CC BY
148
М. А. Елизаров
К вопросу о соотношении стихийного и сознательного элемента среди участников Кронштадтского восстания в марте 1921 г.
Актуальность анализа Кронштадтского восстания в марте 1921 г. в силу его роли в советской истории всегда была достаточно высокой. Сегодня она объясняется также распространенностью революционных выступлений как в дальнем зарубежье, так и на пространстве бывшего СССР. Для понимания причин народных восстаний важен прежде всего состав его участников. В советское время, несмотря на отдельные сравнительно объективные оценки участников Кронштадтского восстания, они сводились в основном к анархиствующим несознательным матросам-«клёшникам» (или «Иван-морам»), которых использовали сознательные антисоветские силы за границей и внутренняя белая контрреволюция. В годы перестройки и в первый постсоветский период «клёшники» стали трансформироваться в сознательную часть народа без включения в неё большевиков. В дальнейшем, прежде всего из-за событий начала октября 1993 г. в Москве, в силу появления симпатий к нему и среди оппозиционных сил, пошёл «разнобой» как в оценке Кронштадтского восстания, так и состава его участников. Но в любом случае его оценка определялась симпатиями или антипатиями к советскому строю. В зависимости от этого определялся состав его участников, который значительно упрощался и продолжал иметь тенденцию замалчивания роли коммунистов.
В анализе движущих сил Кронштадтского восстания надо уходить от упрощённых стереотипов. В нём следует учитывать отражение в правящей большевистской партии всех действовавших тогда в народном общественном сознании тенденций. В восстании надо ясно различать сознательных матросов и вышеназванных «клёшни-ков», а также старых и молодых матросов, национальный фактор (особенно большой процент призывников из «махновских» районов) и другие. Весь ход Кронштадтского восстания и его документы независимо от политических пристрастий показывают руководящую роль в нём сознательного элемента. «Клёшники» не могли организовать такое серьёзное выступление хотя бы уже потому, что вообще по природе своей чужды организации и дисциплине. Однако распространенность «клёшников» в Кронштадтском восстании не была выдумкой большевиков. Да и учитывать следует матросов на всём флоте.
Что в этом плане представлял собой Красный флот к рубежу 1920-1921 гг.? Несмотря на окончание гражданской войны и на то, что о его боевых заслугах перестали писать, он был предоставлен
55
самому себе и продолжал расширяться количественно. При уменьшении количества действующих кораблей и ликвидации речных флотилий расширялись береговые учреждения флота, ради которых он существовал1. Характеризуя матросов того времени, следует сказать, что «клёшники» преобладали не в Кронштадте, как считали историки, а в провинциях и в Москве. По ним население судило о матросах вообще. Очевидец А. Терне оставил в своих мемуарах малоизвестный, но достоверный и принципиально важный для понимания образа матроса в глазах населения того времени небольшой очерк «Матросы». Стоит привести из него отрывок: «Хотя флота в России в сущности почти нет, тем не менее матросов можно видеть во всех городах в большом количестве. Носить матроску - большой шик. Матроска даёт право свободного входа во все учреждения. Всякий обыватель глядит на матроса с восхищением и не без трепета. Матросы и лица, одетые матросами (а таких очень много), всюду требуют для себя всевозможных удобств и преимуществ в воздаяние их заслуг по утверждению советской власти в России... Все бывшие матросы при больших деньгах и в силу этого по-прежнему пользуются успехом у советских девиц. Если кто и позволяет себе кататься на лихачах в тех городах, где они ещё и сохранились в России, то это обычно - молодые люди, либо одетые в кожаные куртки, либо - в матросскую форму. Что же касается самих судов флота, то таковые почти всё время стоят в портах или из-за отсутствия угля, или в ремонте и никуда не показываются»2. При безусловном и принятом определении нарисованного А. Терне типа матроса как «клёшника», следует отметить, что данный тип явно ближе не к прошлому типу «клёшника-люмпенреволюционера», а к будущему распространенному типу нэпмана.
В Петрограде матросы, конечно, не так оторвались от своей флотской основы, но и среди них действовали подобные тенденции. Вот что, например, писал о своих соседях матросах в 1920 г. писатель А.М. Ремизов: «Наши балтморы стояли в стороне от домовых дел и были, как «краса и гордость», уж очень неприкосновенны». Они «снисходили» до остальных жильцов, как правило, только в сопровождении местного начальства «нарядно щёголями, подлинно
1
' Автухов. Комплектование Красного флота личным составом в 1918, 1919 и 1920 гг. и его оздоровление // Красный флот. 1922. № 9. С. 15-16. За период с 1917 г. по 1920 г. флот потерял 715 кораблей и вспомогательных судов или 50 % из числа находившихся в списках на 25 окт. 1917 г. Личный состав флота на начало 1921 г. насчитывал 180 тыс. чел. К концу года он сократился до 35 тыс. см. Ветров Ю. История Военно-Морского флота. СПб., 1997. С. 143.
2 Терне А. В царстве Ленина (Очерки современной жизни в РСФСР). М., 1991. С. 79-80.
56
«краса» среди всеобщей голи»1. Более точное, но, вместе с тем, пристрастное впечатление вынес Ю.В. Готье, приехавший в мае 1920 г. в Петроград: «...Выйдя из вагона, ... прежде всего меня поразила надпись: «Въезд в Кронштадт воспрещён», красующаяся на перроне. Как будто в Петроград только и едут, чтобы попасть в эту ужасную лабораторию русской революции. И в этом видно самоупоение и самопереоценка революционного хамья»2. Так же отражалось влияние матросов и в городе; например, «за Николаевским мостом можно видеть довольно много судов Балтийского флота, покойно стоящих у берега, в то время как «краса и гордость революции» в брюках cloche разгуливает по набережным под ручку со своими дамами. Их особенно много вокруг Крепости и около Английской набережной, где они захватили весь квартал, выселив из него жителей»3. В городе-крепости Кронштадте «клёшников» было заметно меньше. Как справедливо отмечал начальник политотдела Балтийского флота Э.И. Батис, характеризуя «клёшников» в отчёте по итогам кронштадтских событий, «для них оторванность от Петрограда казалась целым бедствием и создавала большое озлобление»4. Но и в Кронштадте «клёшников» было также не мало. Особенно они стали проявлять себя осенью 1920 г. и в быту, что называется, «делать погоду»5.
В то же время рубеж 1920/21 гг. известен ростом недовольства низов обюрокрачиванием партийных верхов, отрывом их от масс, что и являлось предметом бурного обсуждения на сентябрьской (1920 г.) конференции РКП(б) и на Х съезде партии во время Кронштадтского восстания. Так, в начале 1921 г. ВЧК и особые отделы армий зафиксировали распространявшееся от имени «Организации низов РКП(б)» письмо-«циркуляр», в котором говорилось: «И что же делают наши верхи, те, за кого мы стоим горой? Они катаются на превосходных автомобилях, фаэтонах, тарантасах с тройками и четвёрками лошадей и чуть ли не с бубенчиками. У них имеются штаты холуёв, они ходят шикарно разодетыми, сытно кушают и спокойно спят.»6. Схожесть вышеописанных портретов матросов-клёшников и «обуржуазившихся» партийных верхов очевидна. Здесь кроется сложное отношение рабочих к Кронштадтскому восстанию, причины слухов среди них о том, «что в Кронштадте вос-
1 Ремизов А.С. Взвихрённая Русь. М., 1990. С. 302, 309.
2 Готье Ю.В. Мои заметки / Вопр. истории. 1993. № 1. С. 76-77.
3 Там же. С. 78.
4 РГАСПИ. Ф.17. Оп.13. Д. 761. Л. 25б.
5 Ясинскии И. Кронштадтские матросы и сверхматросы // Красный Балтийский флот. 1921. 15 марта.
6 Бордюгов К., Котеленец Е., Подшеколдин А., Симонов Н. От какого «единства» мы отказываемся // Учит. газ. 1990. 23 июня.
57
стали не рабочие, а капиталисты», что вообще «носились с клёшни-ками, вот и доносились»1, здесь кроются и причины его поражения в будущем. Один из руководителей белоэмигрантских организаций в Гельсингфорсе, пристально наблюдавших за Кронштадтом, полковник Н.Н. Пораделов в день поражения восстания 18 марта правомерно видел одну из главных причин поражения в том, что «матросы не учли свою укоренившуюся непопулярность в народе»2.
Однако, чувствуя недовольство со стороны населения «обур-жуазиванием», матросы-клёшники стремились не брать против него в союзники партийную верхушку, а наоборот - всячески отмежевываться от неё. «Cloche» как раз и символизировал отмежевание от установленных сверху норм. Чтобы сохранять своё привилегированное положение, они были заинтересованы подчёркивать свои революционные заслуги, заслуги революционного флота и свою верность ему. В первую очередь это касалось Кронштадта, стремления «поддерживать равнение по Красному Кронштадту»3. Поэтому трансформация «клёшника» в «нэпманском» направлении в 1920 г. сопровождалась дальнейшим ростом его оппозиционности большевистскому режиму, причём, не столько правой, сколько прежней -левой.
Новое обострение вопроса с «клёшничеством» в 1920 г. для флотских комиссаров, (хотя они и сами его отчасти преувеличивали, как понятную область для объяснения оппозиционности матросов), было вообще-то не ясно. Сознательный элемент вёл борьбу с «клёшничеством» в Кронштадте чуть ли ещё не с 1917 г. Живучесть «клёшничества» и увязываемые с ним нередко случавшиеся разного рода антибольшевистские эксцессы во время гражданской войны объяснялись, главным образом, особенностями комплектования флота личным составом, не прошедшим школы революционной борьбы. К 1921 г. для пресечения этого были проверены разные способы комплектования флота. Но все они не давали результатов. В 1920 г. неудачи с мобилизацией моряков 1916-1918 гг. службы проводившейся параллельно с мобилизацией в Красную армию объяснялись тем, что призывники не успели пройти специальных школ до революции и, следовательно, должны считаться моряками лишь по названию. Тогда вновь было решено призвать около 10000 молодых красноармейцев, чтобы расписать главную часть из них по
1 Яров С.В. Кронштадтский мятеж в восприятии петроградских рабочих (по неопубликованным документам) // Звенья: ист. альм. Вып. 2. М.; СПб, 1992. С. 544, 545-546.
2 Кронштадтская трагедия 1921 года: документы: в 2 кн. М., 1999. Кн. 1. С. 548.
3 Там же. С. 278.
58
школам для срочного прохождения курса специальностей1. Были затрачены большие средства. Анализируя итоги этой очередной кампании комплектования, флотская печать отмечала, что «из них 5 % действительно пошли учиться в специальные школы, но практики у них нет. Но где же 95 % остальной молодёжи в «форме моряка»? 50 % из них можно видеть почти в каждом городе, в садах и танцульках, а 45 % - это так называемые гастролёры, разъезжающие туда и обратно по железным дорогам, а летом и на пассажирских пароходах по Волге»2. «Клёшничество» было неистребимо, поскольку оно продолжало держаться двумя постоянно действующими факторами: признаваемыми всеми особыми заслугами флота перед революцией и недовольством населения тем, как большевистская власть осуществляет идеалы революции.
К «клёшничеству» были склонны, прежде всего, молодые матросы. Старые матросы, как всегда считалось, относились к сознательному элементу. Именно они часто определяли, кого из молодых матросов называть «клёшниками» и «Иван-морами»3. Вопрос о соотношении старых и молодых матросов в Кронштадте в начале 1921 г. являлся предметом ожесточённых споров, поскольку в зависимости от него решался вопрос о связи Октября с мартом 1921 г. Уже в ходе восстания в Кронштадте власти стремились доказать, что революционных матросов там и особенно на линкорах осталось мало4. В дальнейшем советские историки приводили данные, убедительно показывающие высокий процент смены состава матросов за годы гражданской войны. Только за 1920 г. пополнения в Кронштадт составили 10 тыс. человек из общего числа рядовых военнослужащих в 17 тыс.5 (при около 1,5 тыс. человек командного состава и 25-30 тыс. - гражданского населения). Были они в основном крестьяне и в начале 1921 г. почти 80 % моряков Балтийского флота были крестьянами по происхождению. За 1918-1920 гг. с балтийских кораблей ушло более 40 тыс. человек6. Всего же старых матросов было около 75 тыс.7
1 Доклад комиссара штаба Балтфлота Г.П. Галкина Л.Д. Троцкому о причинах восстания в Кронштадте // Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 1. С. 646; Автухов // Красный флот. 1922. № 9.
2 Цит. по: Терне А. В царстве Ленина. С. 80.
3 Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 1. С. 49, 628, 632.
4 Горячешный и триумфальный город. Петроград: от «военного коммунизма» к НЭПу: док. и материалы. СПб., 2000. С. 6.
5 Щетинов Ю.А. Введение // Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 1. С. 6.
6 Шишкина И.М. Правда истории и домыслы советологов. Против искажения роли партии в период перехода к мирному социалистическому строительству. Л., 1977. С. 75.
7 Кравцов И. Кульбиты историка Семанова // Народная правда. 1993. № 10.
59
Все эти цифры следует признать в основном верными. Верными, в основном, следует признать и базирующиеся на оценках большевистских верхов и флотских ветеранов сделанные ещё в период самого Кронштадтского восстания выводы о том, что при высокой крестьянской прослойке рекрутировались «клёшники» более из случайных, пёстрых слоёв, таких как бывшие гимназисты, реалисты, разного рода деклассированные элементы, привлечённые флотскими пайком, формой одежды и т. п.1 На этом основании «клёшников» нередко называли флотской «мелкой буржуазией». Но «клёшник» -порождение, прежде всего, флотского быта, а не крестьянского или «мелкобуржуазного» происхождения. И «клёшники» как огня боялись эпитета «деревня» (а также - «мелкая буржуазия»). Очевидно, связь Кронштадта марта 1921 г. с Октябрьской революцией не напрямую зависит от смены личного состава и его социального происхождения. На кораблях экипаж может смениться и на 100 %, и не один раз, и сменить даже название (как это было с «Потёмкиным»), а, тем не менее, его революционные традиции останутся. Крестьянская прослойка в Кронштадте, хотя и увеличилась, но на флоте она была всегда высокой. Цифры ушедших с кораблей в матросские отряды, превышающие другой раз цифры численности экипажей этих кораблей, во многом объясняются записью большого числа добровольцев со стороны желающих числиться матросами. Костяк старых матросов на кораблях остался. Здесь большую роль сыграл тот факт, что в связи с «левой позицией» флота по Брестскому миру в Кронштадте, где сосредотачивалась основная часть кораблей, после приказа о демобилизации проводилась в основном не демобилизация, а мобилизация2. К тому же 23 октября 1920 г. ЦК РКП (б) из-за усложнения обстановки на Балтийском флоте принял важное решение, по которому более 700 старослужащих моряков-коммунистов возвратились на флот3. В результате на линкорах «Петропавловск» и «Севастополь», главной политической и военной силе восстания, старослужащие составили 4/5 общей численности. Впервые этот факт доказал С.Н. Семанов4.
1 Краснов В.Г., Дайнес В.О. Неизвестный Троцкий. Красный Бонапарт: документы. Мнения. Размышления. М., 2000. С. 351; Шишкина И.М. Указ. соч. С. 75-76; Корнатовский Н.А. К десятилетию ликвидации мятежа в Кронштадте // Кронштадтский мятеж: сб. ст., воспоминаний и док. Л., 1931. С. 12; Семанов С.Н. 18 марта 1921 г. М., 1977. С. 64.
2 Партия левых социалистов-революционеров: документы и материалы. 1917-1925: в 3 т. Т. 1: июль 1917 г. - май 1918 г. М., 2000. С. 261.
3 Семанов С.Н. 18 марта 1921 г. С. 51.
4 Там же. С. 63. Опубликованные в постсоветский период документы с анализом причин мятежа полностью подтверждают эти факты. Например, в докладе комиссара П.Г. Байкова от 4 апр. 1921 г. говорилось: «Главными действующими лицами были военморы л.к. «Петропавловска» и «Севастополя», и
60
Линкоры «Петропавловск» и «Севастополь» не называли клеш-ническими даже сторонники «клёшнической теории» причин Кронштадтского восстания. На рубеже 1920/21 гг. линкоры продолжали
оставаться наиболее боеспособными кораблями, бесспорным лил
цом флота1. Их экипажи считались на флоте передовыми вплоть до 26 февраля 1921 г., до принятия антибольшевистских резолюций2. Иначе быть не могло, так как обвинять экипажи линкоров, считать их плохими - значило считать плохим весь флот. В том числе, экипажи линкоров не могли считаться плохими из-за того, что там был высокий процент коммунистов (о чем речь ниже). Они, по большому счёту, не изменились и после принятия резолюции 26 февраля. 1 марта, проявив присущие им организованность и сплоченность, матросы линкоров строем, с музыкой прибыли на решающий митинг, что и позволило им контролировать трибуну и повернуть ми-
о
тинг в задуманном направлении3. Они при этом
продемонстрировали ведущую политическую роль, по сути, такую же, как и в событиях 1917 г. Последнее само по себе явилось одной из основных причин ведущей роли линкоров и в марте 1921 г. Так, в начале восстания один из руководителей экипажа «Петропавловска», матрос Волин, во время переговоров подчеркивал: «Мы были и будем красным кораблем»4.
Осенью 1920 г. наблюдалось не только усиление «клёшников», но и сознательных моряков. Причиной повышения числа сознательных моряков была, с одной стороны, реакция на распространение «клёшников», с другой, как это ни парадоксально, совпадавшее с позицией «клёшников» стремление следовать традициям революционных моряков и поддержать их авангардную роль в сознании широких народных масс в условиях кризиса политики большевиков. Если «клёшники» выражали эту позицию в основном «форсом», усилением оппозиционности к власти, то сознательные матросы -стремлением дать ответ и себе и другим на поставленные жизнью вопросы. Многие историки отмечают в этот период усиление у матросов тяги к знаниям, к самообразованию, к разного рода формам культурного развития, слушанию общеобразовательных лекций и
военморы безусловно не молодые, ибо таковых там было меньшинство, во-первых, и что молодые военморы, не те, конечно, что прибыли во флот в течение последнего лета и зимы из армии (кубанцы), в своей революционности едва ли уступают старикам» (Кронштадтская трагедия. Кн. 2. С. 30).
1 Три века Российского флота: в 3 т. Т. 2. СПб., 1996. С. 249.
2 Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 1. С. 73, 113.
3 Михеев Н.А. В те тревожные дни // Крах контрреволюционной авантюры. Воспоминания участников подавления Кронштадтского мятежа (1921 г.). Л., 1978. С. 75; Кураев М.Н. Капитан Дикштейн. М., 1990. С. 62.
4 Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 1. С. 234.
61
т. п.1 И здесь в авангарде были экипажи линкоров2. С конца 1920 г. активизировалась кружковая работа в гарнизонном клубе Кронштадта. Именно здесь и оформился позже руководящий орган восстания - ВРК во главе с С.М. Петриченко3. (А до этого они были своего рода «неформалами» накануне «перестройки»).
В период пика гражданской войны, примерно с середины 1919 г. до середины 1920 г., проявление своей сознательности матросы видели во многом в рамках РКП(б)4. Во время двух партийных недель летом и осенью (в ноябре) 1919 г. по данным Кронштадтского исполкома членами партии стали 2/3 жителей города и гарнизона5. Так же росла численность коммунистов на линкорах (на конец лета 1919 г. на «Петропавловске» и «Гангуте» она составляла около 100 чел. На «Полтаве» - около 80-90, на «Севастополе» несколько поменьше6). В целом на Балтийском флоте к началу весны 1920 г. число коммунистов выросло в несколько раз и составило около 10 тысяч человек7. В этот период авторитет кронштадтских коммунистов был высок и в самой партии. Так, при выборах делегатов на IX сьезд РКП(б) Кронштадту на губернской партконференции было предоставлено право представительства, равное губернской конференции8.
Однако в дальнейшем рост численности коммунистов в Кронштадте прекратился. Связано это было с всё более проявлявшимся
' В том числе у кронштадтцев, как отмечают историки, почему-то популярной была лекция о сухопутной стране - «Нравы и быт жителей Австрии» (Се-манов С.Н. 18 марта 1921. С. 67; Кураев М.Н. Капитан Дикштейн. С. 49). Представляется, что это могло отражать как интерес матросов к глобальным мировым проблемам, так и стремление действовать по общечеловеческим моральным нормам. Тем более что подобные лекции, как правило, заканчивались повседневными разговорами на актуальные темы: о земле, продразвёрстке, за-градотрядах и т. п. Массовое стремление к книгам по общественным вопросам проявлялось и у эмигрировавших в Финляндию кронштадтцев после поражения восстания (Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 2. С. 142).
2 Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 1. С. 49, 113.
3 Бобренёв В.А., Рязанцев В.Б. «Красный смертник». «Одиссея» комиссара Балтфлота Н.Н. Кузьмина // Палачи и Жертвы. М., 1993. С. 79.
4 Принципиальной ошибкой представляется утверждение С.Н. Семанова о том, что к вступлению в РКП(б) были склонны «Иван-моры» (Семанов С.Н. Кронштадтский мятеж. М., 2003. С. 83-84).
5 РГА ВМФ. Ф.р-661. Оп. 1. Д. 303. Л. 7.
6 Балтийские моряки в борьбе за власть Советов в 1919 г.: сб. док. Л.: 1974. С. 193, 209; ЦГА ИПД СПб. Ф. 1. Оп. 1. Д. 456. Л. 2.
7 Уфимцев Л.Я. Деятельность КПСС по строительству партийнополитического аппарата и партийных организаций ВМФ (1918-1921). Л., 1975; Контузоров Ф.Ф. В.И. Ленин о причинах и уроках контрреволюционного Кронштадтского мятежа. Участие курсантов-физкультурников в ликвидации мятежа. Л., 1974. С. 16.
8 ЦГА ИПД СПб. Ф. 1620. Оп. 1. Д. 92. Л. 3.
62
фактом деления советского общества на новые верхи и низы. К этому привела политика централизации и военного коммунизма во время гражданской войны. !Х съезд РКП(б), закрепив курс на централизацию, закреплял и это деление. И только !Х партийная конференция в сентябре 1920 г. попыталась переломить тенденцию, провозгласив курс на сближение партийных верхов с массами.
В Кронштадте факт деления на верхи и низы переживался особенно остро. Он обесценивал коммунистическую идеологию равенства, в борьбе за которую кронштадтцы считали себя авангардом. Кроме того, из матросов 1917 г. в верхи попали в большинстве своём те, кто ушёл с кораблей, кто под прикрытием революционного имени моряков делал партийную и советскую карьеру в центральных органах и на местах. Матросы-ветераны, оставшиеся на кораблях, всё больше воспринимались как «низы». Связано это было с тем, что флот всё больше терял политическую роль и оставлял в основном только военную. Причём военная роль его в связи уходом интервентов и по некоторым другим причинам снижалась. В самом Кронштадте контроль снизу за партийными верхами был доведён до абсурда, например - до учёта стульев и платьев у супруг коммунистов1, но партийные верхи в стране были теперь для низов Кронштадта совершенно недосягаемы.
В результате острого отношения основной массы кронштадтцев к отрыву партийных верхов и РКП(б) в целом от низов численность коммунистов в Кронштадте снижалась и к августу составляла около 4,5 тыс. человек. А партийная перерегистрация в сентябре дала добровольную убыль на 25-27 %2. Оставшиеся же были проникнуты оппозиционными настроениями. В январе-феврале 1921 г. проходил массовый выход матросов из партии (в связи с дискуссией о профсоюзах). К 1 марта 1921 г. в кронштадтской организации числилось 2126 членов РКП(б) и 500 кандидатов3. в том числе на «Петропавловске» 203 коммуниста на 1300 человек экипажа (т. е. каждый шестой)4. По данным сравнительно хорошо информированных моряков незадолго до восстания на «Петропавловске» было около 600 коммунистов (и на «Севастополе» 350, возможно с учётом кандидатов в члены партии)5. Можно считать, что до массового выхода из партии всего за несколько месяцев до восстания больше половины экипажа линкора состояли членами партии. Среди них был и главный орга-
1 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 13. Д. 761. Л. 2; Кондаков Г.Д. Заметки о кронштадтских событиях // Кронштадтский мятеж. С. 54.
2 Корнатовский Н.А. // Кронштадтский мятеж. С. 13.
3 Там же. С. 55.
4 Семанов С.Н. 18 марта 1921. С. 64; Контузоров Ф.Ф. Указ. соч. С. 16.
5 Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 1. С. 197.
63
низатор восстания старший писарь корабля С.М. Петриченко1. Коммунисты председательствовали почти на всех матросских собраниях, на которых вырабатывалась резолюция, предложенная кронштадтскому городскому митингу 1 марта2. Таким образом, основной движущей силой восстания были или партийные большевистские матросские низы, или матросы, накануне вышедшие из партии. Сознательный элемент в восстании был связан, прежде всего, с ними. Во внутрипартийной борьбе большевиков отражалось массовое сознание. Но в причинах восстания и составе его участников надо учитывать самые разные тенденции, общественного сознания, далеко выходившие за рамки партийных пристрастий.
М. И. Измайлова
Историческая биография: опыт и закономерности (на примере серии «ЖЗЛ»)
Биографический нарратив стал частью исторического повествования еще в древности, когда оба смысла понятия «история» - наука о прошлом и занимательный рассказ - существовали слитно. Его возникновение на рубеже нашей эры зафиксировано как «Сравнительными жизнеописаниями» Плутарха, так и «Историческими записками» Сыма Цяня, в которых самый обширный раздел был посвящен биографиям (личжи). С тех пор жанр биографического описания остается популярным во всем мире, сохраняя во многом те поучающие и морализаторские функции, от которых отказалась ставшая наукой история. По этой причине биография до сих пор продолжает существовать на границе между научным исследованием и литературой. Если источники для создания биографий - энциклопедии, справочники, генеалогические изыскания - можно отнести к научным трудам, то сами биографии чаще тяготеют к изящной словесности. Общество по-прежнему воспринимает их героев как пример для подражания, бурно воспринимая попытки авторов разрушить привычные мифы.
Изменение общественного отношения к жанру биографии можно проследить на уникальном примере старейшей в мире биографической серии «Жизнь замечательных людей», основанной в 1890 г. и продолжающей выходить в издательстве «Молодая гвардия». В истории серии можно выделить как минимум пять этапов, совпадающих как с определенными этапами развития России, так и
1 Кронштадтская трагедия 1921 года. Кн. 1. С. 615, 628.
2 Там же. Кн. 2. С. 35.
64
