CC BY
43
ФИНАНСОВАЯ, НАЛОГОВАЯ И ДЕНЕЖНО-КРЕДИТНАЯ ПОЛИТИКА
УДК 378.1(47) Ю.М. БЕРЁЗКИН
ББК 74.58(2Рос) зав. кафедрой финансов
Байкальского государственного университета экономики и права, доктор экономических наук, профессор, г. Иркутск
e-mail: [email protected]
ФИНАНСОВАЯ ИНЖЕНЕРИЯ КАК ФАКТОР НЕСИСТЕМНОСТИ СОВРЕМЕННЫХ ФИНАНСОВ
Показано, что за последние полвека финансы превратились из научно-описательной дисциплины в инженерно-техническую. В этой связи возникла острая необходимость внесения соответствующих изменений в образовательные стандарты и программы профессиональной подготовки студентов-финансистов. Чтобы окончательно не отстать от требований времени, университеты уже сейчас должны начинать готовить современных финансовых инженеров.
Ключевые слова: финансы, финансовая наука, финансовое знание, финансовая инженерия, финансовая схема, финансовые институты, финансовая система, финансовое образование.
YU.M. BEREZKIN
Chairholder, Chair of Finance, Doctor of Economics, Professor, Baikal State University of Economics and Law, Irkutsk
e-mail: [email protected]
FINANCIAL ENGINEERING AS FACTOR OF NON-SYSTEMATIC ORGANIZATION OF CONTEMPORARY FINANCE
For the last fifty years, finance has developed from a theoretical science to a technical engineering discipline. In this connection, nowadays, there is a necessity to make some corresponding changes in the educational standards and syllabi of professional training in finance. To keep pace with the current economic requirements universities should start training financial engineers.
Keywords: finance, financial science, financial knowledge, financial engineering, financial scheme, financial institutions, financial system, education in finance.
Сначала напомню азбучные «истины», которым мы продолжаем уже в постсоветское время учить студентов1.
’ Данный текст не следует воспринимать как «камень в огород» кого-либо из уважаемых мной коллег. Я считаю, что проблема не в конкретных преподавателях, а в том организационном подходе к подготовке специалистов-финансистов и соответствующих государственных стандартах, которые, на мой взгляд, давно и безнадежно устарели. Я далек от мысли, что эта статья что-то кардинально изменит в ближайшее время. Но, может быть, о назревшей проблеме содержания и форм обучения студентов начнет задумываться немного больше людей, чем сейчас.
Есть финансовая наука и, соответственно, теория финансов [10, с. 9; 11, с. 6]. Центральным местом теории финансов выступает учение о функциях финансов, в которых проявляется сущность последних. Главными функциями являются распределительная и контрольная [9, с. 66, 68; 10, с. 10]. Задача финансовой науки — выработка рекомендаций по совершенствованию практики финансов [11, с. 22]. Финансовая практика — институционализирована. Финансовые институты регулируются государственным финансовым правом [9, с. 102; 10, с. 8; 11, с. 18]. Благодаря этому финансовые отноше-
© Ю.М. Берёзкин, 2011
ния, возникающие по поводу формирования и использования денежных фондов, т.е. то, что трактуется как «финансы» [9, с. 63; 10, с. 9; 11, с. 10], приобретают целевой и императивный (нормативный, принудительный) характер [9, с. 64; 10, с. 8-9]. Совокупность финансовых отношений представляет собой финансовую систему, состоящую из нескольких финансовых сфер-подсистем, организационно обособленных по принципу однородности решаемых задач [9, с. 77; 10, с. 11; 11, с. 29]. Я сделал ссылки лишь на самые тиражные и «рекомендованные свыше» учебники последних лет. Но подобные утверждения легко найти (с несущественными терминологическими вариациями) и в другой учебной литературе, изданной как в советское, так и в постсоветское время.
Между тем нетрудно показать, что набор данных тезисов мало чему соответствует в современной финансовой реальности. Для этого достаточно проанализировать логические посылки (предположения, условия), явно или неявно стоящие за этими утверждениями, а затем сопоставить их между собой и с тем, что происходит теперь в финансовой практике.
В XX в. целым рядом философских и методологических школ [2; 7; 13] были сделаны похожие выводы относительно логических условий, при которых становится возможным существование любой научной теории и результата ее применения в исследовании — научного знания. Вкратце они сводятся к следующему.
Любая наука (начиная с XVII в.) строится на том, что, прежде всего, выбирается «объект исследования» в виде какой-либо теоретической (идеализированной) модельной конструкции. Данный объект исследования должен предполагаться неизменным и не зависящим от последующих действий субъекта (исследователя). Эта теоретическая конструкция подлежит изучению в ходе научного исследования. Его суть состоит в выявлении эмпирических условий и границ возможного существования идеального объекта в реальности. При этом исследование должно проводиться методически правильно, а применяемые методы должны быть однородными (обеспечивающими предметность знания) и объективными (не должны зависеть от мнений людей). В результате таким об-
разом построенного научного исследования получаются «истинные знания», подлежащие культурной трансляции, т.е. накоплению и передаче через систему образования будущим поколениям для воспроизводства деятельности людей по неизменным научно обоснованным образцам. От действий ученых и получаемых ими научных знаний в принципе ничего в объективном мире не должно меняться. Основное назначение института науки — консервация окультуренной деятельности людей.
Нарушение любого из вышеперечисленных положений приводит к тому, что наука (и научное знание) начинает разрушаться.
Если теперь взглянуть через призму указанных признаков научности на приведенные в начале статьи положения из учебников финансов, то можно прийти к следующим выводам.
В качестве «идеального объекта» в финансовой науке выбран «денежный фонд». Наличие у финансов «функций» (т.е. направлений или назначений их использования) указывает на то, что в структуре объекта финансовой науки в обязательном порядке должны присутствовать люди, поскольку у вещей самих по себе функций не бывает. Их всегда приписывают вещам люди, в зависимости от того, что они с ними делают.
Однако в данном случае мы видим, что речь идет о таком типе финансов, в условиях которых люди не имеют прав реализовывать собственные цели и функции. Их действия жестко ограничиваются заранее предопределенными функциями: во-первых, формированием и распределением денежных фондов («распределительная функция»), во-вторых, проверкой правильности этого распределения («контрольная функция»). В свою очередь, «правильность» реализации этих функций регулируется нормами «государственного финансового права», что обеспечивается механизмами государственных институтов принудительно (требования «целевого» характера и «императивности» финансов).
Положение о «системности» финансов дополнительно фиксирует по крайней мере еще два момента:
- во-первых, все финансовые отношения взаимосвязаны между собой (со времен Э.Б. Кондильяка, который в XVIII в. впервые
ввел понятие «система» [3], любая система — это всегда совокупность взаимосвязанных элементов, в том числе подсистем);
- во-вторых, совокупность финансовых отношений не должна меняться («систем» с неустойчивыми, спонтанными и разнонаправленными изменениями элементов или связей не бывает; если такое в системе начинает происходить, она разрушается) [12].
Нетрудно догадаться, что подобные условия соответствовали финансовой реальности только в социалистической системе хозяйствования. Распад (или, точнее, развал) последней привел к тому, что теоретические положения, достаточно точно описывавшие когда-то государственные финансы СССР, превратились в своего рода учебные «догмы», почти ничему в современной реальности не соответствующие.
Даже на феноменальном уровне любому здравомыслящему человеку понятно, что за последние полвека финансы (как на Западе, так теперь и в России) претерпели радикальные изменения. И данный процесс продолжает усиливаться. Этому, в частности, в немалой степени способствует и переориентация финансовой науки с собственно исследований объективной реальности на «выработку рекомендаций по совершенствованию финансов» [11, с. 22] (о чем мы можем судить не только по учебникам, но и по диссертациям, которые невозможно сейчас защитить без практических рекомендаций и справок о внедрении).
Понимание финансов вышло далеко за рамки марксистского их представления в виде «общественных отношений» [4], превратившись в техническую дисциплину, особый тип финансового мышления и деятельности [6, с. 167]. К понятию «финансы» теперь реально (не в теории) относят (даже если с этим категорически не согласны известные ученые-финансисты прежней формации [11, с. 10]) и разработку новых, непохожих на прежние, денег, и управление денежными потоками, и организацию сложных финансовых операций, и замещение денег финансовыми инструментами, и конструирование новых финансовых инструментов, и создание новых финансовых бизнесов, и другие сложные явления современной жизни, принципиально несводимые к «отношениям по поводу формирования и использования денежных фондов».
У современных финансов появились новые направления их использования, которые не имеют ничего общего с распределительной и контрольной функциями. В качестве примеров можно назвать инвестиционную, управленческую, организующую, инновационную, инструментальную, наконец, просто мошенническую (это тоже является фактом современной жизни, от которого отмахнуться невозможно) функции. И на этом их перечень не заканчивается. Ничего похожего, что сейчас делают с помощью финансов, раньше даже близко не делали (особенно в советской системе).
Финансовая практика интенсивно деинсти-туционализируется. Финансовые операции и механизмы, в которых они реализуются, все чаще и чаще носят временный, в пределе — разовый характер. Пытаясь приспособиться к быстроменяющейся практике, финансовые институты начинают непрерывно реформировать, в результате чего финансовое законодательство «плывет», а сами финансовые институты (как стационарные социальные механизмы, своего рода «твердые тела» общественной жизни [6, с. 32]) размываются, превращаясь в обычные «учреждения», способы работы которых можно по приказу менять в любое время и в любую сторону. Чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть на то, что происходит с любым традиционным финансовым институтом — «налогов», «бюджета» и т.п. Они реформируются практически ежегодно. В таких условиях новые, рыночные финансовые институты вообще не складываются. Тем самым институциональная форма финансовой практики, вместо укрепления и укоренения, начала интенсивно разрушаться и размываться.
Чем дальше развиваются процессы демократизации общества, тем больше становится людей, которые принципиально не желают быть «функциональными винтиками» в финансовой системе. Такие люди все более и более успешно пытаются ставить и реализовывать собственные финансовые цели, резко расходящиеся с целями государственных финансовых органов. Появился уже значительный слой общества, поставивший на поток разработку и осуществление сложных финансовых операций (схем) самой разной целевой направленности, которые вообще не подпадают под механизмы государс-
твенно-правового регулирования, поскольку правовые системы — и не только в России, но и западные — их попросту «не видят». Ни в одной современной системе финансового права нет пока такого понятия, как «организационная финансовая схема». Между тем, если схема придумана и запущена в действие, она превращает юридические и физические лица (которые оказались в нее втянутыми) в несамостоятельных субъектов финансовой практики, не способных нести полную финансовую ответственность за результаты своей деятельности. Причем это означает еще и тот факт, что разработчиков и участников финансовых схем (если они нанесли значительный финансовый ущерб обществу) даже невозможно привлечь к ответственности только на правовых основаниях. А если подобные прецеденты пытаются все же осуществлять (как, например, с М. Ходорковским), то судебные процессы неизбежно приобретают политический «привкус».
Нормативность финансов остается, но она все чаще задается и поддерживается не государственными финансовыми органами, а частными организациями. Финансы вышли за границы национальных государств (глобализовались). Действия мировых финансовых игроков (типа Дж. Сороса) приобретают очень мощный, но разнонаправленный и несистемный характер. По словам того же Дж. Сороса, финансы стали относиться к одним из самых рефлексивных1 форм деятельности [8, с. 53]. Это, в частности, означает, что финансовые игроки, работающие на мировых финансовых рынках, должны как можно дольше скрывать свои намерения, иначе их конкуренты построят свои действия так, что первые окажутся в крупном финансовом проигрыше. То же самое происходит и с теми, кто действует догматически, т.е. строго в соответствии с нормами права или
1 Рефлексия — интеллектуальная функция человека, позволяющая ему осмысливать собственную ситуацию, в которой он оказался, и находить нестандартные способы ее преодоления. В современной жизни способность к рефлексивному осмыслению происходящего не менее важна, чем способность работать на компьютере. К сожалению, в наших вузах (за редкими исключениями, например ГУ ВШЭ) этой способности студентов не обучают, и ее приходится активным людям осваивать уже после вуза самостоятельно.
по заученным «научным истинам». Причина в том, что и законы, и знания начинают обыгрываться теми, кто их просто использует в своих целях2.
В результате научные знания становятся «короткоживущими», превращаясь в свою противоположность — информацию. Их становится невозможно транслировать в поколениях, поскольку они устаревают раньше, чем успевают попасть в учебную литературу. В этих условиях финансовые теории (которые могут, как было показано выше, описывать только неизменные объекты) становятся попросту бессмысленными, не имеющими отношения к изменчивой реальности. И они фактически перестают разрабатываться: на Западе — после Дж.М. Кейнса, а в СССР — после экономических реформ середины 1960-х гг.3
Все вышесказанное привело к тому, что финансовая наука (в мире — с 1970-х, а в России — с 1990-х гг.) начала сильно трансформироваться. По оценкам западных финансистов (как ученых, так и практиков), она «стала превращаться из аналитической в инженерную» [5, с. 20]. Дисциплину «финансовая инженерия» стали преподавать в западных университетах. Более того, как показывает анализ, финансовый менеджмент, получивший распространение не только на Западе, но теперь и в России, теоретическим предметом в полном смысле слова уже не является. Эта дисциплина инструментальная и, следовательно, «одной ногой» находится уже не в рамках научного, а в рамках инженерного мышления и деятельности.
Что касается России, то парадокс состоит в следующем. С одной стороны, практически вся успешная частная финансовая деятельность здесь уже более двух десятилетий
2 Ярким примером является научная концепция У. Шарпа, за которую он получил Нобелевскую премию в начале 1970-х гг.: как только на фондовых биржах начали считать цены акций в соответствии с тем, что предложил данный автор, нашлись люди, которые придумали альтернативные способы оценки акций при торговле ими через Интернет. В результате много крупных компаний разорилось. Премия у Шарпа осталась, но применять то, что он разработал, стало проблематично.
3 Представляется, что это и является главной причиной того, что до сих пор в учебниках финансов повторяются «истины» 50-летней давности.
строится исключительно на финансово-инженерных принципах. Любая сколько-нибудь крупная бизнес-группа в России имеет в собственности множество юридических лиц разного профиля, в том числе и финансового, и поверх них строит и реализует разные финансовые схемы. И по-другому финансового успеха добиться уже невозможно. Отсюда в России за последние полтора-два десятка лет и взялось более 70 миллиардеров (проживающих только в Москве; по данным «Forbes», это больше, чем в Нью-Йорке) и несчетное количество долларовых миллионеров.
С другой же стороны, ученые-финансисты в большинстве своем продолжают себя считать «представителями науки», хотя по сути своей уже таковыми не являются, поскольку давно отошли от принципов, на которых должна строиться классическая наука:
- исследования проводят не сами по себе, а «по заказу» (властей или частных структур);
- получаемые «финансовые знания» оказываются зачастую предвзятыми, ситуативными и быстро устаревающими;
- рекомендации ученых предназначены главным образом для целенаправленных практических действий, в большей или меньшей степени меняющих финансовую реальность.
Ничем подобным финансовая наука вообще не должна и не может заниматься. Все это — прерогатива финансово-инженерной деятельности, которая:
- не исследует финансовую реальность, а создает ее или трансформирует своими действиями;
- не финансовые знания получает, а информацию, которую в дальнейшем можно целенаправленно использовать в финансовой практике;
- не финансовые теории строит, а конструирует новые, более эффективные, чем были, способы финансовой организации, придумывает и реализует на практике нестандартные финансовые инструменты и бизнесы.
В этих условиях подлинная беда и страны в целом, и финансовой сферы в частности состоит в том, что научный инструментарий (понятия, методы, модели и т.п.), которым в основном пользуются ученые-финансисты, разрабатывая какие-нибудь «Программы развития...» и тем самым вторгаясь в область финансовой инженерии, для этого принципиально
не предназначен. Он остается инструментарием науки — «познающей», «исследующей», «теоретизирующей». Этот инструментарий явно или неявно предполагает, что уже есть «объект» и «предмет» исследования; что «знания» никак на объект изучения не влияют; что все, что придумает ученый, люди тут же начнут реализовывать и т.д. и т.п. Хотя реально все делается прямо наоборот, а последствия такого «научного исследования» бывают просто катастрофическими1, требующими новых срочных «исследований» и «рекомендаций по развитию...».
Еще более страшное (с точки зрения ближайшего будущего), на мой взгляд, состоит в том, что мы по-прежнему (как и 100, и 50 лет назад) студентов учим «знаниевым образом», хотя знания как таковые давно перестали быть ценностью: заставляем заучивать «знания-однодневки», 95% которых выпускнику вуза в жизни вряд ли где-нибудь пригодятся. И наоборот, мы не прививаем своим ученикам рефлексивную способность собственного финансового мышления; мы не передаем им способы эффективной организации своей и чужой финансовой деятельности (финансовый менеджмент [1] этому не учит совсем; он неявно предполагает, что организация финансов уже состоялась, финансовые институты — незыблемы, а активные финансовые субъекты действуют строго по правилам); мы не учим распознавать опасные чужие и, наоборот, конструировать полезные собственные финансовые схемы.
И вообще, я думаю, что мы пока не научились готовить современных финансистов, способных квалифицированно работать в искусственной и постоянно меняющейся финансово-инженерной реальности. Между тем нашим выпускникам (хотим мы того или нет) придется жить и работать в сложнейшей ситуации существования разнородных, конфликтующих и несистемных финансов, к которой они в большинстве своем совсем не готовы. Эта ситуация со временем будет только усложняться. Надеяться, что когда-нибудь вернется «уютная жизнь в стабильной
1 Достаточно посмотреть на результаты проводимых экономических реформ, которые тоже «научно обосновывались» и в многочисленных диссертациях, и в «программах развития...» (типа «500 дней»).
финансовой системе», на мой взгляд, абсолютно бессмысленно. Уже сейчас активно действующие финансовые инженеры вряд ли это допустят, поскольку они обладают высокоэффективным «финансовым оружием», против которого у большинства нынешних финансистов и правовиков (как и у населения в целом) пока нет абсолютно никакой защиты.
Безнаказанное перераспределение общественного богатства с помощью финансовых схем в пользу тех, кто не «заражен научным ханжеством», будет происходить и дальше. Если, конечно, мы не начнем осваивать финансово-инженерный инструментарий, делая его доступным если не для всех, то хотя бы для специалистов-финансистов.
Список использованной литературы
1. Бригхем Ю., Гапенски Л. Финансовый менеджмент: полный курс: в 2 т. / под ред. В.В. Ковалева. СПб., 1997.
2. Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Новочеркасск, 1994.
3. Кондильяк Э.Б. Трактат о системах. М., 1938.
4. Маркс К. Капитал. М., 1988. Т. 1.
5. Маршалл Дж., Бансал В. Финансовая инженерия: Полное руководство по финансовым нововведениям. М., 1998.
6. Попов С.В. Организация хозяйства в России. Омск, 1999.
7. Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983.
8. Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опасности. М., 1999.
9. Финансы. Денежное обращение. Кредит: учеб. для вузов / под ред. Л.А. Дробозиной. М., 1997.
10. Финансы: учеб. / под ред. В.В. Ковалева. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2007.
11. Финансы: учеб. для вузов / под ред. М.В. Романовского, О.В. Врублевской, Б.М. Сабанти. М., 2004.
12. Щедровицкий Г.П. Избранные труды. М., 1995.
13. Щедровицкий Г.П. Философия. Наука. Методология. М., 1997.
Referenses
1. Brigkhem Yu., Gapenski L. Finansovyi menedzhment: polnyi kurs: v 2 t. / pod red. V.V. Kovaleva. SPb., 1997.
2. Gusserl' E. Filosofiya kak strogaya nauka. Novocherkassk, 1994.
3. Kondil'yak E.B. Traktat o sistemakh. M., 1938.
4. Marks K. Kapital. M., 1988. T. 1.
5. Marshall Dzh., Bansal V. Finansovaya inzheneriya: Polnoe rukovodstvo po finansovym novovvedeniyam. M., 1998.
6. Popov S.V. Organizatsiya khozyaistva v Rossii. Omsk, 1999.
7. Popper K. Logika i rost nauchnogo znaniya. M., 1983.
8. Soros Dzh. Krizis mirovogo kapitalizma. Otkrytoe obshchestvo v opasnosti. M., 1999.
9. Finansy. Denezhnoe obrashchenie. Kredit: ucheb. dlya vuzov / pod red. L.A. Drobozinoi. M., 1997.
10. Finansy: ucheb. / pod red. V.V. Kovaleva. 2-e izd., pererab. i dop. M., 2007.
11. Finansy: ucheb. dlya vuzov / pod red. M.V. Romanovskogo, O.V. Vrublevskoi, B.M. Sabanti. M., 2004.
12. Shchedrovitskii G.P. Izbrannye trudy. M., 1995.
13. Shchedrovitskii G.P. Filosofiya. Nauka. Metodologiya. M., 1997.
