CC BY
44
Вестник ПСТГУ
II: История. История Русской Православной Церкви. 2008. Вып. 11:4 (29). С. 26-34
К ВОПРОСУ О СТАНОВЛЕНИИ ЦЕРКОВНЫХ И ЦЕРКОВНО-ГОСУДАРСТВЕННЫХ учреждений: МЕЖКОНФЕССИОНАЛЬНЫЙ И МИССИОНЕРСКИЙ АСПЕКТЫ
В. В. Олевская
В статье рассматриваются основные направления церковно-государственной политики в XVIII—XIX вв. Основное внимание уделяется миссионерской деятельности ряда церковных учреждений, а также укреплению церковного законодательства, четко регламентирующего деятельность учреждений других конфессий. Рассмотрена специфика церковных и церковно-государственных учреждений, действовавших на юге России и подведомственных Синоду и Сенату. Показана большая роль монастырей в распространении православия как государственной религии на юге России.
В связи с интенсивным территориальным расширением России в XVI в. в ее состав включается большое количество новых земель с многонациональным населением, принадлежащим к различным религиозным конфессиям. В условиях становления российской государственности гибкость церковно-государственной политики становится одним из важнейших инструментов стабилизации социально-общественных отношений.
Изначально в ней намечаются два магистральных направления: упрочение и дальнейшее распространение православия как государственной религии России и толерантное отношение к другим, официально признанным конфессиям.
Первое направление предусматривало укрепление церковно-приходской жизни, открытие новых епархий, строительство церквей и монастырей (в т. ч. и на новых территориях), развитие миссионерской деятельности, создание учреждений, способствующих этому процессу.
Второе подразумевало выработку законоположений, четко регламентирующих состояние и деятельность религиозных учреждений других конфессий, а также создание институтов, регулирующих их функционирование. Инициатором многих начинаний в обеих сферах часто выступал император, который в соответствии с «Духовным регламентом» (1721) объявлялся главой не только государственной власти, но и главой Русской Православной Церкви. Ему подчинялся и высший коллегиальный орган управления Церковью — Синод. Уже в первых законодательных актах при Петре I за 1721—1724 гг. были оговорены многие положения, связанные с пребыванием и отправлением религиозных
культов в учреждениях иных конфессий. Сочетание государственного, административно-церковного и выборного начал в структуре административно-судебных церковных учреждений и должностей Русской Православной Церкви нашло отражение и при создании новых органов, в ведении которых оказались учреждения и православные, и иноверческие, часто подчинявшиеся как Сенату, так и Синоду. Прежде всего в ряде указов были оговорены условия вступления в брак православных с представителями, в основном, христианских, а также некоторых других исповеданий1. В дальнейшем законодательство по этим и другим вопросам уточнялось и расширялось. Создавались особые органы с конкретными функциями и задачами, на примере деятельности которых можно проследить отдельные аспекты церковно-государственной политики. Рассмотрим лишь некоторые учреждения, созданные в основном на юге России, так как число подобных учреждений было велико в разных регионах страны. Преемники Петра I понимали важность миссионерской работы, укрепляющей и распространяющей православие. В этой связи представляют интерес два учреждения, созданные при Елизавете Петровне на основе Высочайших указов и указов Сената, — Контора новокрещенских дел (1742—1764) и Канцелярия офицера от новокрещенских дел (1744—1764). Контора была создана как государственно-церковное учреждение, ведавшее организацией и учетом крещения иноверцев и их переселением, сначала находилась в Казани, позже переведена в г. Свияжск и подчинялась Синоду. В состав ее первоначально входили священнослужители, с 1749 г. в штат стали зачисляться светские лица из дворянского сословия2. В 1744 г. в помощь Конторе была создана Канцелярия офицера от новокрещенских дел в Нижегородской и Казанской губерниях. В штат, помимо канцеляристов и копиистов, входили штаб-офицеры, откомандированные из Санкт-Петербурга. При каждой канцелярии состояла воинская команда (6—12 солдат) под руководством капрала. Обе канцелярии подчинялись чиновнику, назначенному Сенатом, а также Конторе новокрещенских дел, подведомственной Синоду. Канцелярия решала следующие задачи: защищала местное коренное население Верхнего и Среднего Поволжья (татар, чувашей, мордву, черемисов и др.), принявшее православие, от преследования и притеснений со стороны местных властей и иноверцев; оказывала содействие и помощь священникам в распространении православия среди различных народностей Поволжья; занималась отселением лиц, принявших православие, на новые, отведенные им земли; стремилась к предотвращению любых конфликтов среди местного населения на религиозной почве3. Оба учреждения были упразднены в 1764 г., когда основные цели были достигнуты.
Особое место в системе создаваемых институтов занимали учреждения Закавказья и Крыма. В XVIII в. было создано уникальное епархиальное учреждение, подконтрольное Синоду, — Осетинская духовная комиссия, которая действовала с перерывом в 15 лет — с 1745 по 1799 г., а затем в 1814—1862 гг., уже в новых изменившихся условиях, когда весомую роль стал играть Грузинский экзархат, — важнейшая церковно-административная единица в составе Русской
1 ПСЗ I. Т. 6. № 4022, 4081 и др.
2 См.: ПСЗ I. Т. 12. № 8929; Т. 13. № 9671; Т. 16. № 12126.
3 См.: Там же.
Православной Церкви, возглавлявшаяся экзархом Грузии, включавшая в свой состав несколько епархий.
Миссионерская деятельность была положена в основу этого церковного учреждения, главными задачами которого являлись: проповедь православия среди осетинского населения, помощь в организации православных церквей для принявших крещение горцев, а также контроль за работой церковной школы для осетинских детей. На начальном этапе при императрице Елизавете большую роль в проповеди христианства в регионе сыграли грузинские священнослужители: в начале 40-х гг. XVIII в. из Грузии в Осетию с этой целью были отправлены два игумена и один архимандрит. Осетинская духовная комиссия, находившаяся в Моздоке и подведомственная Синоду, финансировалась из доходов Астраханских губернии и епархии и подчинялась местным духовным и светским властям — кизлярскому коменданту и Астраханскому архиерею. При Екатерине II не только укрепляются штаты комиссий (на основании указа Сената от 17 февраля 1771 г. ее штат состоял из пяти священнослужителей — одного протоиерея и четырех иереев; трех диаконов и пяти дьячков), но и четко регламентируются основные функции в специальной инструкции, утвержденной Синодом 8 апреля 1771 г., где основной упор делается именно на миссионерскую работу. Для обеспечения ббльшей безопасности указом Синода от 9 мая 1785 г. Осетинская духовная комиссия переводится из Моздока в Екатериноград Кавказской губернии. Однако через несколько лет, в связи с учреждением архиерейского дома в Моздоке и созданием викариатства во главе с викарным епископом Моздокским и Пожарским, на основании указа Синода от 19 апреля 1793 г. к нему отошли функции Осетинской духовной комиссии, которая формально не была упразднена. Через несколько лет, согласно резолюции Синода на доклад «О проведении епархиальных границ сообразно границам губерний» от 16 октября 1799 г., Моздокская епархия упразднялась, и Осетинской духовной комиссии возвращались прежние функции, однако фактически это учреждение перестало существовать, и восстановить его не удалось4.
Второй период деятельности Осетинской духовной комиссии тесно связан с деятельностью учрежденной именным указом Александра I от 30 августа 1814 г. в Тифлисе Грузино-Имеретинской конторы, местного административного учреждения Синода, ведавшего церковным направлением в Грузинском экзархате и возглавлявшегося экзархом Грузии. Несмотря на то, что в компетенцию конторы входило преимущественно решение вопросов, связанных с Грузинским экзархатом (контроль за деятельностью епархиальных архиереев Грузии и Имеретии, решение спорных дел, поступавших из кутаисской дикастерии и от грузинских архиереев, утверждение решений кутаисской дикастерии, за исключением дел, подлежавших ведению Синоду или высочайшего рассмотрения, контроль за церковными имениями, находившимися на территории экзархата и др.), она руководила и миссионерской деятельностью среди горцев (до фактического восстановления Осетинской духовной комиссии в 1817 г. и после ее закрытия в 1862 г.).
Вопрос о роли и значении Грузинского экзархата в истории Русской Православной Церкви и ее институтов, в том числе и Осетинской духовной комиссии,
4 См.: ПСЗ I. Т. 19. № 13566, 13592; Т. 22. № 16194; Т. 23. № 17117, 17144.
28
требует отдельного рассмотрения, что частично отражено в публикациях последних лет5.
Второй период деятельности Осетинской духовной комиссии начинается при архиепископе Телавском и Грузино-Кавказском Досифее. Вскоре вслед за указом Синода от 17 октября 1814 г. были утверждены ее штаты в составе архимандрита, игумена, четырех иеромонахов, двух иеродиаконов, двух священников из белого духовенства, дьякона, восьми причетников, основной задачей которых была миссионерская работа среди местного населения. В состав канцелярии при комиссии, помимо секретаря и писцов, входил переводчик. Для помощи миссионерам, работавшим в горных районах, выделялось 30 местных крестьян, для сопровождения и охраны — 100 казаков. Были разработаны подробнейшие инструкции о приемах работы с местным населением, включая и механизм поощрения за определенные успехи.
В 1817 г., в соответствии с Высочайше утвержденным докладом Синода «О новом устройстве духовной части в Грузии» и во исполнение высочайшего указа Александра I от 14 мая 1817 г., Осетинская духовная комиссия перешла в ведение Грузино-Имеретинской конторы Синода и в непосредственное подчинение только что назначенному экзарху — архиепископу Рязанскому Феофи-лакту, который внес огромный вклад в распространение православия в регионе. По указу Синода «О развитии и расширении миссионерской деятельности в Осетии и других горных районах» все епархиальные архиереи, подчиненные экзарху, должны были всячески содействовать и помогать Осетинской духовной комиссии. В 1862 г. комиссия была упразднена, а ее функции и денежные средства отошли Грузино-Имеретинской конторе Синода и канцелярии экзарха Грузии6.
Во второй период деятельность не только Осетинской духовной комиссии, но и всех подобных учреждений, основывалась уже на достаточно четко разработанной законодательной базе, где были оговорены все права и обязанности как учреждений Русской Православной Церкви, так и других конфессий.
В этой связи большой интерес представляет опыт работы Главного управления духовных дел иностранных исповеданий и так называемого Двойного министерства — Министерства духовных дел и народного просвещения. Инициатором создания этих государственных институтов была высшая государственная власть в лице императора Александра I и его ближайших помощников, среди которых важнейшую роль в этом процессе сыграл А. Н. Голицын, бывший сначала обер-прокурором Синода (1803—1817), а затем министром Министерства духовных дел и народного просвещения, и являвшийся активным сторонником включения органов церковного управления в государственные структуры. Главное управление духовных дел иностранных исповеданий было образовано в 1810 г., когда в российском обществе ощущалось дыхание надвигавшейся войны. В этих
5 См.: Государственность России (конец XV в. — февраль 1917 г.): Словарь-справочник. Кн. 1 (А—Г). М.: Наука, 1996. С. 288—289; XV Ежегодная богословская конференция ПСТГУ: В 2 т. М., 2005; XVI Ежегодная богословская конференция ПСТГУ: В 2 т. М., 2006; XVII Ежегодная богословская конференция ПСТГУ. М., 2007.
6 См.: ПСЗ I. Т. 32. № 25709; Т. 34. № 26859; Т. 35. № 27605; ПСЗ II. Т. 37. № 37019 а; Государственность России (конец XV в. — февраль 1917 г.). Кн. 3 (Л—П). М.: Наука, 2001. С. 226—227.
условиях шло постепенное формирование национальной идеи, направленной на укрепление российской государственности как основе союза самодержавия и православия. Эта мысль была впервые сформулирована Н. М. Карамзиным в докладной записке Александру I «О древней и новой России» (1811). Подчеркивая, что духовенство никогда не противоборствовало духовной власти, служило ей опорой в государственных делах и совестью в случайных уклонениях от добродетели, он заключал, что лучше, если согласие монарха и духовенства в делах государственной пользы «имеет вид свободы и внутреннего убеждения, а не всеподданической покорности»7. Укрепляя законодательную базу, необходимо было строго определить место Русской Православной Церкви и других религиозных конфессий в государственной структуре империи, где православие являлось государственной религией.
Главное управление духовных дел иностранных исповеданий было образовано на основании манифеста Александра I от 25 июля 1810 г. в целях централизации и упорядочения рассмотрения духовных дел различных конфессий, которые ранее находились в ведении различных учреждений — Министерства юстиции, Римско-католической духовной коллегии, Юстиц-коллегии, а судебные дела — в ведении Сената. В компетенцию нового учреждения, в соответствии с указом от 17 августа 1810 г., входило: обязательное представление на Высочайшее рассмотрение предложений об определении епископов и других священнослужителей католического и униатского исповеданий; назначение начальствующих монашеских орденов и духовных семинарий; замещение вакантных мест (в т. ч. и светскими лицами) на должности директоров католических консисторий, генерал-супер-интендантов и др.; рассмотрение различных жалоб на притеснения епархиальных властей — архиереев и духовных консисторий; надзор за духовными семинариями, монастырями и другими конфессиональными учреждениями; контроль за состоянием духовных имений и их финансовым положением, а также строительство и закрытие церквей. Особое подразделение Главного управления рассматривало все аналогичные дела по мусульманскому исповеданию. Наиболее тщательно было разработано законодательство по заключению браков между лицами различных исповеданий, связанных с переходом одного из лиц в другую конфессию, где в случае перехода в православие или выхода из него единственной инстанцией были Синод и император8. «Общее учреждение министерств» от 25 июня 1811 г. подтвердило объем компетенций Главного управления.
Дальнейшая судьба Главного управления духовных дел иностранных исповеданий тесно связана с деятельностью Министерства духовных дел и народного просвещения, т. к. на основании указа Александра I от 24 октября 1817 г. оно было объединено с Министерством народного просвещения и вошло в состав нового министерства в структуру Департамента духовных дел, где было представлено тремя отделами.
7 См.: 200 лет министерской системе России: Материалы межвузовской научной конференции, 31 мая 2002 г. / Сост. Г. В. Кожевникова. М., 2002. С. 146.
8 См.: ПСЗ I. Т. 31. № 24307, 24326, 24686; Ерошкин Н. П. Министерства России 1-й пол. XIX в. — фондообразователи центральных государственных архивов СССР. М., 1980; Государственность России (конец XV в. — февраль 1917 г.). Кн. 1 (А—Г). М.: Наука, 1996. С. 182.
В последнее десятилетие к деятельности Министерства духовных дел и народного просвещения обращается немало историков и религиоведов. Опыт создания подобного двойного министерства, пытавшегося не только «огосударствить» Церковь, включить органы церковного управления в государственную структуру, но и, развив концепцию универсального «Надконфессионального» христианства (особенно близкую одному из вдохновителей создания Священного Союза (1815) — А. Н. Голицыну), реализовать многие идеи через просвещение. Безусловно, такой опыт интересен и актуален, хотя и не подлежит однозначной оценке. Важно, однако, то, что многие законоположения, касающиеся Русской Православной Церкви и других конфессий России, были более детально проработаны и уточнены. Несмотря на то, что синодальное ведомство фактически было полностью под контролем Двойного министерства, православие в отличие от остальных приобрело статус государственной религии.
В состав Двойного министерства, помимо Главного управления духовных дел иностранных исповеданий, вошло также Главное управление духовных дел Православного исповедания Синода, которое составило основу первого отделения Департамента духовных дел. Оно ведало всеми делами греко-российского исповедания, осуществляло связь с другими министерствами и ведомствами по поручению Синода, с обер-прокурором Синода, с синодальными и епархиальными учреждениями всех уровней подчинения. Административно-управленческая функция Синода была значительно упрощена. Из дел, связанных с другими конфессиями, в отделении рассматривались дела о вступлении в брак. Три других отделения занимались делами других христианских и нехристианских исповеданий на территории Российской империи. Второе отделение департамента ведало делами римско-католического, греко-униатского и армянского исповеданий; третье — делами протестантского, а четвертое — мусульманского и прочих вероисповеданий (кроме ламаитского, которое было в ведении Коллегии иностранных дел). Круг полномочий всех отделений сходен. Они ведали делами об открытии и упразднении епархий, монастырей, церквей, распределении, продаже, обмене, сдаче в аренду, на откуп и проч. духовных имений; определении, награждении и увольнении как высшего священноначалия (по высочайшим повелениям), так и епархиального, осуществляло сбор сведений о деятельности всех учреждений других исповеданий на территории России, контролировало учебные заведения, рассматривало жалобы на духовенство, наиболее важные происшествия и проч.9
С точки зрения укрепления государственности и освоения южных регионов России наибольший интерес по решению проблем религиозных взаимоотношений представляет работа и круг полномочий четвертого отделения Департамента духовных дел, где были сосредоточены дела по иудаистскому, мусульманскому и другим нехристианским исповеданиям. В составе отделения было два стола. В первом столе были сосредоточены дела по иудаизму, буддизму и др. В соот-
9 См.: ПСЗ I. Т. 34. № 27106; Т. 39. № 29914, 30037; Государственность России (конец XV в. — февраль 1917 г.). Кн. 3 (Л—П). М.: Наука, 2001. С. 75—76; Олевская В. В. Министерство духовных дел и народного просвещения и некоторые вопросы межконфессиональной политики // 200 лет министерской системе России: Материалы межвузовской научной конференции, 31 мая 2002 г. С. 145—152.
ветствии с Высочайшим постановлением (указ Александра I от 15 января 1817 г.) все дела, производившиеся в Сенате и в министерствах и касающиеся еврейских обществ (за исключением уголовных и связанных с имущественными вопросами), передавались в Министерство духовных дел и народного просвещения на рассмотрение министра. Второй стол ведал делами по мусульманскому и другим нехристианским исповеданиям и решал, в основном, кадровые, организационно-распорядительные и имущественно-правовые вопросы: об определении и увольнении муфтиев, членов духовных магометанских правлений и о порядке работы как самих правлений, так и духовных лиц — мулл, их помощников; дела по жалобам на духовенство; о строительстве мечетей; о духовных имениях и их имуществе (движимом и недвижимом). Важно отметить, что скрупулезно регламентировались все доходы духовных имений всех конфессий и детально (до К копейки) рассчитывались деньги, идущие на все виды расходов, включая денежное содержание духовных лиц.
В связи со значительным дублированием функций Синода и по ряду других причин, в том числе касающихся Департамента народного просвещения, указом от 15 мая 1824 г. Министерство духовных дел и народного просвещения было упразднено, а их функции переданы соответственно в Главное управление духовных дел иностранных исповеданий и в Министерство народного просвещения. Согласно постановлению, управление делами иностранных исповеданий снова выделялось в отдельное ведомство, но на практике разделение двух ведомств произошло не сразу. Первоначально оба ведомства возглавлял министр народного просвещения А. С. Шишков, который одновременно являлся и главноуправляющим духовными делами иностранных исповеданий, а его канцелярия одновременно рассматривала дела обоих ведомств. Указом от 24 августа 1827 г. был утвержден штат Департамента Главного духовного управления иностранных исповеданий в составе 3-х отделений: 1-е — по делам римско-католического, грекоуниатского и армянского исповеданий (3 стола); 2-е — по делам протестантского исповедания (2 стола); 3-е — по делам нехристианских исповеданий (2 стола). Всего в штате — 24 человека. В дальнейшем структура не менялась. Окончательное разделение двух ведомств произошло 25 апреля 1828 г. в связи с назначением Д. Н. Блудова на должность главноуправляющего духовных дел иностранных исповеданий. В соответствии с указом от 6 мая 1831 г., в компетенцию главноуправляющего (без внесения в Комитет министров) входило решение следующих дел: обмен земель, состоящих в духовном владении на земли частных владельцев по взаимному согласию (не свыше 10 тыс. руб.), утверждение контрактов на земли и строения, отдаваемые духовенством в аренду от 3-х до 12 лет (до 1000 руб. стоимостью); продажа ветхих строений и церковного движимого имущества (до 1000 рублей); совершение крепостных актов на приобретение имущества церквами и монастырями; разрешение лицам евангелического исповедания браков в определенных степенях родства и свойства; разрешение евреям принимать одно из христианских вероисповеданий в России; разрешение переходить из одного христианского (кроме православного) вероисповедания в другое и др.10
10 См.: ПСЗ I. Т. 40. № 30197; ПСЗ II. Т. 1. № 593; Т. 2. № 1326; Т. 6. № 4544, 4971; Т. 7. № 5126.
В 1832 г. Д. Н. Блудов был назначен министром внутренних дел, и Главное управление духовных дел иностранных исповеданий на основании указа от 2 февраля 1832 г. было присоединено к Министерству внутренних дел в качестве Департамента духовных дел иностранных исповеданий, в составе которого и находился до августа 1917 г., структурно представленный семью отделениями, ведавшими соответственно: 1) католическим исповеданием; 2) протестантским; 3) делами сектантов, отпавших от православия; 4) старообрядческими делами; 5) мусульманским и ламаитским исповеданиями; 6) армяно-грегорианским, армяно-католическим исповеданиями; 7) секретными делами11.
В августе 1917 г. Временным правительством было образовано Министерство исповеданий, к которому и отошли функции упраздненного департамента, однако развернуть свою деятельность ему не удалось в связи с ликвидацией фактически всех государственных и религиозных институтов в созданном советском государстве и отделением Церкви12.
Вопросы конфессиональной политики чрезвычайно актуальны сегодня, вот почему в постсоветский период появилась необходимость изучения аналогичного опыта в дореволюционной России, во избежание подтасовок и фальсификаций, используемых часто в спекулятивных и провокационных целях13.
Огромную роль в укреплении православия и российской государственности сыграли монастыри, которые открывались во всех уголках обширной империи, в том числе и на юге России. Особенно интенсивно шло восстановление и строительство новых монастырей в XIX в. на подступах к Черному морю, в частности в Крыму.
История христианства в Крыму, по Священному Преданию и историческим источникам, имеет почти двухтысячелетнюю историю и связана со святым апостолом Андреем Первозванным, его учениками и последователями, многие из которых прославлены в лике святых.
Первые пещерные монастыри в Крыму появились на заре новой эры и служили укрытием для христиан в период иконоборчества. К концу XV в. после падения Константинополя многие храмы и монастыри были разрушены, а господствующей религией в Крыму стало мусульманство.
Их подъем начинается после присоединения Крыма к России: 8 апреля 1783 г. Екатерина II подписала Манифест о присоединении после отказа Шагин-Гирея от престола. Фактически все восстановленные и вновь построенные монастыри были открыты при активном содействии и поддержке Романовых14. Создание
11 См.: Государственность России (конец XV в. — февраль 1917 г.). Кн. 2 (Д—К). М.: Наука, 1999. С. 31.
12 См.: Вестник Временного правительства. 1917. № 127 (173); Декреты Советской власти. М., 1957. Т. 1. № 163, 248.
13 См.: Олевская В. В. Понятие «инородец» и «иноверец» в теории, законодательстве и практике Русской Православной Церкви. Актуализация, фальсификация и политизация отдельных концепций // Российская альтернатива: авторитаризм или демократия: Тезисы докладов научно-практической конференции 17 дек. 1994 г. / Сост. И. В. Боганцева, А. Б. Соколов. М.: Демократическая перспектива, 1994. С. 15—17.
14 См.: Калинин Н. Н., Земляниченко М. А. Романовы и Крым. «У всех нас осталась тоска по Крыму.». Симферополь, 2007; Ромушин В., прот. Святой Иоанн Кронштадтский в Крыму. Симферополь, 2005.
Русского Афона, как часто называют комплекс монастырей в Крыму, стало возможным благодаря активной деятельности архиепископа Херсонского и Таврического Иннокентия (Борисова). К середине XIX в. и чуть позже были восстановлены старые и построены новые монастыри: Свято-Климентовский Инкер-манский, Свято-Успенский Бахчисарайский, Свято-Георгиевский Балаклавский (последний — под покровительством А. Н. Голицына, где и был впоследствии похоронен), Свято-Стефано-Сурожский Кизилташский, Топловский Троице-Па-раскевский, Свято-Георгиевский Катерлезский, Космо-Дамиановский и другие монастыри. Многие монастыри посещались императорами и членами их семей. Так, Александр III с супругой несколько раз посещал Косьмо-Дамиановский монастырь, расположенный высоко в горном ущелье близ Алушты15. Некоторые монастыри, построенные в труднодоступных, глухих местах, были настоящим оплотом православия, где монахи иногда расплачивались своей жизнью за веру16.
Таким образом, в XIX в. многие вопросы конфессиональной политики в многонациональной и многоконфессиональной Российской империи решались в строгом соответствии с законами.
Освоение так называемых «новозавоеванных земель» шло рука об руку с укреплением Русской Православной Церкви и православия как государственной религии, а также толерантным отношением к другим исповеданиям.
Ключевые слова: Православие, церковно-государственная политика, монастырь, миссионерская деятельность.
Towards the Formation of Church and Church-state Institutions: Ecumenical and Missionary Aspects
V. Olevskaja
The article deals with the main trends of the Russian Church-state policy in the eighteenth and the nineteenth centuries. The author studies missionary activity of some Church institutions and also the process of strengthening of the Church legislation, which regulated the activity of the religious institutions of other confessions. He examines specificity of the institutions that functioned in the south of Russia and were within the jurisdiction of the Holy Synod and the Senate. In the article the great significance of monasteries in dissemination of Orthodoxy as an official religion in the south of Russia was demonstrated.
Key words: Orthodoxy, a Church-state policy, monastery, the missionary work.
15 См., напр.: Житие преподобномученика Парфения игумена Кизилташского монастыря / Сост. прот. Н. Доненко. М., 2000.
16 См.: Космо-Дамиановский монастырь в Крыму: Исторический очерк / Сост. иером. Савва (Тринитко). Киев, 2003. С. 32.
