CC BY
131
© Т.Н. Попова, 2006
К ВОПРОСУ О СУФФИКСАЛЬНОМ СЛОВООБРАЗОВАНИИ В РУССКИХ ГОВОРАХ (ИМЕНА НА -НИЕ, -ЕНИЕ)
Т.Н. Попова
Интерес к вопросам диалектного словообразования обусловлен недостаточной его изученностью и легко объясним: словопроизводство в говорах отличается исключительным разнообразием. Общеизвестно, что лексика говоров, подобно всему языковому развитию, находится в состоянии непрерывного изменения. Это обусловлено как экстралинг-вистическими факторами (социальные изменения в жизни деревни, утрата реалий и т. п.), так и внутриязыковыми (усиление междиалектных связей, воздействие литературного языка на говоры).
Объектом нашего исследования явились слова с суффиксами -тель, -ство, -ствие, -ние, -ение, зафиксированные в «Словаре русских народных говоров», особенности их образования, пути и причины появления в диалектном языке. Интерес не случаен: вопрос о происхождении, функционально-стилистической окраске и продуктивности субстантивов с названными суффиксами неоднократно рассматривался в научной литературе. Однозначно исследователями признается тот факт, что подобные образования являются принадлежностью литературного языка как на древней, так и на современной стадии его развития. Так, Г.А. Николаев отмечает: «...наиболее продуктивными словообразовательными типами существительных в текстах славяно-книжного характера были имена с суффиксами -ние, -тель, -ость, -ьство, -ьствие, -ие... »\ Распространенной является и гипотеза о том, что в русском языке образования с данными суффиксами появились под влиянием текстов церковно-книжного характера. В связи с этим мы позволим себе согласиться с точкой зрения О.Г. Пороховой: «Изучение церковнославянских элементов в диалектах больше, чем в какой-либо другой сфере языка, показывает характер их взаимодействия с русским языком, так как, во-первых, нет никакого сомнения в
том, что основа диалектов русская, во-вторых, здесь легче определить пути их усвоения, так как диалекты - область русской речи, наиболее далеко отстоящая от церковнославянского языка. На фоне системы малонор-мированной формы языка со специфически русскими приметами достаточно отчетливо выявляются количество и конкретные черты использования церковнославянских элементов в русском языке»2. Сомнение в церковнославянском (или ином заимствованном) происхождении суффиксальных формантов -ние, -ние, -нье вызывает их высокая продуктивность не только в литературной речи, но и во всех современных русских говорах. На их общеславянский генезис указывает и широкая представленность в других живых славянских языках (пол. -nje, -cje, болг. и др.). «Наличие имен существительных на -ние, -нье во всех живых славянских языках дает возможность полагать, что данные суффиксы - славянская специфика, что развились они из одного (общего) праславянского источника самостоятельно в соответствии с языковыми законами и получили широкое распространение в современных славянских языках как универсальное средство для образования лексики, выражающей отвлеченные понятия, потребность в которых появляется на определенных исторических этапах вместе с развитием языка и мышления. Следовательно, суффиксы абстрактности (-ние, -нье) - явление общеславянское, а тем самым они могут считаться и исконно русскими, присущими и русским народным говорам»3.
Среди имен с так называемыми славянокнижными формантами в диалектном словопроизводстве особенно активна модель на -ние, -ение. Как известно, в системе литературного языка на разных этапах его эволюции к наиболее продуктивному словообразовательному типу среди nomina actionis относятся имена на
-ние. Очевидно, что чем продуктивнее тот или иной словообразовательный тип, тем более активно ведут себя принадлежащие ему слова. Субстантивы на -ние распространены в разных книжно-письменных жанрах. Еще в XIX веке Г. Павский отмечал: «Как причастия, кончающиеся на нъ и тъ, у нас равнозначущи, так и произведенные от них имена с окончанием (сохранена терминология автора. - Т. П.) ние, тие, нье, тье сходны по своему значению. Все сии имена означают отвлеченность действия или страдания. Напр.: Чтение, учение, ученье, старание, житие и пр. Страдательные причастия, отличенные приметами н и т, легко могут, по переходе в имена, потерять свое страдательное значение, и потому имена, от них произведенные, способны выражать как страдание, так и действие»4. И далее: «[эти] имена... изображают действие, состояние и качество лиц и вещей»5. При проведении ретроспективной формальной характеристики древнерусского именного словообразования Ж.Ж. Варбот приходит к выводу, что «эти имена образованы от основ пассивных причастий прошедшего времени на -n и -en- путем присоединения суффикса -bje. Распределение суффиксов -n и -en- в этих именах соответствует распределению их в соответствующих причастиях: -n следует за глагольными основами на -ё- и -а- и за корнями с конечным -а; -en- - за корнями на согласные и за корнями на *-nq-/-nov- и -i- . Однако еще в прасла-вянском начинается, вероятно, процесс пере-разложения в именах этого типа с выделением в итоге единого суффикса *-(e)nbje, образующего имена со значением действия (и его результата) от более широкого круга глаголов, чем тот, для которого было возможно образование причастий на -п и -en-»6.
Как известно, в русском языке nomina actionis образуются от основы инфинитива суффиксальным путем. Образования с суффиксами -ние, -ение отражают эту основу целиком. Исследователи объясняют этот факт происхождением данных словообразовательных типов. В именах со значением действия четко прослеживается тенденция мотивировать это значение глаголом несовершенного вида.
Суффикс -ние в литературном языке присоединяется к инфинитивным основам с суффиксальным -а- или -а- корневым
(ср.: зна-ть - зна-ние, писа-ть - писа-ние и т. п.) или с корневым или суффиксальным -е- (из -h-) (ср.: горе-ть - горе-ние, пе-ть -пе-ние и т. п.).
Суффикс -ение присоединяется к глагольным основам, восходящим к славянскому IV классу с суффиксом -и- (ср.: носи-ть -нош-ение, ходи-ть - хож-ение и т. п.) или славянскому I классу на согласную (ср.: печь -печ-ение и т. п.).
Столь устойчивые связи с производящими словами позволяют сделать вывод об особой продуктивности имен с суффиксами -ние, -ение в литературном языке. Как отмечает Г. Николаев, «полное отражение инфинитивной основы в структуре производного имени позволяет этим именам как бы субстантивировать инфинитив <...> потенциальное слово с -ние можно образовать почти от каждого глагола»7.
Nomina actionis с суффиксами -ние, -ение в диалектном языке представляют собой, как и в литературном, отглагольные формы с инфинитивом в качестве производящей базы. Очевиден факт, что субстантивы с семантикой отвлеченного действия составляют значительный пласт как в современном русском языке, так и в более ранние стадии его развития, «они не утратили своей продуктивности на протяжении столетий и продолжают пополняться новообразованиями»8. Ср. аналогичное явление в говорах: спасеньё - ‘польза для души, заслуга’; стерпленье - ‘терпение’; стояние -‘самочувствие, настроение’; страдание - ‘любовь’; страхование - ‘страх, ужас’.
Обработка материала диалектных словарей иллюстрирует абсолютное преобладание имен на -ние, -ение над другими книжными словообразовательными типами, также распространившимися в диалектном языке -это около 61 % общего числа форм. При этом имена на -ние, -ение значительно уступают вариантам на -нье, -енье (с превалированием последних до 23 %). Превосходство названных субстантивов в говорах обусловлено, по нашему мнению, их семантикой. Значение действия - конкретное - более близко диалектному языку, нежели абстрактное, характерное именам на -ость, -ство, -ствие. Анализ словарного материала показывает, что существенное количество слов, особенно с непро-
цессуальной семантикой, заимствовано из литературного языка (ощущение, впечатление, внушение, внимание, мнение, представление и др.). При этом наблюдается устаревание некоторых диалектных существительных, обозначающих занятие, протекающее как процесс (крючканье, крючкованье, выпласты-вание, прощанье, сватанье). В большей степени, подчеркивает Н.Н. Руденко, «это характерно для значения ‘занятие, связанное с определенным промыслом; занятие, связанное с обрядами’»9, ср.: сплавливание (земли) -‘спуск земли с возвышения посредством воды’; старание - ‘работа по добыче золота’; стирание (войлоков); стояние - ‘чтение в Великий четверг двенадцати Евангелий’; сумерничанье - ‘осенью и зимою под вечер, перед тем как зажигают огни в избах, деревенские девушки выбегают на перекрестки улиц, а чаще к колодцам на улице, для разговоров с подругами и с парнями’.
Рассматриваемые субстантивы в диалектах, так же как в литературном языке, образуются при помощи суффикса -ние от глаголов с суффиксальным или корневым -а-: бздава-ние — бздава-ть - ‘поддавать пару в русской бане’ или ‘ударять резко и сильно’; блешнича-ние — блешнича-ть -‘распутничать’; бугрова-ние — бугрова-ть - ‘шипеть, пениться (о молодом квасе)’; глузда-ние — глуз-да-ть- ‘щелкать семечки’; вытира-ние —вы-тира-ть - ‘добывать огонь трением бревна
о бревно’; судаканье —судакать - ‘пересуживать соседей, переливать из пустого в порожнее’; точкованье — точковать - ‘делать отметки на деревьях’.
Имена с суффиксом -ение образуются от глаголов с суффиксальным -и- или исторической основой на согласный, ср.: блюжд-ение -‘уход, забота’ — блюсти; волоч-ение — во-лочи-ть - ‘тащить, нести, везти кого-либо, что-либо’; глагол-ение — глаголи-ть - ‘говорить’; глумл-ение — глуми-ться - ‘сумасбродничать’; долож-ение - ‘термин свадебных обрядов. Сваха засылается к родителям невесты и делает так называемое доложение’
— доложить; уженье - ‘ловля рыбы удочкой’ — удить; ширшеньё - ‘свинство’ — ширшить - ‘свинячить’.
Частотны случаи появления более сниженных, «разговорных» вариантов суффиксов
по аналогии с книжным образцом: -енье : бас-ловл-енье - ‘благословление’ — баслови-ть; береж-енье - ‘бережливость’ — беречь; борож-енье - ‘ловля рыбы бреднем’ — бо-рожи-ть; глохт-енье — глохти-ть - ‘пить (водку), сопровождая питье громкими горловыми звуками’; галавеш-енье — галавеси-ть - ‘шутить или говорить пустяки, обычно громко и смеясь’; довед-енье - ‘обычай, порядок’ (Тако у нас доведенье); ямщиченье -‘ямские работы, ямской промысел’ — ямщи-чить. Фоновариант -нье : сповиванье - ‘по-вивание’ — сповивать; белова-нье - ‘свежевание тюленя, снимание шкуры, вырезывание сала’ — белова-ть; блыка-нье - ‘брожение без дела’ — блыка-ться; боева-нье - ‘битье рыбы в ямах’ — боева-ть; гарка-нье - ‘щелканье (кнута)’ — гарка-ть; выкреса-нье -‘высекание огня посредством кремня’ — вык-реса-ть; возяка-нье - ‘возня’ —возяка-ться; дерза-нье -’подергиванье, вздрагива-нье’ — дерза-ть; дивова-нье - ‘удивленье’
— дивова-ться (Я скажу тебе дивушку -дивованье великое; Да добрым людям на дивованье); дилика-нье - ‘распевание на веселый мотив слов «дили-дили» для пляски’
— диликать; доказа-нье - ‘доказательство’ (Никаких доказаньев нету - вот и отпустили). Фоновариант -ньё : гали-ньё - ‘неприличный смех — гали-ть; выда-ньё, отда-ньё - ‘свадьба’; спаньё - ‘сон, отдохновение’; спасеньё - ‘выгода, польза, спасение’; сте-жаньё - ‘имение’; стояшеньё - ‘стояние, стойло’ и др.
Наличие подобных фоновариантов также отражает общеязыковую тенденцию: «в русском письменном языке нормировалось употребление этого суффикса в варианте -ние, тогда как суффикс -нье во многих случаях отошел в просторечье и в разговорные стили языка»10, как мы наблюдаем - и в диалекты.
В качестве производящего слова в словообразовательных типах диалектного языка могут употребляться как глаголы литературные (пары типа блюденье - ‘тщательный уход, хранение’ — блюсти; бранье - ‘дерганье льна’ — брать; вытирание - ‘добыча огня трением о бревно’ — вытирать; дерза-нье -‘подергиванье, вздрагиванье’ — дерзать; строганье - действие по знач. гл. строгать -
‘соскабливать сало со шкуры морского зверя’ ), так и диалектные (ср.: термушение -‘суматоха, возникшая в результате бедственных событий; переживания для многих людей сразу’ — термушить; голготанье - ‘гоготание, крик кликуш’ — голготать; выкомури-вание - ‘разговор намеками’ — выкомури-вать; возяканье - ‘возня’ — возякаться; дикова-нье - ‘помешательство’ — дико-вать - ‘сходить с ума’ и т. п.). Показательна, на наш взгляд, яркая ассоциативность при наименовании предметов или явлений (ср. приведенные единицы: дикованье, по смыслу соотносимое с дикий, помешанный; дилика-нье - ассоциация с напевом дили-дили; гиканье - ассоциация с криком извозчиков, которым они понукают лошадей; бухканье - по ассоциации со звукоподражанием бух! - в значении ‘звук, шум ударов’ и т. п.).
Активизация словообразовательного типа на -ние, -ение выражается и в появлении новых значений, связанных с общественно-политической сферой, ср.: соревнование (1936) — соревноваться (Соревнование отразилось на производстве очень хорошо. Комплект с комплектом соревнуются); соцсоревнованьё (1933) (У вас в колхозе не развернули соцсоревнованьё и ударничество). Следует отметить, что в большинстве случаев это имена с отвлеченным значением действия (ср.: голошенье - ‘рев, вой, плач’; глуздание - ‘щелкание семечек’; гаение -‘наживление крючков рыбой’; вязбленье -‘делание вязбы (узора)’; вытелепенье - ‘медлительные сборы в дорогу’; воскурканье -‘каркание’; буровенье - ‘разговор во сне, бред’ и т. д.). Активизация проявляется и в усилении непроцессуального значения. Как и в литературном языке, в диалектах среди имен на -ние, -ение имеет место семантическая деривация. Частотны имена со значением результата действия (врученье - ‘один из моментов свадебного обряда’; сопрание - ‘атмосферное давление, сжатие, спертость’ — сопрать - ‘спереть, сжать’), объекта действия (брашенье - ‘вспаханное поле’; сра-денье - ‘остаток после перетопки сала’; сте-канье - ‘русло реки’; строенье - ‘постройка’; стряпаньё - ‘печиво, стряпня’), субъекта действия (воскресенье кобылье - ‘худой, слабый, безобразный человек’). В некоторых
словах происходит совмещение указанных значений (ср.: спаньё - ‘1) сон, отдохновение; 2) место, где спали’; спашеньё - ‘обмолоченные колосья’).
В «Словаре современного русского народного говора (д. Деулино Рязанского района Рязанской области)» также широко представлены отглагольные существительные на -енье, -анье, обозначающие какое-либо действие или его результат: кошенье (косенье), растенье - ‘процесс роста’; коренье (от гл. корить); гонобленье (от гонобить -‘утомлять’); гляденье, владанье, владенье (в ногах нет владанья); моженье (от мочь); стученье, нареканье - ‘имя, прозвище’. Всего в Деулинском словаре нами отмечено 39 единиц с интересующими формантами, в частности с пометами «новое» и «малоупотребительное» [удобренье - ‘приправа к пище’; язанье - ‘обещание’ (от язать)].Эти факты подтверждают мысль, что образования на -ние, -ение потенциально возможны от любого глагола, а процессы, завершившиеся уже в литературном языке, в диалектном далеки еще от стадии завершения.
При исследовании указанных словообразовательных моделей следует отметить наличие в говорах словообразовательной суффиксальной синонимии, явившейся результатом сближения в процессе развития глагольно-именных и субстантивно-адъективных словообразовательных отношений исконно не синонимичных словообразовательных типов, среди них: -ение/-ство (глагол-ение/глаголь-ство - ‘речь, слово’); -ение/-ость (гиб-енье/ гибл-ость - ‘гибельность’). В ней также можно видеть предпосылки семантической интеграции (как -ость/-ство, -ение/-ство) и семантической дифференциации «абстрактное - конкретное» (и одновременно - усиление глагольности, значения действия).
Таким образом, «хотя в сознании и в речи носителей говоров существует категория отвлеченности, реализация ее в словообразовательных типах имеет специфический характер: семантику многих суб-стантивов, обладающих процессуальной направленностью, нельзя назвать трансформацией, так как действие замыкается на конкретных предметах»11 (ср.: пластание, крючкание).
В результате проведенного исследования вероятным представляется ряд причин проникновения книжных деривационных моделей в процесс диалектного словопроизводства.
Во-первых, необходимо учитывать общеизвестный факт собственно лингвистического порядка относительно того, что диалекты являются своеобразной консервацией древних языковых единиц, способствуя их сохранению в составе национального языка.
Среди рассмотренных нами образований отмечены лексемы, функционировавшие и в древнерусском языке как общеупотребительные (говенье (др.-рус. гов^нне) - ‘время поста’). Нередки случаи изменения исконного значения, ср.: галенье - ‘смех, насмешка; неприличный смех’ (др.-рус. глленне - ‘ликование’); врученье - ‘один из моментов свадебного обряда’ (др.-рус. въроу^енне - ‘управление; намерение, дело’) и др.
Самыми любопытными нам представляются образования, возникшие в диалектах по устоявшимся в языке словообразовательным моделям с книжными суффиксами. Древнерусский материал в данном случае представляет лишь производящие слова, производные же являются продуктом собственно диалектного словотворчества, ср.: блазненье - ‘то, что мерещится, чудится’ (из др.-рус. БЛЛЗНН-тн - ‘искушать, обманывать’); выпустоше-ние - ‘опустошение’ (из др.-рус. выпоусто-шнтн - ‘опустошить’) и др. Объяснить данные факты, как мы предполагаем, можно тем, что указанные словообразовательные средства уже достаточно плотно вошли в диалектное словопроизводство, адаптировались в нем и оказались способны с течением времени (а особенно продуктивно - с XVIII века) выстраивать словообразовательные модели в пределах говоров.
Во-вторых, бесспорно велика роль эк-стралингвистического фактора. Несомненно, распространение книжных формантов могло происходить под влиянием древних и старинных книг, известных носителям разных, особенно северно-великорусских, говоров. Как указывает О.Г. Порохова, «наличие церковнославянских элементов в диалектах подтверждает широту охвата церковнославянским влиянием разных сфер русского языка, не только письменных, но и устных, а также
показывает отсутствие резкой границы в разделении его функциональных сфер на те, которые подвергались влиянию церковнославянского языка, и те, в которых такое влияние отсутствовало»12. Кроме того, проникновению церковно-книжных элементов в диалектный язык способствовало не только влияние церковных текстов, но и церковнославянской культуры на развитие всей русской культуры вообще вплоть до XVIII века. Оно выражалось, в частности, в употреблении в разговорной (и диалектной) речи оборотов славянского языка, что считалось признаком грамотности, учености.
Еще один путь проникновения в диалекты церковнославянизмов связан непосредственно с религиозной обрядностью. Богослужения в деревнях способствовали не только запоминанию канонических сакральных текстов, но и служили причиной употребления в обиходной речи большого количества религиозных терминов (ср.: воскресенье - ‘праздник’; усретенье/усритенье/усритеньё - ‘праздник Сретения Господня’; усплення/успленье/усп-леньё - ‘Успение Пресвятой Богородицы, религиозный праздник’). Последнему благоприятствовало и распространение в деревнях ремесел, обслуживающих церковный быт, благодаря которым названия церковных реалий становились для крестьян профессиональными.
В свете проведенного анализа справедливым представляется замечание Л.И. Баранниковой, в результате изучения диалектных флексий пришедшей к выводу, что диалектные особенности в системе именного склонения представляют собой или остатки старых форм, бывших когда-то общерусскими, или новообразования, возникшие на диалектной почве. Имена на -ние, -ение, -нье, как самые частотные среди рассмотренных образований, ярко иллюстрируют приведенный постулат.
Нельзя не согласиться и с выводами Г.Я. Симиной о том, что большое количество собственно диалектных образований на -ние, -ение, -ньё «подтверждает, что сложения с этими суффиксами - не старославянизмы, а живая словообразовательная модель, весьма продуктивная в народных говорах в наше время. Сложились эти существительные в самом процессе развития диалекта»13.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Николаев Г.А. Формы именного словообразования в языке XII в. // Древнерусский язык домонгольской поры. Л., 1991. С. 157.
2 Порохова О.Г. Полногласие и неполногласие в русском литературном языке и народных говорах. Л., 1988. С. 4-5.
3 Симина Г.Я. Пинежский говор: Материалы по русской диалектологии. Калиниград, 1976. С. 42.
4 Павский Г. Филологические наблюдения над составом русского языка, рассуждение II (об-именах существительных). СПб., 1850. С. 32.
5 Там же. С. 217.
6 Варбот Ж.Ж. Древнерусское именное словообразование: Ретроспективная формальная характеристика. М., 1960. С. 94-95.
7 Маркарьян Н.Е., Николаев Г.А. Сопоставительное словообразование и формообразование русского и польского языков. Казань, 1990. С. 40.
8 Там же. С. 39.
9 Руденко Н.Н. Суффиксальное словообразование имен существительных в русских камчатских говорах (к проблеме влияния литературного языка на диалектное словообразование): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 1984. С. 12.
10 Симина Г.Я. Указ. соч. С. 42.
11 Руденко Н.Н. Указ. соч. С. 13.
12 Порохова О.Г. Указ. соч. С. 5.
13 Симина Г.Я. Указ. соч. С. 41.
