CC BY
565
Вестник Самарской гуманитарной акалемии. Серия «Право». 2013. № 1(13)
К ВОПРОСУ О СИСТЕМЕ УГОЛОВНОГО ПРАВА
© А. В. Денисова
Денисова Анна Васильевна
кандидат юридических наук, доцент
доцент кафедры уголовного права и криминологии Самарский
государственный университет
Статья посвящена анализу современной системы отечественного уголовного права и ее основных элементов. Автором обосновывается необхолимость тщательного учета в законотворческой и правоприменительной леятельности зависимости кажлого элемента системы уголовного права от его места и функций внутри целого.
Ключевые слова: система уголовного права, уголовно-правовые нормы, институты уголовного права, принципы уголовного права, уголовно-правовые отношения, источники уголовного права.
Общеизвестно, что система отрасли права представляет собой ее внутреннее строение, структуру и взаимосвязь образующих правовую отрасль элементов. В учебной и специальной литературе, как правило, указывается, что система отрасли уголовного права состоит из двух подсистем: нормы Общей части уголовного права и нормы Особенной части уголовного права [1; 2; 3]. В соответствии с этой точкой зрения, Общая часть уголовного права включает в себя нормы, в которых предусматриваются его общие принципы, институты и понятия, закрепляются основные положения, определяющие основания и пределы уголовной ответственности и применения наказания, порядок и условия освобождения от уголовной ответственности и наказания. Особенная часть уголовного права включает в себя нормы, в которых определяются конкретные преступления по родам и видам, а также наказания, установленные за
их совершение. Представляется, что представители данной точки зрения смешивают понятия «правовой нормы» и «нормативного (правового) предписания»; последнее представляет собой «логически завершенное положение, прямо сформулированное в тексте акта государственного органа и содержащее обязательное для других лиц, организаций решение государственной власти» [4], т. е. подменяют содержание системы уголовного права составляющими системы уголовного законодательства. Как отмечено теоретиками права, система права — это его внутренняя форма, выявляющая его закономерности, имманентные свойства, а система законодательства — это внешняя форма выражения позитивного права, необходимая для его практического применения [5]. Таким образом, с помощью уголовного закона уголовное право получает внешнее, объективированное, словесное выражение. Это позволяет говорить о единстве уголовного права и закона, находящихся в соотношении содержания и внешней формы. Б. В. Яцеленко подчеркивает, что речь идет именно о диалектическом единстве или тождестве, которое предполагает различие. Уголовный закон в отличие от уголовного права представляет собой нормативный акт, в котором находят предметное закрепление уголовно-правовые нормы и институты [6]. Именно посредством внешней формы (уголовного закона) уголовное право (содержание) объективируется вовне, поэтому можно сделать вывод о том, что отрасль уголовного права как подсистема отечественной правовой системы является более широким понятием, чем уголовный закон, включает его в свое содержание, а, следовательно, объективированные формы внешнего выражения уголовно-правовых норм и институтов (т. е. источники уголовного права) также являются элементами системы отрасли уголовного права.
Правовые предписания как элементарные частицы нормативно-правовых актов сами по себе не определяют права и обязанности адресатов уголовного закона и самостоятельное регулирование общественных отношений не осуществляют, однако участвуют в механизме регулирования нормы в качестве составляющих ее структуры. Так, правовые предписания о принципах и задачах уголовного закона или правилах действия во времени и пространстве устанавливают условия применения всех уголовно-правовых норм, будучи включенными в содержание их гипотез, а определения в Общей части УК РФ уголовного наказания, системы уголовных наказаний, их видовых характеристик, соответственно, дополняют содержание санкций уголовно-правовых норм. Наделенные специальными функциями: гипотезы, диспозиции или санкции, правовые предписания, взаимодействуя, образуют самостоятельные уголовно-правовые нормы. Только в системе правовые предписания способны осуществлять непосредственное регулирование общественных отношений и образовывать отдельную норму [7; 8; 9].
Таким образом, первичным элементом отрасли уголовного права следует признать уголовно-правовую норму. Относительно понятия и содержания норм уголовного права в специальной литературе нет единства мнений: большинство авторов признают их специфическими правилами
поведения, регламентирующими поведение участников уголовно-правовых отношений, установленными и охраняемыми государством [10; 7; 11; 12]. По мнению ряда специалистов, любая правовая норма — это в первую очередь веление государственной власти [13; 14], но не всегда выраженное в правиле поведения, т. е. оно может быть правовым установлением отправного характера, определяющим общие организационные основы и принципы для правового регулирования общественных отношений в целом. Действительно и в теории права и отраслевых юридических науках выделяется существование т. н. специализированных норм оперативного или распорядительного характера (например, правовые нормы, определяющие порядок и процедуру введения в действие уголовных законов, а равно прекращение их действия) [15; 16], однако считается, что они не являются самостоятельной нормативной основой для возникновения правоотношений; при регламентировании общественных отношений они лишь присоединяются к регулятивным и охранительным предписаниям, образуя в сочетании с ними единый регулятор, отдаленно-опосредованно регламентируя соответствующие социальные связи. Что касается закрепления в правовых актах принципов права — это не свидетельствует о существовании специфической разновидности правовых норм, а означает законодательное оформление соответствующей подсистемы правового сознания, имеющей весьма важное значение: данные идеи определяют существование каждой уголовно-правовой нормы, влияют на отрасль права в целом, на отдельные элементы ее системы. Как верно отмечает по этому вопросу С. С. Алексеев: «Казалось бы, на первый взгляд, принципы права охватываются понятием нормативного юридического предписания. В действительности же понятие нормы не перекрывает понятие принципа. Принципы имеют значение особого звена структуры права, пронизывают содержание права на всех уровнях его построения, все элементы правовой системы» [17]. Все вышеизложенное актуально и для отраслевых принципов права, отметим, что принципы уголовного права могут выполнять регулятивную функцию, даже не будучи закрепленными в тексте закона, например, через правосознание правоприменителей (принцип неотвратимости ответственности, принцип интернационализма и др.). Все это свидетельствует о необходимости признания принципов уголовного права самостоятельным, действенным элементом системы уголовного права. Принципы законности, равенства, вины, справедливости, гуманизма и другие принципы уголовного права обеспечивают надлежащее функционирование и взаимодействие уголовно-правовых норм и институтов как в ходе законотворческого, так и правоприменительного процессов. Общепризнанно, что принципы уголовного права обеспечивают единообразное применение уголовного закона всеми субъектами правоохранительной деятельности, определенным образом унифицируют правоприменительную деятельность, т. е. весьма серьезно влияют на возникновение и развитие уголовных правоотношений. Но не менее значимо их воздействие и на законодательную деятельность, на совершенствование существующей системы уголовно-правовых норм: провозглашая указанные идеи-принци-
пы, законодатель тем самым возлагает на себя определенные обязанности по воплощению их в уголовно-правовых нормах. Обнаружив несоответствие существующей уголовно-правовой нормы хотя бы одному принципу уголовного права, законодатель обязан устранить выявленный дефект правотворческой деятельности, отменив соответствующую норму либо кардинально изменив ее содержание, приведя ее в соответствие с нарушенным отраслевым принципом, что в свою очередь влечет существенные изменения в сложившейся системе правоотношений. И юридической практике уже известны подобные примеры: так, по делу М. А. Асламазян Конституционным Судом РФ установлено, что «введя в правовое регулирование нормативное положение, устанавливающее уголовную ответственность за контрабанду валюты, которое в силу своей неопределенности не позволяет отграничить преступление от аналогичного ему по объективной стороне административного правонарушения, федеральный законодатель — в нарушение Конституции Российской Федерации и международных обязательств Российской Федерации — создал возможность произвольного применения этого положения и недопустимой подмены административной ответственности уголовной, что противоречит общепризнанным принципам уголовной ответственности, не согласуется с задачами уголовного законодательства, а также с принципами законности, равенства граждан перед законом и судом, справедливости, гуманизма, закрепленнъми на основе Конституции Российской Федерации Уголовным кодексом Российской Федерации (курсив. — А. Д.), и не соответствует предусмотренным им основанию уголовной ответственности и понятию преступления...» [18], в результате чего содержание соответствующей запрещающей уголовно-правовой нормы о товарной контрабанде и практика ее применения существенно изменились, а через пару лет и вовсе ст. 188 УК РФ была признана утратившей силу, а товарная контрабанда — декриминализирована.
Однако, возвращаясь к вопросу об уголовно-правовых нормах, определяя их как соответствующие правила поведения, отметим разнообразие последних — они существуют не только запрещающего, но и предписывающего, и дозволяющего характера. Содержание любой уголовно-правовой нормы мы можем узнать, как правило, из нескольких статей уголовного закона или иного источника уголовного права, ее составляющие рассредоточены, однако имеют тесную взаимосвязь между собой и устанавливаются логическим путем при толковании и реализации права, только в единстве они смогут выступить регулятором общественных отношений. Представляется, что уголовно-правовая норма, как и любая другая норма права, состоит из гипотезы, диспозиции и санкции, поскольку лишь из совокупности всех этих элементов формулируется завершенное, самостоятельное правило поведения, актуальное для сферы противодействия преступности. Соответствующие элементы уголовно-правовой нормы тоже зачастую складываются не из одного, а из нескольких правовых предписаний, расположенных в разных статьях Уголовного кодекса РФ, а иногда — и за его пределами. Так, наказание за совершение конкретного преступления предусмотрено в определенной статье Особенной части УК РФ, но
субэлементом санкции соответствующей уголовно-правовой нормы будут выступать положения главы 9 («Понятие и цели наказания. Виды наказаний») и главы 10 («Назначение наказаний») Общей части УК РФ. Т. В. Кленова отмечает преимущественно бланкетный и ссылочный характер санкций уголовно-правовых норм, определяющих правила для суда, т. е. наряду с предписаниями Общей части они включают в себя предписания Особенной части УК РФ (ст. 299-303), а также предписания уголовнопроцессуального законодательства (ст. 408-409 УПК РФ) [7, с. 171].
Все вышеизложенное подтверждает условность выделения таких подсистем уголовного права как его Общая часть и Особенная часть и доказывает наличие у этой отрасли такого системного признака, как иерархичность: уголовно-правовые нормы, являясь элементом системы уголовного права, одновременно сами являются системными организациями, состоящими из предписаний Общей и Особенной частей уголовного законодательства.
Определяя уголовно-правовые нормы как правила должного поведения, необходимо ответить на закономерный вопрос: для каких адресатов формулируются эти правила? Большинство авторов считают, что соответствующие правила устанавливаются для граждан и государственных органов [19; 20; 7, с. 158—159]. Однако встречаются и иные мнения: так, Ю. В. Баулин считает, что уголовно-правовую норму можно определить как правило правомерного поведения государства в лице его уполномоченных должностных лиц и органов по отношению к лицам, совершившим преступление [21]. Представляется, что адресатом уголовно-правовых норм являются субъекты регулируемых ими общественных отношений. Традиционно в теории уголовного права выделяют существование т. н. «охранительных» уголовных правоотношений — это общественные отношения, возникающие с момента совершения преступления общественные отношения, регулируемые на основе норм уголовного права, между государством в лице его компетентных органов и лицом, совершившим преступление. В рамках данных правовых отношений возникают взаимные права и обязанности, а также правовые связи не только между лицом, совершившим преступление, и государством, но и между государством и потерпевшим, между лицом, совершившим преступление (с одной стороны) и потерпевшим и государством (с другой стороны); а также между государством и субсидиарными участниками данного правоотношения со стороны лица, совершившего преступление (например, это лица, у которых конфискуется имущество, добытое преступным путем, использованное при совершении преступления или предназначенное для совершения нескольких преступлений (ст. 104 № УК РФ) либо это юридические лица, в интересах которых физическим лицом было совершено преступление) [22].
Большинство авторов признает также существование и т. н. «предупредительных» (общепревентивных, общерегулятивных) уголовных правоотношений [23; 24; 25; 1, с. 7—10], возникающих с момента введения в действие запрещающих норм уголовного права и связанных с удержанием т. н. «неустойчивых» лиц от совершения преступлений посредством
угрозы уголовного наказания, содержащейся в соответствующих правовых нормах. По мнению Ю. И. Ляпунова, в этих абсолютных, чуждых природе уголовного права отношениях нет юридического факта для возникновения правоотношения, нет четко обозначенных субъектов, их прав и обязанностей; при введении в действие уголовно-правового запрета происходит лишь воздействие на лиц, не совершающих преступления, но не осуществляется регулирование их поведения [26; 27]. С ним солидарны Ю. Е. Пудовочкин и Г. О. Петрова, рассматривающие данные отношения в качестве разновидности конституционно-правовых отношений [28; 29]. Представляется, что данная разновидность уголовных правоотношений существует в социальной действительности в силу ряда объективных причин: во-первых, юридическим фактом для их возникновения является односторонний юридический акт со стороны государства по принятию и введению в действие уголовного закона либо конкретной запрещающей уголовноправовой нормы, порождающий возникновение или изменение уже существующих правоотношений. Подтверждение этому можно обнаружить в ст. 2 УК РФ: охранительная задача уголовного закона выполняется с помощью криминализации деяний и пенализации преступлений, тем самым Уголовный кодекс считает законотворчество началом уголовно-правового регулирования общественных отношений.
Субъектами предупредительных правоотношений следует признать с одной стороны государство, с другой — граждан Российской Федерации, постоянно проживающих в России лиц без гражданства, а также всех иных физических лиц, находящихся на территории России во время введения в действие соответствующего уголовно-правового запрета (в силу положений ст.ст. 11, 12 УК РФ). Как отмечает A.A. Васильченко, конкретный перечень адресатов обязанности соблюдать уголовный закон полностью определен лишь в нормах УК РФ, что прямо указывает на уголовноправовую принадлежность соответствующих общественных отношений [30]. Соответственно физическим лицам-субъектам данного правоотношения предоставляется права на доступ к соответствующей правовой информации и на свободу и неприкосновенность от необоснованного применения мер уголовно-правового воздействия с одновременным возложением юридической обязанности по соблюдению уголовно-правовых запретов, а государство обладает правами по толкованию, изменению либо отмене соответствующих уголовно-правовых норм, но с обязательным доведением их до сведения населения путем обнародования, промульгации. При введении нового уголовно-правового запрета либо при изменении уже существующего происходит целенаправленное управляющее воздействие со стороны государства на поведение граждан посредством норм уголовного права, т. е. с помощью специальных отраслевых регуляторов. Как верно отмечает A. И. Бойцов, «уголовное право — это не «право для преступников», точнее, не только и не столько для них, сколько для всех находящихся под юрисдикцией данного государства правосубъектных и деликтоспособных (т. е. обязанных соблюдать уголовно-правовые веления и способных отвечать за их нарушение) лиц» [31]. Все это подтверждает
отраслевую принадлежность юридической обязанности по соблюдению уголовного законодательства РФ и ее существование в рамках предупредительных уголовно-правовых отношений
Третья разновидность уголовно-правовых отношений получила наименование регулятивных в силу того, что они реализуются на основе регулятивных (управомочивающих) норм уголовного права, наделяющих граждан правами на причинение вреда при защите от опасных посягательств (например, при необходимой обороне, крайней необходимости и других обстоятельствах, исключающих преступность деяния) [1, с. 11—2]. Данную точку зрения разделяют далеко не все исследователи: так, по мнению Ю. И. Ляпунова, право на правомерное причинение вреда является конституционным правом каждого человека и не основано на уголовно-правовых предписаниях, поэтому соответствующее право может быть реализовано лишь в рамках охранительных уголовно-правовых отношений [32]. Соглашаясь с вышеизложенным мнением, Ю. Е. Пудовочкин отмечает, что «отношения по поводу правомерного причинения вреда регулируются уголовным правом лишь в случае нарушения условий правомерности, т. е. на основании норм Особенной части УК РФ» [33]. Однако, со своей стороны отметим, что сами условия правомерности причинения вреда охраняемым уголовным законом социальным благам прописаны именно в ст.ст. 37-42 УК РФ, т. е. соответствующие общественные отношения урегулированы именно уголовно-правовыми нормами и имеют статус именно уголовноправовых. Более того, поведение гражданина, реализовавшего соответствующие права, компетентны признать правомерным только суд и про-курорско-следственные органы в рамках уголовно-процессуальных отношений: они обязаны всесторонне исследовать все фактические обстоятельства дела и подтвердить правомерность действий обороняющегося, официально признав его поведение непреступным и уголовно ненаказуемым. Именно в рамках правоприменительной деятельности, посредством уголовнопроцессуальных отношений устанавливается наличие или отсутствие уголовно-правовых отношений (как охранительных, так и регулятивных).
Все вышеизложенное подтверждает, что современное уголовное право является не только сугубо нормативной организацией, оно включает в свою систему, помимо уголовно-правовых норм, и уголовно-правовые отношения. Так, Ю. Е. Пудовочкин пишет, что сама по себе норма права, даже основанная на гуманных идеях, остается печатным листом бумаги, юридическим текстом; лишь будучи реализованной в общественных отношениях, норма права выполняет свое предназначение как социального регулятора. Именно реализация правовых норм, воплощение их в конкретных отношениях придает праву действительную жизнь, отражает его функциональный аспект [33; с, 171]. Действительно, уголовное право и уголовно-правовые отношениях тесно связаны между собой, их соотношение может быть охарактеризовано как перманентное взаимодействие целого и части. Уголовно-правовые нормы являются важнейшим средством правового воздействия на уголовно-правовые отношения, а последние, в свою очередь, оказываются и результатом, и источником правового регу-
лирования. Данный вывод свидетельствует о том, что уголовно-правовые отношения безусловно должны быть включены в содержание уголовного права, в его систему, в качестве одной из важнейших ее составляющих.
Как уже было указано в настоящей работе, именно правовая норма является первичным элементом системы уголовного права. Образованием более высокого порядка является уголовно-правовой институт. В лексикографической литературе правовое понятие «институт» (от лат. — установление) традиционно определяется как «совокупность норм права, регулирующих какие-либо однородные, обособленные общественные отношения» [34]. По мнению С. С. Алексеева, правовой институт — это компактная совокупность (подразделение, общность, группа) юридических норм внутри отрасли права, которые обеспечивают целостное самостоятельное регулирование группы общественных отношений или реализацию особой функции в этом регулировании, содержат в себе специфическую юридическую конструкцию, отдельные общие положения, принципы и, как правило, обособляются внутри нормативного акта в виде главы или иной рубрики [35]. Данные теоретические положения позволили большинству авторов сделать вывод о существовании институтов Общей и Особенной части уголовного права [36; 37; 38]. Так, Э. С. Тенчов, выделяя подсистемы соответствующих институтов, указывает на иерархический характер подсистемы институтов Общей части уголовного права; ее образуют: основной институт функций этой отрасли права, определяемые им генеральные институты преступления и наказания, детализирующие их общие институты (например, отдельные элементы состава преступления, стадии преступления, соучастие, институты отдельных видов наказаний). Институты Особенной части уголовного права образуют нормы, регламентирующие ответственность за посягательства против группы однородных общественных отношений, именуемых в теории родовыми объектами уголовно-правовой охраны [38, с. 60—66]. Ю. Е. Пудовочкин и С. С. Пирвагидов также располагают подсистемы институтов Общей и Особенной частей уголовного права в иерархическом порядке, исходя из существующих между ними взаимосвязей [36, с. 44—49]. В специальной литературе справедливо отмечено, что анализ системы институтов уголовного права исключительно с точки зрения структуры уголовного закона и поглавного изложения в нем нормативного материала свидетельствует не только о грубом и примитивном нормативизме, но и о нарушении элементарных философских оснований, когда следствие (структура закона) выдается за причину (систему права) [39]. Как уже указывалось в настоящей работе, выделение Общей и Особенной частей в Уголовном кодексе России не означает выделения соответствующих нормативных общностей в уголовном праве. Сложность структурной организации уголовно-правовых норм, выраженных в предписаниях обеих частей УК РФ (а иногда — и за его пределами), обуславливает аналогичное размещение в уголовном законодательстве и правовых институтов; т.е. составляющие элементы отдельного института, как правило, выражаются в статьях как Общей, так и Особенной частей
УК РФ [7, с. 195]. Так, институт соучастия состоит из общих предписаний о соучастии, определенных в статьях главы 7 УК РФ «Соучастие в преступлении», из специальных правил назначения наказания (п. «в», «г» ч.1 ст. 63, ст. ст. 64, 67), из запрещающих норм, устанавливающих уголовную ответственность за совершение преступлений, предусмотренных ст. ст. 151, 208, 209, 210, 239, а также за совершение иных преступлений с различными формами соучастия.
По мнению В. П. Малкова, институты уголовного права — это определенным образом «упорядоченные совокупности однородных юридических норм, регулирующих сходные общественные отношения с той или иной стороны или с нескольких сторон». С его точки зрения, наиболее значительными по объему являются институты уголовного закона, преступления и наказания, а менее объемными — институт обстоятельств, исключающих преступность деяния, институты неоконченного преступления, соучастия, множественности преступлений, институт условного осуждения и условно-досрочного освобождения от наказания и др. [40] Б. В. Яце-ленко относит к институтам уголовного права «определенные совокупности уголовно-правовых норм, которые обеспечивают регулирование достаточно близких групп общественных отношений или осуществление особой функции в этом регулировании, например, институт освобождения от уголовной ответственности и наказания и др.» [41]. В отличие от вышеуказанных авторов, Т. В. Кленова обоснованно делает вывод о том, что не только уголовно-правовые нормы образуют правовой институт, но и повторяемые в них предписания, ибо объективно существует потребность урегулирования не только вида общественных отношений в целом, но и его части, элементов, посредством взаимосвязанных предписаний [7, с. 195]. При анализе составляющих элементов конкретных уголовно-правовых институтов (например, уже рассмотренного в данной работе института соучастия) подтверждается обоснованность вышеуказанной точки зрения. Еще более категоричен в этом вопросе В. П. Коняхин, утверждающий, что институты уголовного права, являясь элементами системы уголовного права, состоят лишь из «совокупности нормативных предписаний, регламентирующих более или менее однородные отношения» [37, с. 164, 166, 168]. Однако, не стоит забывать о том, что речь идет о системе уголовного права, «клеточкой» которого является правовая норма, относительно самостоятельное, целостное явление, в отличие от которого нормативное (правовое) предписание есть элементарная частица нормативно-правового акта [42].
В качестве ключевых признаков уголовно-правовых институтов выделяют следующие: 1) идейно-нормативное и соответствующее ему социологическое содержание; 2) множественность составляющих норм и предписаний; 3) отраслевая чистота норм; 4) обособленный предмет правового регулирования в рамках отрасли права; 5) нацеленность на решение детализированных внутриотраслевых и внешних для отрасли социальных задач; 6) внешнее оформление норм в структуре правовых актов-источников уголовного права [43]. Относительно последней характеристики хотелось бы уточнить, что, действительно, нормативные предписания уголов-
но-правового характера закреплены не только в УК РФ, но и в иных источниках уголовного права, однако еще раз подчеркнем, что выделенные в уголовном праве институты не совмещены с разделами и главами конкретных правовых актов, поэтому такой критерий выявления конкретного правового института, как обособление правовых норм и предписаний, его образующих в главы, разделы, части и иные структурные единицы нормативно-правовых актов, для уголовного права, как правило, не характерен.
В специальной литературе описывается существование уголовно-правовых институтов в нескольких разновидностях (общие, предметные, функциональные, комплексные и смешанные институты), указывается на возможности выделения в них субинститутов и объединения нескольких правовых институтов в более крупную нормативную общность. В связи с этим необходимо особо тщательно исследовать вопрос о существовании внутри системы уголовного права таких элементов как подотрасли. Большинство авторов считают, что в современном уголовном праве России их нет, их выделение лишено достаточного нормативного и теоретического основания [44, 45]. Тем не менее, некоторые авторы рассматривают в качестве подотраслей уголовного права ювенальное уголовное право [46] (совокупность институтов уголовной ответственности несовершеннолетних и преступлений против несовершеннолетних) и военное уголовное право [47] (совокупность институтов уголовной ответственности военнослужащих и преступлений против военной службы). Представляется, что указанные образования не следует признавать элементами системы уголовного права, поскольку они выделяются сугубо в исследовательских целях, и, как правило, имеют комплексный межотраслевой характер.
В настоящей статье уже указывалось о том, что уголовное законодательство как источник российского уголовного права также является элементом системы отрасли уголовного права, однако отметим, что содержание уголовно-правовых норм определяется не только в Уголовном кодексе РФ, но в иных источниках данной отрасли права, к которым следует отнести: международно-правовые акты, некоторые законодательные акты СССР, акты об амнистии и нормативно-прецедентные акты судебных органов (в том числе международных). Представляется, что источниками уголовного права следует признавать не то, что содержит отдельные уголовно-правовые нормы или конкретные нормативно-правовые предписания уголовно-правового характера, а те правовые акты, которые изначально с момента своего создания функционально предназначены для регулирования уголовно-правовых отношений. В противном случае можно прийти к парадоксальному выводу, что и Уголовно-процессуальный кодекс РФ, и Уголовно-исполнительный кодекс РФ должны считаться «формальными источниками уголовного права, поскольку содержат уголовно-правовые нормы, применяющиеся в качестве регуляторов уголовно-правовых отношений» [48]. На наш взгляд, размещение в тексте УПК РФ и УИК РФ отдельных уголовно-правовых предписаний свидетельствует лишь о недостаточно четком разграничении со стороны законодателя предметов пра-
вового регулирования соответствующих отраслей права, составляющих в своей совокупности семью отраслей уголовно-правового цикла, единый уголовно-правовой комплекс (блок) отраслей, функционально предназначенных для противодействия преступности.
Подводя итоги, отметим, что современная система уголовного права Российской Федерации состоит из следующих основных элементов: 1) уголовно-правовых норм, являющихся сложными системными организациями, формирующимися из нескольких нормативных предписаний, содержащихся в правовых актах-источниках уголовного права; 2) уголовно-правовых институтов, состоящих из уголовно-правовых норм и повторяемых в них нормативных (правовых) предписаний; 3) уголовных правоотношений охранительного, предупредительного и регулятивного характера; 4) формально-юридических источников уголовного права (Уголовный кодекс РФ, международно-правовые акты, некоторые законодательные акты СССР, акты об амнистии, нормативно-прецедентные акты судебных органов); 5) принципов уголовного права. Представляется, что этот перечень далеко не исчерпывающий, так как мы перечислили только важнейшие конститутивные элементы современной системы отечественного уголовного права, не упомянув о роли и значении системообразующих связей между ними, фикций, презумпций, правоположений и прочих правовых явлений в обеспечении единства вышеуказанных элементов системы уголовного права и ее надлежащего функционирования в целом. Тем не менее, лишь в системе, в целостном единстве и взаимодействии, уголовно-правовые нормы, институты, внешние формы их выражения, уголовные правоотношения и принципы уголовного права способны выполнить задачи, стоящие перед отраслью в целом: охранять права и свободы человека и гражданина, собственность, общественный порядок и общественную безопасность, окружающую среду, конституционный строй России от преступных посягательств, обеспечивать мир и безопасность человечества, а также предупреждать преступления (ч. 1 ст. 2 УК РФ). Зависимость каждого элемента системы от его места, функций внутри целого заключается в том, что при изменении хотя бы одной из вышеуказанных составляющих системы уголовного права необходимо всякий раз устанавливать соответствие новеллы всей системе уголовного права; совершенствование отдельной уголовно-правовой нормы должно предполагать совершенствование правого института, которому она принадлежит, должно быть осуществлено в соответствии с принципами российского уголовного права, должно влечь наступление благоприятных последствий для правоприменительной практики и подразумевать отсутствие прогнозируемых негативных последствий для существования и реализации иных правовых норм и институтов.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
1 Наумов, А. В. Российское уголовное право. Общая часть: Курс лекций. — М., 2000. — С. 19.
2. Курс российского уголовного права. Общая часть / под ред. В. Н. Кудрявцева, А. В. Наумова. — М., 2001. — С. 13—14.
3 Пудовочкин Ю. Е., Пирвагидов С. С. Понятие, принципы и источники уголовного права: сравнительно-правовой анализ законодательства России и стран Содружества Независимых Государств. — СПб., 2003. — С. 37; и др.
4 Мицкевич, А. В. Акты высших органов советского государства. — М., 1967. —
С. 34.
5. Мицкевич, А. В. Система права и система законодательства: развитие научных представлений и законотворчества // Проблемы современного гражданского права : сб ст. — М., 2000. — С. 36.
й Яцеленко, Б. В. Противоречия уголовно-правового регулирования : дис. ... докт. юрид наук. — М., 1997. — С. 106.
7. Кленова, Т. В. Основы теории кодификации уголовно-правовых норм. — Самара, 2001. — С. 154, 175, 181 и др.
8 Болдырев Е. В., Галкин В. М., Лысков К. И. О структуре уголовно-правовой нормы // Проблемы совершенствования советского законодательства. — М., 1974. — Вып. 1. — С. 143—144.
9. Свидлов, Н. М. Виды норм и квалификация преступлений следователем. — Волгоград, 1986. — С. 7—12.
10. Прохоров В. С, Кропачев Н. М., Тарбагаев А. Н. Механизм уголовно-правового регулирования: норма, правоотношение, ответственность. — Красноярск, 1989. — С. 36.
11. Филимонов, В. Д. Норма уголовного права. — СПб., 2004. — С. 13.
12. Уголовное право: Общая часть : учебник / отв. ред. И. Я Козаченко. — М., 2008. — С. 70.
13. Нормы советского права: Проблемы теории / под ред. М. И. Байтина, В. К. Бабаева. — Саратов, 1987. — С. 93.
14. Жиляев, С. В. Кумулятивные санкции в уголовном праве России и зарубежных стран : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — Самара, 2000. — С. 12.
15. Ковалев, М. И. Советское уголовное право: Курс лекций. Вып. 2. Советский
уголовный закон. — Свердловск, 1974. — С. 17.
16. Брайнин, Я. М. Уголовный закон и его применение. — М., 1967. — С. 43.
17. Алексеев, С. С. Общая теория права : в 2 т. Т. I — М., 1981. — С. 261.
18. Постановление Конституционного Суда РФ от 27.05.2008 № 8-П «По делу о проверке конституционности положения части первой статьи 188 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки М. А. Асламазян» // Собрание законодательства РФ. — 2008. — № 24. — Ст. 2892.
19. Прохоров, В. С. Преступление и ответственность. — Л., 1984. — С. 83.
20. Уголовный закон и преступление / под ред. Э. С. Тенчова. — Иваново, 1997. —
С. 16.
21. Баулин, Ю. В. Этапы системного подхода при исследовании уголовного права как отрасли публичного права // Системность в уголовном праве : матер. II
Российского Конгресса уголовного права. — М., 2007. — С. 49.
22. Квашис В., Генрих Н. Содержание уголовно-правового отношения (концептуальная модель) // Уголовное право. — 2010. — № 4. — С. 29.
23. Курс уголовного права: Общая часть. Т. 1.: Учение о преступлении / под
ред. проф. Н. Ф. Кузнецовой и доц. И. М. Тяжковой. — М., 2002. — С. 3.
24. Филимонов, В. Д. Охранительная функция уголовного права. — СПб., 2003. — С. 80—81.
25. Номоконов, В. А. Преступное поведение: детерменизм и ответственность. — Владивосток, 1989. — С. 122—123.
26. Ляпунов, Ю. И. Уголовное право: предмет и метод регулирования и охраны // Уголовное право. — 2005. — № 1. — С. 51.
27. Уголовное право. Общая часть : учебник / под ред. Н. И. Ветрова, Ю. И. Ляпунова. — М., 1997. — С. 16—26.
28. Энциклопедия уголовного права. Т. 1: Понятие уголовного права. — СПб., 2008. — С. 181.
29. Петрова, Г. О. Норма и правоотношения - средства уголовно-правового регулирования. — Н. Новгород, 1999. — С. 25—26.
30. Васильченко, А. А. Взаимосвязь уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений. — М., 2006. — С. 35.
31. Уголовное право России: Общая часть : учебник / под ред. Н. М. Кропачева, Б. В. Волженкина, В. В. Орехова. — СПб., 2006. — С. 30.
32. Уголовное право. Общая часть : учебник / под ред. Н. И. Ветрова, Ю. И. Ляпунова. —М., 1997. — С. 22.
33. Энциклопедия уголовного права. Т. 1: Понятие уголовного права. — СПб., 2008. — С. 181.
34. Словарь иностранных слов. — 12-е изд., стереотип. — М., 1985. — С. 196.
35. Проблемы теории государства и права / под ред. С. С. Алексеева. — М., 1987. — С. 216.
36. Пудовочкин Ю. E., Пирвагидов С. С. Понятие, принципы и источники уголовного права: сравнительно-правовой анализ законодательства России и стран Содружества Независимых Государств. — СПб., 2003. — С. 44—49.
37. Коняхин, В. П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. — СПб., 2002. — С. 170.
38. Тенчов, Э. С. Институты уголовного права: система и взаимосвязь // Сов. гос. и право. — 1986. — ц 8. — С.60—66.
39. Жук, М. С. Теоретические основы построения системы институтов российского уголовного права. — Краснодар, 2011. — С. 7.
40. Малков, В. П. Понятие, предмет, задачи и система уголовного права России. Наука уголовного права // Уголовное право России. Часть Общая : учебник для вузов / отв. ред. Л. Л. Кругликов. — М., 2000. — С. 10.
41. Яцеленко, Б. В. Противоречия уголовно-правового регулирования. — М., 1996. —
С. 51.
42. Сырых, В. М. Теория государства и права : учебник для вузов. — М., 1998. — С. 98—111.
43. Жук, М. С. Понятие и признаки института уголовного права // Российский ежегодник уголовного права. — 2011. — ц 3-5. — С. 17.
44. Уголовное право России. Общая часть : учебник / под ред. Н. М. Кропачева, Б. В. Волженкина, В. В. Орехова. — СПб, 2006. — С. 14.
45. Энциклопедия уголовного права. Т. 1: Понятие уголовного права. — СПб., 2008. — С. 225.
46. Мельникова, Э. Б. Ювенальная юстиция: Проблемы уголовного права, уголовного процесса и криминологии. — М., 2000. — С. 118—119.
47. Чхиквадзе, В. М. Советское военно-уголовное право. — М., 1948.
48. Ображиев, К. В. Обеспечение согласованности уголовного законодательства с предписаниями иных отраслей права как направление уголовно-правовой политики // Современная уголовная политика: поиск оптимальной модели : материалы VII Российского конгресса уголовного права (31 мая — 1 июня 2012 года). — М., 2012. — С. 197.
