CC BY
178
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2010. № 2
Н.В. Карповская
К ВОПРОСУ О РОЛИ ПРАГМАТИЧЕСКОГО ПОТЕНЦИАЛА ЯЗЫКОВЫХ ЕДИНИЦ В ПРОЦЕССЕ ПЕРЕВОДА
В статье исследуется понятие прагматического потенциала языковых единиц и его влияние на принятие переводческих решений. В центре внимания автора трудности перевода составляющих лингвопрагматических категорий (на примере категории интенсивности атрибутивного признака), понятие прагматической эквивалентности, а также специфика прагматических отношений в процессе двуязычной коммуникации.
Ключевые слова: прагматический потенциал, языковые и речевые праг-мемы, речевое воздействие, коэффициент субъективности, дифференциал прагматической идентичности.
The article is dedicated to investigating the notion of a language unit's pragmatic potential and its influence on the process of taking translation decisions. Attention is mostly focused on difficulties of translating components of linguistic pragmatic categories (exemplified by the attributive intensity category), on the notion of pragmatic equivalence, as well as on the specifics of pragmatic relations in the process of bilingual communication.
Key words: pragmatic potential, language and speech pragmemas, speech influence, subjectivity index, differential of pragmatic identity.
В последние десятилетия наблюдается усиление интереса к исследованию прагматических составляющих как одноязычной, так и двуязычной коммуникации, что связано прежде всего с повышением значимости антропологического фактора, которому отводятся ключевые позиции при изучении коммуникативной деятельности, осуществляемой человеком в определенных социальных и межличностных условиях, с определенными мотивами и установками. Антропоцентризм современного языкознания во многом был предопределен утверждением в науке представления о неразрывности взаимосвязи языка и человека. В настоящее время ведущая роль в этой дихотомической системе отводится именно говорящему субъекту, благодаря которому язык превращается не только и не столько в средство коммуникации, сколько в инструмент воздействия на адресата.
Сознательный отбор языковых единиц, осуществляемый одним из коммуникантов с целью речевого воздействия на реципиента, зависит в первую очередь от коммуникативной ситуации и интенции
адресанта, однако при этом он непосредственным образом связан и с прагматическим потенциалом самих единиц. Под прагматическим потенциалом в нашей работе понимается возможность актуализации в речи не только категориальных значений, присущих языковым единицам как элементам языковой системы, но и тех импликатур, которые могут проявиться при взаимодействии языка с речевой средой, способствуя тем самым достижению определенного прагматического эффекта. Таким образом, прагматическая константа (постоянная, целенаправленная на обязательную реализацию в речи регулятивная информация) не противопоставляется нами прагматическому потенциалу, что характерно для отдельных работ в области прагмалингвистики, а рассматривается в качестве его составляющей наряду с той языковой информацией, прагматической потенцией или прагматической переменной (термин наш. - Н.К.), которая может стать прагматической в зависимости от потребности и целей речевого акта.
Понятие прагматического потенциала тесно связано с такими единицами, как прагмемы и информемы. Под информемами чаще всего понимаются единицы разных уровней языка, которые служат для передачи информативного содержания: una mesa - стол; una mesita - столик (параметрические данные). Что касается прагмем, то под ними подразумеваются носители прагматического содержания. Как правило, различают языковые прагмемы, которые связаны с постоянной прагматической информацией, т.е. содержат прагматическую константу (ср.: hermoso - прекрасный, terrible - ужасный), и речевые прагмемы, которые становятся носителями прагматической информации вследствие актуализации прагматической переменной. Например, un roble - дуб (название дерева) является информемой, но в определенной ситуации эта языковая единица может реализовать свой прагматический потенциал и нести дополнительные смыслы, т.е. стать речевой прагмемой. Интересен тот факт, что в разных языках при функционировании указанных прагмем может актуализироваться различный прагматический потенциал. В частности, в испанском языке появляются только положительные смыслы (крепкий, сильный, здоровый), а в русском языке наряду с этими качествами возможно появление и негативной оценки (тупой, нечуткий человек).
Еще Ш. Балли полагал, что в зависимости от индивидуального характера коммуникантов и ситуации общения один и тот же знак может вызывать в представлении человека ассоциацию, предпочтительную перед прочими. Между тем он утверждал также, что в языке существуют и скрытые ассоциации, которые, не исключая других, неизбежно возникают одновременно с представлением знака, независимо от всякой ситуации и от всякого контекста [Балли, 1961]. Развивая концепцию Ш. Балли, можно сказать, что в языке имеются
такие знаки, которые так или иначе уже связаны с определенным коллективно-субъективным восприятием, выработанным у людей в течение всей их жизни. По нашему мнению, именно эти единицы следует отнести к языковым прагмемам. С одной стороны, они отражают историю языка, народа, страны и всего мира. С другой - передают особенности восприятия действительности адресантом (ср.: хороший концерт < отличный концерт, но замечательный концерт <?> отличный концерт). В условиях коммуникации языковые прагмемы, как и информемы, нередко реализуют свой прагматический потенциал и становятся речевыми прагмемами. Так, свое восхищение Фраскитой коррехидор выражает следующим образом: "Es una sierpe, una sirena, ¡un demonio!" (Alarcón) - "Змея, сирена, демон!"При внимательном рассмотрении речевых прагмем, становится очевидным, что они, как правило, реализуют такие контекстуальные значения и окказиональные смыслы (уровень речи), которые в той или иной мере соотносятся с коннотативным компонентом их семантической структуры (уровень языка). В связи с этим видится справедливым замечание о том, что концепция, согласно которой изучение прагматического потенциала языковых явлений выводится за пределы лингвистики, вызывает сомнение [Баженова, 2003: 117]. Языковые прагмемы неоднородны и, как мы полагаем, являются средствами выражения особых лингвопраг-матических категорий (оценки, интенсивности, модальности и т.п.), которые предназначены для отражения прагматического аспекта знаковой ситуации и для воздействия на адресата, в связи с чем, как правило, представляют определенные трудности при переводе.
Богатый материал для обоснования прагматической концепции значения и роли прагматического потенциала в детерминации переводческих решений предлагает категория интенсивности атрибутивного признака, что связано не только с ее субъективной природой, но и с градуируемостью значения составляющих ее единиц. Средства выражения данной категории, по мнению И.И. Туранского, отражая субъективное восприятие степени проявленности признака, служат количественным отражением того, насколько экспрессивное возвышается над предметно-логическим содержанием речи [Туранский, 1991]. В сознании адресанта так же, как и в сознании реципиента, существует шкала интенсивности. Разметка на этой шкале носит субъективный характер, так как в ее основе - восприятие и оценка индивида, однако за точку отсчета всегда принимается ординарное, коллективно-субъективное представление об обычном, нейтральном, ср.: desagradable < feo < monstruoso (усиление негативного признака). Составляющие категории интенсивности обладают большим прагматическим потенциалом, так как, будучи носителями прагматической константы, они в силу своей двойственной (коллек-
тивно-субъективной) природы всегда готовы реализовать и свою прагматическую переменную.
При исследовании проблем перевода конституентов лингвопраг-матических категорий представляет интерес позиция М. Гейма, рассматривающего язык в качестве посредника, медиума, с помощью которого передается мысль. Он приводит рассуждение Яна Мукар-жовски, который анализирует данную ситуацию на примере другого вида искусства. Для того чтобы высечь фигуру из камня, утверждает чешский структуралист, скульптор руководствуется не только своим замыслом, но и свойствами материала, медиума, который «играет в процессе творчества активную роль и, в известном смысле, определяет конечный результат» [Гейм, 2001: 9]. Следовательно, если в качестве медиума у нас выступает язык, а «конечный результат» - это достижение эквивалентного перевода, то необходимо учитывать как все характеристики языковых единиц ИТ, так и особенности их передачи при переводе. Согласно точке зрения, превалирующей в современных работах, неотъемлемой частью переводческой эквивалентности при этом будет являться прагматическая эквивалентность, за которой к тому же закрепляется ведущее положение по отношению ко всем другим уровням перевода.
Прагматическая составляющая в понятие переводческой эквивалентности была впервые введена Ю. Найдой, который противопоставил динамическую эквивалентность формальной [№ёа, ТаЪег, 1969: 202]. Между тем его теория, нацеленная прежде всего на реакцию получателей обоих текстов, оставляет в стороне другие аспекты прагматики, например, отбор единиц и замысел автора ИТ, в которых, как считает З.Д. Львовская, коренится «диалектическое противоречие, возникающее между верностью концептуальной программе автора ИТ и приемлемостью ПТ для принимающей культуры» [Львовская, 2008: 27-28]. Экстралингвистические различия между коммуникантами могут быть столь велики, что при попытке сохранить денотативное, сигнификативное или референциальное значение в ПТ могут появиться нежелательные коннотации или произойти полное искажение прагматической установки адресанта. Прагматический потенциал языковых единиц является одной из важнейших прагматических координат, на которые следует ориентироваться, чтобы избежать подобного результата. Его выявление и передача в процессе перевода зависят от прагматической, коммуникативной и социокультурной компетенций переводчика, а также от прагматических пресуппозиций, которые опираются на оценку переводчиком общего фонда знаний у отправителя ИТ и получателя ПТ, особенностей их мышления, характера, психологического состояния и т.п. Проанализируем отрывок из романа И.С. Тургенева 64
«Дым», где имеет место совместная реализация многочисленных средств выражения категории интенсивности, обладающих различным прагматическим потенциалом:
... но сойдясь и усевшись, решительно не знали, что сказать друг другу, и пробавлялись либо дрянненьким переливанием из пустого в порожнее, либо затасканными крайне нахальными и крайне плоскими выходками давным давно выдохшегося французского экс-литератора в жидовских башмачонках на мизерных ножках и с презренною бородкой на паскудной мордочке, шута и болтуна.
В переводе Ф.А. Фонсеки происходит искажение прагматического эффекта высказывания как в связи с потерей авторских средств, так и в связи с их заменой (использованием единиц с другим прагматическим потенциалом):
... pero una vez sentados no sabían qué decir, y mataban el tiempo hablando futilidades, riendo al recordar algunas frases, poco o nada correctas y hasta grotescas, de un ex literato de París, bufón y charlatán que gastaba una perilla poco poblada y viejas botas.
Таким образом: 1) дрянненькое переливание из пустого в порожнее превратилось в futilidades; 2) затасканные крайне нахальные и крайне плоские выходки стали frases, poco o nada correctas y hasta grotescas; 3) жидовские башмачонки обернулись viejas botas; 4) презренная бородка оказалась una perilla poco poblada. Такие средства, как выдохшийся, на мизерных ножках, на паскудной мордочке, были просто потеряны, и в итоге остались только шут и болтун, bufón y charlatán.
Рассматривая вопросы, связанные с созданием дифференциала прагматической идентичности (термин В.А. Иовенко [Иовенко, 2005: 118]), сталкиваешься с проблемой, которую можно было бы назвать двойным коэффициентом тройной субъективности (термин наш. - Н.К.). Первый коэффициент тройной субъективности характерен для любого вида переводческой деятельности, так как реализуются прагматические отношения между коммуникантами. Перед нами как минимум три субъекта, обладающих каждый своей культурно-когнитивной компетенцией [Santoyo, 1994: 141]. Второй коэффициент тройной субъективности заявляет о себе в тот момент, когда в процессе перевода свой прагматический потенциал реализуют языковые прагмемы ИТ и ПТ, а на первый план выступают отношения между знаком и его интерпретатором. Отправитель высказывания в соответствии со своей прагматической установкой, влияющей на реализацию субъективной модальности и отражающей личное отношение адресанта к содержанию высказывания, целенаправленно использует особые приемы и проводит отбор специальных средств для воздействия на реципиента. Переводчику в этом случае гораздо
5 ВМУ, филология, № 2
сложнее опосредовать координацию прагматик других участников коммуникации, так как в сознании каждого из них, включая его самого, как было указано ранее, существует своя собственная шкала проявленности признака / оценки / модальности и т.п.
Субъективное восприятие, а в плане категории интенсивности - субъективная оценка интенсивности признака, особенно ярко раскрывается при переводе интенсификатов. Каждый индивид вносит свою долю субъективности при выстраивании членов синонимического ряда интенсифицирующего содержания по степени возрастания / убывания экспрессивности. Например:
1. Después fue demostrando poco a poco en semblante una alegría, un gozo, un triunfo indefinibles... (Alarcón) - На лице его постепенно появилось выражение удовольствия, радости, бесконечного торжества.
2. Ну, а потом, конечно, холод и мрак и пустота... как следует. (Тургенев) - En seguida se presentan, como siempre, el frío, las nieblas, el vacío...
Как мы видим, субъективное восприятие действительности переводчиком отразилось в ПТ, хоть и не повлияло в конечном итоге на его прагматический эффект. Однако значительно чаще изменение степени проявленности признака приводит к нарушению прагматической установки автора, сравним:
1.. y el noviazgo es el paso más importante en la vida de un hombre y de una mujer... (Delibes) вовсе это не чепуха,..., и помолвка - очень серьезный шаг в жизни мужчины и женщины
2. У меня есть знакомый, и хороший, кажется, человек... (Тургенев) - Conozco un hombre excelente....
1. Кванторное слово «очень» в сочетании с положительной степенью прилагательного ослабляет ту степень экспрессивности, которой обладает относительная превосходная степень. Для героини романа М. Делибеса помолвка, которая влечет за собой замужество, - это не просто «очень серьезный шаг в жизни», это «elpaso mas importante en la vida» - «самый важный шаг в жизни», это ее жизненное кредо. Без установки на этот факт нельзя правильно оценить слова и действия жены Марио. 2. В ИТ и ПТ использованы слова одного и того же синонимического ряда, но с различным прагматическим потенциалом, что приводит к другому прагматическому эффекту, находящемуся в противоречии если не с концепцией автора, то с отдельными моментами произведения и с характерами персонажей. Так, тургеневское «и хороший, кажется, человек» вполне согласуется с последующим рассказом о слабости характера этого человека, в то время как прилагательное excelente вызывает в этой связи легкое недоумение. 66
Изменение степени экспрессии и средства интенсификации в следующем переводе также привело к изменению перлокутивно-го эффекта высказывания. Героиня романа говорит о недостатках сестры своего мужа. Она считает, что при современном развитии медицины Чаро могла бы избавиться от некоторых недостатков фигуры, а вот очень тонкий голос ей будет изменить труднее (más dificil). Менчу безусловно не нравится голос ее золовки, но не это больше всего раздражает ее. Самым ужасным для нее является скупость, небрежность и неаккуратность Чаро. Ср.:
Charo, la pobre, es un ser bien desapercibido, salta a la vista, ... la quitas unos filetes de laspantorrillas, que hoy día la cirugía estética hace milagros, mira Bene, ... Más dificil es lo de la voz, ya lo sé, tan delgadita... (Delibes) - Чаро, отнюдь не лакомый кусочек, это всякому ясно., из икр хоть бифштексы делай, а ведь сейчас эстетическая хирургия чудеса творит - посмотри на Бене .... А самое ужасное - это ее голос, тонкий-тонкий...
Трудности, сопряженные с достижением прагматической эквивалентности, только возрастают по мере превращения языковых прагмем в речевые:
1. Paco me llevó al centro en su Tiburón, un cochazo de aquí hasta allá,. (Delibes) - Пако подвез меня к центру на своем «Тибуроне», огромном автомобиле,.
2. ¡Quépelmazo! (Galdós) - Ах, какой увалень!
3. ¡qué bodaza! (Delibes) - ... свадьба у них была шикарная...
Частота встречаемости аументатива -azo в испанском языке
достаточно велика. Важно отметить, что только в первом случае он используется в своем прямом назначении, в остальных, его значение зависит от значения исходного слова и контекста. Так, во втором примере он вносит в слово деспективный оттенок, а в третьем, наоборот, оттенок восхищения, превосходной степени. Для перевода слов, имеющих в своем составе этот суффикс, могут применяться дополнительные интенсификаты или интенсификаторы.
Рассмотрим случаи реализации еще одного частотного испанского увеличительного суффикса, - ote, который, как правило, используется для выражения субъективной оценки - презрения. При выборе переводческого соответствия для лексемы "extranjerotes", содержащей в своем составе данный суффикс, ярко проявился субъективный фактор:
1. Los extranjerotes esos, con todos sus adelantos, nada tienen que enseñarnos... (Delibes) - Эти инострашки, со всеми их достижениями, ничему научить нас не могут...
2.. no como esos extranjerotes que ni se arrodillan para comulgar ni nada,... (Delibes) -... мы ведь не то, что эти иностранцы, которые и колен-то не преклоняют перед причастием...
3.... cuesta trabajo creerlo, ..., aunque yo de esos extranjerotes cualquier cosa. (Delibes) -... трудно поверить,., хотя я лично от этих паршивых иностранцев всего могу ждать...
Все три случая взяты из романа М. Делибеса «Пять вечеров с Марио» и переведены одним и тем же переводчиком. При этом во втором примере в ПТ мы видим ослабление прагматического эффекта высказывания, так как вместо экспрессивной была использована нейтральная форма слова. Что касается первого случая, то здесь средство интенсификации - суффикс - сохраняется, однако не этот вариант представляется нам наиболее предпочтительным, а третий, так как именно в нем выдержана та степень проявленности признака и стереотипность, которые характерны для испанской словоформы. Следует также отметить, что, представив три различных перевода одной лексемы, переводчик не учел коммуникативную ситуацию и нарушил прагматическую установку автора: женщина, потрясенная внезапной смертью мужа, в течение пяти часов сидит у его гроба, пытаясь высказать ему все, что не успела при жизни. Одни и те же мысли крутятся у нее в голове, одни и те же слова приходят ей на ум; все движется по замкнутому кругу. Прагматический эффект высказывания значительно возрастает от повторов одних и тех же словоформ.
Большинство современных исследователей полагает, что все богатство содержания языковой единицы раскрывается только при ее взаимодействии с другими элементами системы и структуры языка, что имеет место во время осуществления коммуникативной деятельности. Для того чтобы наиболее результативно воздействовать на реципиента, адресант отбирает языковые средства в соответствии с их прагматическим потенциалом, коммуникативной ситуацией, национальной спецификой, своим эмоциональным состоянием и т.д., что непосредственным образом влияет на прагматический эффект высказывания. Трудно не согласиться с мнением тех исследователей, которые полагают, что любое отступление от языковых параллелей между ИЯ и ПЯ должно быть продиктовано объективной необходимостью достижения равноценности регулятивного воздействия ИТ и ПТ на своих адресатов, а не произволом переводчика. При всем том можно с уверенностью утверждать, что при переводе средств выражения лингвопрагматических категорий второй коэффициент тройной субъективности затрудняет использование словарных соответствий. В этом случае, учитывая роль адресата при вскрытии прагматического потенциала ПТ, следует уделять особое внимание опосредованию прагматических координат отправителя и получателя текста, так как ПТ, передавая прагматическую установку автора ИТ, должен не только соответствовать культуре ПЯ, но и отражать тот уровень коллективно-субъективного отношения говорящего к действительности, который заложен в оригинале.
Список литературы
Баженова И.С. Эмоции. Прагматика. Текст. М., 2003. Балли Ш. Французская стилистика. М., 1961.
Гейм М. О переводе дословном и вольном. Прагматический подход к теории
перевода // Альманах переводчика. М., 2001. Иовенко В.А. Теоретический курс перевода. Испанский язык. М., 2005. Львовская З.Д. Современные проблемы перевода. М., 2008. Туранский И.И. Содержание и выражение интенсивности в английском
языке: Автореф. дисс. ... докт. филол. наук. Л., 1991. Nida E.A., Taber C. The Theory and Practice of Translation. Leiden, 1969. Santoyo J.C. Traducción de cultura, traducción de civilización // Estudis sobre la Traduccio. Amparo Hurtado: Universitat Jaume I, 1994.
Источники
Alarcón P.A. El sombrero de tres picos. La Habana, 1975.
Аларкон П.А. Треугольная шляпа. М., 1976 (пер. Н. Томашевского).
Delibes M. Cinco horas con Mario. Barcelona, 1992.
Делибес М. Пять часов с Марио. М., 1975 (пер. Е. Любимовой).
Galdós B.P. Doña Perfecta. La Habana, 1974.
Гальдос Б.П. Донья Перфекта. М., 1976 (пер. С. Вафа, А. Старостина). Тургенев И.С. Дым. М., 1973.
Turgeniev I.S. Humo. Madrid, 1971 (пер. Ф. Алтед Фонсека).
Сведения об авторе: Карповская Наталья Валерьевна, доцент кафедры рома-но-германской филологии, зав. секцией испанской филологии Южного федерального университета. E-mail: nat0208@donpac.ru
