CC BY
41
тесты «Альфа» явились прототипом групповых словесных тестов, тесты «Бета» - прототипом групповых бессловесных тестов. С помощью этих тестов выявлялись умения и навыки, то есть тот наличный статус, который сложился к моменту испытания.
Основные принципы, использованные при составлении групповых тестов, легли в основу методологии тестирования, были систематизированы Бернштейном и сведены к следующему: 1.Принцип ограничения времени. Время было рассчитано таким образом, чтобы только около 5% испытуемых могли выполнить
весь тест. Показатель развития был поставлен в прямую зависимость от скорости выполнения заданий испытуемым. 2.Принцип детализированной инструкции, как в отношении проведения, так и в отношении подсчета. З.Тесты с выборочным методом формулирования ответа, с указанием подчеркивать наугад в случае незнания или сомнения. 4.Подбор тестов после тщательной статистической обработки и экспериментальной проверки. Эти принципы были положены впоследствии в основу большинства групповых тестов.
Библиографический список
1.Абаев Н.В. Архаичные формы религиозной теории и практики в чаньбуддизме // Буддизм и средневековая культура народов Центральной Азии. Новосибирск: Наука, 1980.
2.Аванесов B.C. Композиция тестовых заданий. М.: Адепт, 1998.
3. Аллахвердиева Д.Т. Опыт применения тестов для дидактической экспертизы обучения //Высшее образование в России. 1993. №2.С. 102-104.
4. Василейский С.М. Основной комплекс тестов. Нижний Новгород, 1928.
5. Василейский С.М. Комментарий и инструкции к постановке испытаний по «Основному комплексу тестов». Нижний Новгород, 1929.
6. Воронцов А.Б. Некоторые подходы к вопросу контроля и оценки деятельности учащихся //Начальная школа. 1999.
7. Гайда В.Ф., Захаров В.П. Психологическое тестирование. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1982.
8. Гулидов И.Н., Шатун А.П. Методика конструирования те-
стов. М.:Форум Инфра-М, 2003.
9. Дружинин В.Н. Экспериментальная психология. СПб. Питер, 2003.
10. Кабардин Ф.В., Земляков А.Н. Тестирование знаний, умений и навыков учащихся //Советская педагогика. 1991. №12. С.27-32.
11. Кальней В.А, Шишов Е. Технология мониторинга качества обучения в системе «учитель-ученик». М.: Педагогическое общество России, 1999.
12. Корсак К.О. О качестве систем педагогических измерений //Народное образование. 2002. №24. С.126-128.
13. Костылев Ф.В. Учить по-новому: Нужны ли оценки-баллы. М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2000.
14. Майоров А.Н. Теория и практика создания тестов для образования. М.: Интеллект-центр, 2001.
15. Макарова Т.Д. и др. Итоговое тестирование. Дидактика 2000. М.: Педагогическое общество России, 1999.
УДК 341.231.4
К ВОПРОСУ О СООТНОШЕНИИ НОРМ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА И КОНСТИТУЦИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ, РЕГУЛИРУЮЩИХ ОГРАНИЧЕНИЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В ХОДЕ ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
А.А.Журавков1
Красноярский государственный аграрный университет, 660049, г. Красноярск, пр. Мира, 90.
Рассматривается вопрос о целесообразности установления в рамках национального законодательства дополнительных ограничений правомочий правоохранительных органов с целью защиты прав человека по сравнению с теми, что установлены в рамках международного законодательства. Рассмотрение вопроса производится на основании сравнительного анализа положений ст. 8 Конвенции от 4 ноября 1950 года «О защите прав человека и основных свобод», ст. 23, 25 Конституции Российской Федерации, ч. 2, 3 ст.8 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности».
Ключевые слова: международные соглашения; национальное законодательство; оперативно-розыскная деятельность; ограничение прав человека.
ON THE CORRELATION PROBLEM OF THE STANDARDS OF INTERNATIONAL LAW AND THE CONSTITUTION OF THE RUSSIAN FEDERATION REGULATING THE RESTRICTIONS OF HUMAN RIGHTS DURING THE OPERATIONAL-SEARCHING ACTIVITIES A.A. Zhuravkov
Krasnoyarsk State Agricultural University, 90, Mir Av., Krasnoyarsk, 660049.
The article deals with the question of the advisability to introduce into national legislation additional restrictions on the warrants of law-enforcement bodies in order to protect human rights in comparison with those that are established under the international law. The consideration of the problem is based on a comparative analysis of the provisions of Art. 8 of the Convention from 4 November 1950 "On the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms", Art. 23, 25 of
1Журавков Александр Анатольевич, аспирант, магистр юриспруденции, тел.: (391) 2747349, e-mail: AlexZhuravkov@yandex.ru Zhuravkov Alexander, Postgraduate, Master of Law, tel.: (391) 2747349, e-mail: AlexZhuravkov@yandex.ru
the Constitution of the Russian Federation, Part 2, and 3 of Art. 8 of the Federal Law "On Operational-Investigative Activities".
Key words: international agreements; national legislation; operational-investigative search activity, restriction of human rights.
На сегодняшний день проблеме обеспечения прав человека в ходе деятельности правоохранительных органов уделяется большое внимание, что в целом представляется вполне оправданным. Идея о приоритете прав и свобод человека, закрепленная в ст. 2 Конституции РФ, не вызывает сомнения с точки зрения демократических принципов построения государственной власти. Однако следует разграничивать понятия демократизма и либерализма, которые не являются тождественными.
Следует учитывать, что в погоне за так называемыми «либеральными ценностями», суть которых во многом сводится к минимизации вмешательства государства в частную жизнь, значительно возрастает риск ослабления правоохранительной функции государства, а вместе с ним - и снижения эффективности правовой защиты личности от преступных посягательств.
В связи с этим, по нашему мнению, наряду с вопросом о пределах допустимого ограничения конституционных прав личности в ходе оперативно-розыскной деятельности, необходимо также уделять внимание проблеме ограничений полномочий оперативных подразделений, допустимых с точки зрения эффективной реализации последними своих правоохранительных функций.
Многие исследователи, неоднократно указывая на необходимость строгого соблюдения законодательства, допускающего ограничения прав граждан в целях поддержания общественной безопасности, делают акцент на том, что в результате нарушения баланса интересов личности и общества ущерб может быть нанесен интересам личности. Соответственно, обеспечение интересов личности приводится данными исследователями в качестве основной задачи как государства в целом, так и правоохранительных органов в частности. Так В.Н. Бутылин, И.В. Гончаров и В.В. Барбин указывают следующее: «В обществе должен быть создан эффективно действующий государственно-правовой механизм охраны и защиты прав и свобод человека, позволяющий индивиду воспользоваться существующими правовыми и организационными процедурами с целью фактической реализации своих прав и свобод»2.
Сходной позиции придерживается и Т.Л. Матиен-ко, по мнению которого «Современные реалии и потребности государственно-правового развития России, связанные с признанием государством в качестве высшей ценности человека его прав и свобод, привели к общетеоретическому переосмыслению понятий
2 Бутылин В.Н., Гончаров И.В., Барбин В.В. Обеспечение
прав и свобод человека и гражданина в деятельности орга-
нов внутренних дел (организационно-правовые аспекты): Курс лекций [Электронный ресурс] М.: Академия управления МВД России, 2007. 1^1.: http://www.consultant.ru. (дата об-
права, правоохранительной системы, правоохранительной деятельности и выдвинули задачу разрешения вопросов правовой регламентации правоохранительных органов, четкого определения их компетен-
3
ции и взаимодействия» .
Как видно из приведенных позиций, краеугольным камнем многих исследований, посвященных проблеме ограничения прав личности в интересах правопорядка, является вопрос об обеспечении прав личности. При этом зачастую оставляется без внимания (на наш взгляд, совершенно незаслуженно) иной вопрос: а не может ли получиться наоборот, когда во имя соблюдения прав отдельного человека будут серьезно ущемляться интересы общественной безопасности?
Между тем социальное значение данного вопроса не позволяет оставить его без внимания. Не вызывает сомнения тот факт, что лишь в условиях стабильного выполнения государственными органами своих правоохранительных функций может идти речь о соблюдении и защите интересов личности, общества и государства. В противном случае получают развитие такие негативные процессы в обществе, как рост преступности и коррупции, приводящие, в свою очередь, к формированию в сознании населения страны чувства страха и отсутствия защищенности, неверия в эффективность правоохранительной системы и, в конечном итоге, правового нигилизма. Квинтэссенцией указанных процессов может выступать такое социально опасное явление, подрывающее основы цивилизованного сосуществования людей в рамках единого социума, как самосуд.
В силу названных обстоятельств, считаем необходимым рассмотреть проблему соблюдения интересов общественной безопасности при установлении правовых гарантий обеспечения прав личности более детально с точки зрения как национального, так и международного законодательства.
Как известно, ключевым нормативно-правовым актом, устанавливающим перечень основных прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации, является Конституция РФ, которая обладает высшей юридической силой и является фундаментальной основой национального законодательства. Не случайно одним из критериев качества того или иного нормативно-правового акта выступает его соответствие положениям Конституции. Невыполнение данного критерия является основанием для изменения положений закона либо подзаконного акта как федерального, так и регионального уровня, с целью приведения данных положений в соответствие с конституционными нормами. Таким образом, именно на основании Конституции определяется баланс между инте-
3 Матиенко Т.Л. Генезис сыска в России (1Х-Х11 вв.): «за-клич», «свод», «гонение следа» // Журнал российского права. 2009. № 9. С. 104.
ресами личности и государства, в связи с чем особую актуальность приобретает вопрос о качестве конституционных норм.
На наш взгляд, для наибольшей наглядности анализ качества конституционных норм следует проводить путем их сопоставления с теми требованиями, которые предъявляются нормами международного права.
Прежде всего, следует отметить, что большинство государств в современном мире признает неотъемлемые права человека и берет на себя обязанности по их соблюдению (во всяком случае, официально), поскольку в противном случае государство рискует лишиться необходимых ему международных связей вследствие наложения соответствующих санкций. Тем не менее, в международном законодательстве официальное признание прав человека сопровождается возможностью их ограничения государством в определенных случаях, предусмотренных законом, когда того требуют интересы безопасности и правопорядка.
Таким образом, государство, ограничивающее права своих граждан в рамках, предусмотренных международными соглашениями, не может быть подвергнуто наложению каких-либо санкций со стороны международных организаций. Из этого следует, что, лимитируя основания ограничения прав человека и гражданина в рамках национального законодательства, государству вполне достаточно руководствоваться тем минимумом условий, необходимых для соблюдения данных прав, установленных международными правовыми нормами.
Это не означает, что государство должно воздерживаться от предоставления проживающим на его территории лицам дополнительных гарантий соблюдения их прав по сравнению с теми, которые установлены нормами международных договоров. Однако предоставление подобных гарантий не должно осуществляться в ущерб интересам общественной безопасности.
В связи с этим выглядит не вполне оправданным введение в рамках национального законодательства требований по соблюдению прав человека, в большей степени ограничивающих возможности правоохранительных органов, чем того требуют международные императивы.
Особый интерес в связи с этим вызывают положения ч. 2 ст. 23 Конституции РФ, согласно которой «каждый имеет право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Ограничение этого права допускается только на основании судебного решения»4.
Из положений данной нормы следует, что сотрудники оперативных подразделений ни при каких обстоятельствах (даже в случаях, не терпящих отлагательств) не вправе осуществлять оперативно-розыскные мероприятия, ограничивающие указанное
4 Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. 26.01.2009. №4. Ст. 445.
право, пока не будет получено соответствующей санкции суда.
В связи с этим возникает вопрос о конституционности отдельных положений, закрепленных в ст.8 Федерального закона от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности»5 (далее - Закон об ОРД). Напомним, что согласно ч. 2 данной статьи «проведение оперативно-розыскных мероприятий, которые ограничивают конституционные права человека и гражданина на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи, а также право на неприкосновенность жилища, допускается на основании судебного решения...».
Тем не менее, в ч. 3 ст. 8 Закона об ОРД установлено, что «в случаях, которые не терпят отлагательства и могут привести к совершению тяжкого или особо тяжкого преступления, а также при наличии данных о событиях и действиях (бездействии), создающих угрозу государственной, военной, экономической или экологической безопасности Российской Федерации, на основании мотивированного постановления одного из руководителей органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, допускается проведение оперативно-розыскных мероприятий, предусмотренных частью второй настоящей статьи, с обязательным уведомлением суда (судьи) в течение 24 часов. В течение 48 часов с момента начала проведения оперативно-розыскного мероприятия орган, его осуществляющий, обязан получить судебное решение о проведении такого оперативно-розыскного мероприятия либо прекратить его проведение»6.
Таким образом, Закон об ОРД фактически устанавливает возможность ограничения указанных выше прав человека и гражданина в тот момент, когда соответствующего судебного решения еще не получено.
По данному поводу Н.С. Железняк указал следующее: «Несмотря на то, что анализируемая норма (ч.3 ст. 8 Закона об ОРД - авт.) имеет продуманное и логичное построение, она, тем не менее, противоречит положению ст.23 Конституции Российской Федерации»7.
Мнение о недопустимости проведения ОРМ, ограничивающих право граждан, предусмотренное ст. 23 Конституции РФ, до получения соответствующего судебного решения, разделяет также коллектив авторов Комментария к Федеральному закону от 3 апреля 1995 г. № 40-ФЗ «О Федеральной службе безопасности»8,
5 Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12 августа 1995 года № 1 44-Фз (в ред. от 28.12.2010 № 404-ФЗ) // Собрание законодательства РФ. 14.08.1995. № 33. Ст. 3349.
6Там же.
7 Железняк Н.С. Нормативное правовое регулирование оперативно-розыскной деятельности в зарубежных странах: науч.-практ. комментарий. Красноярск. Краснояр. гос. аграр. ун-т. 2006. С. 129.
Киселев И.К. и др. Комментарий к Федеральному закону от 3 апреля 1995 г. № 40-ФЗ «О Федеральной службе безопас-
которые указывают следующее: «Как отметил Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 31 октября 1995 г. «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия», результаты оперативно-розыскных мероприятий, связанных с ограничением конституционного права граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, могут быть использованы в качестве доказательств по делам лишь при условии, что они получены по разрешению суда (выделено - авт.) на проведение таких мероприятий и проверены следственными органами в соответствии с уголовно-
9
процессуальным законодательством» .
Справедливости ради следует отметить, что в данном случае исследователями была допущена некоторая неточность, искажающая суть позиции Верховного Суда. В действительности Пленум ВС РФ обращает внимание судов на то, «...что результаты оперативно-розыскных мероприятий, связанных с ограничением конституционного права граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, а также с проникновением в жилище против воли проживающих в нем лиц (кроме случаев, установленных федеральным законом), могут быть использованы в качестве доказательств по делам, лишь когда они получены по разрешению суда на проведение таких мероприятий и проверены следственными органами в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством»10.
Таким образом, Верховный Суд допускает не только проведение ОРМ, ограничивающих конституционные права граждан, без предварительного получения судебного решения, но и использование результатов этих ОРМ в качестве доказательств по уголовным делам, если такая возможность установлена федеральным законом.
Тем не менее, исходя из принципа верховенства Конституции и буквального толкования ее норм, мы склонны согласиться с позицией Н.С. Железняка, из которой следует вывод о том, что создается противоречие между конституционными нормами, в соответствии с которыми проведение оперативно-розыскных мероприятий, так или иначе ограничивающих права лица на тайну личной жизни, возможно исключительно на основании судебного решения, и нормами федерального закона, допускающего проведение соответствующих оперативно-розыскных мероприятий до получения необходимого в соответствии с Конституцией решения суда.
Ввиду того, что Конституция является норматив-
Киселева. Справочно-правовая система «Консультант-Плюс». URL: http://www. URL: http://cmt.consultant.ru. (дата обращения: 03.04.2011).
9 т
Там же.
10 Пункт 14 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31.10.1995 № 8 (ред. от 06.02.2007) «О некоторых вопросах
применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» // Сборник постановлений Пле-
нумов Верховных судов СССР и РСФСР (Российской Феде-
но-правовым актом, обладающим высшей юридической силой на уровне национального законодательства, и положения иных нормативно-правовых актов государства не могут выступать критерием оценки правильности положений Конституции, представляется наиболее правильным рассмотреть данное противоречие с позиции международных правовых стандартов, каковыми являются «...принятые на международном уровне правила, требования, принципиальные положения, направленные на совершенствование деятельности государств как внутри страны, так и на международном уровне, по предупреждению преступности» 11.
Анализируя положения ст. 23 Конституции с точки зрения международно-правовых критериев допустимости ограничения основных прав личности, нетрудно заметить, что содержащееся в ст. 23 Конституции РФ ограничение, о котором говорилось выше, отсутствует в ст. 8 Конвенции от 4 ноября 1950 года «О защите прав человека и основных свобод» (далее - Конвенция 1950 года), которая гласит:
«1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.
2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц» 12.
Очевидно, что в отличие от конституционных норм положения Конвенции 1950 года носят более гибкий характер, поскольку допускают возможность урегулирования вопроса о порядке ограничения конституционных прав человека на тайну личной жизни и неприкосновенность корреспонденции в рамках национального законодательства, в том числе — федерального закона. Очевидно, что противоречий между нормами Конвенции и федерального закона об ОРД не возникает.
При этом эффективность международной защиты права человека на неприкосновенность частной жизни не снижается, поскольку, наряду с законностью, Конвенция 1950 года выдвигает ряд иных императивных условий, при несоблюдении которых ограничение указанных прав будет считаться неправомерным (наличие интересов национальной безопасности и общественного порядка, осуществление ограничения прав личности в целях предотвращения беспорядков или преступлений и т.д.). Если национальным законодательством будет предусмотрена возможность ограничения прав человека без учета данных условий, то, несмотря на наличие соответствующего закона, дей-
11 Беляева Л.И. Международные стандарты, касающиеся предупреждения преступности несовершеннолетних // Вопросы ювенальной юстиции. 2008. № 2 . С.17. 1 Конвенция «О защите прав человека и основных свобод» (Принята в Риме 4 ноября 1950 года) // Собрание законодательства РФ. 08.01.2001. № 2. Ст. 163.
ствия государственных органов, приводящие к подобному ограничению, будут считаться нарушающими данные права. Как следствие, возникает необходимость учета в рамках профильного закона международных требований по соблюдению прав человека.
Данные требования, на наш взгляд, в полной мере учтены в ч. 3 ст. 8 Закона об ОРД, которая называет в качестве условий правомерности проведения оперативно-розыскных мероприятий, ограничивающих права человека на неприкосновенность личной жизни, предотвращение тяжкого или особо тяжкого преступления, а также наличие данных о событиях и действиях (бездействии), создающих угрозу государственной, военной, экономической или экологической безопасности.
Тем не менее, ст. 23 Конституции не допускает проведения оперативно-розыскных мероприятий, ограничивающих право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, иначе, как при наличии соответствующего судебного решения. Тем самым, сужается круг полномочий государственных органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, по сравнению с международными стандартами. Такое сужение представляется нам неоправданным и противоречащим интересам правопорядка.
Складывается следующая ситуация: нормы федерального закона (Закона об ОРД), в полной мере соответствующие международным правовым стандартам, тем не менее, вступают в противоречие с Конституционными нормами. При этом возможность разрешения данной ситуации путем прямой отсылки к международным правилам представляется достаточно спорной. Как отмечает Ю.А. Дмитриев, «.из Конституции РФ остается неизвестным, имеют ли международные нормы приоритет перед самой Конституцией. Часть 6 ст. 125 Конституции РФ закрепляет положение о том, что не соответствующие Конституции РФ международные договоры Российской Федерации не подлежат введению в действие и применению. Таким образом, можно предположить, что приоритет международных договоров не распространяется на Конститу-
цию РФ. Однако этот вопрос требует более четкого отражения в Конституции РФ»13.
Более приемлемым способом разрешения возникших противоречий между нормами Конституции и закона об ОРД, по нашему мнению, является внесение поправок в ч. 2 ст. 23 Конституции, которые позволили бы проводить оперативно-розыскные мероприятия, ограничивающие права человека на тайну личной жизни и корреспонденции, на основании федерального закона, а не только судебного решения. Несмотря на то, что предусмотренная ст. 135 Конституции РФ процедура внесения поправок в статьи, входящие в гл. 2 Конституции, носит весьма усложненный характер, проведение данной процедуры считаем необходимым, поскольку разрешить сложившуюся ситуацию иным способом не представляется возможным.
Тем более, что установление возможности ограничения конституционных прав граждан на основании положений федерального закона само по себе не явилось бы новеллой для Конституции. Такая возможность, к примеру, предусмотрена в рамках ст. 25 Конституции, закрепляющей гарантии неприкосновенности права на жилище. Согласно данной норме, «никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения».
Из данной нормы следует, что право на неприкосновенность жилища может быть ограничено не только на основании судебного решения, но и в случае, если такое ограничение предусмотрено федеральным законом.
Подобный подход представляется значительно более оправданным как с точки зрения интересов общества и государства, так и с точки зрения международного права.
13 Дмитриев Ю.А. Научно-практический комментарий к Конституции Российской Федерации. М.: Комментарий ЗАО «Юстицинформ». 2007. С. 43.
УДК 324
ИЗБИРАТЕЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ И ПРОТЕСТНОЕ ГОЛОСОВАНИЕ ЭЛЕКТОРАТА
1 9
И.В.Ланцова1, Г.И.Корнилова2
Национальный исследовательский Иркутский государственный технический университет, 664074, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Рассматриваются особенности протестного голосования в период выборов главы администрации города, особый интерес представляют исследования манипулятивных технологий как действий, нарушающих правила политической этики и морали. Особое внимание уделяется описанию избирательных технологий в форме рекламы, агитации «от двери к двери», «административного ресурса», ехйроУа, СМИ, оказывающих влияние на формирование протестного голосования электората. Даются рекомендации по противостоянию и пресечению использования
1Ланцова Ирина Викторовна, доцент кафедры истории и философии, кандидат исторических наук, тел.: 89500500775, e -mail: irlanz@mail.ru
Lantsova Irina, Associate Professor of the Department of History and Philosophy, Candidate of History, tel.: 89500500775, e-mail: irlanz@mail.ru
2Корнилова Галина Ивановна, доцент кафедры истории и философии, кандидат философских наук, тел.: (3952) 411841. Kornilova, Galina, Associate Professor of the Department of History and Philosophy, Candidate of Philosophy, tel. (3952) 411841.
