CC BY
97
УДК 124.5 Ивановская Ольга Викторовна
кандидат педагогических наук, доцент кафедры философии и политологии Волгоградского государственного социально-педагогического университета тел.: (905) 394-16-10
К ВОПРОСУ О СООТНОШЕНИИ ВЕРЫ И ЗНАНИЯ В СОЦИОКУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ СОВРЕМЕННОСТИ
Ivanovskaya Olga Viktorovna
Candidate of Pedagogics, associate professor of the chair of philosophy and political science, Volgograd State Social-and-Pedagogical University
tel.: (905) 394-16-10
TOWARDS THE QUESTION OF CORRELATION BETWEEN FAITH AND KNOWLEDGE IN SOCIOCULTURAL SPACE OF MODERNITY
Аннотация:
В статье анализируется специфика и взаимосвязь знания и веры в современной культуре. Автор доказывает, что сегодня необходимо как рациональное разделение роли и функций знания и веры, науки и религии, так и признание значимости их гармонического единства для дальнейшего развития человечества.
Ключевые слова:
культура, цивилизация, наука, религия, знание, вера, гуманизация.
The summary:
In the article the specificity and the relationship of knowledge and faith in modern culture is analyzed. The author proves that today it is necessary as a rational division of roles and functions of the knowledge and faith, religion and science, and the recognition of the importance of their harmonic unity for the further development of mankind.
Keywords:
culture, civilization, science, religion, knowledge, faith, humanization.
Вопрос о соотношении знания и веры имеет длительную предысторию и весьма противоречивые тенденции его решения в различных исторических условиях: непростые взаимоотношения знания и веры определили столь же противоречивую связь науки и религии в евро-американской цивилизации.
Признавая сегодня всю значимость и неотвратимость научно-технического прогресса и ведущую роль научного знания в современной эпохе, нельзя не учитывать и негативного воздействия названных тенденций на внутренний, духовный мир человека.
Не секрет, что на современном этапе развития общечеловеческой культуры проблема духовности обретает особую значимость. В гонке за материальным благополучием мы совсем забыли о душе, которая в нашу эпоху становится главным дефицитом. Мы развиваем умственные способности и забываем о духовном развитии, а ведь это — врожденная способность каждого человеческого существа к эволюции, это движение по направлению к целостности, к раскрытию подлинного потенциала личности.
Наука, при всем ее господствующем положении в современном мире, является весьма узкой областью знания, признавая достоверной только ту информацию, которую можно проверить опытным путем и многократно повторить с помощью эксперимента. Кроме того, нужно признать, что наука лишает объект своего исследования какого-либо ценностного, в его целостности, значения для самого исследователя. Поставляя эмпирические формы истины, наука ограничивает возможность духовного развития личности, порождая прагматизм как стиль жизни.
Наукоемкость современной цивилизации возрастает, и это показатель прогресса человечества. Однако уместно будет вспомнить известную истину о том, что гуманистическая цивилизация как идеал, к которому человечество стремится приблизиться всю свою историю, есть сумма достижений научно-технического прогресса и человеческой культуры. Душой любой культуры является культура души. А культурой души многие тысячелетия занимается религия.
Наука — язык разума. Религия — язык духа, определенная семиотическая система, которая, наряду с другими семиотическими системами, такими как, например, искусство, образует и отражает совокупное общественное сознание народа. Религия придает святость градации ценностей, выстраивая их в строгой иерархии и консервируя их.
Феномен веры не противоречит социальному опыту, но истинность ее предмета нельзя логически доказать, как это делается доказательством истинности знания с помощью логических методов. Обоснованность как объективную характеристику суждения следует отличать от понятия уверенности, выражающей субъективно-психологическое отношение человека к выска-
зыванию, однако и обоснованность, и уверенность, взятые вместе, в форме знания и веры, составляют единый процесс движения мышления к Истине [1, с. 158].
В современной ситуации необходимо рациональное разделение роли и функций знания и веры, науки и религии, при одновременном признании их значимости для дальнейшего развития человечества.
Безусловно, весьма опасно чрезмерное увлечение в наши дни мистицизмом и паранаукой, особенно в случае их слияния с политическими технологиями. Но и духовный рост человека, начавший серьезно отставать от темпов роста технической оснащенности современной цивилизации, крайне необходим.
В связи с этим весьма актуально звучат слова Нобелевского лауреата в области физики В. Гейзенберга о том, что естествознание имеет дело с объективным материальным миром. Оно ставит задачу формулировать правильные высказывания об объективной действительности и понять существующие в ней связи. Религия же имеет дело с миром ценностей и ведет речь о том, что должно быть. В естествознании говорится о верном и неверном; в религии — о добром и злом, о ценном и не имеющем ценности. Естествознание — основа технически целесообразного действия, религия — основа этики. Религиозная вера есть выражение субъективного решения, в котором мы устанавливаем для себя ценности, упорядочивая в соответствии с ними свое жизненное поведение [2, с. 83].
Есть знание, присущее вере, в котором вера находит свое выражение, и есть вера, присущая знанию, которая часто его мотивирует и поддерживает. С одной стороны, между верой и знанием происходит, как полагал Хайдеггер, «борьба не на жизнь, а на смерть», но в то же время вера и знание имеют общие элементы, делающие возможным их плодотворное сотрудничество. Проанализируем непростое взаимоотношение веры и знания с позиции человеческого отношения к миру.
Знание, присущее вере, «верит, что...» (это «fides quaerens mteHectum»). Однако знание, присущее вере, это «совершенно иное знание», это незнающее знание в том смысле, что оно никогда не соответствует тому, что хочет познать. В этом «совершенно ином знании» суждение всегда высказывает больше, чем может вместить субъект (например, предложение «Иисус из Назарета есть Господь»). В истории богословия из-за неудачи катафатического языка стали предпочитать язык парадоксов, апофатическое молчание, или безмолвное мистическое соединение с Богом.
Если, действительно, вера включает в себя знание, то правомерно спросить: каков критерий истинности того, во что я верю? Необходимо прояснить природу того особого характера истины, что присутствует в акте веры. Эта истина может удовлетворить внутреннее убеждение человека, но ускользает от объективной проверки философского и научного знания.
При отсутствии объективной проверки не остается ничего другого, как проверка «субъективного» характера: верующий, решая верить, выбирает путь, который может быть «проверен жизнью». Действительно, вера укрепляется в течение его жизни, то есть находит мотив своего возрастания в том, что верующий получает от жизни, основанной на этой вере. Поэтому можно говорить не столько об истине веры, сколько об истине в вере.
Другими словами, эта истина покоряет сердце и оправдывает себя в силу предварительно сделанного верующим выбора, находя свое подтверждение при встрече со сложными реальностями его жизни и окружающего мира. В этой встрече первоначальный выбор не только подтверждается, но и оказывается фактором активного преобразования жизни и окружающего мира. «Проверка» означает тем самым активный процесс, в котором верующий делает мир «верным», то есть вносит свой вклад в то, чтобы этот мир стал сообразен тому воспринятому в откровении веры образу, с которым связаны его упования.
Здесь проявляется специфическая цикличность структуры веры, или «герменевтический круг», мастерски проанализированный основателем философской герменевтики Хансом-Георгом Гадамером в его труде «Истина и метод» [3].
С одной стороны, вера приобретает свое значение в функции горизонта смысла, который она сама в состоянии открыть, а с другой стороны, убеждение, связанное с этим горизонтом, подтверждается посредством признания осмысленности опыта и событий жизни, которую именно вера делает возможной.
Благодаря такой перспективе и невозможно и не нужно подтверждение веры обращением к объективным критериям: напротив, она, по-видимому, находит поддержку и в том, что должно было бы поставить ее под сомнение.
В этом «скандальность» веры: она, с одной стороны, отсылает к предварительному принятию перспективы веры, которая с точки зрения человека непостижима и непроверяема, а с другой — к необходимости действовать так, чтобы мир мог быть, в конечном счете, искуплен.
Мы выяснили, чем является акт веры и в чем состоит содержащаяся в нем потребность знания. Теперь рассмотрим знание и содержащуюся в нем составляющую веры. Очевидно, смысл слов «вера» и «знание» в обеих сферах различен. Новейшая философская герменевтика, восходящая к Гадамеру, установила наличие в каждой философии субъективного, или интерпретационного измерения. Иными словами, всякая философия предполагает некую точку зрения на реальность, некую веру.
В жизни приходится иногда опираться на некоторые недоказанные предположения. Они — знак недостаточности знания, которое может быть восполнено более тщательной рациональной проверкой. Вера, рассматриваемая здесь, занимает подчиненное и временное место по отношению к «истинному» знанию, знанию, подтвержденному рационально, на основе объективных критериев. Здесь речь идет о древнем противопоставлении мнения (doxa) и истины (episteme) [4, с. 56].
Этот тип веры (лучше говорить о мнении или веровании) присущ знанию и совершенно отличен от религиозной веры. Последняя ускользает от всякой объективной проверки и не требует какого-то более высокого знания для своего обоснования. В этом еще раз проявляется то, что позиции философа и верующего хотя и пересекаются, но представляют собой совершенно различные модальности человеческого опыта. Другими словами, в религиозной сфере (христианской, в частности) вера (прежде всего, как доверие кому-то, как вера в кого-то) переживается как некий источник смысла, тогда как в философии испытывается и обсуждается смысл веры.
В философии можно переходить от одной идеологии к другой, от одного мифа к другому, постоянно меняя предлагаемый облик мира, что выявляет типичную для философской позиции тенденцию ставить все более радикальные вопросы и потому подвергать критике все, что по видимости достоверно. В этом состоит, — по мнению М. Хайдеггера, — вечное беспокойство философии, «беспокойного знания, парадоксальным образом сомневающегося в самом себе» [5]. Благодаря этому беспокойству философия никогда не сможет вобрать в себя все познанное, но, оставляя место для чего-то иного, будет всегда открыта для нового изумления. И это помогает понять, в каком смысле истинная философия есть «подлинный хранитель нигилизма» [6].
Вера может придать смысл настоящему в свете исполнения обещанного в будущем. Религия отвечает на кризис смысла постоянно обновляемым предложением смысла. Она помогает человеку преодолеть раскол и разлад его жизни в перспективе несомненного для верующего конечного единения. Другими словами, вера через обетование спасения, которое есть также и призыв к действию, помогает человеку спастись от бессмысленности и тем самым сдерживает распространение равнодушия.
В философском знании существует своего рода колебание между отстраненностью и вовлеченностью. Это соответствует двойному (критическому и конструктивному) призванию философии. Философия «отступает на шаг от реальности» [7]. Отстраненность — конститутивный элемент философского исследования и развития.
Таким образом, и в вере, и в знании присутствует разрыв, разделение, дистанцирование: философская позиция отдалена на некоторое расстояние от предмета, чтобы сфокусировать внимание на том, что ее интересует; религиозный взгляд признает свою удаленность от источника священного излучения, к которому ему все же дано быть причастным. Дистанцирование от своего предмета — непременное условие всякого подлинно плодотворного исследования.
Поскольку философия рассматривает свой предмет на расстоянии, не допуская вовлечения себя в его живую целостность, ее взгляд становится выборочным и частичным. При сохранении этой дистанции, необходимой для процесса мышления, происходит и своего рода обесценивание того, что рассматривается как чистая видимость. Отсюда возникает желание обратиться к иному, «истинному» миру. Потеря контакта с реальностью, именно в силу необходимости находиться от нее на определенной дистанции, порождает опасность блужданий без какой-либо опоры на конкретную действительность. Возникает состояние безразличия, находящее свое выражение в современной философской литературе экзистенциального толка, в меланхолии и тоске. Действительно, меланхолия, присутствовавшая уже у древних греков, есть болезнь размышляющего человека.
Поэтому исток безразличия находится, по-видимому, в типичном для философского знания подходе. Тогда, как кажется, не остается ничего другого, как возвратиться к непосредственному, почти наивному, принятию религии. «Чтобы излечиться от болезни равнодушия, нужно следовать новым формам соединения, принимая новые парадигмы смысла» [8, с. 41].
В религии знания, приобретенные, чтобы утолить удивление, находятся под знаком чудесного: это неизъяснимый дар, неожиданное откровение, которое человеку остается лишь воспринять. Орган этого восприятия — не зрение (зрение предполагает рассмотрение с опре-
деленного расстояния), но слух, посредством которого человек воспринимает зов. Вера всегда устанавливается призванием.
Понятие «вера» можно мыслить себе как некую гармоничную связь человека с миром и Богом. Через свою веру он занимает позицию, позволяющую ему придавать смысл всем жизненным явлениям. Так предотвращается опасность впасть в равнодушие и «меланхолию», что случается с философом, увеличивающим до предела критическую дистанцию, необходимую для лучшего понимания предмета исследования [9, с. 43].
Следовательно, суть веры — не в понимании, не в отражении объективного мира, а в творении новых ценностных смыслов, сообщающих нашей жизни ее высшую значимость.
Вера неразрывно связана с истиной: в любом случае знание может служить регулятивом осознанного целеполагания и последующего поведения только тогда, когда его субъект убеждён в истинности этого знания. Без такой веры в познаваемость действительности познание невозможно и бессмысленно. Н. Виннер, например, утверждал: «...без веры, что природа подчинена законам, не может быть никакой науки» [10, с. 195]. Иначе говоря, когда носитель знания верит, что это знание соответствует действительности, что мысль и объект совпадают. Только при этом условии та или иная программа, задаваемая культурой, будет реализовываться и определять осознанные, вытекающие из мировоззрения действия субъекта.
Следовательно, в настоящий момент смены эпох, дабы избежать опасных перекосов в развитии общества и человека, социально-опережающая роль должна принадлежать гуманизации, знаком которой становится не столько диалектический Разум, сколько Культура. Именно Культура является духовным содержанием, смыслом технократической цивилизации. Творцы духовной культуры должны выполнять заказы жизненного прогресса, служить социальным интересам, однако «...ставить вопрос о судьбе не интеллекта, но духа» [11, т. 1, с. 228]. Духовное начало в человеке, в свою очередь, неразрывно связано с гармонической целостностью рациональных и иррациональных его компонентов. Поэтому полноценная гуманизация невозможна без гармонизации знания и веры в структуре личности. Чрезвычайно важен конструктивный диалог науки и религии, симбиоз знания и веры, поиск их точек соприкосновения в целях гуманизации человека и общества.
Ссылки:
1. Ивин А.А. Теория аргументации. М., 2000.
2. Гейзенберг В. Часть и целое // Проблема объекта в современной науке. М, 1980.
3. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: Основы филос. Герменевтики. URL: http://www.twirpx.com/file/181714/ (дата обращения: 17.02.2011).
4. Реати Ф.Э. Религия как освобождающая сила в философии XX века. СПб., 2001.
5. Там же.
6. Там же.
7. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология: URL:
http://philosophy.globala.ru/idx/835.html (дата обращения: 17.02.2011).
8. Реати Ф.Э. Указ. соч.
9. Там же.
10. Виннер Н. Кибернетика и общество. М., 1958.
11. Бердяев Н.А. Смысл творчества // Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры и искусства. В 2-х тт. М., 1994.
References (transliterated):
1. Ivin A.A. Teoriya argumentatsii. M., 2000.
2. Geyzenberg V. Chast' i tseloe // Problema ob"ekta v sovremennoy nauke. M, 1980.
3. Gadamer H.-G. Istina i metod: Osnovy filos. Ger-menevtiki. URL: http://www.twirpx.com/file/181714/ (date of access: 17.02.2011).
4. Reati F.E. Religiya kak osvobozhdayushchaya sila v filosofii XX veka. SPb., 2001.
5. Ibid.
6. Ibid.
7. Gusserl' E. Krizis evropeyskih nauk i transtsenden-
tal'naya fenomenologiya: URL:
http://philosophy.globala.ru/idx/835.html (date of access: 17.02.2011).
8. Reati F.E. Op. cit.
9. Ibid.
10. Vinner N. Kibernetika i obshchestvo. M., 1958.
11. Berdyaev N.A. Smysl tvorchestva // Berdyaev N.A. Filosofiya tvorchestva, kul'tury i iskusstva. In 2 vols. M., 1994.
