CC BY
86
УДК 81:39+81 ’272
К ВОПРОСУ О СПЕЦИФИКЕ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ЯЗЫКОВ В ПОЛИЭТНИЧНОМ РЕГИОНЕ (НА ПРИМЕРЕ ТЮМЕНСКОЙ ОБЛАСТИ)
© Е. В. Беженцев
Тюменский государственный университет Россия, 625003 г. Тюмень, ул. Семакова, 10.
Тел./факс: +7 (3452) 45 51 04.
E-mail: bezentsevev@duma 72. ru
Эволюция функционирования языков и их региональных вариантов в условиях полиэтничного региона, анализируемая с точки зрения универсальных закономерностей и причинно-следственных взаимосвязей, свидетельствует о наличии общих хронологических параллелей, подтверждающих внеязы-ковой характер развития языка как такового.
Ключевые слова: функционирование языка, языковая политика, полиэтничный регион, этнолингвистика, социолингвистика, субъект этноязыковой политики, актор этноязыковой политики, диаспоральные группы.
Радикальные изменения, происходящие как в мире, так и российском обществе в последнее время, актуализировали тему этнического бытия. Адекватными «ответами» на процессы глобализации стали «этническая революция», «этническая экспансия» во всех сферах жизни социума, еще большее стремление народов сохранить свой язык, культуру, идентичность, традиции и обычаи. Непрерывное нарастание этнических конфликтов и войн заставило многих ученых кардинальным образом пересмотреть прежние парадигмы, отказаться от старого «наследства», от теорий «естественного угасания этничности».
Россия длительное время стремилась преодолеть полисубъектность и унифицировать этноязыковые процессы, отказываясь от учета в своей политике регионального многообразия. Рыночные реформы актуализировали новые вызовы и способствуют выбору субъектно-ориентированной государственной этноязыковой политики, что выдвигает на первый план действующие субъекты этноязыковой политики регионального уровня.
Существование различных моделей этноязыковой политики обусловлено характером развития региона и сложившимися отношениями между субъектами и акторами региональной этноязыковой политики. Мы считаем, что субъектами региональной этноязыковой политики являются национальные культурные объединения, общества и диаспоры, национально ориентированные СМИ, в то время как акторами региональной этноязыковой политики-ее администраторы и менеджеры. Администраторами региональной этноязыковой политики являются руководители национальнокультурных общественных объединений и национально-культурных автономий, специалисты законодательной и исполнительной власти, занимающиеся решением вопросов этноязыковой политики. К менеджерам региональной этноязыковой политики относятся руководители и методисты национально-культурных отделов, журналисты, занимающиеся непосредственной реализацией региональной этноязыковой политики.
Поскольку именно региональные и муниципальные субъекты и акторы этноязыковой полити-
ки, реализуя политику «на местах», во многом предопределяют сегодня содержание и направленность этноязыковой политики в России, особое значение приобретает анализ характеристик их политического сознания, политической и профессиональной идентичности, управленческих стратегий и соответствующих моделей поведения. Полиэтничность российского региона накладывает отпечаток не только на формирование специфического антропологического типа населения, но и отражается на специфике функционирования языков.
Сегодня Россия приступила к поиску собственного пути национального государственного строительства с учетом богатейшего наследия прошлых веков. Оставаясь многонациональным и многоязычным государством, Россия переживает сложный и противоречивый момент своего культурно-языкового развития. С одной стороны, это возрождение национальных языков и культур, возвращение к истокам культурно-исторического развития страны. С другой стороны, усиление сепаратистских тенденций, приводящих к замыканию национальных языков и культур в себе, обособление, ведущее к ограниченности социокультурного взаимодействия.
В связи с тем, что распад Советского Союза привел к значительным изменениям в языковой ситуации, в настоящее время наблюдается оживление интереса к вопросам языкового функционирования и языковой политики, языкового планирования. Повышенное внимание к языковым процессам подтверждается принятием законов о языке в новых независимых государствах, появлением теле- и радиопередач о языке, проведением конференций, симпозиумов и научных семинаров, публикацией проблемных статей, проведением научных исследований и появлением новых отраслей языкового знания (лингво-экологии, прогностики, геолингвистики и др.). Поэтому изучение языка, как одного из главных индикаторов адаптации населения к новым социально -политическим и социально-экономическим реалиям становится в настоящее время актуальной научно-практической задачей [1].
Национальная политика государства напрямую влияет на языковую политику. Основополагающие фундаментальные труды советских, российских лингвистов
и социолингвистов В. А. Аврорина, В. Д. Бондалетова, Ю. Д. Дешериева, М. В. Дьячкова, В. К. Журавлева, Ю. Н. Караулова, А. Е. Карлинского, Л. П. Крысина, А. А. Леонтьева, Л. Б. Никольского, В. Ю. Михальченко, А. Д. Швейцера, А. Н. Баскакова, М. Н. Губогло,
А. П. Майорова, Н. Б. Мечковской и других исследователей внесли вклад в изучение проблемы социальной обусловленности и социального функционирования языков. Общеизвестно, что наиболее сильной стороной отечественной социолингвистики является функциональный подход к анализу состояния языка. Состояние родного языка, его роль в государстве и в семье определяют состояние национальной культуры. Психология национальной личности может меняться, наполняться различными смыслами, модифицироваться в зависимости от влияния социокультурных, исторических,
политических факторов.
Во всех полиэтничных странах и регионах имеются элементы долго существовавшего социально-экономического неравенства различных этносов, и на этой почве возникает вопрос о статусе и групповых правах меньшинств. Когда экономические и социальные неравенства совпадают с языковыми и культурными различиями, нередко возникает система этнической стратификации.
Полиэтничность региона влияет практически на любые современные проблемы любого российского региона, их можно в полной мере оценить и понять только в контексте его исторического развития, характера освоения его территории титульными этническими группами.
Тюменская область является полиэтничным регионом, в котором переплетены такие факторы, как многонациональная культура, традиции, ментальность, устои и уклады, поведенческие и ценностные стереотипы. Усиление процесса ф ор м ир ования многонационального населения Тюменской области началось в столыпинский период и продолжилось в связи с освоением неф ти и газа, результатом чего стала миграция, приводящая к тесному общению между представителями разных национальностей.
Тюменский регион занимает одну из ключевых позиций Западной Сибири и представляет особый интерес как современное российское приграничье, которое на протяжении тысячелетий является испытательной площадкой по формированию этнической толерантности, поскольку население Тюменского региона с давних пор было поли-этничным. В близком соседстве жили и живут рус -ские, ханты, манси, татары, казахи, украинцы и другие народы. Полиэтничная среда способствовала выработке определенной терпимости и уважения к иной культуре. По мнению известного социолога П. Сорокина, «из всех связей, которые соединяют людей между собой, связи по местности являются самыми сильными. Одно и то же местожительство порождает в людях общность стремле-
ний и интересов. Сходство в образе жизни, семейные связи, товарищеские отношения, появившиеся еще в детстве, придают им общий характер, создающий живую связь. В итоге образуется группа, отмеченная колоритом данного места.
В свое время русское население Тюменского региона ассимилировало представителей угорских (ханты, манси, коми), тюркских (татар, казахов), славянских (украинцев, белорусов). Таким образом, в Тюменском регионе в ситуации пестрой этнолингвистической мозаики, взаимопроникновения или непрерывной изменчивости культуры практически единственным надежным критерием в определении того, где кончается один этнос и начинается другой, является самоидентификация и «имена» с «национальной» окрашенностью (этнонимы, топонимы, антропонимы, а в последнее время и праг-монимы). Исследования показывают, что фонд русских фамилий Тюмени заметно пополнился тюркскими фамилиями, поскольку браки между русскими и местными «инородцами» были широко распространены. Например: Екшина Екатерина Аксе-новна от татарского «якши» / «хорошо». Одни фамилии давно уже и прочно вошли в русский патронимический фонд, другие нет. Однако тщательный анализ метрических книг и иных документов позволяет сделать несколько иные выводы. Пополнение русского фонда тюркскими фамилиями, равно как и обогащение тюркско-татарского фонда русскими фамилиями и именами в большей степени связано было с изменением вероисповедания. Ан-тропонимическая конструкция в этом случае может быть следующая:
а) тюркская фамилия (предков) + новокре-щенное имя по святцам + отчество по имени родного отца. Например: Бакшеев Илья-голова служилых татар (1632), сын боярский, приказчик Невьянской слободы, один из участников бунта против воеводы Елдезина (1654);
б) тюркская фамилия + новокрещенное имя по святцам + отчество по имени крестного;
в) полностью новая фамилия (русского происхождения) + имя по святцам + имя по крестному (формула в этом случае может совпадать с русской конструкцией, разъяснения находятся лишь в источниках о смене фамилии, имени и отчества в связи с изменением вероисповедания);
г) полностью новая фамилия (русского происхождения) + имя по святцам + имя по крещенскому имени отца. Такие антропонимические конструкции составляют свыше 25%. Например: Башарин Петр Михайлович (около 1726-1816), сын торговца М. Башарина, купец (1753, 1761), владелец кожевенного завода (с 1753), счетчик питейной суммы (1754), словесный судья Ирбита (1759), выборный в винном подвале (1761), владелец дома на «Зареке» (1761), торговал на Сибирской и Оренбургской линиях (1760), занимался шелкоделием (1770), смотритель неуказных торгов (1773), купец 2-й гильдии
(после 1775, 1789-1791, 1794-1816), словесный судья (1778), владелец кожевенного завода (с 1791, 1808, 1809), купец 1-й гильдии (1794, 1795), купец (1804, 1812), владелец салотопни (1808), владелец самого крупного в городе кожевенного завода (1809), купец 3-й гильдии, объявил капитал 8100 рублей (1816).
Необходимо отметить, что в этой связи особого внимания заслуживает язык жителей Тюменской области, для которых характерно смешение русского и татарского, русского и казахского. Например: соображай жок «несообразительный», прикол гой «шутка» (где «гой»-усилительная частица казахского языка), жандыргалка «зажигалка» (жандыру «жечь» + зажигалка), токтановись «остановись» (токта «стой» + остановись) и т.п. Это явление может иллюстрировать и характер более раннего обогащения русских говоров Тюменской области на базе тюркских заимствований: наяцкий «красивый», куянистый «трусливый», «как заяц» [2].
Однако мы считаем, что присущая русскому народу толерантность отразилась не только в самом наглядном пласте языка - лексике, но и на фонетическом уровне. По мнению М. А Романовой, употребление Ы после заднеязычных К/Г внутри слова в русских тюменских говорах усвоено из татарского языка, где сочетание КЫ/ГЫ широко распространено [3]. Кроме того, в русских тюменских говорах для создания комического часто используется имитация татарского акцента. Например: пупся кулый «вовсе голый», пупся бумер «вовсе помер», трастуй-ка кожяйка «здравствуй, хозяйка», кустям приехали «гости приехали», урутам открывай ната «ворота открывать надо» [4].
Среди казахов юга Тюменской области и Северного Казахстана широко распространены заимствования и новые формы на базе русского языка. Например: бешпармачить «кушать», кошмар-апа «некрасивая девушка», звондай-сымба «ты мне позвонишь?» (от русского глагола звонить + казахские аффиксы -да, -й, -сым, -ба), угараймыз «шутим» (от переосмысленного в молодежной среде русского глагола угорать «смеяться» + казахский аффикс деепричастия-й, показатель мн.ч.1 лица-мыз) и т.д. [5].
Создание новых слов на базе русского и татарского, русского и казахского языков отражает специфику языкового своеобразия региона в целом. Языковое пространство народа неотделимо от его истории, культуры, в целом от общества, в котором он служит средством общения.
Таким образом, мы, вслед за В. А. Аврориным, полагаем, что языковая культура полиэтничного региона иллюстрирует специфичность сохранения традиций культур и истории народа [6].
Нет малоразвитых, «примитивных» языков, как нет и «примитивных» этнических культур. Однако невозможно отрицать социальные и иные раз-
личия, как в обустройстве быта (материальная культура), так и специфики общественной сферы (духовная культура). Языки и различия между ними должны рассматриваться, по словам
В. Гумбольдта, как сила, пронизывающая всю историю человечества. Особенности этнического культурного пространства могут быть раскрыты и поняты, если изучена история человеческого сообщества, ибо по-настоящему продуктивно культура и язык развиваются в условиях межэтнических контактов.
Итак, специфичность мышления этносов вследствие реализации как логической, так и языковой модели мира обусловлена различием их когнитивных баз. Динамическое развертывание схемы «человек, язык, сознание, речь, мышление» позволяет показать их взаимосвязанность и взаимообусловленность, проявляющиеся в следующем:
• Человек - представитель определенного этноса, овладевает культурой своего общества, в том числе и языком, в процессе социализации;
• культура своеобразна у каждого этноса, как специфичны мышление, речь, язык-сознание, поскольку выработка артефактов как превращенной форм жизнедеятельности этноса происходит в определенных природно-климатических условиях, в процессе разных видов хозяйственной, материально-практической деятельности;
• природный и социальный ландшафт, тип хозяйственной деятельности детерминируют специфическое восприятие объективного мира;
• реальный мир един для всех этносов, но языковая картина мира его различна, что находит отражение в специфичности восприятия объективного мира разными этносами, в том числе близко -родственными;
• мыслительная деятельность человека происходит в речи в процессе восприятия объективного мира через посредство когнитивных механизмов, и только потом результаты ее становятся фактом языка-сознания;
• неадекватность когнитивных механизмов восприятия объективного мира способствует появлению единой логической картины мира и дополнительных языковых моделей;
• несоответствие когнитивных механизмов познания у разных народов, обусловленных своеобразием миропонимания и содержанием материальнопрактической деятельности этносов, воплотилось в национально-обусловленной вербальной и невербальной категоризации мира.
Современные диаспоральные группы являются многослойными, с разной степенью адаптации к местным условиям и прочности связи с метрополией. Поэтому объективно неоднозначны аспекты национального пространства в Тюменской области, как и состояния национального самосознания. При определении полиэт-ничности региона неизменно встает вопрос о степени аккультурации и ассимиляции того или иного этноса в
условиях тесного контактирования с представителями других народов.
Специфика функционирования языков в полиэт-ничном регионе Тюменской области определяет их жизнеспособность. Интерференционные процессы затрагивают все уровни языкового взаимодействия, способствуя формированию специфической региональной нормы использования языков в коммуникативных практиках, являясь предпосылкой к формированию полина-циональной формы языка.
Таким образом, на формирование разнообразной и сложной этноязыковой ситуации в Тюменском регионе самым непосредственным образом сказались процессы, отражающие государственную политику в геополитической сфере. Это в свою очередь привело к тому, что Тюменская область на сегодняшний день является поли-этничным, многоязычным, мультикультурным и поли-конфессиональным регионом, где проживают народы, говорящие на языках разных генетических групп и структурных типов [7]. Например, этноязыковой ландшафт Тюменского края характеризуется, с одной стороны, высокой степенью языкового разнообразия, а с другой - тем, что четыре этноса (русский, татарский, а в южных районах области - казахский и украинский) доминируют в количественном отношении над всеми остальными, усиливая демографически неравновесный и несбалансированный характер языковой ситуации. В регионе значительное число билингвов с этими языками, что также увеличивает поле софункционирования данных языков. Все вместе придает этноязыковому ландшафту региона диффузный характер, а языковой ситуации -экзоглоссный характер, центрированный вокруг основных демографических и коммуникативных мощных партнеров (русского, татарского, казахского, украинского языков).
Эволюция функционирования языков и их региональных вариантов в условиях полиэтничного региона, анализируемая с точки зрения универсальных закономерностей и причинно-следственных взаимосвязей, свидетельствует о наличии общих хронологических параллелей, подтверждающих внеязыковой характер развития языка как такового.
Вариативность в функциональном статусе языков (русского, казахского, татарского и украинского) является показателем действия социолин-
гвистических переменных, образующих в совокупности величину витальности языков. Специфика функционирования языков в полиэтничном регионе Тюменской области определяется их жизнеспособностью и возможностями к взаимодействию.
Русский, татарский, казахский и украинский языки являются мощными коммуникативными партнерами в условиях полиэтничного региона юга Тюменской области, выявляя векторы и направления стабильности/нестабильности языковой системы.
Русский язык в полиэтничном регионе Тюменской области выполняет роль не только мощного коммуникативного партнера и консолидирующего фактора в обществе, но и характеризуется как полинациональ-ным языком со свойственными ему территориальными (региональными, государственными) особенностями, создавая предпосылки для русофонии.
ЛИТЕРАТУРА
1. Материалы Первой Междунар. заоч. науч.-практ. конф. молодых исследователей / отв. ред. С. В. Аносова; М-во обр. и науки РФ и др. Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г. Р. Державина, 2010. С. 280-285.
2. Дмитриева Т. Н. Случаи народной этимологии в заимствованной лексике русских говоров по нижнему течению Иртыша // Взаимодействие русского языка с языками коренных поселенцев Урала и Сибири. Тюмень: ТюмГУ, 1985. С. 68-73.
3. Романова М. А. Фонетические явления субстратного происхождения в русских говорах Тюменской области // Взаимодействие Беженцев Е. В. Проблемы языкового строительства и языковой политики на постсоветском пространстве // Тенденции развития языка СМИ: актуальные проблемы: мат-лы русского языка с языками коренных поселенцев Урала и Сибири. Тюмень: ТГУ, 1988. С. 1118.
4. Новикова Л. А. Экспрессивные языковые средства в говорах Тюменского Зауралья, развившиеся под влиянием тюркских языков // Взаимодействие русского языка с языками коренных поселенцев Урала и Сибири. Тюмень: ТГУ, 1985. С. 34-39.
5. Беженцев Е. В., Карабулатова И. С., Койше К. К. Тюменская область. Казахстан: специфика государственной этноязыковой политики. Коллективная монография / под ред. И. С. Карабулатовой Тюмень: Вектор Бук, 2010. 124 с.
6. Аврорин В. А. Проблемы изучения функциональной стороны языка. К вопросу о предмете социолингвистики. Л.: Наука, 1975. 276 с.
7. Беженцев Е. В. К вопросу о региональной этноязыковой политике региона // Кирилло-Мефодиевские чтения. Ишим: ИГПИ, 2010 С. 35-41.
В редакцию поступила 17.02.2011 г. После доработки - 15.03.2011 г.
