CC BY
67
11. Тюпа В. Альтернативный реализм // Избавление от миражей. Соцреализм сегодня. М., 1990.
Поступила в редакцию 15.01.2008 г.
Beshukova F.B. «New» literary criticism and the paradigm of the Russian postmodernism in V. Kuritzyn’s book «Russian Literary Postmodernism». The process of
forming of the native postmodern criticism is analyzed in the article. The object of that research are the views and the theoretic concepts of V. Kuritzyn in the aspect of periodization of the Russian postmodernism and the creation the analytic basis of literary criticism of the postmodernism texts. As a result the main conceptual critic’s arrangements productive for forming the paradigm of Russian postmodernism are revealed.
Key words: Postmodernism, modernism, avant-garde paradigm, «multilevel writing», «double coding», text, eclecticism, rhizome, deconstruction, context.
К ВОПРОСУ О РОЛИ ДЖОНАТАНА ЭДВАРДСА В СТАНОВЛЕНИИ АМЕРИКАНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
К.М. Баранова
Статья посвящена анализу работ известного американского богослова Джонатана Эдвардса. В ней раскрывается эволюция автора как мыслителя и философа, в частности, в вопросе суверенитета божественного начала и свободы выбора человека, а также затрагиваются проблемы, связанные со стилистическими особенностями его произведений.
Ключевые слова: богослов, эволюция, ривавелизм, свобода, выбор.
Литература XVIII в. на американском континенте, по мнению большинства исследователей, может быть поделена на два примерно равных периода, и, таким образом, представляется возможным говорить о литературе первой половины XVIII в., которая по сути своей является литературой колониального периода, и литературе, появившейся в начале 60-х гг. и до конца столетия, связанной с наиболее интенсивным процессом формирования нации и становлением национального американского самосознания накануне войны за независимость.
Собственно говоря, в XVIII в. создаются основные условия успешного завершения борьбы американцев за свою свободу. На протяжении первого из названных периодов продолжается заселение колонистами территорий вдоль Атлантического побережья. Растут и расширяются города, в особенности, портовые, развивается рыболовство и торговля.
Все эти явления находят свое отражение в литературе первой половины XVIII в., которая по-своему уникальна, неповторима и, безусловно, базируется преимущественно на религиозной основе. Уникальность данного периода, который можно рассматривать как важнейший период становления американ-
ской литературы, заключается в том, что, с одной стороны, это литература, колониальная, вобравшая в себя все, что было ею освоено в течение XVII в. на американском континенте; с другой стороны - это литература, связанная своими историческими корнями с литературой Англии, поскольку американские колонисты восточных штатов - это прежде всего выходцы из Великобритании.
Кроме того, уникальность колониального периода можно усмотреть в том, что красной нитью через всю литературу этого времени проходят религиозные постулаты, что вполне объяснимо, т. к. первыми писателями в Америке были пуританские священники, и на протяжении долгого времени книжное слово было доступно, главным образом, только им. Но, пожалуй, основной момент, отличающий литературу этого периода, заключается в тех формах, в которых возникают первые американские литературные произведения, появившиеся в колониях. В большинстве своем это дневники богословов, их религиозно-философские трактаты, проповеди, исторические очерки, берущие начало от сочинений первых поселенцев XVII в.
Безусловно, одной из самых ярких и значительных фигур в американской литературе
и культуре начала и середины XVIII в. является Джонатан Эдвардс. По мнению М.М. Кореневой, в творчестве Джонатана Эдвардса «достигла своей наивысшей вершины пуританская мысль и пуританская традиция религиозно-философской прозы Новой Англии» [1, с. 350]. И действительно, фигура Джонатана Эдвардса рассматривается большинством исследователей американской литературы прежде всего как фигура мыслителя, философа, теолога.
Согласно данным исследователей, занимающихся историей пуританства, Джонатан Эдвардс был последним и одним из величайших пуританских богословов, если не самым великим среди них. Обратим внимание на те факты биографии этого мыслителя, которые нам важны в свете поставленной темы. Пожалуй, важнейшим обстоятельством, определившим всю будущую деятельность Дж. Эдвардса было то, что он родился в семье канонических протестантов, при этом священниками в его семье были представители целого ряда поколений. Большое влияние на формирование его личности также сыграли годы обучения в Йельском университете, который был создан при непосредственном содействии его деда.
Два года службы проповедником пресвитерианской церкви в Нью-Йорке, а затем преподавание в родном университете дают ему более глубокие знания и необходимый практический опыт. В 1727 г. он получает в наследство от своего деда Соломона Стоддарда руководство большим приходом в Норт-Хэмптоне.
30-е гг. ХVIII столетия характеризуются тем, что американские прихожане охвачены настроениями ривайвелизма, своеобразного «духовного возрождения христианства».
Именно в это время в Америке возникает движение среди представителей христиан различных деноминаций, самое радикальное крыло которого, приходит к выводу о несовершенстве официальной церкви. Это движение и получает наименование ривайвелизма, поскольку его сторонники стремятся к «возврату» первоапостольской церкви, к ее возрождению в повседневной жизни и богослужебной практике. Своим авторитетом Эдвардс поддерживает ту тенденцию, которая формируется в этом движении и связана с нравственным очищением христиан. В 40-е гг., когда Америку охваты-
вают идеи «Великого пробуждения», он становится лидером этого движения.
Однако ему претит неестественная выспренность и экзальтация многих «пробуж-денцев», эмоциональную чрезмерность которых он осудил в трактате 1746 г. “A Treatise Concerning Religious Affections: “It seems commonly to be so, that when false affections are raised high, there are many false affections attend each other” [2].
Вместе с тем его призывы к большей строгости в повседневной жизни не находят отклика у большинства представителей общины, и в 1750 г. община отстраняет его от руководства приходом.
В целом, жизненный путь Эдвардса отражает те взлеты и падения, сложности и противоречия, открытия и предвидения, характерные для времени, в которое он жил и творил.
Анализ произведений Джонатана Эдвардса позволяет разделить все его творчество на два периода, водоразделом между которыми следует признать 1740 г. Вероятно, это связано с идеями «Великого пробуждения», которые оказали существенное влияние на эволюцию мыслителя и проповедника.
Первый период творчества Джонатана Эдвардса включает в себя те его произведения, которые были созданы до 1740 г. Сюда можно отнести такие из его широко известных работ, как “God Glorified in Man’s Dependence” (1731), “Narrative of Surprising Conversions” (1736-1737) и “Personal Narrative” (1739), рассказывающее о его обращении в кальвинизм [3-5].
Ко второму периоду относятся те произведения великого богослова, которые, соответственно, появляются после 1740 г., например: “Sinners in the Hands of an Angry God” (1741), “A Careful Enquiry into Freedom of the Will” (1754), “The Nature of True Virtue” (опубликованные посмертно в 1765 г.) [6-8].
Необходимо подчеркнуть, что Джонатан Эдвардс верил, что в религиозном опыте большую роль играет чувство. Очевидно, данные убеждения великого богослова своими корнями уходят в те споры, которые велись при обсуждении работ Дж. Локка. Произведения Дж. Локка были весьма популярны в то время и широко обсуждались в аудиториях Йельского университета. Английский философ Дж. Локк полагал, что, приобретая
религиозный опыт, человек посредством речи передает МЫСЛИ и ИДЕИ. В противовес такой точке зрения Эдвардс подчеркивает, что религиозный опыт обязательно включает в себя ЭМОЦИИ человека, базируется на его ЧУВСТВАХ.
Упоминания о подобных его воззрениях можно найти в таких работах первого периода как “God Glorified in Man’s Dependence”, “Narrative of Surprising Conversions”, “Personal Narrative”. При этом следует подчеркнуть, что манера, в которой написан лирический панегирик его будущей жене Саре Пирпонт (1723), также свидетельствует не только о нежном сердце мыслителя, но и о незаурядных способах выражения им своих чувств.
Анализ произведений Джонатана Эдвардса позволяет говорить о том, что его творчество в целом основано на выражении и толковании двух тем. Во-первых, автор подчеркивает абсолютный и явный суверенитет божественного начала. Эта мысль четко прослеживается в его работах первого периода. Джонатан Эдвардс неоднократно замечает, что Бог и только Бог является вершителем судеб рода человеческого. Автор полагает, что только Создатель решает, когда призвать род людской на Страшный суд, что только он определяет время, которое неминуемо наступит для каждого человека. Подобные постулаты прослеживаются в его работе “Sinners in the Hands of an Angry God”: “There is the dreadful pit of the glowing flames of the wrath of God; there in hell’s wide gapping mouth open; and you have nothing to stand upon, nor anything to take hold of; there is nothing between you and hell but the air; ‘tis the only the power and mere pleasure of God that holds you up” [6, p. 177].
Однако в работах второго периода его творчества заметно меняются главные акценты: Джонатан Эдвардс начинает все чаще обращаться к человеку. Ни в коей мере не ставя под сомнение значимость Божественного начала, автор, тем не менее, в произведениях этого периода неоднократно высказывает мысль о том, что жизненный путь человека определяется СВОБОДОЙ ВЫБОРА им этого пути.
Обратим внимание на тот факт, что даже в заглавиях его работ можно усмотреть изменения, происходившие в трактовке этого вопроса. Так, например, в 1731 г. выходит в
свет его трактат “God Glorified in Man’s Dependence” (Бог славен тем, что человек ему подвластен). Анализируя это заглавие, можно сказать, что автор привлекает внимание читателя к полной зависимости человека от Творца. Величие Божественного начала процветает, в определенной степени, благодаря тому, что человек полностью полагается на Божий промысел.
Но уже через два десятилетия в 1754 г. выходит в свет работа Эдвардса “A Careful and Strict Enquiry into Freedom of the Will” (Тщательный анализ понятия «свободы воли»), в которой известный теолог акцентирует внимание на СВОБОДЕ ВОЛИ homo sapiens. Зависимость человека от Бога рассматривается автором как аксиома, но он считает необходимым подчеркнуть, что воля, которой обладают люди, тоже значима. Эдвардса также интересует вопрос, ЧТО делает волю человека свободной. Автор вводит в название своего труда атрибутивный комплекс a careful enquiry, подчеркивая тем самым, что человек принимает то или иное решение, тщательно его обдумав, а не бросается исполнять любое из сиюминутно возникающих желаний. Именно тщательный анализ возможного поступка и предопределяет свободу выбора человека, свободу его воли.
В последних работах Джонатана Эдвардса, вышедших в свет уже после его смерти, автор определенно приходит к мысли о необходимости СВОБОДЫ ВЫБОРА пути человеком. Здесь явственно присутствует эволюция его ранних идей. Знаменитый теолог утверждает, что человек, безусловно, должен быть морально достойным для осуществления подобного выбора, однако он (человек) сам вправе осуществлять свой выбор.
Таким образом, исследуя труды Джонатана Эдвардса, можно прийти к выводу, что в своих творческих исканиях автор постепенно меняет свою точку зрения на взаимосвязь божественного промысла и деяний человека.
Если в своих ранних произведениях Дж. Эдвардс говорит о том, что Бог предопределяет жизнь и поступки человека, если автор в этот период времени постоянно подчеркивает мысль о том, что человек всегда руководствуется божьими промыслом в мыслях и поступках и фактически поступает так или иначе потому, что так ему велено Богом: “We are dependent on God’s power through every
step of our redemption” [3, p.137], то к концу своей жизни и творчества известный мыслитель как бы опровергает себя, в определенной степени полагая, что человек и сам в какой-то мере вправе решать как поступать, иными словами, он может больше доверять себе, своим суждениям: “The man is perfectly free according to the primary and common notion of freedom” [7, p. 191].
Таким образом, сам человек и свобода его выбора оказываются для автора не менее значимыми, чем то Божественное начало, которое существенным образом влияет на людские деяния. Анализ произведений Джонатана Эдвардса показывает, как с годами меняются его взгляды на подобные проблемы, что, повторим, позволяет говорить о внутренней эволюции автора, о развитии его идей. Возможно, именно здесь берет начало идея опоры на самого себя (Self-reliance), которая станет одной из важных составляющих национального американского самосознания.
Второй основной темой трактатов Джонатана Эдвардса является тема красоты божьей добросердечности. В ней затрагиваются проблемы истинной добродетели и подлинной красоты. По мнению Эдвардса, Бог создает нечто для того, чтобы продемонстрировать добросердечность, которая включает в себя доброжелательность, и эти духовные субстанции порождают красоту. Не менее красивы люди, исполненные доброжелательными мотивами. Джонатан Эдвардс полагает, что подлинная сила человека состоит в имитации божественной благодати: “And benevolence or goodness in the Divine Being is generally supposed not only to be prior to the beauty of many of its objects, but to their existence: so as to be the ground both of their existence and their beauty, rather than they form the foundation of God's benevolence, as it is supposed that it is God's goodness which moved him to give them both being and beauty” [8, p. 197].
Теология Эдвардса, по мнению авторитетного американского литературоведа П. Миллера, отрицает арминианский тезис о способности человека преодолеть последствия первородного греха. Философ полагает, что люди действительно способны выбрать добро как основополагающий фактор своего существования, однако испорченность человеческой природы первородным грехопадением лиша-
ет их самого желания сделать благой выбор. Согласно воззрениям богослова, любые разумные внешние свидетельства веры недействительны, если ее нет в чувствах, эмоциях и воле человека. Тем не менее, одномоментной вспышки религиозных чувств, пусть даже таких ярких как христианская любовь, недостаточно. Эти чувства должны присутствовать в жизни людей постоянно и неизменно. А для этого необходим устойчивый, уравновешенный и, безусловно, пуританский образ жизни. Эдвардс считает, что человеку следует иметь некое равновесие внутренней религиозности и внешних проявлений благочестия.
Суммируя эти положения, можно обобщить: все взгляды Джонатана Эдвардса на образ жизни и вероисповедание человека имеют прочную основу в протестантских религиозных постулатах, что, безусловно, связано с тем, что он долгое время был новоанглийским священником и, как уже отмечалось, крупным ученым-богословом в американских колониях восточного побережья.
Отмечая значимость философских идей знаменитого теолога и важность работ американского богослова, исследователи творчества Эдвардса, тем не менее, не называют его писателем. Насколько правомерно причисление известного теолога именно к мастерам литературного слова?
Справедливо предположить, что он был не просто значительным философом-бого-словом; ведь практически во всех произведениях, начиная с самых ранних, он выступает как мастер художественного слова.
Согласно современным лексикографическим источникам, термин литература может рассматриваться в нескольких значениях, одним из которых является произведения информативного характера об определенном предмете (books or other information about a subject) [2, p. 834]. Допускают, что этого качества (информативности) достаточно, чтобы автор назывался литератором. Полагаем, что Эдвардс может претендовать на гораздо большее, и его можно рассматривать как талантливого стилиста.
Заметим также, что отличительным признаком художественного произведения, наряду с другими, считается описание природы. Если обратиться к анализу произведений колонистов XVII в., первых, кто так или ина-
че в своих работах предлагал зарисовки жизни на североамериканском континенте, то, по мнению исследователей подобного рода текстов, представляется возможным констатировать определенное пренебрежение этих авторов к изображению природных зарисовок на страницах их произведений.
Объяснение же подобного невнимания к красотам природы исследователи усматривают в том, что поселенцы были заняты насущными проблемами выживания. С одной стороны, им грозила постоянная опасность, исходившая от индейских племен, а с другой -им приходилось сталкиваться с естественными жизненными трудностями, связанными с освоением чужих территорий и обустройством на новом месте. Между тем, в произведениях Джонатана Эдвардса обращение к природе является фактически обязательным и может рассматриваться в качестве неотъемлемой части его творений. Это также показывает, что великий мыслитель обладал незаурядным писательским мастерством.
Высказанный выше тезис можно доказать, обратившись к известному произведению Джонатана Эдвардса “Personal Narrative”, в котором американский богослов, восхваляя величие Бога, его мудрость, чистоту и любовь, отмечает, что божья исключительность, его совершенство проявляется во всем, что существует в ПРИРОДЕ. “God’s excellency, his wisdom, His purity and love, seemed to appear in everything; in the sun, moon and stars; in the clouds, and blue sky; in the grass, flowers, trees; in the water, and all nature; which used greatly to fix my mind. I often used to sit and view the moon for continuance; and in the day, spent much time in viewing the clouds and sky, to behold the sweet glory of God in these things” [5, p. 159]. Безусловно, облик природы, как следует из этого описания, прежде всего связан с поклонением Богу, его восхвалением.
Джонатан Эдвардс замечает, что, если ранее он боялся таких природных явлений, как гроза, молния, буря, то, поняв, что это суть лишь проявления Божественного начала, он начинает получать удовольствие, слушая раскаты грома и созерцая вспышки молнии, ибо природные явления дают ему возможность пообщаться с Создателем, т. к. через них происходит его проникновение в божий промысел: “I used to be uncommonly terri-
fied with thunder, and to be struck with terror when I saw a thunder storm rising; but now, on the contrary, it rejoiced me. I felt God, so to speak, at the first appearance of a thunder storm... ” [5, p. 160].
Одним из любимых занятий Эдвардса оказываются прогулки в одиночестве по лесам, уединенным местам, где он имеет возможность размышлять, вести разговоры с самим собой, общаться с Богом. Так, например, время, проведенное на природе, на берегу Гудзона, вдали от городской суеты, Эдвардс рассматривает как одно из самых счастливых мгновений жизни: “I very frequently used to retire into a solitary place on the banks of Hudson’s river, at some distance from the city, for contemplation on divine things and secret converse with God; and had many sweet hours there” [5, p. 163].
В другом месте своего трактата Эдвардс снова упоминает, что подобное времяпровождение занимает достаточно большую часть его жизни: “I spent most of my time in thinking of divine things year after year; often walking alone in the woods and solitary places for meditation, soliloquy, and prayer, and converse with God.” [5, p. 160] Здесь автор характеризует проявления природы атрибутом divine, и действительно, достаточно часто природа рассматривается им не только как красота, но и как эстетическое наслаждение.
Рассуждая о том, кто или что является носителем моральных ценностей, Эдвардс опять обращается к природным явлениям. Он посвящает проникновенные строки солнцу, огню, возвеличивая их красоту, подчеркивая исключительную роль этих природных начал в жизни человечества: “The sun is very excellent and beneficial in its actions and influence on the earth in warming and causing it to bring forth its fruits; but it is not a moral agent: its action,. though good, is not virtuous or meritorious. Fire that breaks out in a city and consumes great part of it is very mischievous in its operation; but it is not a moral agent [7, p. 191]. Однако автор отмечает, что эти стихии не являются носителями моральных ценностей. Только человек является у него носителем морали.
Конечно, исключительность, красота солнца прежде всего имеют в восприятии Эдвардса функционально-прагматическое
отношение к человеку. Тем не менее, упоми-
нание о красоте небесного светила весьма показательно. И, хотя зарисовки природы у него не столь многочисленны, они позволяют заметить тот интерес, который автор проявляет именно к природным феноменам.
Многие исследователи творчества Эдвардса считают его произведения достаточно сухо изложенными. С этим традиционным взглядом на Эдвардса-рассказчика довольно трудно согласиться. Если жанр, в котором он пишет, никак нельзя причислить к романтическим, то определенный романтизм природных зарисовок, безусловно, проступает на страницах его работ.
Так, в своей работе “Personal Narrative” автор сравнивает душу верящего в Бога человека с божьим садом или божьим полем, при этом все повествование наполнено лиризмом и поэзией: “It [holiness] made the soul like a field or garden of God, with all manner of pleasant flowers; all pleasant, delightful, and undisturbed; enjoying a sweet calm, and the gently vivifying beams of the sun. The soul of a true Christian, as I then wrote my meditations, appeared like such a little white flower as we see in the spring of the year: low and humble on the ground, opening its bosom to receive the pleasant beams of the sun's glory; rejoicing as it were in a calm rapture; diffusing around a sweet fragrancy; standing peacefully and lovingly, in the midst of other flowers roundabout; all in like manner opening their bosoms, to drink in the light of the sun.” [5, p. 162]. Говоря о душе христианина, Эдвардс сравнивает ее с белым цветком, который тянет свои лепестки к теплым лучам солнца, его сиянию, его величию и, будучи обласканным солнечным светом, начинает испускать сладкое благоухание, тонкий аромат. Данное метафорическое описание уходит опять-таки своими корнями в природные явления, изображение которых так удается автору.
Заметим также, что, в определенном смысле, Эдвардса можно рассматривать и как интересного писателя с точки зрения его своеобычного стиля. Казалось бы, постоянное морализирование, обращение к Богу, назидательный тон, свойственный большинству богословских произведений, не должны оставлять места красочным описаниям, использованию различных стилистических приемов. Но как раз на страницах его произведений часто появляются метафоры, срав-
нения, гиперболы. Ср.: flood of tears, returned like a dog to his vomit, like a little white flower и т. д .
Таким образом, и в этом отношении мы наблюдаем умелое обращение автора со словом. Он искусно вплетает в свое повествование всевозможные стилистические приемы, которыми активно пользуются известные мастера художественного слова, творившие в последующие после Эдвардса эпохи.
Во многом произведения Эдвардса философско-религиозного толка интересны не только его теологическими размышлениями, но и тем, как он повествует о человеческой личности. Его герой - реальный живой человек, а не просто бестелесная сущность. Повествование ведется от его имени, и здесь как бы сливаются вместе автор, повествователь и лирический герой. Он думает, сомневается, размышляет, радуется. Он переживает, раскрывает свои чувства и делает это ярко и эмоционально.
Так, вспоминая свое прошлое, когда Эдвардс не до конца проникся религиозными идеями, и глубина его греховности была велика, писатель ощущает такое сильное эмоциональное потрясение, которое выливается в поток слез: “While at New York, I was sometimes much affected with reflections on my past life, considering how late it was before I began to be truly religious; and how wickedly I had lived till then; and once so as to weep abundantly, and for a considerable time together”. [5, p. 162].
На этой же странице, анализируя переполнявшие его чувства, автор говорит о сильном сердцебиении, которое он испытывает: “There was no part of creature holiness that I had so great a sense of its loveliness as humility, brokenness of heart and poverty of spirit; and there was nothing that I so earnestly longed for. My heart panted after this, to lie low before God, as in the dust; that I might be nothing, and that God might be ALL, that I might become as a little child” [5, p. 162].
Безусловно, появление подобного героя на страницах автобиографического произведения ни в коем случае нельзя приравнивать к литературным героям иных жанров, где сюжет, ход и развитие событий постоянно поддерживают интерес читателя к тексту. Тем не менее, живость изложения, неподдельная искренность рассказчика, несомненно, подкупают.
Все изложенное выше позволяет рассматривать труды Эдвардса как оказавшие большое влияние на становление американской культуры и литературы. В этом отношении значимы и те философско-теологические проблемы, которые ставит и пытается решать автор, и то, как он это делает с точки зрения художественного оформления текста. И если назвать Эдвардса американским писателем XVIII в. в полном словарном значении можно лишь с оговорками, то утверждать, что он заложил определенные основы будущей литературы северо-американского континента, думается, вполне правомерно.
5. Edwards J. Personal Narrative. American Literature Survey / е± by Milton R. Stern. N. Y., 1962. P. 156-170.
6. Edwards J. Sinners in the Hands of an Angry God. American Literature Survey / еd. by Milton R. Stern. N. Y., 1962. P. 170-186.
7. Edwards J. A Careful Enquiry into Freedom of the Will. American Literature Survey / еd. by Milton R. Stern. N. Y., 1962. P. 186-193.
8. Edwards J. The Nature of True Virtue. American Literature Survey / еd. by Milton R. Stern. N. Y., 1962. P. 193-201.
Поступила в редакцию 29.02.2008 г.
1. Коренева М.М. Джонатан Эдвардс: История литературы США. М., 1997. Т. 1. С. 350-384.
2. Edwards J. A Treatise Concerning Religious Affections. Philadelphia, 1821. P. 74.
3. Edwards J. God Glorified in Man’s Dependence. American Literature Survey I еd. by Milton R. Stern. N. Y., 1962. P.133-139.
4. Edwards J. Narrative of Surprising Conversions. American Literature Survey I еd. by Milton R. Stern. N. Y., 1962. P.139-156.
Baranova K.M. On Jonathan Edwards’s role in becoming of the American literature. The article is devoted to the analysis of works of a well-known American theologian Jonathan Edwards. It reveals the author’s evolution as a thinker and philosopher, in particular, in the aspect of sovereignty of the divine beginning and freedom of personal choice. It also considers the problems connected with stylistic peculiarities of his works.
Key words: theologian, evolution, revivalism, freedom, will.
ПРОБЛЕМА «ЧЕЛОВЕК И ЦИВИЛИЗАЦИЯ» В АВТОБИОГРАФИЧЕСКОЙ КНИГЕ ДЖ. ЛОНДОНА «ДЖОН-ЯЧМЕННОЕ ЗЕРНО»
И.Е. Лунина
Статья посвящена выявлению своеобразия жанра автобиографии в книге Дж. Лондона «Джон-Ячменное Зерно». Особое внимание уделено восприятию проблемы «человек и цивилизация» в связи с авторским осмыслением процесса исторического развития страны. Выявляются своеобразие героя, особенности художественного метода, стиля книги.
Ключевые слова: цивилизация, жанр автобиографии, автор-герой, машинная цивилизация, историческая преемственность, идеал.
Жанр автобиографического повествования в Соединенных Штатах Америки в XIX в. являлся весьма популярным, обнаруживая характерное для американской литературы соединение художественного и публицистического элементов. Пожалуй, ни один из жанров, естественно, кроме исторического романа, не позволяет столь полно почувствовать эпоху, время, и, главное, человека в контексте эпохи. Авторы книг-автобиографий, различных по форме (воспоминания, мемуары, исповеди, дневники, записные
книжки и т. д.), стремятся не только представить этапы становления собственной личности, но и поделиться своим ощущением духа истории, пониманием исторического процесса развития общества. В этом смысле «автор в воспоминаниях о своей жизни берет на себя функции историка...» [1].
Истоки жанра в американской литературе - в автобиографических сочинениях отцов-основателей американского государства, в которых сложились два основных типа повествования. «Автобиография» Б. Франклина -
