CC BY
279
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2013. № 5
И.А. Чихарев, О.В. Столетов
К ВОПРОСУ О СООТНОШЕНИИ СТРАТЕГИЙ «МЯГКОЙ СИЛЫ» И «РАЗУМНОЙ СИЛЫ» В МИРОВОЙ ПОЛИТИКЕ
В данной статье авторы обращаются к анализу «мягкой силы» и «разумной силы» как международно-политических стратегий. Структурируя эти стратегии, авторы соотносят их со стратегиями «жесткой силы» и «умной силы». В статье исследуются и сравниваются между собой ресурсы, инструменты и цели каждой из указанных четырех стратегий.
В результате исследования авторы приходят к выводу, что государства, конкурирующие за мировое лидерство, обладают возможностью выбора одной из рассмотренных четырех стратегий. По мнению авторов, стратегия «разумной силы» отвечает запросу современной мировой политической системы наилучшим образом. Она позволяет государству действовать в мировой политике в качестве «ответственного лидера», а не «манипулятора», формировать более устойчивую международную систему принятия коллективных решений и решать задачи глобального развития посредством инновационных и гибких, но стратегически продуманных подходов.
Ключевые слова: «мягкая сила», «жесткая сила», «умная сила», «разумная сила», стратегии, лидерство.
В последнее время российские политики, ученые и эксперты стали вновь активно обращаться к проблематике «мягкой силы». Сам термин «мягкая сила» обсуждается уже более 20 лет, со времени его введения Джозефом Наем1, и прошел несколько «пиков» популярности и в России, и за рубежом.
В американском интеллектуально-политическом сообществе всплески интереса к термину и стоящим за ним реалиям можно связать с флуктуациями в динамике американского лидерства. Возникнув сразу после окончания «холодной войны», этот концепт отразил надежды на окончание тяжелого периода конфронтации, военно-силового противостояния двух сверхдержав, переход к более гибким моделям международной конкуренции. Возвращение к проблематике мягкой силы в конце 90-х — начале 2000-х гг. можно связать с разочарованием итогами первого десятилетия «однопо-лярного момента», фрустрацией «одинокой сверхдержавы», так и не сумевшей стать «привлекательным» гегемоном2. Наконец, интерес
1 Nye J. Bound to Lead: The Changing Nature of American Power. N.Y., 1991.
2 Nye J.S. Soft Power. The Means to Success in World Politics. N.Y., 2004.
к теме, вновь проявившийся в 2006-2008 гг., может быть объяснен компенсаторными механизмами, сработавшими после неоконсервативного периода внешней политики США, отягощенного крупными военными операциями и беспрецедентными репутационными потерями в новейшей истории Соединенных Штатов.
За пределами США категория «мягкая сила» получила широкое распространение в концептуальных построениях и стратегических инициативах прежде всего новых претендентов на лидерство в мировой политике — Европейского союза3, Китайской Народной Республики4, Индии5. Можно утверждать, что концепция «мягкой мощи» стала одной из наиболее популярных и в международно-политическом дискурсе, и в практике борьбы за власть и влияние на международной арене последних двух десятилетий.
Российские приливы интереса к проблематике «мягкой силы» имеют иную хронологию и природу, лишь отчасти повторяющие зарубежную интеллектуальную историю концепта. В 1990-е гг. термин интересовал только американистов и специалистов по теории международных отношений: для практического приложения «мягкой мощи» не существовало ни политической воли, ни ресурсов. Предметный интерес к теме проявляется в конце 90-х — начале 2000-х гг. прежде всего в контексте переориентации внешнеполитического курса на проблемы формирования позитивного образа государства — соответствующий приоритет появился и в Концепции внешней политики. Это вызвало значительный рост количества исследований, посвященных «мягкой силе», ее различным аспектам. С этого времени данная тематика заняла прочные позиции в российском международно-политическом контексте, однако и на фоне достаточно устойчивого интереса к ней можно отметить всплеск внимания в начале президентства Д.А. Медведева (вторая половина 2008 г.). С одной стороны, он произошел под влиянием озабоченности российского интеллектуально-политического сообщества негативным для России информационным фоном грузино-южноосетинского
3 Song L. The Discourse of EU's Power and Its Mediterranean Policy // Fudan University. P. 1-15. URL: http:// www.garnet-eu.org/fileadmin/documents/phd_school/6th.../ Lilei.pdf
4 Cui Liru. China' s Rise vs. International Order Evolution // China Institutes of Contemporary International Relations. 2008. N 18 (1). URL: http:// http://www.cicir.ac.cn/ tbscms/module_gjgx/layernext.asp?rid=xdgjgx_en&count=3&index0=16&index1 = 1; Лю Цзайци. «Мягкая сила» в стратегии развития Китая // Полис. 2009. № 4. С. 149-155.
5 Raghavan V.R. Soft Power in the Asia Pacific // The Stanley Foundation. 2007. 31.05. URL: http://csa-chennai.org/Files/softpower.pdf; Shashi Tharoor Indian Strategic Power: 'Soft'// Global Brief. 2009. 13 May. URL: http://globalbrief.ca/blog/2009/05/13/ soft-is-the-word/
конфликта и операции по принуждению к миру; с другой — был инспирирован инновационным, коммуникабельным и информационно-технологичным стилем нового президента. В этот период времени американские и российские подходы к основным международным проблемам вступили в очередной кратковременный резонанс: как говорилось выше, администрация Обамы также обновляла стиль и концептуальное оснащение американского лидерства.
В этот период времени в американских интеллектуально-политических кругах развивается и концепция "smart power", предусматривающая сочетание ресурсов и инструментов «мягкой» и «жесткой силы». За достаточно редким исключением6, исследования концепта и феномена "smart power" в нашей стране развития пока не получили. Вместе с тем этот концепт и основанная на нем стратегия стали, по сути, следующим этапом в развитии понимания категорий власти и влияния в мировой политике и применении новых международно-политических технологий на практике.
Однако во второй половине президентств Медведева и Обамы (2010-2012) вновь начинает преобладать «жесткая» риторика, в основном на фоне активного силового вмешательства западных стран в события «Арабской весны» и продолжающегося строительства нового позиционного района противоракетной обороны США. Парадоксально, но именно этот период, в который, по сути, уже формулировалась международная повестка нового российского президентства, оказался определяющим для сегодняшних интерпретаций «мягкой силы». Как отмечает В.В. Путин в статье «Россия и меняющийся мир», «в ходу все чаще и такое понятие, как "мягкая сила" — комплекс инструментов и методов достижения внешнеполитических целей без применения оружия, а за счет информационных и других рычагов воздействия. К сожалению, нередко эти методы используются для взращивания и провоцирования экстремизма, сепаратизма, национализма, манипулирования общественным сознанием, прямого вмешательства во внутреннюю политику суверенных государств»7. Безусловно, кандидата в Президенты России беспокоили в тот момент не только судьбы североафриканских и ближневосточных политических режимов, против которых применялся инструментарий «мягкой силы»: ощутимое международное давление, осуществляемое за счет «мягких рычагов» (публично-дипломатических и сетевых кампаний, поддержки извне
6 Столетов О.В. Тренды трансформации властных отношений в мировой политике: smart power? // Полис. 2009. № 4; Чихарев И.А. «Умная мощь» в арсенале мировой политики // Международные процессы. 2011. № 1.
7 Путин В.В. Россия и меняющийся мир // Московские новости. 2012. 27.02.
некоторых оппозиционных движений), испытывал и сам российский политический режим. Характерно, что в статье инструменты «мягкой силы» характеризуются как «противоправные». После победы на президентских выборах В.В. Путина такая «обличительно-оборонительная» трактовка сменяется более конструктивной и «проактивной»: инструменты «мягкой силы» планируется теперь широко использовать в российской внешней политике. Во многом под влиянием официального дискурса возрастает внимание к теме со стороны экспертного и научного сообществ.
Сегодняшний интерес к нежестким методам международного влияния в России видится оправданным и своевременным. Безусловно, арсенал средств «мягкой мощи» в последнее время существенно видоизменился и расширился главным образом за счет сетевых и других новых технологий. Она все чаще является определяющим ресурсом воздействия современных государств и негосударственных акторов на международные процессы. Россия обладает рядом конкурентных преимуществ в этой области, включая элементы историко-цивилизационного наследия (русский язык как язык международного общения, культурные достижения всемирного значения, уникальный и универсально значимый ценностный комплекс православной традиции) и новые наработки (профильные организационные структуры государственного и негосударственного типов — «Россотрудничество», фонд «Русский мир»; распространение русского языка и отечественных интернет-проектов в глобальной сети, зарубежное вещание российского англоязычного канала, организация в России событий, имеющих общемировую значимость, — Олимпиады, чемпионата мира по футболу, крупнейших международных дипломатических форумов).
Однако сегодняшняя популярность концепта «мягкой власти» в России сопряжена с некоторыми рисками и противоречиями. Главным можно назвать то, что «на вооружение» принимается понятие, появившееся в совершенно иной политико-культурной среде и само по себе являющееся результатом международного влияния США. Оно изначально отчасти призвано послужить легитимации американского лидерства в мире и в целом закрепляет американскую систему координат в понимании ценностей и логики развития мировой политической системы. Иными словами, говоря о «мягкой силе» как инструменте внешней политики, мы сразу начинаем с заимствования, попадаем в дискурсивные условия, задаваемые конкурентом. Второй риск связан с тем, что данное заимствование частично уже утратило актуальность: термин появился более 20 лет назад. Если российская внешняя политика претендует на участие в формирова-
нии международной повестки дня, такой архаизм сам по себе вряд ли продуктивен. Третья проблема заключается во фрагментарности понимания самого концепта и стоящих за ним реалий в российском обществе: его целостного восприятия пока не сложилось.
Но содержательно главный риск обусловлен, конечно, не «возрастом» термина, а опытом, накопленным в сферах его концептуализации и практического применения за последние десятилетия. Прежде всего, международные реалии однозначно показывают, что делать ставку только на невоенные инструменты в современном ремилитаризирующемся мире опасно. Ключевой проблемой в формировании мирополитической стратегии современных субъектов мировой политики является сочетание мягких и жестких инструментов. В частности, именно эта задача явилась центральной в построении внешнеполитической стратегии администрации Барака Обамы. Несмотря на значительные интеллектуальные, информационные и идеологические усилия, эта стратегия, получившая название стратегии "smart power", едва ли успешно достигает своих целей. Многие международные партнеры США, возможно, еще более негативно оценивают американскую внешнюю политику, сочетающую уверения о перезагрузке с активным применением военных, односторонних или манипулятивных технологий, чем прямолинейную и силовую, но в связи с этим более понятную и предсказуемую мирополитическую линию неоконсерваторов. Поэтому проблема сочетания современных инструментов власти и влияния на международной арене в рамках эффективной стратегии остается актуальной и в теории и на практике.
С учетом этого в данной статье анализируются понятие и стратегия «мягкой силы» в ее соотношении с другими категориями, отражающими власть и влияние в мировой политике, — концептами «жесткой силы», "smart power" («умной силы») и так называемой «разумной силы». Последнее понятие в настоящий момент находится лишь в самой начальной стадии разработки и обсуждения в научных кругах, однако его учет видится актуальным и перспективным в формировании самостоятельной мирополитической стратегии России.
Изучение такого феномена, как сила, применительно к международным отношениям и мировой политике сопряжено с рядом методологических и концептуальных вызовов8. Прежде всего нуждается в уточнении само понятие «сила», особенно с учетом лингвистиче-
8 Подробнее см.: Чихарев И.А., Столетов О.В. Методологические проблемы изучения новых движущих сил мировой политической динамики // МЕТОД: Московский ежегодник трудов из обществоведческих дисциплин. Вып. 1: Альтернативные модели формирования наций / Ред. и сост. М.В. Ильин. М., 2012.
ского контекста, предусматривающего наложение слов из русского и английского языков при обсуждении проблематики «мягкой силы» в нашей стране. Англоязычное понятие "power" на русский язык может быть переведено как «сила», «мощь», «власть». Из этого ряда мы предлагаем использовать термин «сила». Мощь предусматривает излишние в данном смысле насильственные коннотации и художественные смыслы, власть — малотипичную для современных международных отношений картину устойчивости и контролируемости воздействия на мир. При этом сила, с нашей точки зрения, включает в себя две основные составляющие — силовые ресурсы и властные инструменты. Позволим себе метафору, в соответствии с которой сила, как и в физике, равна массе, умноженной на ускорение, где масса — имеющиеся у субъекта мировой политики материальные и нематериальные ресурсы, а ускорение — используемые субъектом инструменты мобилизации этих ресурсов. На этом основании можно предложить типологию силы в мировой политике.
В рамках предлагаемой нами типологии представляется возможным выделить четыре типа силы — «мягкую силу» ("soft power"), «жесткую силу» ("hard power"), «умную силу» ("smart power"), «разумную силу» ("intelligent power").
«Мягкая сила»: ресурсы, инструменты, стратегия
Стратегия «мягкой силы» впервые была четко осмыслена и сформулирована на уровне политологической концепции в 1990 г., когда профессор Гарвардского университета США Дж. Най опубликовал книгу «Обязанный лидировать. Изменение природы американской власти». Книга Дж. Ная предвосхитила такую важную веху в трансформации инструментов мирополитического влияния, как война в Персидском заливе и освещение этой войны американским международным телеканалом CCN. Можно считать, что это событие положило начало качественным трансформациям власти и влияния в мировой политике.
«Мягкая сила» основывается на таких ресурсах, как культурно-ценностная привлекательность, привлекательность национально-государственной экономической модели развития, привлекательность политической модели.
Культурно-ценностная привлекательность как ресурс «мягкой силы» базируется в современных условиях на распространении массовой культуры. Инструменты продвижения культурно-ценностной привлекательности — создание торговых сетей фастфуд с национальной кухней на территории других государств, распространение в мире своего популярного кино (блокбастеры, боевики, комедии),
продвижение на зарубежные рынки определенных национальных товаров. «Мягкая сила» может проявляться через инструментарий продвижения популярной музыки, популярного дизайна. Важными инструментами использования ресурса культурно-ценностной привлекательности являются PR-технологии и рекламные технологии, применяемые в международной сфере. Особое значение имеет создание и продвижение торговых и иных национальных брендов. Для наиболее эффективного продвижения брендов задействуются возможности международного теле- и радиовещания. Инструментом продвижения культурно-ценностной привлекательности также могут быть крупные спортивные мероприятия, организуемые государством, например Олимпийские игры, чемпионат мира по футболу, универсиада.
Еще один инструмент связан с продвижением вовне национального языка9. Как правило, такое продвижение осуществляется посредством специально созданных для этого структур. Это могут быть международные организации языкового сотрудничества («Франкофония»), общественные организации (фонд «Русский мир»), международные культурно-образовательные центры (институты Конфуция), неправительственные организации (Немецкий культурный центр имени Гёте) и т.д.
Ресурс привлекательности политической модели, как правило, реализуется при помощи таких инструментов, как официальная дипломатия, международные СМИ, публичная дипломатия. В рамках официальной дипломатии могут создаваться международные организации, в том числе экономические и военно-политические, многосторонние межгосударственные переговорные площадки, различного рода международные форумы, клубы и т.д. Ресурс публичной дипломатии реализуется главным образом в форме работы некоммерческих организаций, в формате проведения международных конференций, студенческих обменов и т.п.
Ресурс национально-государственной экономической модели развития может быть задействован государством посредством реализации крупных инфраструктурных проектов, в том числе и за пределами своих государственных границ, активного финансирования международных финансовых институтов (МВФ, Всемирный банк и т.п.), а также оказания экономической помощи нуждающимся государствам (политика содействия развитию).
Следует отметить, что в настоящее время стратегия «мягкой силы» дополняется «жесткими» составляющими. Например, пред-
9 См.: НайДж. «Мягкая» сила и американо-европейские отношения // Свободная мысль — XXI. 2004. № 10. URL: http://www.situation.ru/app/j_art_1165.htm
ставляется возможным отнести к «мягкой силе» военно-техническое, военно-образовательное сотрудничество, военную дипломатию, а также демонстрацию военной мощи в форме военных учений10.
Стратегия «мягкой силы» призвана оказывать воздействие на сознание как основной массы населения, так и политической и экономической элиты соответствующего государства. При этом стратегия «мягкой силы» в действительности содержит в себе составляющую «жесткости», связанную с навязыванием изначально чуждых стандартов. Другой вопрос, что объект воздействия далеко не всегда способен отдавать себе отчет в том, что выбор, который он делает, не является в полной мере свободным выбором.
Результатом реализации стратегии «мягкой силы» должно стать формирование благоприятного внешнеполитического окружения для заинтересованного государства. При этом каких-то четких акцентов в плане определения внешнеполитических союзников стратегия «мягкой силы» не делает. Есть общая установка — воздействовать на внешнеполитическое поведение всех государств, на которых возможно оказывать воздействие, склоняя их к тем или иным международно-политическим шагам.
Специфика стратегии «мягкой силы» состоит в том, что она ориентирована на достаточно долгосрочную перспективу. При этом сам Дж. Най говорит о том, что далеко не всегда воздействие данной стратегии оказывается достаточно эффективным, и приводит пример Ким Чен Ира, который любил смотреть голливудские фильмы, однако это никак не отражалось на готовности КНДР пойти на уступки в отношении собственной ядерной программы11.
«Жесткая сила»: ресурсы, инструменты, стратегия
«Жесткая сила» базируется на таких ресурсах, как военно-промышленный комплекс государства, характерный для войн пятого поколения (контактные войны), эффективность специальных служб, возможности по установлению экономических санкций в отношении тех или иных государств.
Основными инструментами реализации военно-промышленного потенциала в мирополитическом измерении являются развитие обычных видов вооружения и совершенствование возможностей ядерного противостояния. Формирование системы противоракетной обороны на различных уровнях международной системы, создание военных баз в стратегически значимых точках мира также следует
10 Nye J.S. The War on Soft Power // Foreign Policy. 2011. 12.04. URL: http://www. foreignpolicy.com/articles/2011/04/12/the_war_on_soft_power
11 Nye J.S. The Future of Power. N.Y., 2011. P. 13-14.
отнести к инструментам «жесткой силы». К ним же относится проведение контртеррористических операций за рубежом, односторонних военных действий, гуманитарных интервенций, операций по принуждению к миру.
Говоря о ресурсе специальных служб, мы подразумеваем непосредственно специальные службы, занимающиеся как внешней разведывательной деятельностью, так и контрразведкой. Осуществляя сбор интересующей информации, специальные службы задействуют весь имеющийся в их распоряжении набор средств — вербовку агентов, похищение информации, прослушивание, шпионаж и т.п. В числе инструментов «жесткой силы» в этом контексте можно также назвать промышленный шпионаж. Важным аспектом деятельности спецслужб на современном этапе является не только сбор интересующей информации о деятельности международно-политических контрагентов, но также и предотвращение утечки информации государственной важности в международные СМИ и т.п. В случае если такая неконтролируемая утечка происходит, специальные службы стремятся в самые сжатые сроки блокировать доступ к такого рода закрытой информации.
Важным инструментом «жесткой силы» являются экономические санкции в отношении определенных государств. К такого рода санкциям следует отнести эмбарго на экспорт товаров из определенной страны или импорт в указанную страну, запрет на финансовые операции с определенной страной или компанией, ее представляющей. Следует отметить, что экономические санкции могут приниматься в различных форматах либо в одностороннем порядке, либо в рамках соответствующего решения Совета Безопасности ООН. Однако в обоих случаях можно говорить о том, что данный ресурс является «жестким».
Следует сказать, что система санкций не ограничивается исключительно торговой сферой. Санкции могут применяться и в дипломатической сфере. Например, могут устанавливаться специальные списки лиц, въезд которым на территорию данного государства закрыт. В качестве одного из последних примеров использования такого инструмента «жесткой силы» можно назвать «Акт Магнит-ского», принятый в США в декабре 2012 г.
Стратегия «жесткой силы» в чистом виде не преследует цели добиться расположения других государств — потенциальных союзников. В данном случае правота государства, обладающего наибольшей «жесткой силой», обусловлена самим фактом комплексного «жесткого» могущества данного государства. Другие государства, которые, возможно, в какой-то мере и симпатизируют указанному
государству-гегемону, главным образом вынуждены подчиняться его решениям.
Иногда значительные ресурсы «жесткой силы» не используются по своему прямому назначению, однако на них могут ссылаться, как на значимый аргумент в принятии внешнеполитических решений другими государствами. Таким образом, «жесткая сила», даже будучи инструментом международно-политического давления либо шантажа, от этого не становится менее «жесткой». Основной посыл стратегии состоит в принуждении других контрагентов к определенным действиям.
«Умная сила»: ресурсы, инструменты, стратегия
Говоря о соотношении стратегий «мягкой силы» и «умной силы» как отрефлексированных мирополитических феноменов, следует отметить, что стратегия «умной силы» хронологически возникает позже. Стратегия «умной силы» начала осмысляться лишь в 2004 г. Тогда Дж. Най опубликовал работу «Гибкая власть. Как добиться успеха в мировой политике». Почти одновременно с ним С. Носсель опубликовала статью «Умная сила»12. С этого времени можно говорить о начале комплексной научной рефлексии стратегии «умной власти». Продолжением этой рефлексии мы считаем предложение Дж. Наем концепта «кибервласти» («cyber power»)13.
Если же рассматривать возникновение «умной силы» в миропо-литическом контексте, то необходимо отметить, что появление этого типа силы мы можем связывать с рубежом конца 1990-х — начала 2000-х гг. Именно в этот период времени мировая политическая система сталкивается сразу с несколькими значимыми и во многом качественно новыми вызовами. Во-первых, после 11 сентября 2001 г. начинается всеобщая война с международным терроризмом. Во-вторых, охват Интернета становится в полной мере глобальным и достигает критически значимой точки. Это приводит к тому, что Интернет начинает выполнять совершенно новую социальную функцию. Интернету в глобальном масштабе начинают доверять ту информацию, которая ранее являлась исключительно конфиденциальной. В качестве примера можно назвать появление так называемых виртуальных финансов. В-третьих, происходит очередная трансформация во внешней политике США: Соединенные Штаты переходят к политике так называемых превентивных ударов. Такого
12 Nossel S. «Smart Power» // Foreign Affairs. 2004. Vol. 83. N 2. March—April. P. 131-142.
13 Nye J.S. Cyber Power // Harvard Kennedy School. Belfer Center for Science and International Affairs. 2010. May. URL: http://belfercenter.ksg.harvard.edu/files/cyber-power.pdf
рода удары наносятся по Афганистану (с санкции Совбеза ООН), а также по Ираку.
К основным ресурсам «умной силы» мы относим сетевые ресурсы политической мобилизации, информационные ресурсы, кибернетический потенциал, валютно-финансовые ресурсы, потенциал системно организованного интеллектуального производства в интересах государства.
Инструментами использования сетевых ресурсов политической мобилизации являются социальные сети (Facebook, Twitter, Youtube), блоги. С помощью этих инструментов определенные государства стремятся манипулировать социальными процессами. Речь может идти о манипулировании общественным мнением отдельных групп населения других государств посредством целенаправленного вброса в указанные социальные сети определенной информации. Интернет-ресурсы могут быть использованы для поддержки радикальной оппозиции в государствах-контрагентах, террористических формирований на территории других государств. Например, это может происходить, если серверы, на базе которых функционируют сайты такого рода организаций, находятся за пределами тех государств, в которых они ведут дестабилизирующую деятельность.
Информационный потенциал «умной власти» на технологическом уровне проявляется в способности осуществлять информационную войну в первую очередь через глобальную сеть, но также и через систему международного теле- и радиовещания. Для этого собирается, анализируется под определенным ракурсом и комментируется информация, касающаяся тех или иных внешнеполитических и внутриполитических событий. В отдельных случаях можно говорить о целенаправленной утечке конфиденциальной информации. Данная технология направлена уже не на конкретные целевые группы в пределах государств, против которых осуществляется воздействие, а на общественное мнение в мире в целом.
Кибернетический потенциал может быть реализован с помощью таких инструментов, как кибервойска и киберополчение. Кибер-войска представляют собой специально созданные подразделения в рамках вооруженных сил, обеспечивающие кибернетическую безопасность ключевых объектов. Киберополчение может формироваться в том числе из числа продвинутых хакеров, действующих либо самостоятельно, либо посредством специально созданных интернет-вирусов или ботов. Конкретным проявлением «умной силы» являются, например, хорошо известные сегодня DDoS-атаки на ключевые информационные, технологические каналы и узлы связи на территории других государств. Кибератакам могут под-
вергаться как правительственные учреждения и военные объекты, так и национальные банки, ключевые корпорации, даже отдельные граждане.
Применительно к валютно-финансовому потенциалу государств инструментально представляется возможным говорить о так называемых валютно-финансовых войнах, протекционистских войнах. В условиях, когда большинство государств мира являются членами ВТО, протекционистские войны возникают все чаще. Проявляется это, в частности, в том, что все большее количество государств прибегает к увеличению количества ограничительных мер в сфере торговли. Валютные войны проявляются в политике различных государств, направленной на занижение обменного курса своих национальных валют. В результате происходит снижение реальной стоимости национальной валюты и соответственно снижение стоимости экспорта, что приводит к увеличению его объемов.
Потенциал системно организованного интеллектуального производства в интересах государства проявляется в выстраивании цепочек связей между государственными органами, транснациональными корпорациями, научно-исследовательскими центрами, действующими как слаженный механизм. Данный механизм занимается производством гуманитарного, естественно-научного, технического знания в интересах государства и создает конкретные пилотные модели, а затем внедряет их в международно-политическую практику.
Возможности для реализации стратегии «умной силы» возникают в условиях перехода современной мировой политической системы к эпохе так называемых войн шестого поколения. Целью войн данного типа является разгром бесконтактным способом военного и экономического потенциала любого государства на любом удалении от противника14. При этом не преследуется цель — нанести непоправимый ущерб живой силе противника, сопоставимый с тем ущербом, который наносился в эпоху войн предыдущего поколения. Разрушение систем политического и военного управления делает дальнейшее сопротивление армии бессмысленным и приводит к капитуляции. Само по себе участие солдат в такого рода войнах постепенно сводится к минимуму. Ряд боевых функций выполняют самолеты-беспилотники, специальные роботы. Особое место в бесконтактных войнах занимают спутниковые системы глобального позиционирования.
Стратегия «умной силы» направлена на удержание доминирования, в то же время ее нельзя назвать стратегией по завоеванию
14 См.: Фененко А.В. Войны шестого поколения // Международная жизнь. 2004. № 2. URL: http://www.obraforum.ru/pdf7art1.pdf
лидерства. Результатом стратегии «умной силы» на практике становится не повышение международно-политической стабильности и не решение задач глобального устойчивого развития, а в значительной мере, наоборот, нарастание геополитических рисков15. В частности, это происходит потому, что чрезмерная виртуализация мировой политики, являющаяся следствием использования стратегии «умной силы», размывает все основные принципы организации международной жизни. Это приводит к тому, что градус взаимного недоверия между государствами все больше нарастает.
Стратегия «умной силы», таким образом, не снимает противоречия между реалистским и либеральным подходами к мировой политике и международным отношениям. В рамках осуществления этой стратегии лишь декларируется многосторонность принимаемых решений и значимость укрепления международных институтов. В действительности либеральная риторика лишь более изощренным образом маскирует реалистские установки государства, реализующего такую стратегию. Другие же государства, определяемые как союзники, на практике продолжают рассматриваться исключительно как средство достижения целей государством, стремящимся к сохранению доминирования. В этом контексте, например, заявления руководства США о переходе к политике многосторонности на практике означали лишь стремление Соединенных Штатов переложить часть своего бремени на другие государства.
«Разумная сила»: ресурсы, инструменты, стратегия
Становление стратегии «разумной силы» мы связываем с работой научного семинара в Университете Карачи (Пакистан) в 2010 г. Тем не менее, как нам представляется, на данном семинаре этот концепт был лишь намечен, но в полной мере не отрефлексирован16. Мы бы хотели бы продолжить рассмотрение концепта «разумной силы», а также отчасти уточнить его понимание.
К ресурсам «разумной силы», согласно нашему подходу, следует отнести научно-исследовательский потенциал, инновационно-технологический потенциал гуманитарной направленности, потенциал информационно-интеллектуальной защищенности, потенциал дискурсивного влияния, потенциал глобального проектирования в международно-финансовой сфере и в целом в сфере глобального развития.
15 См.: ПономареваЕ. Секреты «цветных революций». Современные технологии смены политических режимов // Свободная мысль. 2012. № 3/4 (1632). С. 43-59.
16 См.: КостыревА.Г. «Разумная сила», общественная дипломатия и социальные сети как факторы международной политики // Полис. 2013. № 2. С. 143-149.
Инструментом научно-исследовательского потенциала является научная деятельность ведущих национально-исследовательских университетов — «фабрик мысли». Указанная деятельность проявляется в форме дискурсивного влияния. Примерный уровень дискурсивного влияния может быть определен посредством оценки уровня цитируемости профессоров университетов и исследовательских центров данного государства, а также посредством определения места национальных образовательных учреждений в международных рейтингах.
В инновационно-технологический потенциал гуманитарной направленности мы включаем в том числе и военные технологии двойного назначения, которые могут быть адаптированы к гражданскому предназначению. Например, речь идет о технологиях, которые могут быть использованы для борьбы со стихийными бедствиями, техногенными катастрофами, негативными проявлениями в окружающей среде, вызванными обострением природных и социоприродных глобальных проблем.
Важным инструментом реализации инновационно-технологического потенциала гуманитарной направленности является модернизационная дипломатия. Данная разновидность дипломатии предусматривает выстраивание научного и научно-технологического сотрудничества с другими государствами. Конкретным проявлением дипломатии такого рода является сотрудничество в космической сфере17, в сфере энергетики и т.п.
Потенциал информационно-интеллектуальной защищенности реализуется при помощи образовательно-воспитательных, телекоммуникационных и компьютерных инструментов противодействия манипуляции сознанием, продвижения инициатив по формированию международного нормативно-правового регулирования сферы информационного и киберпространства. Особое внимание в данном случае уделяется кибербезопасности. Для обеспечения безопасности в киберпространстве государства организуют подобия учений — имитации кибернетических атак в учебных целях.
Потенциал глобального проектирования в финансовой сфере выражается в способности государства достичь кооперации с другими государствами для реформирования международной финансовой системы с целью повышения ее устойчивости. На уровне конкретных инструментов речь в данном случае идет о преобразовании существующих международных экономических институтов и создании качественно новых экономических и политико-экономических ин-
17 См.: Лузин П. Космос как инструмент мягкой силы внешней политики России // Индекс безопасности. 2012. Т. 18. № 3-4 (102-103). С. 203-208.
ститутов, призванных осуществлять более эффективное управление глобальными финансово-экономическими процессами (международные банки развития, международные стабилизационные фонды).
Иные форматы глобального проектирования обнаруживают себя по-разному. Это могут быть комплексные поисковые прогностические исследования, форсайт-проекты, использующие самые передовые технологии обработки данных, а также конкретные инициативы по созданию открытых и прозрачных международных клубов ученых, занимающихся глобальными исследованиями. Осуществляющиеся сегодня глобальные исследования зачастую критикуются именно из-за их односторонности и недостаточной объективности. Структуры же, которые их осуществляют, являются достаточно закрытыми и, как правило, не позволяют обычному человеку получить доступ к методологии проводимых ими исследований. Подобное положение дел не соответствует тем вызовам, которые стоят перед международным сообществом, и должно быть качественным образом скорректировано в рамках реализации стратегии «разумной силы».
Стратегия «разумной силы», как нам представляется, в современных условиях является наиболее адекватной стратегией, которая направлена непосредственно на завоевание глобального лидерства и не предполагает установления гегемонии либо доминирования какого-либо одного государства в мировой системе. Эта стратегия отдает приоритет построению многополярного мира, в рамках которого будет происходить сокращение геополитических рисков. Тем самым стратегия «разумной силы» призвана устранить характерный для стратегии «умной силы» перекос в сторону чрезмерной «жесткости» в мирополитической деятельности. Следуя указанной логике, стратегия «разумной силы» отказывается от осуществления «гуманитарных интервенций» и иных форм прямого внешнего вмешательства во внутренние дела иностранных государств. Таким образом, если стратегия «умной силы» в значительной мере лишь декларирует ориентацию на политику перезагрузок, то стратегия «разумной силы» направлена на нахождение параллельных интересов в целях преодоления общих проблем и решения общих задач. Если «умная сила» иногда намеренно создает в определенных геополитических зонах ситуацию так называемого управляемого хаоса, то «разумная сила» стремится к урегулированию кризисных ситуаций.
В современной мировой политике существует запрос на «честного лидера». В данном случае речь идет о том, что градус использования двойных стандартов в мировой политике сегодня
чрезвычайно высок. При этом стратегия "smart power", реализуемая администрацией президента США Б. Обамы не позволяет преодолеть использование двойных стандартов. Стратегию «разумной силы» можно рассматривать в ключе если не полного преодоления использования двойных стандартов в мировой политике, то хотя бы сведения этого использования к минимуму.
Честность в мировой политике в данном случае проявляется не только в готовности называть мирополитические явления своими именами, но она также предполагает уважительное отношение к культурным нормам и религиозным чувствам других государств, знание и понимание истории других государств, готовность признать за другими государствами право на их собственную цивилизаци-онную идентичность.
Еще один аспект стратегии «разумной силы» состоит в ее моральном измерении. Данная стратегия предполагает продвижение соответствующим государством на международной арене принципа ответственности ученых перед международным сообществом и человечеством как общностью планетарного масштаба. Таким образом, в стратегии «разумной силы» на уровень глобальной повестки дня выносится вопрос о том, в какой мере те или иные интеллектуальные достижения ученых отвечают целям и задачам долгосрочного развития человечества. В этом ключе нам представляется, что проявлением стратегии «разумной силы» могла бы стать попытка построить некую концепцию научного развития, ориентированную на глобальный уровень.
Стратегия «разумной силы», осознавая ограниченность имеющихся на планете ресурсов, высокий уровень взаимной зависимости, отказывается от логики гонки вооружений и переходит к логике формирования и поддержания в состоянии постоянной боеготовности компактных сверхсовременных сил, в количественном отношении соответствующих задачам оборонной достаточности.
Таким образом, нам представляется, что уже сейчас необходимо задаваться вопросом о путях развития стратегии «умной силы». Для отечественной политологии исторически характерно некоторое отставание от зарубежной мысли. Сегодня в условиях дромократии (власть скорости) отечественным политологам — исследователям мировой политики необходимо действовать на опережение и стремиться предвидеть новые мирополитические тенденции, запросы и вызовы — те вызовы, которые не являются до конца осознанными субъектами мировой политики сегодня, но будут ими осознаны завтра или послезавтра.
Произведенная нами в данной статье концептуализация «мягкой силы», «жесткой силы», «умной силы» и «разумной силы» в качестве самостоятельных стратегий создает новые возможности выбора мирополитической стратегии для современных государств, в том числе для России и других возможных участников системы коллективного лидерства в мировой политике.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Костырев А.Г. «Разумная сила», общественная дипломатия и социальные сети как факторы международной политики // Полис. 2013. № 2. [Kostyrev A.G. «Razumnaja sila», obshchestvennaja diplomatija i social'nye seti kak faktory mezhdunarodnoj politiki // Polis. 2013. N 2.]
2. Лузин П. Космос как инструмент мягкой силы внешней политики России // Индекс безопасности. 2012. Т. 18. № 3-4 (102-103). [LuzinP. Kosmos kak instrument mjagkoj sily vneshnej politiki Rossii // Indeks bezopasnosti. 2012. T. 18. N 3-4 (102-103).]
3. Лю Цзайци. «Мягкая сила» в стратегии развития Китая // Полис. 2009. № 4. [Lju Tszajtsi. «Mjagkaja sila» v strategii razvitija Kitaja // Polis. 2009. N 4.]
4. Най Дж. «Мягкая» сила и американо-европейские отношения // Свободная мысль — XXI. 2004. № 10. [NajDzh. «Mjagkaja» sila i amerikano-evropejskie otnoshenija // Svobodnaja mysl' — XXI. 2004. N 10.] URL: http:// www.situation.ru/app/j_art_1165.htm
5. ПономареваЕ. Секреты «цветных революций». Современные технологии смены политических режимов // Свободная мысль. 2012. № 3/4 (1632). [Ponomareva E. Sekrety «tsvetnykh revoljutsij». Sovremennye tekhnologii smeny politicheskikh rezhimov // Svobodnaja mysl'. 2012. N 3/4 (1632).]
6. Путин В.В. Россия и меняющийся мир // Московские новости. 2012. 27.02. [Putin V.V. Rossija i menjajushchijsja mir // Moskovskie novosti. 2012. 27.02.]
7. Столетов О.В. Тренды трансформации властных отношений в мировой политике: smart power? // Полис. 2009. № 4. [Stoletov O.V. Trendy transformacii vlastnykh otnoshenij v mirovoj politike: smart power? // Polis. 2009. N 4.]
8. Фененко А.В. Войны шестого поколения // Международная жизнь. 2004. № 2. [Fenenko A.V. Vojny shestogo pokolenija // Mezhdunarodnaja zhizn'. 2004. N 2.] URL: http://www.obraforum.ru/pdf/art1.pdf
9. Чихарев И.А. «Умная мощь» в арсенале мировой политики // Международные процессы. 2011. № 1. [Chikharev I.A. "Umnaja moshch'" v arsenale mirovoj politiki // Mezhdunarodnye protsessy. 2011. N 1.]
10. Чихарев И.А., Столетов О.В. Методологические проблемы изучения новых движущих сил мировой политической динамики // МЕТОД: Московский ежегодник трудов из обществоведческих дисциплин. Вып. 1: Альтернативные модели формирования наций / Ред. и сост. М.В. Ильин. М., 2012. [ChikharevI.A., Stoletov O.V. Metodologicheskie problemy izuchenija novykh dvizhushchikh sil mirovoj politicheskoj dinamiki // METOD: Moskovskij
ezhegodnik trudov iz obshchestvovedcheskikh disciplin. Vyp. 1: Al'ternativnye modeli formirovanija nacij / Red. i sost. M.V. Il'in. M., 2012.]
11. Cui Liru. China's Rise vs. International Order Evolution // China Institutes of Contemporary International Relations. 2008. N 18 (1). URL: http://www.cicir.ac.cn/tbscms/module_gjgx/layernext.asp?rid=xdgjgx_ en&count=3&index0=16&index1=1
12. Nossel S. «Smart Power» // Foreign Affairs. 2004. Vol. 83. N 2. March—April.
13. Nye J. Bound to Lead: The Changing Nature of American Power. N.Y.,
1991.
14. Nye J.S. The War on Soft Power // Foreign Policy. 2011. 12.04. URL: http://www.foreignpolicy.com/articles/2011/04/12/the_war_on_soft_power
15. Nye J. S. The Future of Power. N.Y., 2011.
16. Nye J.S. Cyber Power // Harvard Kennedy School. Belfer Center for Science and International Affairs. 2010. May. URL: http://belfercenter.ksg. harvard.edu/files/cyber-power.pdf
17. Raghavan V.R. Soft Power in the Asia Pacific // The Stanley Foundation. 2007. 31.05. URL: http://csa-chennai.org/Files/softpower.pdf
18. Song L. The Discourse of EU's Power and Its Mediterranean Policy // Fudan University. P. 1-15. URL: http:// www.garnet-eu.org/fileadmin/documents/ phd_school/6th.../Lilei.pdf
19. Tharoor Shashi. Indian Strategic Power: 'Soft'// Global Brief. 2009. 13 May. URL: http://globalbrief.ca/blog/2009/05/13/soft-is-the-word/
