CC BY
107
Юрий Михайлович Березкин
Доктор экономических наук, профессор кафедры финансов Байкальского
государственного университета экономики и права
К ВОПРОСУ О РОЛИ ФИНАНСОВЫХ ИНСТИТУТОВ
Среди ключевых предпосылок, лежащих в основе большинства теорий финансов, чаще всего называют следующее.
1. Рынок капитала (capital market) должен быть идеальным, или совершенным (perfect, or frictionless^TO, в свою очередь, предполагает:
отсутствие трансакционных затрат;
отсутствие налогов;
отсутствие возможности влияния отдельного покупателя (продавца) на цены финансовых инструментов;
равный доступ на рынок всем активным субъектам;
равнодоступность информации и отсутствие затрат на получение необходимой финансовой информации;
однородность ожиданий (замыслов) всех действующих на рынке лиц;
отсутствие затрат, связанных с финансовыми (денежными)
затруднениями [3. С. 2; 6. С. 64; 9. С. 6];
2. Агенты рынка (экономические субъекты) индивидуальны
(«атомарны») и рациональны (rational), т.е.:
независимы друг от друга;
исповедуют только «рыночные» ценности;
ведут себя строго в соответствии с функцией убывающей предельной полезности;
не склонны к риску [6. С.117, 119; 8. С. 42, 43; 16. С. 48; 20. С. 46, 47];
3. Экономические (финансовые) факты не зависят от теоретических утверждений (знаний) [14. С. 2;
16. С. 35, 36].
Данные предположения служат основаниями таких широко известных теорий, как «теория дисконтированного денежного потока» (Discounted Cash Flow, DCF), разработанная Джоном Уильямсом и впервые практически примененная для управления инвестициями корпорации Майроном Гордоном; «теория структуры капитала» (The Cost of Capital Theory); «теория оценки финансовых активов корпорации» (СарМ Assests Pricing Model, CAPM), авторы Уильям Шарп и Джон Линтнер; «теория эффективности рынков» (Efficient Markets Hypothesis, EMH), авторы Э. Фама и В. Мэлкайл; а также множество других, не менее известных, финансовых теорий: агентских отношений, асимметричной информации, опционов и др. [3; 4; 17].
Оценивая реалистичность посылок, на которых построены все эти теории, Ю. Бригхем и Л. Гапенски замечают: «Очевидно, что большинство из этих условий в реальном мире не соблюдаются: существуют налоги и брокерские затраты, физические лица часто не имеют такого доступа на
3
рынок, какими располагают корпорации, менеджеры зачастую лучше осведомлены
о перспективах своих фирм, чем посторонние инвесторы и т.д.» [3. С. 3].
На несостоятельность предположения о рациональности «человека экономического», на котором построено абсолютное большинство экономических и финансовых теорий, обращают внимание очень многие исследователи. Начиная с Т. Веблена [8. С. 46], об этом постоянно пишут все «институционалисты» [9; 19], а также «посткейнсианцы» [16. С. 48] и методологи [13]. В частности, С.В. Попов по данному поводу отмечает: «Человек может (в большинстве случаев он так и делает) руководствоваться в своей деятельности вовсе не идеалами экономической рациональности. Даже бизнесменами и предпринимателями в определенный момент времени начинает двигать азарт, жажда наслаждения или, наоборот, стабильности и покоя. Я уж не говорю о культурных акциях человека, которые противостоят (или безразлич-ны к) господствующим общественным отношениям» [13. С. 59-60].
Не выдерживают проверки на реалистичность и предположения об «объективности» эмпирических фактов, которыми пользуются экономические и финансовые теории, а также их «независимости» от последних. Это является одним из основных пунктов, на которых строится критика классической формы экономических (и финансовых) знаний.
Так, Дж. Сорос пишет: «Существует широко распространенное мнение, что экономические явления подчиняются неопровержимым естественным законам, которые можно сравнить с законами физики. Это ложное мнение» [16. С. 31]. И далее: «Недостатки экономической науки вызваны не просто нашим несовершенным пониманием экономической теории или нехваткой достаточных статистических данных... Экономические и общественные события, в отличие от событий, которые изучаются физиками и химиками, включают мыслящих участников. Именно мыслящие участники могут изменять правила экономической и общественной системы просто в силу своих представлений об этих правилах» [16. С. 32].
Дж. Сорос справедливо, на наш взгляд, отмечает принципиальное различие естественнонаучного и любого общественного (в том числе финансового) знания: первое не влияет на эксперименты ученых; наоборот, эксперименты позволяют получить факты, по которым можно судить об истинности или ложности научных гипотез (теорий). Однако если предмет изучения включает мыслящих людей, все радикально меняется: «Можно влиять на факты, делая утверждения о них. В общественных науках,. чтобы теория оказывала влияние на поведение людей, она не обязательно должна быть истинной» [16. С.35, 36].
Как же тогда можно объяснить, что при столь явной неправдоподобности исходных посылок, на которых строятся экономические и финансовые теории, они до сих пор используются финансистами-практиками? Причем небезуспешно. «Часто действительность достаточно близка к ситуации, предполагаемой исходными условиями теории, и эти допущения не ограничивают способность теории объяснять явления окружающего мира» [3. С. 3].
С нашей точки зрения, объяснения следует искать в способе реализации теоретического знания, который присущ науке Нового времени вообще
и финансовой науке в частности.
В работе [1] показано, что качественный скачок в развитии естественных наук произошел после того, как в XVII веке был найден адекватный научным построениям способ реализации теоретических идеализаций. Таким способом стал научный эксперимент (впоследствии -индустриальное производство), который искусственно обеспечивал условия, необходимые для выполнения теоретических законов.
Практическое использование финансовых теорий, по нашему мнению, тоже связано со специфическими условиями их реализации. И такие условия стали обеспечиваться (в XIX и особенно в ХХ веке) институционализацией механизмов реализации финансовых теорий. Конечно, банки, биржи и многие другие организационные структуры финансовой деятельности существовали давно [2]. Однако только в конце XIX веке подобные финансовые структуры стали превращаться в финансовые институты, не только работающие по строго установленным и не меняющимся (длительное время) нормам и правилам, но и обеспечивающие локальную (только в пределах пространства соответствующего института) выполнимость идеализированных предпосылок финансовых теорий.
Как нам представляется, данный принципиальный вопрос разработан в науке все еще очень слабо. Даже представители институционального направления современной экономической и финансовой мысли (Ф. Хайек [19], Д. Норт [9] и др.) не идут дальше внешнего описания характеристик институтов и тех эффектов, которые институтами вызываются. Этого крайне недостаточно, поскольку тем самым элиминируется одна из важнейших особенностей любого общественного (и финансового) института - его функциональная процессуальность. Мало сказать, что институт - это «совокупность норм и правил» [9. С. 7]. Главное в институте - та организованная динамика, которая позволяет канализировать, направить человеческую активность строго определенным, идеальным образом. Институт вынуждает действовать человека, входящего в структуру его функциональных мест, не так, как ему самому хочется, а так, как предписывают правила функционирования финансового механизма данного института. Например, пространство фондовой биржи (типичного финансового института) организовано именно как пространство взаимодействия не «живых людей», а идеализированных функциональных мест: «покупателя», «продавца», «маклера» (организатора торгов) и т.д. И, попадая в это пространство, человек должен (!) вести себя именно как «рациональный homo economicus», а сам биржевой рынок организуется как «эффективный» и т.д.
Основная идея1, которая здесь предлагается, состоит в том, что финансовая наука имеет предмет существенно большей сложности, чем любая классическая, естественная наука. Если в основе организации классического знания лежит принцип знакового (семиотического) опосредования объекта исследования [1], то финансовое знание строится по принципу процедурного (институционального) опосредования финансовых отношений (см. рисунок).
Формальная процедура
Схема институционального опосредования финансовых отношений:
А - отношения реальных («живых») субъектов финансовой сделки;
В - упорядоченные (институциональной процедурой) отношения между идеализированными субъектами (функциональными местами).
На рисунке в схематичном виде показано, что, в отличие от косного объекта естественной науки, объект финансовой деятельности (сделка, финансовый акт и т.п.) включает людей, способных мыслить. Данная особенность финансовых объектов принципиально не позволяет построить предмет финансовой науки классическим образом: всякое описание объекта в знаковых формах меняет сам объект, и финансовое знание изначально становится искаженным [14. С. 2; 16. С. 35]. Соответственно действия (и отношения) людей из-за этого могут приобретать произвольный, непредсказуемый (следовательно, нерегулярный) характер. В то же время любая деятельность
(в том числе и финансовая) по определению должна носить регулярный характер [12. С. 95; 21. С.
233].
Возникающее при этом противоречие человечество научилось решать двумя способами. Первый - это создание организованных структур деятельности (предприятий, организаций и т.п.), в которых регулярность и нормированность деятельностного процесса принудительно задается материальными факторами (функционирующей машиной, действующей технологией и т.д.). В этом случае всякий специалист, работающий в структурах материальной деятельности, с необходимостью должен превратиться в «придаток машины». При этом неизбежно возникает эффект «отчуждения деятельности», который описывал еще К. Маркс [5. С. 495].
Но данный способ упорядочения отношений работает (и то не всегда) только в материальных видах деятельности. Он совсем не действует там, где нет принудительного материального процесса и где невозможно пренебречь способностями человека ставить собственные цели и поступать по личному произволу. К числу таких нематериальных видов деятельности относится финансовая. Как нам представляется, именно для того, чтобы стала возможной регулярная, нормированная, финансовая деятельность, человечество изобрело и укоренило в сознании людей разнообразные финансовые институты1.
1 С.В. Попов пишет по этому поводу: «Всякое изменение нарушает социальную
определенность, что порождает хаос в отношениях между людьми. Следовательно, должны
были возникнуть социальные структуры, противостоящие изменениям, сохраняющие
традиции и культуру, ограничивающие возможность произвола и воспроизводящие структуры
жизни независимо от внешних факторов. Такие структуры получили название институций (от
6
Можно сформулировать тезис: финансовый институт - это такая социальная форма, которая опосредует финансовые отношения людей, придавая им некоторую идеальную (теоретическую) добавку. Финансовая теория реализуется в финансовом институте; в свою очередь, финансовый институт непрерывно подтверждает «реалистичность» финансовой теории (несмотря на идеалистичность предпосылок теории).
Человек, входя в структуру функциональных мест института, тем самым оказывается вынужденным внутренне переоформить свои отношения с другими функциональными местами в соответствии с нормами и ограничениями данного конкретного института. К примеру, отношения «физического лица» предпринимателя с «налоговым инспектором» строго определены процедурами Налогового кодекса и налоговой службы (т.е. института налогообложения). И они не могут быть иными. Тем самым финансовые отношения становятся не только регулярными, но и прозрачными, предсказуемыми1.
В то же время, в отличие от структур материальной деятельности, в финансовом институте субъективность человека не элиминируется. Наоборот, у человека, попадающего в пространство финансового института, появляются дополнительные степени свободы. У него появляется возможность расчета своих действий и предсказания возможных последствий (в том числе в форме некоторого финансового результата). Более того, наличие в стране укорененных финансовых институтов дает в руки государства дополнительные возможности управления обществом.
Обобщая отличия способов опосредования естественнонаучных объектов и объектов финансовой деятельности, можно выделить следующие принципиальные моменты [7. С. 13]:
1. Природные объекты полагаются как «предмет»2, где всякая субъективность устраняется;
финансовые объекты включают мыслящих людей, субъективная активность переоформляется в соответствии с нормами и правилами института.
2. При знаковом опосредовании объекта ведущими процессами являются «отнесение - замещение» (см. рисунок в [1]);
при процедурном (институциональном) опосредовании финансовых отношений ведущими процессами являются «оформление - урегулирование» финансовых действий.
3. При оперировании со знаковыми формами руководствуются формальной логикой;
при функционировании финансового института руководствуются формальной (нормативной, законодательной) процедурой;
4. При знаковом опосредовании свобода человека понимается как «необходимость действовать правильно»; при этом критерий «правильности» задается извне (экзогенно по отношению к человеку);
лат. «установление», «устройства»). Роль институтов в жизни общества - быть неизменными, постоянными образованиями в социальной жизни общества; образно говоря, институты - «твердые тела» общественной жизни и истории, которыми никто не может управлять» [11. С. 36-37].
1 Именно этим можно объяснить, что «стремление к институализации очень велико во всяком обществе - это обеспечивает неизменность и спокойствие жизни» [11. С. 37].
2 Русскоязычный термин «предмет» точно отражает основную сущностную характеристику предмета: это то, что человек «пред» собой «метает», или «предмет» -представление, зафиксированное определенным способом в знаковой форме [15. С. 13].
при институциональном опосредовании свобода человека понимается как «возможность осмысленного и целенаправленного финансового действия».
По нашему мнению, то, что принято называть «финансовой теорией»1, в классическом смысле научной теорией быть не может по простой причине: ни одна финансовая теория не описывает неизменный и законосообразный объект. В финансовой науке «теорией» принято называть не что иное, как взаимосвязанную совокупность идей, на базе которых предполагается осуществлять действия (либо по изменению общественной ситуации -«теории государственных финансов», либо по достижению частного финансового результата - «теории финансового менеджмента»). И в этом смысле правильнее было бы относить теоретические финансовые разработки к понятию «финансовая концепция»2.
Исходные предпосылки финансовых теорий (концепций), о которых речь шла выше, в силу их идеалистичности не могут позволить реализацию этих теорий (концепций) в обыденной жизни. Поэтому, чтобы теория (концепция) могла получить практическое воплощение, приходится десятилетиями выращивать и укоренять в сознании людей соответствующий финансовый институт «под» конкретную совокупность идеальных посылок и процедур.
Если подобное удается, финансовая теория (концепция) становится действенным инструментом в руках государства или частной финансовой структуры. Проблема же финансового знания возникает в периоды общественных исторических изменений. В такие периоды одни общественные институты («старые») оказываются полуразрушенными (недейственными), а другие - «новые» - еще не оформились и не укоренились в общественном сознании. Тем самым на подобных отрезках истории организация финансовой деятельности по схеме «финансовая теория - финансовый институт» становится малоэффективной, поскольку при институциональной дезорганизации финансовые теории перестают чему-либо соответствовать в реальности. В подобных условиях перед финансовой наукой встает задача построения более адекватного (чем теоретический) подхода к разработке и реализации финансового знания. По мнению автора, таким подходом может быть финансово-инженерный подход, позволяющий не только осуществлять локальную организацию финансовых отношений (при отсутствии сформированных финансовых институтов), но и целенаправленно участвовать в становлении требуемых институтов.
Литература
1. Березкин Ю.М. Предпосылки и условия реализации классического научного знания // Проблемы трансформации экономики региона / Под ред. М.А. Винокурова. Иркутск: Изд-во ИГЭА, 2000.
2. Березкин Ю.М. Исторические типы финансов. Иркутск: Изд-во ИГЭА, 2000.
1 Представляется, что это - дань исторической традиции.
2 В последнее время термин «финансовая концепция» начинает все чаще вытеснять термин «финансовая теория» (см., например: [3. С. 2; 10. С. 215, 217; 18. С. 235, 246, 263]).
3. Бригхем Ю., Гапенски Л. Финансовый менеджмент: Полный курс. В 2 т. СПб.: Экономическая школа, 1997.
4. Ван Хорн Дж. К. Основы управления финансами. М.: Финансы и статистика, 1996.
5. Маркс К. Капитал: В 3 т. М.: Изд-во полит. литературы, 1988. Т. 1.
6. Маршалл Дж., Бансал В. Финансовая инженерия: Полное руководство по финансовым нововведениям. М.: ИНФРА-М, 1998.
7. Марача В.Г. Исследование мышления в ММК: семиотические и институциональные предпосылки // Кентавр. 1997. № 18.
8. Нестеренко А. Современное состояние и основные проблемы институционально-экономической теории // Вопр. экономики. 1999. № 3.
9. Норт Д. Институциональные изменения: рамки анализа // Вопр. экономики. 1997. № 3.
10. Общая теория финансов: Учебник / Под ред. Л.А. Дробозиной. М.: ЮНИТИ, 1995.
11. Попов С.В. Идут по России реформы // Кентавр. 1992. № 2.
12. Попов С.В. Материализация метода // Метод: вчера и сегодня: Материалы 1-го методологического конгресса (20-21 марта 1994 г.). М.: Ш.К.П., 1995.
13. Попов С.В. Организация хозяйства в России. Омск: Курьер, 2000.
14. Попов С.В. Современное состояние методологии: Цикл докладов, прочит. 30.10.- 01.11.1999 г. в г. Иркутске. М.: Архив ММАСС, 1999.
15. Попов С.В. Теория конструктивного мышления: Курс лекций. М.: Архив ММАСС, 1995.
16. Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. М.: ИНФРА-М, 1999.
17. Финансовый менеджмент: Теория и практика. 3-е изд., доп. и перераб. Учеб. для вузов / Под ред. Е.С. Стояновой. М.: Перспектива, 1998.
18. Финансы капитализма: Учебник / Под ред. Б.Г. Болдырева. М.: Финансы и статистика, 1990.
19. Хайек Ф. Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма. М.: «Новости», 1992.
20. Шаститко А. Фридрих Хайек и неоинституционализм // Вопр. экономики. 1999. № 6.
21. Щедровицкий Г.П. Избранные труды. М.: Ш.К.П., 1995.
