенных «из числа бан-
дитствующего элемента»; 24699 заключенных «за бандитские проявления» было водворено в специально организованные для их содержания лагерные подразделения строгого режима. На 01.01.1953 за бандитизм, совершенный в местах лишения свободы, содержалось на тюремном режиме 7405 заключенных и в специальных лагерных подразделениях строгого режима — 60255 заключенных. Специальными лагерными судами в 1952 г. за лагерный бандитизм было осуждено 3454 заключенных.
В течение 1952 г. в ходе «бандитских проявлений» в лагерях и колониях МВД было убито 1284 чел., ранено — 573 чел. Лидировали по убийствам лагеря Дальстроя — 183 убитых за год, Норильлаг — 83 убитых и Южно-Кузбасский ИТЛ (Новокузнецк) — 50 убитых. Но были и такие лагеря, где за весь 1952 г. не произошло ни одного убийства: например, Вяртсильский ИТЛ (Карело-Финская ССР), подмосковные Марковский и Курьяновский ИТЛ, Саратовский ИТЛ51 и др.
Отсутствие бандитских проявлений в этих лагерях объясняется, скорее всего, спецификой их контингента: сюда направлялись так называемые бытовики и краткосрочники, а «уголовно-бандитствующего элемента» не было.
В результате этих мероприятий количество бандитских проявлений в ИТЛ в 1952 г. сократилось вдвое, по сравнению с 1951 г., а число убитых и раненых при этом заключенных — на 46 %52.
Однако, несмотря на некоторую стабилизацию проявлений бандитизма в ИТЛ, 13.01.1953 был подписан не публиковавшийся в открытой печати Указ Президиума Верховного Совета СССР «О мерах по усилению борьбы с особо злостными проявлениями бандитизма среди заключенных в ИТЛ». В соответствии с Указом, дела об особо злостных бандитских нападениях, сопровождающихся убийствами, совершаемых заключенными, содержащимися в исправительно-трудовых лагерях, подлежали рассмотрению в военных трибуналах войск МГБ СССР и в специальных судах. Указ допускал применение к виновным в этих преступлениях смертной казни как высшей меры наказания53.
Главным недостатком Указа от 13.01.1953 было то, что в нем не раскрывалось понятие бандитизма, не отражалась специфика именно «лагерного бандитизма», что позволяло правоприменителю широко трактовать бандитизм в местах лишения свободы, подводя под его квалификацию любые массовые беспорядки среди заключенных. Вместе с тем, как показали дальнейшие события, Указ от 13.01.1953 на практике не стал действенным инструментом в борьбе
49 Кокурин А., Моруков Ю. Указ. соч. 2001. № 6. С. 111-112.
50 См.: Там же.
51 См.: Там же. С. 118.
52 См.: Там же. С. 117.
53 Сборник документов по истории уголовного законода-
тельства СССР и РСФСР (1953-1991 гг.). С. 14.
с «лагерным бандитизмом». Мартовская амнистия 1953 г. значительно изменила контингент заключенных в лагерях. Теперь основной контингент там составляли лица, осужденные за особо опасные уголовные преступления, в том числе за бандитизм. Активизация оставшейся части заключенных против лагерной администрации, а также неприспособленность периферийных аппаратов Министерства юстиции на местах, в чье ведение были переданы в 1953 г. ИТЛ, к руководству лагерями и колониями отрицательно сказались на обеспечении режима содержания заключенных и поддержания там должного порядка. В результате во второй половине 1953 — начале 1954 гг. резко возрастает количество бандитских проявлений среди заключенных. Только в I квартале 1954 г. в ИТЛ и ИТК «на почве бандитских побуждений» было совершено 129 убийств54. В то же время, как сообщалось в докладной записке МВД в ЦК КПСС от 26.05.1954, при рассмотрении уголовных дел о бандитских проявлениях, сопровождавшихся убийствами, совершенных заключенными в лагерях, почти не применялись положения Указа от 13.01.1953. Так, из 2167 заключенных, привлеченных в 1953 г. к уголовной ответственности за бандитизм, были приговорены к высшей мере наказания только 65 человек, а утверждены и приведены в исполнение приговоры лишь в отношении 11 человек. Таким образом, бандиты, осужденные, как правило, на срок до 25 лет лишения свободы, совершая вновь тяжкие преступления, практически никакого наказания не несли, продолжали терроризировать других заключенных и дезорганизовывать деятельность лагерных подразделений. «Органы прокуратуры также не реагировали на указанные акты негодной судебной практики», — резюмировали авторы записки55.
На фоне начавшихся после амнистии массовых восстаний в особых лагерях летом 1953 г. приобрел угрожающие размеры и лагерный бандитизм. 15.07.1953 начальникам всех УИТЛ, УИТЛК и ОИТК Минюста была направлена «Ориентировка I управления ГУЛАГА Министерства юстиции СССР о вскрытых и ликвидированных бандитских группах среди заключенных в ряде лагерей и колоний Министерства юстиции СССР». В ориентировке, в частности, указывалось, что бандитские группы и шайки из числа заключенных были ликвидированы в 4-м лагот-делении УИТЛК УМЮ по Хабаровскому краю; бандгруппа в специальном лагерном подразделении строгого режима Ангарского ИТЛ, возглавляемая вором-рецидивистом Буквиным. Путем жестоких избиений и угроз убийством
См.: Кокурин А., Моруков Ю. Указ. соч. 2001. № 10. С. 114. См.: Там же.
участники этой бандитской группы отбирали у заключенных деньги и продукты питания, ежедневно забирали со склада и кухни лагерного пункта лучшее продовольствие, а бригадников производственных бригад заставляли ежемесячно передавать бандитам половину денежного заработка всех членов бригады56.
Наряду с указанными бандитскими группами, состоявшими из воровского элемента, проверками, проведенными в ИТЛ, были выявлены и арестованы длительное время орудовавшие бандитские группы из числа заключенных, заявлявших об отказе от преступного прошлого и воровских традиций.
Сущность преступной деятельности этих бандитских групп была аналогична упомянутым выше бандитским группам. Их участники фактически являлись такими же закоренелыми ворами-рецидивистами, которые грабили заключенных, отбирали у них деньги, вещи, продукты, а сопротивляющихся подвергали жестоким избиениям и издевательству в виде удушения полотенцами и шарфами, лишения на длительный срок пищи и воды.
Характерной особенностью этих бандитских групп являлось то обстоятельство, что их участники, маскируясь заявлениями об отказе от воровских традиций и желанием честно работать, входили в доверие к руководству лагподразде-лений и оперативным работникам, добиваясь назначения на работу и хозяйственную обслугу и на низовые административно-производственные должности. Пользуясь беспечностью администрации, они свои преступные действия проводили под видом борьбы с воровским элементом и якобы оказания помощи лагерной администрации.
Такие бандитские группы были ликвидированы в Норильском ИТЛ и Ныробском ИТЛ. Наиболее ярко, с тяжелыми последствиями действия таких банд проявились в Байдачевском лагерном отделении Ныробского ИТЛ в лагерных пунктах «Нижний Байдач», «Восточный», «Кремянная». В указанных лагерных пунктах Ныроблага жилые зоны фактически были отданы в распоряжение бандитствующего элемента. В числе арестованных активных участников бандитских групп оказались агенты и осведомители, в том числе один из главарей бандгруппы заключенный Алибеков, числившийся как агент оперативной службы лагеря. С последним, а также другим главарем бандгруппы заключенным Петровым в период наибольшего бандитского разгула систематически встречались оперработники лагеря Варака, Палехов и Киселевас и имели сведения об избиениях и ограблениях
56 Архив Информационного центра МВД по Марий Эл. Арх. 71. Д. 9. Приказы Министра юстиции и начальника ОИТК МВД за 1953 г. Л. 43.
54
ими заключенных, но мер никаких не приняли. Более того, в Байдачевском лагерном отделении в избиениях заключенных в отдельных случаях вместе с бандитами принимали участие надзиратели.
Главари и участники бандитских групп, действовавших в Ныробском ИТЛ, были осуждены на разные сроки, в том числе к 10 годам тюремного заключения, надзиратели, принимавшие участие в бандформированиях заключенных, — привлечены к уголовной ответственности, виновные в допуске бандитский действий руководители лагеря приказом МЮ СССР № 084 от 23.06.1953 строго наказаны, в том числе ряд лиц уволен из органов МЮ СССР57.
Аналогичные приведенным выше бандитские группы уголовников-рецидивистов были ликвидированы и в ряде других ИТЛ, причем, как правило, оперативная ликвидация таких бандитских групп и пресечение их преступной деятельности производились с большим опозданием после того, когда произвол уголовного рецидива принимал особо дерзкие формы58.
21.06.1955 был издан приказ МВД СССР № 0318 «О мерах усиления изоляции уго-ловно-бандитствующего элемента в лагерях МВД». Приказ предусматривал заключенных из числа уголовно-бандитствующего элемента переводить в дисциплинарном порядке в тюрьмы как злостных дезорганизаторов режима. Оперативным службам предписывалось выявить среди заключенных организаторов и руководителей уголовно-бандитствующего элемента главарей враждующих уголовных группировок и в установленном порядке в течение июля-августа 1955 г. водворить этих заключенных в тюрьмы59.
Приказом № 0358 от 18.07.1955 ГУЛАГу под спецлагпункты для содержания уголовно-бан-дитствующего элемента были переданы тюрьмы: № 5 в Валуйках Белгородской области; № 3 в Урюпинске Балашовской области; № 2 в Пугачеве Саратовской области; № 2 в Лубнах Полтавской области; № 2 в Глубоком Молодеч-ненской области (с общим лимитом наполнения 1360 мест), а также ранее законсервированные тюрьмы: № 4 в Вентспилсе Латвийской ССР и № 2 в Сычевке Смоленской области (лимит наполнения — 490 мест)60. 13.09.1955 приказом № 0453 на базе лагпунктов 4-го лаготде-ления Ангарского ИТЛ в Иркутской области был образован Илимский специальный ИТЛ (Илим-
спецлаг) МВД на 5000 заключенных, куда были переведены заключенные из числа уголовно-бандитстствующего элемента, «в отношении которых исчерпаны и оказались безрезультатными все предпринимавшиеся в других ИТЛ меры дисциплинарного порядка»61.
Таким образом, анализ материалов о преступной деятельности бандитских шаек и групп в ИТЛ показывает, что их возникновение и длительное безнаказанное существование стало возможным в результате целого ряда причин, к числу которых можно отнести следующие.
Отсутствие на законодательном уровне четко сформулированной нормы о бандитизме в местах лишения свободы, имевшем свою специфику.
Грубейшие нарушения приказов, распоряжений и инструкций, регламентирующих размещение, режим содержания заключенных, которые допускались в лагерях и колониях, невыполнение указаний о надежной изоляции различных категорий уголовного рецидива.
Плохая организация оперативно-профилактической работы режимно-оперативных аппаратов лагерей и колоний по своевременному вскрытию и решительному пресечению преступной деятельности уголовно-бандитствующего элемента.
Сложившаяся практика поощрения и распространения опыта привлечения к сотрудничеству по «наведению порядка» в местах лишения свободы представителей уголовного рецидива.
Неудовлетворительное состояние агентурной работы по борьбе с бандитизмом, грабежами и произволом со стороны уголовников-рецидивистов, крайняя малочисленность или полное отсутствие среди этой категории преступников квалифицированных агентов.
Необоснованная длительная разработка активных бандитских групп и шаек, вместо немедленного ареста бандитов;
Привлечение уголовного рецидива на работу в хозяйственную обслугу и на низовые административно-производственные должности в лагерях и создание таким образом благоприятной обстановки для их преступной деятельности.
Плохая организация обыска уголовно-бан-дитствующего элемента, неудовлетворительная работа по вскрытию каналов нелегальной связи между уголовным рецидивом различных подразделений.
57 Архив Информационного центра МВД по Марий Эл. Арх. 71. Д. 9. Приказы Министра юстиции и начальника ОИТК МВД СССР за 1953 г. Л. 44-45, 53; Арх. 70. Д. 7. Приказы ОИТК МВД СССР за 1953 г. Л. 9.
58 Там же. Л. 46-48.
59 Там же. Арх. 84. Д. 1. Приказы начальника ОИТК МВД за 1955 г. Л. 5.
60 Там же. Л. 6.
61 Там же. Л. 10.
Библиография:
1. Анучин И.А., Сидоркин А.И. Институты ссылки и высылки в Советском государстве. 1917-1991 гг. — Йошкар-Ола: Марийский гос. ун-т, 2009. — 192 с.
2. Кузьмин С. Организованные преступные группировки в местах лишения свободы // Преступление и наказание. — 1995. — № 1. — С. 35-39.
3. Кузьмин С., Гилязутдинов Р. ГУЛАГ в годы войны // Преступление и наказание. — 1998. — № 5. — С. 28-31.
4. Сидоркин А.И. Формирование и развитие уголовно-исполнительной системы Республики Марий Эл (1917-1998 гг.). — Йошкар-Ола: Мар. гос. ун-т, 1999. — 280 с.
5. Сидоркин А.И., Таймасов Р.Н. Правовое регулирование борьбы с бандитизмом в Советском государстве 1917-1958 гг. — Уфа: УЮИ МВД России, 2010. — 135 с.
Материал в редакцию поступил 14 марта 2014 г.
SPECIFIC FEATURES OF FIGHTING BANDITRY IN PENAL INSTITUTIONS IN 1930S — 1950S.
Sidorkin, Aleksandr Ivanovich — Doctor of Law, Professor of the International Jewish Institute of Economics, Finances and Law, Department of Legal Studies. [info@uni21.org]
127273, Russia, Moskva, ul. Otradnaya, 6.
Review. The object of studies includes the combination of laws, other normative acts of the Soviet period in the sphere of regulation of fighting banditry in penal institutions, Decrees of the Plenums of the Supreme Court of the USSR and the Republics of the Soviet Union on the said issue, judicial practice, statistical data, overviews, departmental materials on application of norms on banditry in penal institutions, scientific publications (dissertation abstracts, monographs, periodical publications, manuals) regarding the history of fighting banditry in correctional institutions and related issues. The methodological basis for the article is formed with the dialectic cognition method, as well as logical, historical legal, systemic structural, statistical, specific sociological and other scientific cognition methods. Scientific novelty is due to the fact that research reveals a number of causes facilitating progressive growth of cases of banditry in penal institutions in spite of legislative measures against it. Such causes include lack of legislative norms with clear provisions against banditry in penal institutions (it having its specific features), grave violations of orders and instructions regulating placement and treatment on inmates in prisons and camps, failures to follow requirements on isolation of different categories of relapse criminals, bad organization of operative prophylactic work, regime and operative staff of the camps and colonies on timely revealing and active interception of criminal activities of bandits, existing practice of support and spread of experience of getting the relapse criminals involved in «setting proper order» in penal institutions.
Keywords: criminal law, prison banditry, punishment, robbery, inmates, correctional labor camp, special prison, regime, isolation, execution by firing squad.
Bibliography:
1. Anuchin, I.A., Sidorkin, A.I. Institutions of exile and deportation in the Soviet state. 1917-1991. — Yoshkar-Ola: Mariyskiy gos. un-t, 2009. — 192 p.
2. Kuzmin, S. Organized criminal groups in penal institutions // Prestuplenie i nakazanie. — 1995. — № 1. — P. 35-39.
3. Kuzmin, S., Gilyazutdinov, R. GULAG at the time of the war // Prestuplenie i nakazanie. — 1998. — № 5. — P. 28-31.
4. Sidorkin, A.I. Formation and development of the penal system of the Mari El Republic (1917-1998). — Yoshkar-Ola: Mar. gos. un-t, 1999. — 280 p.
5. Sidorkin, A.I., Taymasov, R.N. Legal regulation of fighting banditry in the Soviet state in 1917-1958. — Ufa: UYuI MVD Rossii, 2010. — 135 p.
