CC BY
124
<*>
Петр АЛЕШКИН
КРАСНЫЙ ФЛАГ НАД МЯТЕЖНЫМ КРОНШТАДТОМ: ОТРАЖЕНИЕ ПРОТЕСТНОГО НАСТРОЕНИЯ КРЕСТьЯНСТВА
В начале 1921 г. почти 80% моряков Балтийского флота были выходцами из деревни. Состоявшие преимущественно из крестьян, матросы Балтики и красноармейцы кронштадтского гарнизона выражали настроения крестьянской массы. Кронштадт отражал, как в зеркале, общее кризисное состояние в крестьянской стране: матросы получали вести из родной деревни о критическом состоянии хозяйства, о произволе местных властей, о тяжести продразверстки.
АЛЕШКИН
Петр
Федорович — к. ист. н., секретарь правления Союза писателей России
При политическом отделе Балтийского флота имелось так называемое бюро жалоб, где скапливались материалы, поступавшие преимущественно от рядовых матросов и красноармейцев, служивших в частях, приданных флоту. За период с 20 октября 1920 г. до конца февраля 1921 г. было выявлено в общей сложности 211 жалоб и заявлений, преимущественно личных, сравнительно редко коллективных. Лишь в 6 документах такого рода (что составляет менее 3% от общего числа) были обнаружены претензии на собственное положение жалобщика (или жалобщиков): о недостатке пайка, о недовольстве службой. Больше всего жаловались на произвол продразверстки — об этом в прямой или косвенной форме говорилось в 156 документах.
Восстание в Кронштадте возникло стихийно и вовлекло в свой водоворот почти все население и гарнизон крепости. Резолюция с изложением требований мятежных матросов была принята 28 февраля 1921 г. моряками судовых команд линкоров «Петропавловск» и «Севастополь» — крупнейших кораблей всего Балтийского флота. Утром 1 марта требования команд двух линкоров поддержало собрание корабельных команд 1-й и 2-й бригад. Итоговая резолюция была утверждена на общем гарнизонном собрании (митинге) кронштадтцев на Якорной площади днем 1 марта.
Главное крестьянское пожелание, выраженное в резолюции, по сути, являлось призывом к советскому правительству соблюдать обещания, провозглашенные в октябре 1917 г.: дать полное право крестьянам на землю, не используя наемный труд. Характерно, что основная часть программных требований непосредственно касалась крестьянства.
В Обращении к железнодорожникам Кронштадтский ревком дополнил указанные выше требования следующими положениями: избирательное право для всех, равное для крестьян и рабочих; отмена смертной казни; закрытие всех ЧК (оставить лишь уголовную милицию и суды); демобилизация армии (в деревне нужны рабочие руки — задержка в демобилизации вызовет недосев и голод в городах); роспуск трудовой армии как нового вида закрепощения рабочего и крестьянина в работе; свобода передвижений по железным дорогам и водным путям всех граждан; право организации непосредственного товарообмена между рабочими и крестьянами.
Власть в Кронштадте без единого выстрела перешла в руки временного революционного комитета матросов, красноармейцев и рабочих Кронштадта, образованного 2 марта 1921 г. на деле-
гатском собрании из 5 человек (4 марта состав ВРК увеличился до 15 человек). Ревком взял на себя подготовку выборов в Совет путем тайного голосования. В частях и подразделениях выбирались ревтройки.
2 марта ревком обратился к населению и гарнизону Кронштадта, в котором предлагалось приступить к «мирной работе по переустройству Советского строя». ВРК настаивал, чтобы не было пролито ни единой капли крови. Выборы в новый Совет, по замыслу ревкома, должны были продемонстрировать представительство трудящихся. Собственную задачу члены ревкома видели в создании условий для справедливых выборов в Совет.
Восставший Кронштадт поднял красное знамя «третьей революции трудящихся». Идейная установка кронштадтского ревкома выражалась в лозунгах: «Власть Советам, а не партиям!», «Да здравствует третья революция!», «Долой партийный гнет!», «Да здравствует власть рабочих и крестьян!», «Да здравствуют свободно избранные Советы!». Мятежный ревком позиционировал себя в качестве защитника советского строя.
Накануне восстания значительную часть судовых команд составляли коммунисты. На линкоре «Петропавловск» накануне мятежа число коммунистов достигло 203 человек — в партии состоял почти каждый шестой член экипажа корабля (23 октября 1920 г. решением ЦК РКП(б) более 700 старослужащих моряков-коммунистов были возвращены на Балтийский флот; к началу мятежа от 80 до 90% членов РКП в Кронштадте составляли вступившие в партию в период «партийных недель»).
Членам РКП было разрешено создать свой руководящий орган. 2 марта было организовано Временное бюро кронштадтской организации РКП в составе Я. Ильина, Ф. Первушина и А. Кабанова. В опубликованном в Известиях ревкома воззвании 4 марта 1921 г. Временное бюро призвало коммунистов Кронштадта к сотрудничеству с ревкомом: оставаться на своих местах и не препятствовать мероприятиям ВРК. Признавалась необходимость перевыборов Совета с участием в них коммунистов. Временное бюро опровергало слухи о расстреле коммунистов и подготовке коммунистами вооруженного выступления в Кронштадте.
На линкоре «Севастополь» ни один коммунист не был арестован матросами. 4 марта Кронштадтский ревком в газете «Известия» сделал специальное сообщение с опровержением слухов о насилии в отношении арестованных коммунистов. Временное бюро организации коммунистов получило возможность лично ознакомиться с условиями содержания коммунистов. Арестованным коммунистам разрешалось выпускать стенгазету.
Лишь 16 марта 1921 г., накануне решающего штурма мятежного Кронштадта, ревком решил отправить советскому правительству ультиматум: в случае непре-кращения стрельбы по городу и мирному населению будут приняты «крайние меры к заложникам-коммунистам». В этот же день в ревкоме обсуждался вопрос о расстреле группы коммунистов, — инициатива исходила от коменданта следственной тюрьмы Шустова. Ревком отклонил это предложение, разрешив право расстрела лишь при попытке к побегу.
Уроки мятежного Кронштадта заставили Л. Троцкого позднее, в 1927 г., вывести политическую формулу «сползания к Кронштадту». В «Кронштадской форме Термидора путем захвата военной механики», по его определению, состояла «дьявольская хитрость истории». В чем суть конструкта Троцкого? Троцкого насторожило участие в восстании многих матросов-коммунистов. Вместе с беспартийными, по оценке Троцкого, они «сдвинули власть с классовой зарубки». Кронштадтская форма «Термидора»
— военное восстание. Но при определенных условиях появляется опасность мирно сползти к Термидору. Если кронштадтцы, партийные и беспартийные, под лозунгом Советов и во имя Советов спускались к буржуазному режиму, то, по Троцкому, можно сползти на термидорианские позиции даже со знаменем коммунизма в руках1.
Кронштадтское восстание под красным флагом не было белогвардейским мятежом, как утверждалось в советской легенде. Создателем идеологического мифа стал председатель Реввоенсовета Советской Республики Л. Троцкий. В интервью для иностранной печати Троцкий обвинил в подготовке крон-
1 Троцкий Л. Д. Термидор (июль 1927 г.) // Архив Троцкого. Т. 4. М., 1990, стр. 15; Троцкий Л. Д. Кронштадт (3 августа 1927 г.) // Там же, стр. 46
ф
штадского восстания контрреволюционные центры за границей. Несмотря на указание высшего советского руководства и на все предпринимавшиеся усилия, расследование чекистов не установило следов подготовки со стороны какой-либо контрреволюционной организации внутри крепости или шпионов Антанты.
Среди членов ревкома не было ни одного бывшего офицера. В его состав входили в основном специалисты флота с большой практикой, включая более трети (6 человек из 15) представителей команд линкоров «Петропавловск» и «Севастополь».
Легенда Троцкого о кардинальном изменении социального состава балтийских моряков за годы гражданской войны и влиянии на них со стороны «мелкой буржуазии» опровергается реальными фактами. К 1921 г. на кораблях служили преимущественно кадровые моряки. Состав их был относительно постоянный, особенно командный состав и штатные специалисты, прослойка последних на крупных кораблях была значительна, достигая порой половины команды.
Роль штаба крепости ограничивалась решением оперативных и специальных военных вопросов: организация стрельбы с батарей и судов, связь артиллерийского огня и действий пехоты, способы отражения атак. Бывшие офицеры, служившие до восстания в штабе крепости, были привлечены ревкомом в качестве военспецов и возглавили, под контролем ревкома, организацию военного дела в штабе крепости. Основная часть штаба осталась на прежних должностях. Начальником обороны крепости стал начальник штаба крепости Соловьянов, начштаба обороны — начальник опер-части штаба крепости Арканников. На прежних местах остались командиры линкоров бывшие офицеры Карпинский и Христофоров, начальник берегового отдела бывший капитан Зеленой, командир порта Ермаков, а также начальник связи, начальник воздушной обороны, командиры дивизионов. Бывший контр-адмирал Дмитриев, являвшийся до восстания начальником бригады больших линкоров, занимался снабжением технической части кораблей. Начальником артиллерии остался бывший генерал Козловский (приме-
чательно, что Дмитриев и Козловский вызывались в штаб крепости лишь при необходимости).
Военспецы длительное время служили на Красном флоте, примерно 1/10 из них были коммунисты. Они согласились участвовать в восстании добровольно, без давления со стороны ревкома. Козловский длительное время служил большевикам до восстания.
Судовые комитеты и ревтройки в подразделениях и частях контролировали действия командного состава. Учитывая настроения судовых команд, штаб крепости разрабатывал наступательную тактику в действиях против советских войск на берегах Финского залива, подготовил проект боевого приказа, но ревком отказался от наступления, ограничившись тактикой обороны крепости. Ревком был уверен в неприступности Кронштадта. Он рассчитывал на поддержку со стороны бастующего Петрограда, а также надеялся на повсеместные крестьянские восстания.
В создании мифов по поводу организации заговора в Кронштадте Л. Троцкий не ограничился обличением якобы белогвардейских корней восстания. По его схеме, генералы, связанные с империалистическими центрами, выдвинулись из-за спины непосредственных организаторов мятежа — эсеров. В самом подобном утверждении кроется явное противоречие. Кронштадт не мог быть назван белогвардейско-эсеровским мятежом.
Кронштадтцы не испытывали симпатий к партиям и всячески стремились подчеркнуть свою беспартийность. Попытка лидера эсеров В. Чернова использовать восстание в интересах своей партии провалилась. На заседании ревкома Петриченко доложил о полученном им обращении Чернова, которое привез курьер из Ревеля.
Мотивы сдержанного и осторожного ответа ревкома на обращение Чернова объясняются также следующим обстоятельством. В кронштадтцах, верно служивших большевикам с 1917 г., жила вера и надежда на возможность удовлетворить свои требования устранением от власти наиболее одиозных, с их точки зрения, политических деятелей, прежде всего Зиновьева и Троцкого. В определенной мере эти надежды связывались с возмож-
ностью какого-либо соглашения с большевистской властью и ее эволюцией.
Советское руководство располагало информацией о реальном характере кронштадтского восстания, в том числе
о том, что ни эсеры, ни меньшевики, ни зарубежные силы в нем не принимали участия.
ВЧК каких-либо достоверных данных не обнаружила. Руководитель следственной бригады ВЧК Я. Агранов в своем докладе президиуму ВЧК писал: «Задачей моего расследования было выяснение роли отдельных партий и групп в возникновении и развитии восстания и связи организаторов и вдохновителей этого восстания контрреволюционными партиями и организациями, действующими на территории Советской России и за рубежом. Но установить подобные связи не удалось». Агранов оправдывал невозможность выяснения чекистами партийной принадлежности членов ревкома тем, что «члены ревкома, как и все участники мятежа, тщательно скрывали свою партийную физиономию под флагом беспартийности». Аналогичное заключение Агранова касалось политической позиции штаба крепости: установить ее не удалось, так как штаб также «тщательно ее скрывал»1.
Выводы следственной комиссии ВЧК основывались на показаниях небольшой группы захваченных: трех членов ревкома
— С. Вершинина (заведовал агитпунктом в ревкоме), В. Валька (ведал гражданским отделом), П. Перепелкина (руководил агитационным отделом), сотрудников редакции «Известий» ревкома Е. Владимирова и А. Ламанова, а также нескольких военспецов (С. Дмитриев, П. Зеленой, Б. Карпинский) — большинство руководителей восстания вместе с 8 тыс. мятежников ушли по льду в Финляндию.
Среди членов ревкома лишь Вальк, выходец из крестьян Витебской губернии, мастер Кронштадтского лесопильного завода, являлся, по его признанию на допросе, членом меньшевистской партии с 1907 г. Однако данная кандидатура представлялась сомнительной для раздувания версии организации заговора небольшевистскими партиями. На заседании ревкома 13 марта Валька чуть
1 Кронштадт 1921. Документы о событиях в Кронштадте весной 1921 г. М., 1997, стр. 235, 238, 242
было не выгнали из его состава за пьянство «при исполнении служебных обязанностей», но ограничились выговором и сохранением данного факта в тайне. Путаные показания Валька не могли продемонстрировать яркую иллюстрацию антибольшевистского заговора: с
1 902 г. он никуда не выезжал из Кронштадта, кроме Петрограда и родной деревни. Вальк сделал заявление, что именно беспартийность ревкома являлась причиной неорганизованности при решении вопросов социального устройства и экономической жизни, неопределенности программы и тактики восставшего Кронштадта2.
О характере народного восстания в Кронштадте свидетельствовал следую -щий факт. При его подавлении советское командование столкнулось с нежеланием многих красноармейцев участвовать в штурме. В ходе первого штурма 7—8 марта, закончившегося провалом, в Южной группе войск 561-й стрелковый полк отказался подчиниться приказу о штурме крепости, один батальон перешел на сторону мятежных кронштадтцев. В Северной группе отказались наступать считавшиеся надежными 1-й и 2-й батальоны петроградских курсантов — слушателей курсов командного состава. Лишь после того, как две роты курсантов были отведены в тыл, с трудом удалось заставить молодых красных командиров идти на штурм крепости.
Протест крестьян, одетых в солдатские шинели, продемонстрировали бойцы боеспособной и дисциплинированной 27-й Омской стрелковой дивизии, успешно сражавшейся прежде против колчаковцев и белополяков. Полки дивизии М. Тухачевский называл «славными и победоносными»: вместе с ними он участвовал во взятии Челябинска и Омска, наступлении на Варшаву. Но неожиданно по прибытии 235-го Невельского, 236-го Оршанского и 237-го Минского полков 79-й бригады, переброшенных с Западного фронта, в прославленных полках, получивших именные знамена и персональные наименования, начались массовые волнения и митинги протеста — солдаты отказывались наступать на Кронштадт. Командиры утверждали: они не узнавали своих частей и не знали, как
2 Там же, стр. 296, 300—301
это объяснить. За отказ штурмовать крепость полки разоружили, были произведены многочисленные аресты и суды. Только 14 марта постановлением чрезвычайной тройки был приговорен к расстрелу 41 красноармеец Минского полка. 15 марта та же участь постигла 33 красноармейца Невельского полка. Приговоры зачитывались всем ротам и командирам. Жесткими методами дисциплину наладили — полкам возвратили революционные знамена и оружие1.
Советское руководство оказалось вынуждено учесть уроки Кронштадта. Примечательно заключение, сделанное в президиуме ВЧК: «при термидорианских настроениях беспартийные конференции могут стать опасным оружием в руках наших противников, пытающихся использовать настроение масс под флагом беспартийности. К созыву подобных конференций следует относиться с чрезвычайной осторожностью, так как в иной момент любая беспартийная конференция может объявить себя стачечным или повстанческим комитетом»2. Политбюро ЦК РКП(б) специально рассматривало вопрос о кронштадтских событиях триж-
1 Кронштадт 1921. Документы о событиях в Кронштадте весной 1921 г. М., 1997, стр. 14, 175
2 Там же, стр. 242
ды: в апреле 1921 г. — 6, 12, 30 апреля, затем 25 июня и позднее — 12 октября 1922 г.
К лету 1921 г. к высшей мере наказания были приговорены 2103 участника восстания, к различным срокам наказания — 6459 человек. 1464 человека, хотя и были освобождены, обвинения с них не были сняты. Арестам подверглись члены Временного бюро кронштадтской организации РКП: им не простили призыва к кронштадтским коммунистам поддержать действия ВРК. По приговору чрезвычайной тройки шестерых членов Временного бюро приговорили к расстрелу. С весны 1922 г. началось массовое выселение жителей Кронштадта. Всего было выслано 2514 человека, из которых 1963 как «кронмятежники» и члены их семей, а также 388 человек, не связанных с крепостью3.
В январе 1994 г. постановление Совета Труда и Обороны от 2 марта 1921 г., объявившее участников кронштадтских событий вне закона, было отменено указом Президента России, репрессии против кронштадтцев признаны незаконными.
3 Кронштадт 1921. Документы о событиях в Кронштадте весной 1921 г, стр. 14-15,342-343,351352,367-368
