CC BY
426
Денисова Анна Васильевна
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного права и криминологии Самарского государственного университета (е-таИ: [email protected])_________________________
Система уголовного права Российской Федерации: оценка современного состояния
Статья посвящена анализу современной системы отечественного уголовного права и ее основных элементов. Автором сформулированы выводы о необходимости тщательного учета в законотворческой и правоприменительной деятельности зависимости каждого элемента системы уголовного права от его места и функций внутри целого, а также о значении системы уголовного права РФ для российской правовой системы в целом.
Ключевые слова: система уголовного права, уголовно-правовые нормы, институты уголовного права, принципы уголовного права, источники уголовного права, уголовно-правовые отношения.
A.V. Denisova, Master of Law, Assistant Professor, Assistant Professor of a Chair of Criminal Law and Criminology of the Samara State University; e-mail: [email protected]
The system of criminal law of the Russian Federation: the estimation of the current state
The article deals with the analysis of modern system of native criminal law and its main elements. The author deduces that there is a necessity of careful account for dependence of each element in criminal law's system on its location and functions in the legislative and the law-enforcement activity and describes the value of the system of criminal law for Russian legal system in whole.
Key words: system of criminal law, rules of criminal law, criminal-legal institutes, principles of criminal law, sources of criminal law, criminal-legal relations.
В теории права система отрасли права определяется как ее внутреннее строение, структура и взаимосвязь образующих данную правовую отрасль элементов [26, с. 180-181; 18, с. 221]. Вопрос о системе уголовного права, при всей его значимости, относится к числу малоисследованных в российской уголовно-правовой науке: несмотря на активное использование данного понятия в специальной и учебной литературе, отсутствует общепризнанное определение данного правового явления. Так, Б.Т. Разгильдиев определяет систему уголовного права как основанную на едином предмете и методе совокупность норм и положений, характеризующихся взаимной связью, и служащую для образования самостоятельной уголовно-правовой отрасли в правовой системе российского общества и государства, для решения в этом качестве задач, стоящих перед ней, в соответствии с уголовно-правовыми принципами [33, с. 336]. Данное определение обоснованно критикует Ю.Е. Пудовочкин, уточняя, что система уголовного права основывается не на предмете и методе уголовного права, а на отраслевых принципах, которые, в свою очередь, являются также неотъемлемой частью вышеуказанной системы: служит эта система не столько образованию самостоятельной отрасли, сколько
эффективному решению стоящих перед отраслью уголовного права задач [30, с. 76]. Однако традиционно, говоря о системе уголовного права, авторы указывают, что система данной отрасли состоит из двух подсистем: норм Общей части уголовного права и норм Особенной части уголовного права [36, с. 16-18 40, с. 1011; 23, с. 23]. В соответствии с этой точкой зрения Общая часть уголовного права включает в себя нормы, в которых предусматриваются его общие принципы, институты и понятия, закрепляются основные положения, определяющие основания и пределы уголовной ответственности и применения наказания, порядок и условия освобождения от уголовной ответственности и наказания. Особенная часть уголовного права включает в себя нормы, в которых определяются конкретные преступления по родам и видам, а также наказание, установленное за их совершение. В последнее время в специальной и учебной литературе все чаще стала озвучиваться точка зрения, согасно которой определение системности уголовного права лишь через его деление на две части означает существенное урезание его социальной ценности, игнорирование в системе уголовного права таких первичных элементов, как уголовноправовые нормы и институты [41, с. 11-12; 44, с. 32-33].
82
Действительно, первичным элементом системы уголовного права следует признать уголовно-правовую норму. Относительно понятия и содержания норм уголовного права в специальной литературе нет единства мнений: большинство авторов признают их специфическими правилами поведения, регламентирующими поведение участников уголовно-правовых отношений, установленными и охраняемыми государством [29, с. 36; 44, с. 70, 47, с. 13]. В.П. Малков добавляет в определение нормы еще и указание на то, что она рассчитана на неопределенный круг лиц и на неопределенное число случаев криминального характера [37, с. 51]. А.И. Бойко подчеркивает, что норма уголовного права обладает «свойствами общеобязательности, формальной определенности, неперсонифициро-ванности и представительно-обязывающим характером» [42, с. 10]. Вызывает интерес определение уголовно-правовой нормы как «системы правовых предписаний», предложенное И.А. Тархановым [43, с. 86]. Данный автор подчеркивает логическую природу уголовно-правовой нормы, мысленно воспроизводимой из целого ряда нормативных предписаний различных источников уголовного права и не сводимой к единственной статье уголовного закона. Действительно, содержание любой уголовно-правовой нормы мы можем узнать, как правило, из нескольких предписаний уголовного закона или иного источника уголовного права; ее составляющие рассредоточены, однако имеют тесную взаимосвязь между собой и устанавливаются логическим путем при толковании и реализации права, только в единстве они смогут выступить регулятором общественных отношений. Представляется, что уголовноправовая норма, как и любая другая норма права, состоит из гипотезы, диспозиции и санкции, поскольку лишь из совокупности всех этих элементов формулируется завершенное, самостоятельное правило поведения, актуальное для сферы противодействия преступности. Соответствующие элементы уголовно-правовой нормы тоже зачастую складываются не из одного, а из нескольких правовых предписаний, расположенных в разных статьях Уголовного кодекса РФ, а иногда - и за его пределами. Так, наказание за совершение конкретного преступления предусмотрено в определенной статье Особенной части УК РФ, но субэлементом санкции соответствующей уголовноправовой нормы будут выступать положения гл. 9 (Понятие и цели наказания. Виды наказаний) и гл. 10 (Назначение наказаний) Общей части УК РФ. Все вышеизложенное подтверждает условность выделения таких подсистем уголовного права, как его Общая часть и Особенная часть, и доказывает наличие у этой отрасли такого системного признака, как
иерархичность: уголовно-правовые нормы,
являясь элементом системы уголовного права, одновременно сами являются системными организациями, состоящими из нескольких предписаний уголовного закона (а иногда и иных источников уголовного права).
Исследователями выявлены и описаны различные виды уголовно-правовых норм: запретительные, регламентирующие, предписывающие, управомочивающие, обязывающие, декларативные (или нормы-принципы), дефинитивные, поощрительные, стимулирующие и др. Анализ всех этих разновидностей уголовно-правовых норм позволил Н.А. Лопашенко прийти к выводу о том, что все нормы данной отрасли права можно подразделить на две группы: нормы, формулирующие правило поведения, и нормы-правоположения, определяющие не правило поведения, а правовые принципы, задачи, дефиниции и т.п. [19, с. 60]. Действительно, по мнению ряда теоретиков права, любая правовая норма - это в первую очередь веление государственной власти, но не всегда выраженное в правиле поведения [8, с. 12; 24, с. 93], т.е. оно может быть правовым установлением отправного характера, определяющим общие организационные основы и принципы для правового регулирования общественных отношений в целом. Действительно, и в теории права, и в отраслевых юридических науках выделяется существование так называемых специализированных норм оперативного или распорядительного характера (например, правовые нормы, определяющие порядок и процедуру введения в действие уголовных законов, а равно прекращение их действия) [4, с. 43; 13, с. 17], однако считается, что они не являются самостоятельной нормативной основой для возникновения правоотношений; при регламентировании общественных отношений они лишь присоединяются к регулятивным и охранительным предписаниям, образуя в сочетании с ними единый регулятор, отдаленно-опосредованно регламентируя соответствующие социальные связи.
Что касается закрепления в правовых актах принципов права, представляется, что это не свидетельствует о существовании специфической разновидности правовых норм, а означает законодательное оформление соответствующей подсистемы правового сознания, имеющей весьма важное значение: данные идеи определяют существование каждой отраслевой правовой нормы, влияют на отрасль права в целом, на отдельные элементы ее системы. Верно отмечает по этому вопросу С.С. Алексеев: «Казалось бы, на первый взгляд, принципы права охватываются понятием нормативного юридического предписания. В действительности же понятие нормы не перекрывает понятие
83
принципа. Принципы имеют значение особого звена структуры права, пронизывают содержание права на всех уровнях его построения, все элементы правовой системы» [2, с. 261]. Все вышеизложенное актуально и для отраслевых принципов права. Отметим, что принципы уголовного права могут выполнять регулятивную функцию, даже не будучи закрепленными в тексте закона, например, через правосознание правоприменителей (принцип неотвратимости ответственности, принцип интернационализма и др.). Все это свидетельствует о необходимости признания принципов уголовного права самостоятельным, действенным элементом системы уголовного права. Принципы законности, равенства, вины, справедливости, гуманизма и другие принципы уголовного права обеспечивают надлежащее функционирование и взаимодействие уголовно-правовых норм и институтов в ходе как законотворческого, так и правоприменительного процессов. Общепризнано, что принципы уголовного права обеспечивают единообразное применение уголовного закона всеми субъектами правоохранительной деятельности, определенным образом унифицируют правоприменительную деятельность, т.е. весьма серьезно влияют на возникновение и развитие уголовных правоотношений. Но не менее значимо их воздействие и на законодательную деятельность, на совершенствование существующей системы уголовно-правовых норм: провозглашая указанные идеи-принципы, законодатель тем самым возлагает на себя определенные обязанности по воплощению их в уголовно-правовых нормах. Обнаружив несоответствие существующей уголовно-правовой нормы хотя бы одному принципу уголовного права, законодатель обязан устранить выявленный дефект правотворческой деятельности, отменив соответствующую норму либо кардинально изменив ее содержание, приведя ее в соответствие с нарушенным отраслевым принципом, что в свою очередь влечет существенные изменения в сложившейся системе правоотношений. И юридической практике уже известны подобные примеры. Так, по делу М.А. Асламазян Конституционным Судом РФ установлено, что, «введя в правовое регулирование нормативное положение, устанавливающее уголовную ответственность за контрабанду валюты, которое в силу своей неопределенности не позволяет отграничить преступление от аналогичного ему по объективной стороне административного правонарушения, федеральный законодатель - в нарушение Конституции Российской Федерации и международных обязательств Российской Федерации -создал возможность произвольного применения этого положения и недопустимой подмены административной ответственности уголовной,
что противоречит общепризнанным принципам уголовной ответственности, не согласуется с задачами уголовного законодательства, а также с принципами законности, равенства граждан перед законом и судом, справедливости, гуманизма, закрепленными на основе Конституции Российской Федерации Уголовным кодексом Российской Федерации, и не соответствует предусмотренным им основанию уголовной ответственности и понятию преступления...» [1, с. 196], в результате чего содержание соответствующей запрещающей уголовноправовой нормы о товарной контрабанде и практика ее применения существенно изменились, а через пару лет и вовсе ст. 188 УК РФ была признана утратившей силу, а товарная контрабанда - декриминализирована.
Несмотря на признание принципов уголовного права важным элементом системы данной отрасли, именно уголовно-правовые нормы являются первичными, базовыми составляющими системы уголовного права. Образованием более высокого порядка является уголовноправовой институт. В лексикографической литературе правовое понятие «институт» (от лат. -установление) традиционно определяется как «совокупность норм права, регулирующих какие-либо однородные, обособленные общественные отношения» [34, с. 196]. По мнению С.С. Алексеева, правовой институт - это «компактная совокупность (подразделение, общность, группа) юридических норм внутри отрасли права, которые обеспечивают целостное самостоятельное регулирование группы общественных отношений или реализацию особой функции в этом регулировании, содержат в себе специфическую юридическую конструкцию, отдельные общие положения, принципы и, как правило, обособляются внутри нормативного акта в виде главы или иной рубрики» [28, с. 216].
Данные теоретические положения позволили большинству авторов сделать вывод о существовании институтов Общей и Особенной части уголовного права. Так, Э.С. Тенчов, выделяя подсистемы соответствующих институтов, указывает на иерархический характер подсистемы институтов Общей части уголовного права; ее образуют: основной институт функций этой отрасли права, определяемые им генеральные институты преступления и наказания, детализирующие их общие институты (например, отдельные элементы состава преступления, стадии преступления, соучастие, институты отдельных видов наказаний). Институты Особенной части уголовного права образуют нормы, регламентирующие ответственность за посягательства против группы однородных общественных отношений, именуемых в теории родовыми объектами уголовно-правовой охраны» [36, с. 60-66]. Ю.Е. Пудовочкин и С.С. Пир-
84
вагидов также располагают подсистемы институтов Общей и Особенной частей уголовного права в иерархическом порядке, исходя из существующих между ними взаимосвязей» [31, с. 44-49]. В специальной литературе справедливо отмечено, что анализ системы институтов уголовного права исключительно с точки зрения структуры уголовного закона и поглавного изложения в нем нормативного материала свидетельствует не только о грубом и примитивном нормативизме, но и о нарушении элементарных философских оснований, когда следствие (структура закона) выдается за причину (систему права) [10, с. 7]. Как уже указывалось в настоящей работе, выделение Общей и Особенной частей в Уголовном кодексе Российской Федерации не означает выделение соответствующих нормативных общностей в системе уголовного права. Сложность структурной организации уголовно-правовых норм, выраженных в предписаниях обеих частей УК РФ (а иногда и за его пределами), обусловливает аналогичное размещение в уголовном законодательстве и правовых институтов, т.е. составляющие элементы отдельного института, как правило, выражаются в статьях как Общей, так и Особенной частей УК РФ. Так, институт соучастия состоит из общих предписаний о соучастии, определенных в статьях гл. 7 УК РФ «Соучастие в преступлении», из специальных правил назначения наказания (п. «в», «г» ч. 1 ст. 63, ст. 64, 67), из запрещающих норм, устанавливающих уголовную ответственность за совершение преступлений, предусмотренных ст. 151, 208, 209, 210, 239, а также за совершение иных преступлений с различными формами соучастия.
По мнению В.П. Малкова, институты уголовного права - это определенным образом «упорядоченные совокупности однородных юридических норм, регулирующих сходные общественные отношения с той или иной стороны или с нескольких сторон». С его точки зрения, наиболее значительными по объему являются институты уголовного закона, преступления и наказания, а менее объемными - институт обстоятельств, исключающих преступность деяния, институты неоконченного преступления, соучастия, множественности преступлений, институт условного осуждения и условнодосрочного освобождения от наказания и др. [37, с. 10]. Б.В. Яцеленко относит к институтам уголовного права «определенные совокупности уголовно-правовых норм, которые обеспечивают регулирование достаточно близких групп общественных отношений или осуществление особой функции в этом регулировании, например, институт освобождения от уголовной ответственности и наказания и др.» [51, с. 51]. При анализе составляющих элементов кон-
кретных уголовно-правовых институтов (например, уже рассмотренного в данной работе института соучастия) подтверждается обоснованность вышеуказанной точки зрения. Еще более категоричен в этом вопросе В.П. Коняхин, утверждающий, что институты уголовного права, являясь элементами системы уголовного права, состоят лишь из «совокупности нормативных предписаний, регламентирующих более или менее однородные отношения» [16, с. 164, 166, 168]. Однако не стоит забывать о том, что речь идет о системе уголовного права, «первичной клеточкой» которого является правовая норма, относительно самостоятельное, целостное явление, в отличие от которого нормативное (правовое) предписание есть элементарная частица нормативно-правового акта.
В качестве ключевых признаков уголовноправовых институтов выделяют следующие: 1) идейно-нормативное и соответствующее ему социологическое содержание; 2) множественность составляющих норм и предписаний;
3) отраслевая чистота норм; 4) обособленный предмет правового регулирования в рамках отрасли права; 5) нацеленность на решение детализированных внутриотраслевых и внешних для отрасли социальных задач; 6) внешнее оформление норм в структуре правовых актов -источников уголовного права [9, с. 17]. Относительно последней характеристики хотелось бы уточнить, что, действительно, нормативные предписания уголовно-правового характера закреплены не только в УК РФ, но и в иных источниках уголовного права, однако еще раз подчеркнем, что выделенные в уголовном праве институты не совмещены с разделами и главами конкретных правовых актов, поэтому такой критерий выявления конкретного правового института, как обособление правовых норм и предписаний, его образующих, в главы, разделы, части и иные структурные единицы нормативно-правовых актов, для уголовного права, как правило, не характерен.
В специальной литературе описывается существование нескольких разновидностей уголовно-правовых институтов: выделяют общие, предметные, функциональные, комплексные и смешанные, регулятивные и правоохранительные институты, указывается на возможности выделения в них субинститутов и объединения нескольких правовых институтов в более крупную нормативную общность. В связи с этим необходимо особо тщательно исследовать вопрос о существовании внутри системы уголовного права таких элементов, как подотрасли. Большинство авторов считают, что в современном уголовном праве России их нет; их выделение лишено достаточного нормативного и теоретического основания. Тем не менее, некоторые исследователи рассматривают в
85
качестве подотраслей уголовного права ювенальное уголовное право [22, с. 118-119] (совокупность институтов уголовной ответственности несовершеннолетних и преступлений против несовершеннолетних) и военное уголовное право [49] (совокупность институтов уголовной ответственности военнослужащих и преступлений против военной службы). Представляется, что указанные образования не следует признавать элементами системы уголовного права, поскольку они выделяются сугубо в исследовательских целях и, как правило, имеют комплексный межотраслевой характер.
Отметим, что в традиционных теоретических определениях отрасли права указывается на ее обязательное внешнее обособление, на наличие специфических формально-юридических источников, являющихся формой выражения правовых норм, институтов и отрасли в целом [11, с. 188]. Таким образом, можно заключить, что уголовное право и его источники соотносятся между собой как содержание и форма, т.е. находятся в постоянной диалектической взаимосвязи, характеризуя которую, Гегель отмечал, что «содержание не бесформенно, а форма в одно и то же время содержится в самом содержании и представляет собой нечто внешнее ему» [7, с. 298]. Следовательно, для того, чтобы составить целостное научное представление о содержании современной системы отрасли уголовного права, необходимо уяснить вопрос о формальных источниках уголовно-правовых норм по той простой причине, что «форма права, так же как и форма любого иного явления или процесса, не существует сама по себе, в отрыве от его. содержания» [21, с. 31]. Именно посредством внешней формы (источников уголовного права) данная отрасль права (содержание) объективируется вовне, поэтому можно сделать вывод о том, что отрасль уголовного права как подсистема отечественной правовой системы является более широким понятием, чем уголовный закон и прочие отраслевые формальноюридические отраслевые источники, включает их в свое содержание, следовательно, объективированные формы внешнего выражения уголовно-правовых норм и институтов (т.е. источники уголовного права) также следует признать элементами системы отрасли уголовного права. Представляется, что современное российское уголовное право имеет поли-источниковый характер, т.е. содержание уголовно-правовых норм определяется не только в Уголовном кодексе РФ, но и в иных источниках данной отрасли права, к которым следует отнести: международно-правовые акты, некоторые законодательные акты СССР, акты об амнистии и нормативно-прецедентные акты
судебных органов (в том числе международных). Представляется, что источниками уголовного права следует признавать не то, что содержит отдельные уголовно-правовые нормы или конкретные нормативно-правовые
предписания уголовно-правового характера, а те правовые акты, которые изначально с момента своего создания функционально предназначены для регулирования уголовноправовых отношений. В противном случае можно прийти к парадоксальному выводу о том, что и Уголовно-процессуальный кодекс РФ, и Уголовно-исполнительный кодекс РФ должны считаться «формальными источниками уголовного права, поскольку содержат уголовно-правовые нормы, применяющиеся в качестве регуляторов уголовно-правовых отношений» [25, с. 197]. На наш взгляд, размещение в тексте УПК РФ и УИК РФ отдельных уголовно-правовых предписаний свидетельствует лишь о недостаточно четком разграничении со стороны законодателя предметов правового регулирования соответствующих отраслей права, составляющих в своей совокупности семью отраслей уголовно-правового цикла, единый уголовно-правовой комплекс (блок) отраслей, функционально предназначенных для противодействия преступности.
Однако все вышеописанные элементы системы российского уголовного права (уголовно-правовые нормы, институты, принципы и источники уголовного права) сами по себе не представляют какой-либо юридической ценности без реализации в конкретных уголовноправовых отношениях, возникающих в связи с их соблюдением, применением, использованием и исполнением, т.е. уголовное право следует признать не только совокупностью уголовноправовых норм, институтов, принципов и внешних форм их выражения, а более широким по своему объему правовым явлением, включающим в себя и соответствующую юридическую практику в виде правоприменительных процессов в сфере уголовно-правового противодействия преступности. Эти виды деятельности осуществляются в первую очередь в форме уголовно-правовых отношений, являющихся предтечей уголовно-процессуальных и уголовноисполнительных правоотношений. Принадлежность уголовно-правовых отношений к системе уголовного права подтверждается в первую очередь наличием у них определенных регулятивных свойств. В специальной литературе отмечается, что уголовные правоотношения объективно существуют между государством и каждым отдельным членом социума (субъектом уголовного права), выполняя при этом роль своеобразного сдерживающего фактора; именно они, возлагая на участников общественных отношений обязанность действовать
86
в соответствии с требованиями закона, принуждают их к такому поведению, которое предписывается им нормами уголовного права [3, с. 301; 48, с. 221]. Неслучайно теоретиками права сделан вывод о том, что если норма права означает статическое состояние правового регулирования, то правоотношение - динамическое, и только вместе, в своем единстве они могут выполнить соответствующие регулятивные и охранительные функции [15, с. 332, 333]. Еще одно доказательство принадлежности уголовно-правовых отношений к системе уголовного права можно обнаружить благодаря историческому анализу развития права вообще и уголовного права в частности: исторически право появилось изначально как система правоотношений, как совокупность прав и обязанностей, которые затем нашли отражение в юридических нормах. В ретроспективе это можно проследить в эволюции прецедентного права в статутное право.
Все вышеизложенное подтверждает, что именно реализация уголовно-правовых норм, воплощение их в конкретных правоотношениях придает уголовному праву действительную жизнь, отражает его функциональное предназначение. Таким образом, уголовное право и уголовно-правовые отношения тесно взаимосвязаны между собой, их соотношение может быть охарактеризовано как перманентное взаимодействие целого и части. Уголовно-правовые нормы являются важнейшим средством правового воздействия на уголовно-правовые отношения, а последние, в свою очередь, оказываются и результатом, и источником правового регулирования. Данный вывод свидетельствует о том, что уголовно-правовые отношения, безусловно, должны быть включены в содержание уголовного права, в его систему в качестве одной из важнейших ее составляющих. Более того, рядом известных исследователей уголовного права также сформулированы аналогичные выводы, согласно которым уголовное право образуется единством уголовно-правовых идей (принципов), уголовно-правовых норм и уголовно-правовых отношений: в первых концентрируется и формулируется сущность уголовного права, вторые, будучи формально закрепленными в определенных источниках, являются конкретными правилами поведения и обладают механизмом принудительной их реализации, однако лишь при условии реализации в уголовно-правовых отношениях нормы права выполняют свое предназначение как социального регулятора [50, с. 171].
Однако вопросы о понятии, видах и содержании уголовно-правовых отношений до сих пор относятся к числу весьма дискуссионных: в специальной литературе высказывались самые разнообразные точки зрения - от полного
их отрицания [17, с. 12; 32, с. 4-5; 35, с. 89] до признания наличия их существования в трех разновидностях (охранительные, регулятивные и предупредительные уголовные правоотношения) [5, с. 35; 6, с. 8-11, 23, с. 6-12]. Очевидно, что уголовное право не может не иметь отраслевого предмета правового регулирования, тех общественных отношений, на которые рассчитано воздействие уголовно-правовых норм; в противном случае следует признать данную отрасль неспособной выполнять свое социальное предназначение и не выделять ее в системе права в качестве самостоятельной отрасли права. Традиционно под уголовно-правовыми отношениями принято понимать общественные отношения, возникающие в связи с совершением преступления, однако в последнее время исследователями все чаще указывается на сложную структуру предмета уголовно-правового регулирования, включающего в себя несколько разновидностей уголовно-правовых отношений. Так, «традиционные» охранительные уголовные правоотношения - это общественные отношения, возникающие с момента совершения преступления, регулируемые на основе норм уголовного права, между государством в лице его компетентных органов и лицом, совершившим преступление. В рамках данных правовых отношений возникают взаимные права и обязанности, а также правовые связи не только между лицом, совершившим преступление, и государством, но и между государством и потерпевшим, между лицом, совершившим преступление (с одной стороны), и потерпевшим и государством (с другой стороны); а также между государством и субсидиарными участниками данного правоотношения со стороны лица, совершившего преступление (например, это лица, у которых конфискуется имущество, добытое преступным путем, использованное при совершении преступления или предназначенное для совершения нескольких преступлений (ст. 1041 УК РФ), либо это юридические лица, в интересах которых физическим лицом было совершено преступление) [12, с. 29].
Большинство авторов признают также существование и так называемых «предупредительных» (общепревентивных, общерегуля-
тивных) уголовных правоотношений, возникающих с момента введения в действие запрещающих норм уголовного права и связанных с удержанием так называемых «неустойчивых» лиц от совершения преступлений посредством угрозы уголовного наказания, содержащейся в соответствующих правовых нормах. По мнению Ю.И. Ляпунова, в этих абсолютно чуждых природе уголовного права отношениях нет юридического факта для возникновения правоотношения, нет четко обозначенных субъектов, их прав и обязанностей; при введении в дей-
87
ствие уголовно-правового запрета происходит лишь воздействие на лиц, не совершающих преступления, но не осуществляется регулирование их поведения [20, с. 51; 45, с. 16-26]. С ним солидарны Ю.Е. Пудовочкин и Г.О. Петрова, рассматривающие данные отношения в качестве разновидности конституционно-правовых отношений [27, с. 25-26; 50, с. 181]. Представляется, что данная разновидность уголовных правоотношений существует в социальной действительности в силу ряда объективных причин: во-первых, юридическим фактом для их возникновения является односторонний юридический акт со стороны государства по принятию и введению в действие уголовного закона либо конкретной запрещающей уголовно-правовой нормы, порождающий возникновение или изменение уже существующих правоотношений. Подтверждение этому можно обнаружить в ст. 2 УК РФ: охранительная задача уголовного закона выполняется с помощью криминализации деяний и пенализации преступлений. Таким образом, Уголовный кодекс считает законотворчество началом уголовно-правового регулирования общественных отношений.
Субъектами предупредительных правоотношений следует признать, с одной стороны, государство, с другой - граждан Российской Федерации, постоянно проживающих в России лиц без гражданства, а также всех иных физических лиц, находящихся на территории России во время введения в действие соответствующего уголовно-правового запрета (в силу положений ст. 11, 12 УК РФ). Соответственно, физическим лицам-субъектам данного правоотношения предоставляются права на доступ к соответствующей правовой информации и на свободу и неприкосновенность от необоснованного применения мер уголовно-правового воздействия с одновременным возложением юридической обязанности по соблюдению уголовно-правовых запретов, а государство обладает правами по толкованию, изменению либо отмене соответствующих уголовноправовых норм, но с обязательным доведением их до сведения населения путем обнародования, промульгации.
Во-вторых, относительно соотношения терминов «правовое воздействие» и «правовое регулирование» можно пояснить следующее: как правило, регулирование следует признать частным случаем, одним из элементов в системе воздействия; это форма целенаправленного управляющего воздействия, ориентированного на поддержание равновесия в управляемом объекте и на его развитие посредством введения в него регуляторов: норм, правил, целей, связей и др. Иными словами, «регулирование» предполагает вмещение чего-либо в определенные рамки, границы - создание нормы,
некоего образца (поведения, деятельности, отношения и пр.). Поэтому, соответственно, «правовое воздействие» также является более широким понятием, характеризующим все направления и формы влияния права на общественные отношения. Любое правовое регулирование является правовым воздействием, но не любое правовое воздействие есть правовое регулирование. Подобный подход к пониманию правового воздействия и его соотношению с правовым регулированием представляется вполне обоснованным, поскольку роль права в общественной жизни не сводится только к регулированию общественных отношений, хотя это является его главным предназначением. Теоретиками права также проводится разграничение между правовым воздействием и правовым регулированием. Так, С.А. Комаров отмечает, что предмет правового регулирования несколько уже предмета правового воздействия (в последний входят и такие экономические, политические, социальные отношения, которые правом не регулируются, но на которые оно, так или иначе, распространяет свое влияние); кроме того, если правовое регулирование как специально-юридическое воздействие в любом случае связано с установлением конкретных прав и обязанностей субъектов, с прямыми предписаниями о должном и возможном, то правовое воздействие - не всегда. Если первое означает осуществление правовых норм через правоотношения, то второе - не обязательно [14, с. 282283]. Все это подтверждает целенаправленное управляющее воздействие норм уголовного права на поведение граждан посредством запрещения совершения ряда общественно опасных деяний, признания их преступными и уголовно наказуемыми в данном государстве, т.е. с помощью специальных отраслевых регуляторов.
В-третьих, правоотношения, возникающие при введении в действие запрещающих уголовно-правовых норм, не следует рассматривать в качестве разновидности конституционно-правовых отношений по той причине, что по своему содержанию эти отношения существенно отличаются от иных отношений, возникающих в связи с изданием неуголовноправовых актов (они более конкретизированы, связаны с соблюдением конкретных уголовноправовых запретов, сопровождаются специфической угрозой применения уголовного наказания). Как верно отмечает А.И. Бойцов, «уголовное право - это не «право для преступников», точнее, не только и не столько для них, сколько для всех находящихся под юрисдикцией данного государства правосубъектных и деликтоспособных (т.е. обязанных соблюдать уголовно-правовые веления и способных отвечать за их нарушение) лиц» [38, с. 30]. Все это подтверждает отраслевую принадлежность
88
юридической обязанности по соблюдению уголовного законодательства РФ и ее существование в рамках предупредительных уголовно-правовых отношений
Третья разновидность уголовно-правовых отношений получила наименование регулятивных в силу того, что они реализуются на основе регулятивных (управомочивающих) норм уголовного права, наделяющих граждан правами на причинение вреда при защите от опасных посягательств (например, при необходимой обороне, крайней необходимости и других обстоятельствах, исключающих преступность деяния). Мнение о существовании уголовно-правовых отношений данного вида разделяют далеко не все исследователи. Так, по мнению Ю.И. Ляпунова, право на правомерное причинение вреда является конституционным правом каждого человека и не основано на уголовно-правовых предписаниях, поэтому соответствующее право может быть реализовано лишь в рамках охранительных уголовноправовых отношений [20, с. 51; 45, с. 16-26]. Соглашаясь с вышеизложенным мнением, Ю.Е. Пудовочкин отмечает, что «отношения по поводу правомерного причинения вреда регулируются уголовным правом лишь в случае нарушения условий правомерности, т.е. на основании норм Особенной части УК РФ» [27; 50]. Однако со своей стороны отметим, что сами условия правомерности причинения вреда охраняемым уголовным законом социальным благам прописаны именно в ст. 37-42 УК РФ, т.е. соответствующие общественные отношения урегулированы именно уголовноправовыми нормами и имеют статус именно уголовно-правовых. Более того, поведение гражданина, реализовавшего соответствующие права, компетентны признать правомерным только суд и прокурорско-следственные органы в рамках уголовно-процессуальных отношений: они обязаны всесторонне исследовать все фактические обстоятельства дела и подтвердить правомерность действий обороняющегося, официально признав его поведение непреступным и уголовно ненаказуемым. Именно в рамках правоприменительной деятельности, посредством уголовно-процессуальных отношений устанавливается наличие или отсутствие уголовно-правовых отношений (как охранительных, так и регулятивных).
Обобщая все вышеизложенное, отметим, что система российского уголовного права на текущем этапе его развития представляет собой интеграцию единых по своей правовой природе нормативных и ненормативных элементов в структурно упорядоченное целостное единство (отрасль), характеризующееся относительной самостоятельностью, устойчивостью, автономностью своего функционирова-
ния и взаимодействием с внешней средой (другими отраслями права и обществом) для достижения заданных целей и решения поставленных задач. Современная система уголовного права Российской Федерации состоит из следующих основных элементов: 1) уголовно-правовых норм, являющихся сложными системными организациями, формирующимися из нескольких нормативных предписаний, содержащихся в правовых актах - источниках уголовного права; 2) уголовно-правовых институтов, состоящих из уголовно-правовых норм и повторяемых в них нормативных (правовых) предписаний; 3) принципов уголовного права;
4) формально-юридических источников уголовного права (Уголовный кодекс РФ, международно-правовые акты, некоторые законодательные акты СССР, акты об амнистии, нормативно-прецедентные акты судебных органов);
5) уголовно-правовых отношений охранител ьного, предупредительного и регулятивного характера. Представляется, что этот перечень далеко не исчерпывающий, т.к. мы перечислили только важнейшие конститутивные элементы современной системы отечественного уголовного права, не упомянув о роли и значении системообразующих связей между ними, фикций, презумпций, правоположений и прочих правовых явлений в обеспечении единства вышеуказанных элементов системы уголовного права и ее надлежащего функционирования в целом. Тем не менее, лишь в системе, в целостном единстве и взаимодействии, уголовноправовые нормы, институты, внешние формы их выражения, уголовные правоотношения и принципы уголовного права способны выполнить задачи, стоящие перед отраслью в целом: охранять права и свободы человека и гражданина, собственность, общественный порядок и общественную безопасность, окружающую среду, конституционный строй России от преступных посягательств, обеспечивать мир и безопасность человечества, а также предупреждать преступления (ч. 1 ст. 2 УК РФ). Зависимость каждого элемента системы от его места, функций внутри целого заключается в том, что при изменении хотя бы одной из вышеуказанных составляющих системы уголовного права необходимо всякий раз устанавливать соответствие новеллы всей отраслевой системе; совершенствование отдельной уголовно-правовой нормы должно предполагать совершенствование правового института, которому она принадлежит, должно быть осуществлено в соответствии с принципами российского уголовного права, должно влечь наступление благоприятных последствий для правоприменительной практики и подразумевать отсутствие прогнозируемых негативных последствий для существования и реализации
89
иных правовых норм и институтов. Более того, ни уголовно-правовые нормы, ни уголовно-
правовые институты, ни внешние формы их выражения, ни принципы уголовного права, ни уголовно-правовые отношения не действуют изолированно и независимо от других компонентов правовой материи, а, наоборот, обеспечивают их согласованное взаимодействие. Следова-
1. По делу о проверке конституционности положения части первой статьи 188 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки М.А. Асламазян: постановление Конституционного Суда РФ от 27 мая 2008 г. № 8-П // СЗ РФ. 2008. № 24. Ст. 2892.
2. Алексеев С. С. Общая теория права: в 2 т. М., 1981. Т. I.
3. Бажанов С. В. Стоимость уголовного процесса: дис. ... д-ра юрид. наук. Н. Новгород, 2002.
4. Брайнин Я. М. Уголовный закон и его применение. М., 1967.
5. Васильченко А.А. Взаимосвязь уголовноправовых и уголовно-процессуальных отношений. М., 2006.
6. Галиакбаров Р. Р. Уголовное право: Общая часть. Краснодар, 1999.
7. Гегель Г.В. Энциклопедия философских наук. М., 1974. Т. 1.
8. Жиляев С. В. Кумулятивные санкции в уголовном праве России и зарубежных стран: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Самара, 2000.
9. Жук М. С. Понятие и признаки института уголовного права // Российский ежегодник уголовного права. 2011. № 3-5.
10. Жук М.С. Теоретические основы построения системы институтов российского уголовного права. Краснодар, 2011.
11. Карташов В.Н. Теория правовой системы общества: учеб. пособие. Ярославль,
2005. Т. 1.
12. Квашис В., Генрих Н., Содержание уголовно-правового отношения (концептуальная модель) // Уголовное право. 2010. № 4.
13. Ковалев М. И. Советское уголовное право: курс лекций. Вып. 2. Советский уголовный закон. Свердловск, 1974.
14. Комаров С.А. Общая теория государства и права: курс лекций. Саранск, 1994.
15. Комаров С.А., Малько А.В. Теория государства и права: учеб.-метод. пособие. М.,
1999.
16. Коняхин В. П. Теоретические основы построения Общей части российского уголовного права. СПб., 2002.
17. Курс советского уголовного права / под ред. А.А. Ромашкина, П.С. Ромашкина,
В.М. Чхиквадзе. М., 1970. Т. 1.
тельно, рассмотрение вопросов, посвященных системе уголовного права и ее элементам, способно внести определенный вклад и в решение более глобальной проблемы, связанной с созданием внутренне согласованной, логически выдержанной и непротиворечивой российской правовой системы в целом.
1. On the case of check of constitutionality of provision of part one of article 188 of the Criminal code of the Russian Federation in connection with the complaint of M.A. Aslamazyan: the resolution Constitutional the Vessels Russian Federation of May 27, 2008. № 8-P // Coll. Legislation of the Russian Federation. 2008. № 24. Art. 2892.
2. Alekseev S.S. The general theory is right: in
21. M, 1981. T. I.
3. Bazhanov S.V. Cost of criminal trial: dis. ... Dr. of Law. N Novgorod, 2002.
4. Braynin Ya.M. Criminal law and its application. M, 1967.
5. Vasilchenko A.A. Interrelation of the criminal and legal and criminal procedure relations. M.,
2006.
6. Galiakbarov R.R. Criminal law: General part. Krasnodar, 1999.
7. Gegel G.V. Encyclopedy of philosophical sciences. M., 1974. T. 1.
8. Zhilyaev S.V. Cumulative sanctions in criminal law of Russia and foreign countries: autoref. dis. ... Master of Law. Samara, 2000.
9. Zhuk M.S.Meaning and signs of institute of criminal law // Russian year-book of criminal law. 2011. № 3-5.
10. Zhuk M.S. Theoretical bases of creation of system of institutes of the Russian criminal law. Krasnodar, 2011.
11. Kartashov V.N. Theory of legal system of society: studies. Yaroslavl, 2005. T. 1.
12. Kvashis V., Henry N. Maintenance of a criminal-legal relations (conceptual model) // Criminal law. 2010. № 4.
13. Kovalev M.I. Soviet criminal right: course of lectures. Ed. 2. Soviet criminal law. Sverdlovsk, 1974.
14. Komarov S.A. General theory of the state and right: course of lectures. Saransk, 1994.
15. Komarov S.A., Malko A.V. Theory of the state and law manual. M., 1999.
16. Konyakhin V.P. Theoretical bases of creation of the General part of the Russian criminal law. SPb. 2002.
17. Course of the Soviet criminal law / ed. by
A.A. Romashkin, P.S. Romashkin, V.M. Chkhik-vadze. M, 1970. T. 1.
18. Lazarev V.V., Lipen S.V. State and right theory: textbook for higher education institutions. M., 2011.
90
18. Лазарев В.В., Липень С.В. Теория государства и права: учеб. для вузов. М., 2011.
19. Лопашенко Н.А. Основы уголовноправового воздействия: уголовное право, уголовный закон, уголовно-правовая политика. СПб., 2004.
20. Ляпунов Ю.И. Уголовное право: предмет и метод регулирования и охраны // Уголовное право. 2005. № 1.
21. Марченко М.Н. Источники права: учебное пособие. М., 2005.
22. Мельникова Э.Б. Ювенальная юстиция: Проблемы уголовного права, уголовного процесса и криминологии. М., 2000.
23. Наумов А. В. Российское уголовное право: курс лекций: в 3 т. Т.1: Общая часть. М., 2011.
24. Нормы советского права: Проблемы теории /под ред. М.И. Байтина, В.К. Бабаева. Саратов, 1987.
25. Ображиев К. В. Обеспечение согласованности уголовного законодательства с предписаниями иных отраслей права как направление уголовно-правовой политики // Современная уголовная политика: поиск оптимальной модели: материалы VII Российского конгресса уголовного права (31 мая - 1 июня 2012 г.). М., 2012.
26. Общая теория права / под ред. А. С. Пи-голкина. М., 1998.
27. Петрова Г.О. Норма и правоотношения -средства уголовно-правового регулирования.
Н. Новгород, 1999.
28. Проблемы теории государства и права / под ред. С. С. Алексеева. М., 1987.
29. Прохоров В.С., Кропачев Н.М., Тарбага-ев А.Н. Механизм уголовно-правового регулирования: норма, правоотношение, ответственность. Красноярск, 1989.
30. Пудовочкин Ю.Е. Учение об основах уголовного права: лекции. М., 2012.
31. Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Понятие, принципы и источники уголовного права: сравнительно-правовой анализ законодательства России и стран Содружества Независимых Государств. СПб., 2003.
32. Разгильдиев Б.Т. Задачи уголовного права Российской Федерации и их реализация. Саратов, 1993.
33. Разгильдиев Б.Т. Система уголовного права России: понятие, назначение // Системность в уголовном праве: материалы II Российского конгресса уголовного права. М.,
2007.
34. Словарь иностранных слов. 12-е изд., стереотип. М., 1985.
35. Смирнов В. Г. Правоотношение в уголовном праве // Правоведение. 1961. № 3.
19. Lopashenko N.A. Bases of criminal and legal influence: criminal law, criminal law, criminal and legal policy. SPb., 2004.
20. Lyapunov Yu.I. Criminal law: subject and regulation and protection method // Criminal law. 2005. № 1.
21. Marchenko M.N. Right sources: manual. M., 2005.
22. Melnikova E.B. Juvenile justice: Problems of criminal law, criminal process and criminology. M, 2000.
23. Naumov A.V. Russian criminal law: course of lectures: in 31. T.1: General part. M., 2011.
24. Norms of the Soviet right: Theory problems / ed. by M.I. Baytin, V.K.Babayevo. Saratov, 1987.
25. Obrazhiyev K.V. Ensuring coherence of the criminal legislation with instructions of other branches of the right as the direction of criminal and legal policy // Modern criminal policy: search of optimum model: materials VII of the Russian congress of criminal law (on May 31 - June 1, 2012). M., 2012.
26. The general theory is right / ed. by A.S. Pi-golkin. M., 1998.
27. Petrova G.O. Norm and legal relationship -means of criminal and legal regulation. N. Novgorod, 1999.
28. Problems of the theory of the state and the right/ed. by S.S. Alekseev. M., 1987.
29. Prokhorov V.S., Kropachev N.M., Tarbaga-yev A.N. Mechanism of criminal-legal regulation: norm, legal relationship, responsibility. Krasnoyarsk, 1989.
30. Pudovochkin Yu.E. The doctrine about bases of criminal law: lectures. M., 2012.
31. Pudovochkin Yu.E., Pirvagidov S.S. Concept, principles and sources of criminal law: comparative and legal analysis of the legislation of Russia and countries of the Commonwealth of Independent States. SPb., 2003.
32. Razgildiyev B.T. Problems of criminal law of the Russian Federation and their realization. Saratov, 1993.
33. Razgildiyev B.T. System of criminal law of Russia: concept, appointment // Systemacity in criminal law: materials II of the Russian congress of criminal law. M., 2007.
34. Dictionary of foreign words. 12th prod. stereotype. M., 1985.
35. Smirnov V.G. Legal relationship in criminal law // Jurisprudence. 1961. № 3.
36. Tenchov E.S. Institutes of criminal law: system and interrelation // Soviet state and right. 1986. № 8.
37. Criminal law of Russia. Part the General: studies. for higher education institutions / ed. by L.L. Kruglikov. M., 2000.
91
36. Тенчов Э.С. Институты уголовного права: система и взаимосвязь // Сов. гос. и право. 1986. № 8.
37. Уголовное право России. Часть Общая: учеб. для вузов / отв. ред. Л.Л. Кругликов. М.,
2000.
38. Уголовное право России: Общая часть: учеб. / под ред. Н.М. Кропачева, Б. В. Волжен-кина, В.В. Орехова. СПб., 2006.
39. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: учеб. / под ред. Р. Р. Гали-акбарова. Краснодар, 2000.
40. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: учеб. / под ред. О.Н. Ведерниковой и С.И. Никулина. СПб., 2005.
41. Уголовное право. Общая часть / под ред. А.И. Рарога. М., 2009.
42. Уголовное право. Общая часть / под ред. В.Н. Петрашева. М., 1999.
43. Уголовное право. Общая часть / под ред. проф. Ф.Р. Сундурова. Казань, 2003.
44. Уголовное право. Общая часть: учеб. / отв. ред. И.Я. Козаченко. М., 2008.
45. Уголовное право. Общая часть: учеб. / под ред. Н.И. Ветрова, Ю.И. Ляпунова. М., 1997.
46. Уголовное право. Часть Общая / отв. ред. проф. Л.Л. Кругликов. М., 1999.
47. Филимонов В.Д. Норма уголовного права. СПб., 2004.
48. Филимонов В.Д., Филимонов О.В. Правоотношения. Уголовные правоотношения. Уголовно-исполнительные правоотношения. М., 2007.
49. Чхиквадзе В. М. Советское военноуголовное право. М., 1948.
50. Энциклопедия уголовного права. Т. 1. Понятие уголовного права. СПб., 2008.
51. Яцеленко Б.В. Противоречия уголовноправового регулирования. М., 1996.
38. Criminal law of Russia: General part: studies / ed. by N.M. Kropachev, B.V. Volzhenkina,
B.B. Orekhov. SPb. 2006.
39. Criminal law of the Russian Federation. General part: studies / ed. by R.R. Ghaliakbarova. Krasnodar, 2000.
40. Criminal law of the Russian Federation. General part: studies / ed. by O.N. Vedernikova and S.I. Nikulin. SPb. 2005.
41. Criminal law. The general part / ed. by A.I. Raroga. M., 2009.
42. Criminal law. The general part / ed. by V.N. Petrashev. M., 1999.
43. Criminal law. The general part / ed. by prof. F.R. Sundurov. Kazan, 2003.
44. Criminal law. General part: studies. / ed. by
I.Ya. Kozachenko. M., 2008.
45. Criminal law. General part: studies. / ed. by N.I. Vetrov, Yu.I. Lyapunov. M., 1997.
46. Criminal law. Part the General / ed. by prof. L.L. Kruglikov. M., 1999.
47. Filimonov V.D. Norm of criminal law. SPb., 2004.
48. Filimonov V.D., Filimonov O.V. Legal relationship. Criminal legal relationship. Criminal and executive legal relationship. M., 2007.
49. Chkhikvadze V.M. Soviet military criminal law. M., 1948.
50. Encyclopedia of criminal law. T. 1. Concept of criminal law. SPb., 2008.
51. Yatselenko B.V. Contradictions of criminal and legal regulation. M., 1996.
92
