CC BY
56УДК 347.1
Т.П. Подшивалов,
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры гражданского права и гражданского судопроизводства ФГАОУ ВО «Южно-Уральский государственный университет» (национальный исследовательский университет),
г. Челябинск
К вопросу о соотношении доктрины бенефициарной собственности и доктрины снятия корпоративной вуали при оспаривании корпоративных решений
В статье рассматривается проблема разграничения сфер применения доктрины снятия корпоративной вуали и доктрины бенефициарной собственности. Обе эти доктрины применяются для оспаривания корпоративных решений. Оспаривание возможно в ситуации, если лицо, осуществляющее корпоративный контроль злоупотребило им, или утратила реальность его осуществления.
Ключевые слова: гражданское право, корпоративное право, снятие корпоративной вуали, бенефициарная собственность, корпоративный контроль.
T.P. Podshivalov,
South Ural State University, Chelyabinsk
To the question of the relation of the doctrine of beneficial property and the doctrine of piercing corporate veil in the challenging of corporate solutions
The article deals with the problems of differentiation of the spheres of application of doctrine, the removed corporate veils and the doctrine of beneficial ownership. Both of these doctrines are used to challenge corporate decisions. Challenging is possible if a person exercising corporate control has abused them, or has lost the reality of its course.
Keywords: civil law, corporate law, piercing of corporate veils, beneficial ownership, corporate control.
В практике и теории корпоративных отношений известно понятие корпоративный контроль. Он означает возможность лица влиять на принятие юридическим лицом тех или иных решений. При этом корпоративный контроль может быть как формальным, то есть основанным на участии в уставном капитале, или на договоре, так и неформальным. Неформальный корпоративный контроль означает фактическую возможность определять решения компании, когда лицо владеет компанией через цепочку юридических лиц, в том числе оффшорных, и трастов.
В результате такого структурирования бизнеса и установления корпоративного контроля возникает два вопроса. Первый: если лицо контролирует компанию, то должен ли он отвечать по ее долгам? Второй: может ли лицо, осуществляющее фактический, неформальный, корпоративный контроль оспаривать в судебном порядке решения, принимаемые подконтрольным юридическим лицом в разрез со стратегией определенной бенефициаром? Для ответа на первый вопрос разработана доктрина снятия корпоративной вуали, а для ответа на второй — доктрина бенефициарной собственности.
Корпоративные злоупотребления могут затрагивать не только интересы кредиторов подконтрольного юридического лица (как это происходит при снятии корпоративной вуали)1, но и порождать корпоративные конфликты по поводу контроля над юридическим лицом между участниками (акционерами) через возможность обеспечения принятия корпоративных решений2.
При всей кажущейся простоте на практике возникает проблема конкуренции этих доктрин, разграничения их сфер применения. В этом плане знаковым являются два судебных спора, по которому суды высказали правовую позицию по спорным вопросом правоприменения: дела об оспаривании бенефициаром корпоративных решений и сделок «Аспект-Финанс», № А40-104595/14, № А40-95372/14. Дело касается возможности оспаривания корпоративного решения по ст. 181.5 ГК РФ, лицом, который не является акционером общества, которое приняло решение, но является бенефициаром этого общества, т.к. обладает бизнесом через цепочку юридических лиц связанных между собой как дочерних и материнских, и зарегистрированных в разных юрисдикциях.
1 Спирина Т.А. «Снятие корпоративной вуали» через механизм привлечения к субсидиарной ответственности в рамках дела о банкротстве / / Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2014. № 1. С. 212.
2 Ерахтина О. С. Корпоративные конфликты и правовые способы их минимизации // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2010. № 3. С. 103-104; Клячин А.А. Решение собрания как юридический факт в корпоративном праве // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2015. № 4. С. 60-61.
На втором круге рассмотрения дела № А40-104595/14 суд первой инстанции сослался на доктрину снятия корпоративной вуали (решение Арбитражный суд города Москвы от 5 августа 2016 г.) для обоснования возможности лица, формально не являющегося акционером хозяйственного общества, но обладающим законным интересом в его отношении, обратиться в суд с исковыми требованиями в защиту своего интереса.
В приведенном деле доктрина снятия корпоративной вуали не применима. Условно говоря, данная доктрина лишь вдохновила суд на выработку вполне самостоятельной правовой конструкции. Дело в том, что истец сам раскрыл корпоративную информацию о структуре своего бизнеса и взаимосвязи принадлежащих ему компаний. А это скорее уже корпоративный стриптиз (corporate striptease), а не снятие корпоративной вуали.
Обе рассматриваемые доктрины применяются для пресечения злоупотреблений корпоративным контролем, которое характеризуется теми же признаками, что и любое злоупотребление правом1.
Цель доктрины снятия корпоративной вуали состоит в другом, нежели посчитал суд в комментируемом споре: когда юридическое лицо учреждено лишь для видимости и в целях уклонения от ответственности, то по иску кредитора должно отвечать лицо, которое фактически или юридически контролирует деятельность должника. Допускается снятие корпоративной вуали, когда суд, несмотря на самостоятельность юридического лица, заставляет организацию раскрыть информацию о его выгодоприобретателе, чтобы взыскать долги с него, а не самого юридического лица. Снятие корпоративной вуали это всегда принудительные действия санкционированные судом, а в приведенном деле имеет место добровольное и само инициированное раскрытие корпоративной информации, не более того.
Стремление суда обосновать принятое решение ссылкой на доктрину снятия корпоративной вуали показывает неразвитость российского корпоративного законодательства. Когда ВС РФ от безысходности приходится формировать правовые позиции, по существу заниматься решением проблемы пробельности корпоративного права. Этим и объяснима ссылка в судебных актах на доктрину снятия корпора-
1 Губарь А.С. Шикана как особая форма злоупотребления гражданским правом // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2012. № 4. С. 64; Подшивалов Т.П. Отзыв о диссертации К.А. Михалева «Защита прав кредиторов хозяйственного общества от использования конструкции общества в противоречии с ее назначением» // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия: Право. 2016. № 1. С. 117; Ряполова О.А. К вопросу об определении, свойствах и формах злоупотребления субъективным гражданским правом / / Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия: Право. 2014. № 2. С. 84-85.
тивной вуали, которая для тех же целей вводилась ликвидированным ВАС РФ. Поэтому стоит поддержать такой судебный актинизм ВС РФ: больше сложных правовых конструкций пусть и на уровне правовых позиций суда, а не положений законодательства.
Стоит отметить, что примененная судом правовая конструкция, на первый взгляд, схожа с «обратным проникновением» (reverse piercing of the corporate veil), проникновением за корпоративную вуаль, но она также не подходит к анализируемой в деле ситуации. Классический вариант обратного проникновения представляет собой распространение долгов лица на юридические лица, которые он контролирует в случае, если активы этих юридических лиц формировались должником для сокрытия имущества от кредиторов.
Можно привести пример использования механизма снятия корпоративной вуали судами общей юрисдикции. Кипрское юридическое лицо Dalemont Ltd обратилось в суд с требованием о взыскании с гражданина С. суммы долга, который возник из поручительства по невозвращенному кредиту, выданному российским банком. Согласно апелляционному определению Московского городского суда от 02.08.2012 по делу № 11-16173 суд первой инстанции удовлетворил требования истца, взыскав с гражданина С. задолженность перед банком и обратил взыскание на несколько объектов недвижимости. Стоит отметить, что данное имущество принадлежало не самому гражданину, а нескольким российским юридическим лицам, контроль над которыми осуществлял гражданин. В определении суда сказано, что «судом первой инстанции установлено, что через все юридические лица, привлеченные к участию в деле в качестве ответчиков, С. осуществляет бенефициарное владение имуществом, то есть является фактическим собственником имущества, на которое истец просил обратить взыскание. ... С. через цепочку корпоративного (акционерного) контроля, в которой ответчики представляют собой заключительные звенья, является собственником недвижимого имущества». Именно этот вывод суда позволил возложить взыскание в счет погашения долга физического лица на активы юридических лиц. Отдельно стоит отметить, что из судебных актов можно видеть, что «цепочки корпоративного контроля» включали не только юридические лица, владеющие акциями и долями других юридических лиц, но и англосаксонские трасты, и фонд на Джерси.
С законодательной и доктринальной точек зрения, рассматриваемый судебный акт очень прогрессивен, но слабо аргументирован судом. В данном деле суды четко не сформулировали, какие действия С. стали основанием применения по отношению к контролируемым
им юридическим лицам доктрины. Многие использованные судами термины и правовые конструкции вообще неизвестны российскому праву. Суд не сослался на то, что создание цепочки юридических лиц имело целью сокрытие имущества от кредиторов.
В приведенном судебном деле произошло снятие корпоративной вуали наоборот, точнее даже не снятие, а проникновение под корпоративную вуаль: от участника (учредителя) к подконтрольному юридическому лицу. Стоит указать, что суд не сам придумал такую конструкцию, а взял за основу существующую зарубежном практику. В англо-американском праве соответствующая доктрина носит название «обратного проникновения» (reverse piercing) и имеет две разновидности: внешнее (outside reverse piercing) и внутреннее (inside reverse piercing). При outside reverse piercing требование предъявляется кредитором лица, которое контролирует компанию, за которой закреплены активы скрываемые от этого кредитора; при inside reverse piercing требование предъявляется в интересах участников юридического лица, рассчитывающих получить исполнение от третьих лиц или защитить активы от иска третьих лиц1.
Прогрессивность приводимого выше судебного акта состоит именно в том, что суд применил reverse piercing of the corporate veil. Но неопределенность ситуации видится в том, что суд пренебрег развернутым обоснование применения этой конструкции. По существу, такая практика является ситуационной и не образует правовых позиций.
Как видим из рассмотренного примера и положений зарубежной теории, в деле № А40-104595/14 конструкция reverse piercing of the corporate veil не применима, как и сама доктрина снятия корпоративной вуали. Новизна этого дела состоит в том, что по существу ВС РФ использовал доктрину англо-саксонского права для устранения про-бельности российского корпоративного законодательства. ВС РФ сформулировал российскую доктрину бенефициарной собственности, через конструкцию «право на фактический доход». Именно поэтому в решении Арбитражный суд города Москвы от 5 августа 2016 г. указанно: «Поскольку Истец является конечным бенефициаром, суд признает за ним наличие законного интереса в управлении обществом ЗАО «Аспект-Финанс»«. В этом же решении говорится, что в соответствии с правовой позицией, сформулированной в пункте 2 определения Конституционного Суда Российской Федерации от 17.02.2015 № 404-0 положения ст. 181.5 ГК РФ, устанавливающие основания отнесения решений собраний, с которыми закон связывает гражданско-право-
1 Allen N.B. Reverse Piercing of the Corporate Veil: A Straightforward Path to Justice // St. John's Law Review. 2011. Vol. 85. Issue.3. Pp. 1153-1154.
вые последствия для участников соответствующего гражданско-правового сообщества, к категории ничтожных, призваны обеспечивать защиту прав и законных интересов как самих участников данного гражданско-правового сообщества, так и иных лиц, для которых принятие указанных решений также может порождать правовые последствия, на которые эти решения направлены.
Следовательно, доктрина бенефициарной собственности и доктрина снятия корпоративной вуали не могут конкурировать между собой. Каждая из них применяется в конкретной жизненной ситуации и имеет свою сферу применения.
Библиографический список
1. Губарь А.С. Шикана как особая форма злоупотребления гражданским правом // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2012. № 4. С. 64.
2. Ерахтина О.С. Корпоративные конфликты и правовые способы их минимизации // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2010. № 3. С. 103-104.
3. Клячин А.А. Решение собрания как юридический факт в корпоративном праве // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2015. № 4. С. 60-61.
4. Подшивалов Т.П. Отзыв о диссертации К.А. Михалева «Защита прав кредиторов хозяйственного общества от использования конструкции общества в противоречии с ее назначением» // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия: Право. 2016. № 1. С. 117.
5. Ряполова О.А. К вопросу об определении, свойствах и формах злоупотребления субъективным гражданским правом // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия: Право. 2014. № 2. С. 84-85.
6. Спирина Т.А. «Снятие корпоративной вуали» через механизм привлечения к субсидиарной ответственности в рамках дела о банкротстве // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2014. № 1. С. 212.
7. Allen N.B. Reverse Piercing of the Corporate Veil: A Straightforward Path to Justice // St. John's Law Review. 2011. Vol. 85. Issue.3. Pp. 1153-1154.
