CC BY
68
субъекта принимать решения, которая и делает его субъектом политики, политическим сувереном. Но Шмитт говорит не о любом решении, принимаемом государством или другим субъектом политики (хотя о других субъектах, помимо государства, он лишь вскользь упоминает), а том, что является специфически политическим решением, конституирующим саму область политики, — о различении «друга» и «врага». С его точки зрения, реально значимой является возможность определять врага и бороться с ним, заключать политические союзы, а также распоряжаться жизнью других людей и объявлять войну. Когда государство или народ утрачивают право в определении своего политического врага, они перестают быть политическими суверенами [3, с. 31].
С точки зрения Шмитта, политика характеризуется скорее как политическая противоположность — самая интенсивная, самая крайняя, до которой все другие противоречия — экономические, этические, национальные — могут обостряться, и тогда они становятся собственно политическими.
Однако оба иследователя сходятся в одном выводе, что объявление чего-то или кого-то «неполитическим» есть уже само по себе политического решение.
В целом предпринятая попытка феноменологического анализа конституирования политического субъекта дает важное следствие: объявление чего-то или кого-то «неполитическим» есть уже само по себе политического решение. Мы не можем просто сказать, что с завтрашнего дня перестаем участвовать в политической жизни своей страны, своего народы и т. п. Это будет политическое заявление. Причем решение выйти из политической системы не гарантирует автоматически такого выхода, оно лишь исключает человека из числа субъектов политики и оставляет право принимать политические решения за другими.
Так же как с позиции Ж.-П. Сартра сознательный отказ человека от своей свободы будет свободным выбором, так и сознательное решение не участвовать в политической жизни будет политическим выбором, за который, как и за всякое другое политическое решение, мы будем нести ответственность.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Рикёр, П. Герменевтика. Этика. Политика [Текст]: лекции и интервью / П. Рикёр. — М.: Academia, 1995. - 160 с.
2. Он же. Справедливое [Текст] / П. Рикёр. — М.: Гнозис; Логос, 2005. - 304 с.
3. Шмит, К. Политическая теология [Текст] / К. Шмит. - М.: Канон-Пресс, 2000. - 336 с.
УДК 299.18
Р.В. Шиженский
к вопросу о религиозном основе славянской версии
indigenous religions
Появление на Украине в середине 30-х, а в России в конце 70-х годов XX века религиозного феномена, известного как славянское неоязычество, родноверие, традиционализм и т. п., предопределило формирование в среде последователей современного нативизма своего
собственного религиозно-философского базиса. Важнейшим элементом восстанавливаемого языческого мировоззрения становится своеобразный «понятийный блок», включающий три категории: «Явь», «Навь» и «Правь». По мнению немногочисленных исследователей данного
вопроса и нашим собственным наблюдениям, рассматриваемые философско-теологические понятия нашли благодатную почву практически во всех крупных folk religion организациях и объединениях России и Украины. Несмотря на свою общепризнанность и популярность, «Явь», «Правь» и «Навь» не диахронны, не си-нергетичны. Они не имеют единого для всего языческого мира XX—XXI веков объяснения. Данные дефиниции по-разному понимаются и трактуются идеологами конструируемого славянского язычества. Обзор родноверческих нарративных источников позволяет выделить ряд версий, раскрывающих значение этих концептов.
Наиболее распространенной трактовкой исследуемых религиозно-философских (квазифилософских) понятий, придающей последним оттенок деификации, является представление о «Яви», «Прави», «Нави» как о трех мирах славянского мифологического миропонимания. В проектируемом мифологическом «трехмирье» «Правь» — мир светлых богов, «Навь» — обитель темных божеств, «Явь» — земной мир, мир людей [3, с. 95—96; 4, с. 21].
Кроме мифологических миров, искомые понятия отождествляются также с категориями формирующейся философии славянского языческого эпохэ [16, с. 201], в которой «Прави» отводится роль божественного закона, «Явь» предстает как ощущаемый мир, «все проявленное», «Навь» — мир существующий, но недоступный нашему пониманию, «вся совокупность тонких планов Бытия».
Данные термины фигурируют и как важнейшие составляющие человеческого индивида. По мнению составителей «Календаря важнейших украинских народных праздников 2006—2007 гг.», «Правь» отвечает за моральное состояние человека, «Явь» — за его материальный достаток, «Навь» — за культуру и знания [11, с. 20—21]. Волхв Велеслав соотносит три искомых концепта с особенностями строения человеческого тела: «Правь» — чело, «Явь» — плечи, «Навь» — живот [4, с. 428]. В примечаниях к своему переводу «Велесовой книги» А.И. Асов приводит целый перечень возможных трактовок «Яви» и «Нави»: мужское и женское начало, день и ночь, смерть
и жизнь, разумное и животное. В итоге своих многочисленных рассуждений автор принимает решение о соотношении «загадочной тройки» с триединым богом Родом: «Явь — это Отец, Навь — Сын, Правь—Дух» [1, с. 282—283]. Для обоснования философской составляющей рассматриваемых понятий часть писателей от альтернативной религиозности обращается к опыту Востока и находит аналоги «Яви», «Прави» и «Нави» в текстах Ригведы, учении о чакрах и т. д.
Предварительная критическая экспликация изложенных выше гипотез приводит к следующему результату: первая теория наиболее близка к широко распространенным среди мифологических систем народов мира представлениям о мироздании, мировом порядке, трехчастном делении пространства. Укладывается в «историческую версию» и представление некоторых адептов автохтонной религиозности о «Яви», «Прави» и «Нави» как об основополагающих частях Мирового древа [3, с. 95; 9, с. 50]. Примечательно, что дальнейшему структурированию в рамках «трехмирья» подвергается лишь нижний мир — «Навь». Приверженцы современного язычества делят «Навь» на две части: «Светлую Навь» (как вариант — Ирий Небесный, мир Слави) и «Темную Навь» (Пекло). Подобное деление нижнего мира находит объяснение в новой языческой мифологии. Согласно представлениям Велеслава — волхва общины «Ро-долюбие», «Темная Навь» — местопребывание неразвитых душ, «Светлая» — местопребывание святых душ предков [4, с. 188, 499]. Волхв Бо-гумир дает другую трактовку мирам «Нави»: «Светлая Навь — это обитель нерожденных душ... Темная Навь — пристанище лихих духов и душ кривдников (грешников)» [3, с. 95].
Возможно, в основу современной градации потустороннего мира легли представления древних скандинавов о мироздании. В силу сохранности и относительной доступности скандинавских источников славянские натуропаты очень часто используют «мифологический багаж» северных соседей для сравнения, а иногда и для полного копирования. Кроме изначального Мирового древа, в качестве примера трехчастного деления Вселенной родноверы Украины используют и знаменитый Збручский идол [9, с. 133].
Остальные версии представляются искусственными теолого-философскими конструкциями, не имеющими под собой какой-либо исторической и религиозной основы. Несомненно, современным языческим прозелитам требуется расширить круг содержательных характеристик утверждаемого ими мифического миропорядка. Отсюда и попытки ремифологизации, стремление к реституции язычества, упорное желание части нативистов внедрить в сознание верующих целый комплекс новых религиозно-мифологических конструкций. Стремление связать представление о «Нави», «Яви» и «Прави» с инородными философскими концепциями. Другая часть пантеистической и панентеистической элиты, отвергая влияние «извне», путь заимствования и возможной реконструкции, избирает легкий путь «мифологического сочинительства».
По воле фолк-вождей языческое славянское «трехмирье» находится под покровительством целого пантеона божеств. Следует отметить, что «полномочия» богов в деле создания мироздания, контроля над ним, а также индивидуальная связь мифологических сущностей с конкретными мирами у языческих диаспор Украины и России весьма разнится. Демиургами «Яви», «Нави» и «Прави» считаются боги Род и Сварог. Защитниками и хранителями трехмирья большинство славянских адептов indigenous religions признает Перуна, Святовита. Велес — единственное божество, ассоциируемое практически у всех «этнофоров от язычества» с загробным миром «Нави». Медиатором между небесным и земным миром выступает Симаргл, посредники между миром людей и загробным миром — птицы. Встречается и более массовое деление богов по «царствам». По мнению Иггельда и Велемудра, представляющих родноверческое объединение «Круг Бера», в «Яви» господствуют Световит, Радегаст, Даждьбог Сва-рожич. В свою очередь «Правь» закреплена за Стрибогом, Сварогом и Перуном. Иными представляют богов верхнего мира роднове-ры Украины. По мнению Г. Лозко, в царстве «Прави» размещаются Лада, Даждьбог, Перун и Макошь. Подобные расхождения встречаются весьма часто.
Еще одним «ноу-хау» современных последователей язычества является соотношение трех исследуемых терминов с понятием «триглав». В языческих нарративах «триглав» выступает, как правило, в двух вариантах: непосредственно как воплощение трех искомых миров (Яви, Прави, Нави), либо как триединое божество (Сварог-Перун-Велес, соответственно Правь-Явь-Навь).
Приведенный выше материал позволяет сделать ряд выводов.
1. До сего дня нативистские объединения, отдельные лидеры этнически направленных течений Украны и России как внутри республик, так и на международном (восточнославянском) уровне не смогли выработать единой концепции, общей модели, объясняющей пропагандируемые ими религиозно-философские ценности. В основе данного утверждения лежат:
• отсутствие четкого понятийного аппарата, раскрывающего суть важнейшей терминологии — мировоззренческого базиса «Яви», «Прави», «Нави»;
• тщетные попытки современных языческих дидаскалов «населить неомифологические миры» при помощи собственных домыслов и конструкций вымышленным пантеоном, включающим в общинах России и Украины совершенно разных богов.
2. Несмотря на свою молодость, славянский нативизм двух последних веков сумел в общих чертах выстроить свою собственную религиозную систему и успешно ею манипулировать. Последствия социально актуализированной религиозной проповеди отразились в появлении новых религиозных праздников (Свято Прави), в названиях неоязыческих общин (славянская родноверческая община «Единство Прави», поселок Московский), религиозных школ (высшее духовное учебное заведение ПРАВь: Православная родноверче-ская академия вероведанья, Украина, г. Хмельницкий), оздоровительных методиках и даже в трактовке государственной символики [9, с. 150; 11, с. 18—19]. Успех по внедрению «неомифологических терминов» стал настолько ощутимым, что под влияние «Яви», «Прави» и «Нави» попала даже научно-публицистическая литература, в частности значительное количество всевозможных словарей, справочных
изданий по верованиям древних славян. К примеру, в «Словаре славянской мифологии» Е.А. Грушко и Ю.М. Медведева, имеющем гриф «Рекомендовано в качестве учебного пособия по русскому языку, литературе и истории в средних школах, колледжах, гимназиях и высших учебных заведениях», языческая религиозная «тройка» заявлена как «олицетворение времени в славянской космогонии» [5, с. 452], и таких примеров десятки.
Источниковая база рассматриваемых терминов крайне слаба. Если не брать во внимание фантастические версии идеологов indigenous religions (автохтонная, туземная религиозность) по поводу зарождения понятия «Прави» как универсального закона ариев в VI—III тысячелетиях до н. э. среди племен трипольской культуры, сохранения законов «Нави», «Прави» и «Яви» в вышивках украинских рушников и, наконец, сближения славянского «Явь» с семитским «Яхве», то важнейшим и практически единственным источником, фиксирующим все три искомые дефиниции, является знаменитая фальсификация середины XX века — «Влесова книга». В многочисленных изданиях, авторских переводах этого «древнейшего памятника славянской письменности» понятия «Яви», «Прави» и «Нави» встречаются не единожды. Как правило, информация автора о рассматриваемых мифологических образах носит спорадический характер и представляет собой небольшие вкрапления в основное повествование. В большинстве случаев «Явь», «Навь» и «Правь» упоминаются составителем «Вле-совой книги» во время прославления того или иного божества, во время свершения важнейших, переломных событий. В целом, как и все произведение, строки, посвященные исследуемым понятиям, крайне неинформативны, туманны и бедны фактологически. В качестве примера приведем несколько отрывков авторских переводов «Влесовой книги», посвященных этиологической легенде искомой темы: «Явь — это текущее, то, что сотворено Правью. Навь же — после нее, и до нее есть Навь. А в Прави есть Явь» [1, с. 73]; «Так если сказано о нашем Диде, смерть есть Явь, потому что она текущая. Творение происходит в Прави. Нави небо есть в Прави. До того есть Навь и
после того есть Навь. В Прави же есть Явь, поучимся старому» или «Явь есть текущая, а сотворена в Праве. Наве бо есть по той: до той есть Нава и по той есть Нава, а в праве есть Явь». Приведенный материал не только не проливает свет на раскрытие религиозно-философского значения «Яви», «Прави», «Нави», но и позволяет утверждать, что многочисленные продолжатели, последователи автора фальсификации, стараясь добавить в текст свою собственную «интеримарную изюминку», еще больше запутывают и без того сложный клубок «Влесовой книги» в общем и рассматриваемых терминов в частности.
Следует отдельно отметить и тот факт, что апологеты «Влесовой книги» не всегда могут дать точную трактовку «загадочной тройки». Так, Б.А. Ребиндер, опираясь на предшествующие переводы Лазаревича, Соколова, Кирпича, анализируя текст дощечки «6 В», содержащей слово «Явь», поставил напротив данного незнакомого определения знак вопроса, да и сам автор нашумевшего «памятника» Ю.П. Миро-любов [6, с. 235], упоминая «Явь», «Правь» и «Навь» в своих многочисленных сочинениях, пишет о том, что, несмотря на прилагаемые им усилия, он не смог «разыскать даже следов подобных верований в народе» [14, с. 245].
Примечательно, что и некоторые современные сторонники язычества (либо люди, сочувствующие его возрождению) признают искусственность, надуманность как минимум двух из трех терминов, выдвигаемых представителями от славянской фолк-религиозности. Составители словаря «Русское языческое мировоззрение», касаясь понятий «Яви» и «Прави», заявляют о том, что данные понятия «ни в одном из достоверных источников "в чистом виде" не встречаются» [12, с. 131, 187]. Данное предположение подтверждается и отсутствием упоминаний о «мире земном и мире божественном» в исследованиях отечественных мифологов и в большинстве справочных изданий. Справедливости ради следует отметить, что ряд словарей (словарь В.И. Даля, С.И. Ожегова, Д.Н. Ушакова) содержат слово «явь». Однако трактовка данного понятия ничего общего с религиозно-философскими построениями «патриархов» языческого эпохэ не имеет.
Сложнее дело обстоит с исторической судьбой «Нави» - родноверческого потустороннего мира бога Велеса. Составители упоминавшегося выше словаря «Русское языческое мировоззрение» считают «Навь» достоверным, «законным понятием» русского мифологического мировоззрения, имеющего исторические корни. Согласно их версии, «Навь» - это «мир «не явленный», невидимый, «не-явь»; часто — «мир мертвых» или собственно сам мертвец [12, с. 113]. Действительно, слово, близкое к «ново-языческой Нави» - миру мертвых, упоминается как в нарративных источниках, так и в славянском фольклоре — «навье», «навьи» и т. п. Этот термин приводят и авторы «Русского языческого мировоззрения», но почему-то в самом конце статьи, не акцентируя на нем должного внимания. «Навьи» как персонифицированные образы смерти известны по данным древнерусских летописей. В Лаврентьевской летописи о них упоминается дважды: в 1089 году в связи с приходом митрополита Иоанна — «се навье пришел» — и в 1092 году, когда загадочные навьи били жителей Полоцка [8, с. 208, 215]. Информацию о «навиях», «навьях» содержат и поучения против язычества св. Григория и св. Иоанна Златоуста. В них сообщается о молении навьям в бане. Е.В. Аничков, зафиксировавший данный обряд в начале XX века, предполагает, что эти моления сопровождались также обильными пиршествами. В болгарском фольклоре навьи — «птицеобразные души умерших, летающие по ночам, в бурю и дождь, "на злых ветрах" и кричащие, как голодные ястребы. Крик или пение этих птиц означает смерть. Нави (наваци) нападают на беременных женщин и детей, сосут их кровь, пьют молоко скотины. Их описывают в виде огромных голых птиц или в виде голых петухов размерами с орла». Опасными для человека качествами наделяют навий и жители Карпат [2, с. 246]. В смоленской традиции одно из имен водяного, также отнюдь не миролюбивого мифологического персонажа, звучит как «навной» [7, с. 455]. Разбирая этимологическое значение слова «навь» (навье, навей, навы, навей), часть ученого сообщества,
наряду с другими значениями искомого понятия (мертвец, могила, корабль, душа и т. д.) считает «навь» и миром мертвых [10, с. 231; 15, с. 35]. Однако большинство исследователей сходятся во мнении, что данный термин использовался именно для обозначения мифических существ, насылавших на людей болезни и смерть. Дальнейшая конкретизация образа приводит к интереснейшей дилемме: считать «навов» мертвецами, заложными покойниками или бестелесными духами, приведениями? Вслед за профессором А. Соболевским, выдвинувшим свою версию разрешения данного вопроса в конце XIX века [13, с. 79], мы считаем, что изначально славяне представляли «навье» как вредоносных (?) духов (душ), время от времени тревожащих людей. В пользу подобного предположения говорит и присущий славянам обряд кремации, исключающий версию погребения тела умершего и превращения его во вредоносного заложного покойника. Признание за «навьями» качеств мифологических существ, а не загробного мира восточных славян (в качестве преисподней, того света слово «нав» засвидетельствовано в древнем чешском языке) [15, с. 35] ставит точку в вопросе «подлинности» третьего, «нижнего» неоязыческого мира.
Не вызывает сомнений факт существования у древних славян развитой мифологической системы с вполне сформированной иерархией божеств, структурированной системой мироздания и т. п. К сожалению, значительная часть языческого наследия восточнославянского мира была утеряна и воссоздается, реконструируется исследователями по отдельным рудиментам с использованием целого комплекса научных методик. Разработка современными языческими общинами России и Украины своего собственного религиозно-мифологического базиса, в том числе конструкция миров «Яви», «Прави» и «Нави», в большинстве случаев не имеет под собой сколько-нибудь значимой историко-культурной основы и вносит элементы инверсии и девальвации в сложнейший процесс поиска и восстановления религиозных основ восточнославянских народов.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Асов, А.И. Велесова книга [Текст] / А.И. Асов. — М.: Менеджер, 1994. - 320 с.-
2. Бердник, Г.О. Знаки карпатсько! магй: таемниця старого мольфара [Текст] / Г.О. Бердник; — К.: Гама-зин, 2008. — 352 с.
3. Влх. Богумир. Родна Вера. Источник счастья [Текст] / Влх. Богумир. — Хмельницкий: Духовное издание Родового Огнища Родной Православной Веры, 2007. — 100 с.
4. Велеслав. Учение волхвов: Белая книга [Текст] / Велеслав. — М.: Ин-т общегуманит. исслед., 2007. — 632 с.
5. Грушко, Е.А. Словарь славянской мифологии [Текст] / Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев. — Н. Новгород: Русский купец и Братья славяне, 1996. — 476 с.
6. Козлов, В.П. Хлестаков отечественной «археологии», или три жизни А.И. Сулакадзева [Текст] / В.П. Козлов // Что думают ученые о «Велесовой книге». — СПб.: Наука, 2004. — 238 с.
7. Криничная, Н.А. Русская народная мифологическая проза: Истоки и полисемантизм образов [Текст]. В 3 т. Т. 1 / Н.А. Криничная. — СПб.: Наука, 2001.
8. Лаврентьевская летопись / О.В. Творогов. — М.: Языки рус. культуры, 1997. — 738 с.
9. Лозко, Г. Коло Свароже [Текст] / Г. Лозко. — Ки1в: Украшський письменник, 2005. — 222 с.
10. Нидерле, Л. Славянские древности [Текст] / Л. Нидерле. - М.: Алетейа, 2000.- 592 с.
11. Полщук, М.! Календар визначних украшських народних свят [Текст] / M.I. Полщук. — Луцьк: Твер-диня, 2006. — 23 с.
12. Русское языческое мировоззрение: пространство смыслов. Опыт словаря с пояснениями [Текст] / под ред. С. Ермакова. — М.: Ладога-100, 2008. — 208 с.
13. Соболевский, А. Навье и Верз1улово коло [Текст] / А. Соболевский // Рус. филол. вестн. — Варшава, 1890. — Т. XXIII.
14. Творогов, О.В. «Влесова книга» [Текст] / О.В. Творогов // Тр. Отдела древнерус. лит. — Л.: Наука, 1990. — Т. XLIII. — С. 170—254.
15. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка [Текст]. В 4 т. Т. III / М. Фасмер. — М.: Прогресс, 1987.
16. Ямурзин, А.А. О некоторых аспектах современного состояния язычества в Башкорстане (на примере язычества мари) [Текст] / А.А. Ямурзин // Вестн. Башкир. ун-та. — 2007. —№ 1.
