CC BY
104КОНСТРУИРОВАНИЕ НЕОЯЗЫЧЕСКОЙ ТАНАТОЛОГИИ НА ПРИМЕРЕ «СЛАВЯНСКОЙ КНИГИ МЁРТВЫХ» ВОЛХВА ВЕЛЕСЛАВА
© Янг Гедеон, религиозный журналист, публицист
gedeonyoung@gmail. com
В предварении нашего исследования труда И. Г. Черкасова под названием «Славянская Книга Мёртвых. Извод волхва Велеслава» процитирую статью Влада Медведева, посвящённую книге каббалистки Карен Берг «Бог красит губы». Разбирая первый русскоязычный образчик каббалы от женского лица как явление культурное и в тоже время спиритуальное, своего рода «духовного порядка», автор отмечает, что некоторые вещи не могли не появиться «в это время, в этом месте, за этим авторством». Но вопрос авторства вторичен, и в тоже время в некотором смысле символичен - автор здесь скорее играет роль «медиума, воплощающего идею. Должен же был кто-то так или иначе её воплотить. С другой стороны, наряду с первой мыслью - "ну как же, давно пора!", нередко приходит и другая - "Конечно же, автор NN. Кто же ещё"» [Медведев].
Наряду с приведёнными в качестве примеров «Молотом ведьм» и «Влесовой книгой», «Последним искушением Христа» и «Матрицей», Yellow Submarine и Wind of changes - и «женской каббалой» Карен Берг «Славянская Книга Мёртвых» за авторством Велеслава -знаковое явление времени. Как и сам автор, и всё неоязычество. «Кто же ещё», как не Велеслав, едва ли не самый популярный родноверческий волхв, хорошо известный - и далеко не всеми за то любимый - своими явными заимствованиями для неоязыческой реконструкции в восточных традициях. Йога, тантра, даосизм, суфизм, буддизм... И вот теперь и книга мёртвых есть своя, славянская, у родноверов.
Для начала необходимая справка об авторе. Волхв Велеслав, «в миру» Илья Черкасов, нередко, принимая свою фамилию как исконно славянскую, самоименуется сочетанно -Велеславом Черкасовым. А вот своё имя иудейского происхождения для сакральных нужд, похоже, не очень приемлет. Родился в Москве в 1973 г., после разнообразных поисков себя и своего пути пришёл к славянскому язычеству, или родноверию. В 1999 г. создал и возглавил общину «Родолюбие», «верховодой» которой является и поныне. Однако славянскими язычеством он не ограничился и не удовлетворился. Эти упомянутые заимствования из восточных традиций стали, в частности, одной из причин разрыва отношений Велеслава с Велемиром - ныне покойным Николаем Сперанским, когда-то его близким сподвижником. Свои ориентальные симпатии и интересы Велеслав не только не скрывает, а в некотором смысле и намеренно демонстрирует, издавая различные творческие переработки традиций индийской Тантры и буддизма, и представая в соответствующих образах на постановочных фото. Как раз подобным заимствованиям в исследуемой книге я уделю особенное внимание.
В своем исследовании неоязычества журналист Алексей Белов интересно охарактеризовал эти ориенталистские экскурсы волхва:
«Необходимо отметить и такой немаловажный факт, как сильное влияние на идеологию и мироощущение Велеслава (и не только его) восточных духовных школ и традиций - индуизма, буддизма и даосизма. Этот факт очевиден уже из названий некоторых его книг, опубликованных им под псевдонимом Сатьяван (в переводе с санскрита «Владеющий Истиной» - sic!) - «Кали-Видья», «Пурна-Адвайта-Стотрам», «Сатья-Дхарма», «Шива-Видья» и «Книга Пустоты». Да и в самих работах образованному читателю несложно обнаружить явное влияние индуистской метафизики» [белов].
Это не случайно. «Влияние это объясняется не столько повальной модой на всё восточное, начиная от кухни и одежды и заканчивая музыкой и эзотерикой, сколько особенностями личного пути автора, его духовного поиска. По его собственному выражению, не что иное, как «вопрос жизни и смерти когда-то меня и привёл к исканиям в данной области».
Начав этот поиск с православия (на котором он остановился ненадолго), Велеслав углубился в изучение восточных традиций, и в первую очередь - индуистской тантры. Какое-то время он изучал тантризм под руководством Шрипады Садашивачарьи, основателя московской общины «Тантра-Сангха». И хотя через некоторое время он разочаровался в нём как в учителе, углубление в мир Тантры не прошло для Велеслава бесследно. Помимо упомянутых выше чисто индуистских работ, все теологические разработки основателя «Родолюбия» несут на себе явный тантрический отпечаток, некоторые концепции и ритуалы имеют чисто тантрическое (или даосское) происхождение. Это является одним из немногих поводов для критики со стороны «чистых» язычников в его адрес - так, Крада Велес (Волкова Ирина), автор ресурса «Славянское язычество», видит в этом смешение традиций и загрязнение чистоты Родной Славянской Веры» [Белов].
Будучи разносторонне одарённым, Велеслав написал на сегодняшний день очень много - несколько десятков книг по самым разным аспектам конструируемой им славянской родноверческой традиции: от портретов славянских богов и жреческих требников (сборников славословий и молитв) до томиков поэзии и руководств по ворожбе («славянской магии»). Свои книги он оформляет сам, включая рисунки в оригинальном авторском стиле, сам же их издаёт. Интересна характеристика, данная Велеславу А. Беловым ещё в 2004 г., но актуальная и поныне: «Велеслав - духовный лидер, своего рода пророк «новой эры» язычества. Его влияние на формирование идеологии (и практики) языческого движения и умы менее одарённых адептов вполне сравнимы по значимости с влиянием той же Елены Петровны Блаватской и Гвидо фон Листа на формирование идеологии Третьего Рейха.
С точки зрения личных качеств, Велеслав походит скорее на древнееврейского пророка или дзенского наставника, чем на заматерелого талмудиста или ортодоксального индуистского брахмана. Благодаря такому удачному сочетанию личных качеств, Велеславу и удалось стать столь значимой и популярной фигурой для российского неоязычества [Белов].
Теперь о самом феномене того, что называется книгами мёртвых - явлении культурологическом, историческом, даже филологическом, но в первую очередь - феномене спиритуального, «эзотерического» и танатологического характера.
Это название - «Книга Мёртвых» - было дано египтологом Р. Лепсиусом совокупному типу сборников текстов, гимнов и магических заклинаний, обычно помещавшихся в гробницу для воспомоществования усопшему в его посмертном странствии. Широкую известность египетские книги мёртвых приобрели около века назад вместе с открытием исследователем и популяризатором Древнего Египта Уоллисом Баджем «Папируса Ани».
Вслед за тем подобные тексты в других традициях (индуистской, буддистской) получили аналогичные обозначения. Существует множество других текстов подобного рода и содержания, но в силу ограниченности формата нашего исследования мы ограничимся лишь наиболее характерными примерами.
Это «Гаруда-Пурана» - индийская книга мёртвых, и «Бардо Тходол», тибетская книга мёртвых (далее - ТКМ). Дополнительно мы используем «Видения буддийского ада» -сборник монгольских буддийских «душеспасительных» повествований. На фоне этих текстов полноценных и развитых религиозных традиций проанализируем «Славянскую Книгу Мёртвых» (далее СКМ) как пример религиозно-танатологического конструирования. Также использовалась видеозапись презентации Велеславом своего творения в магазине «Белые облака» [Лекция 2007].
Рассмотрим указанные тексты с точки зрения содержательной и концептуальной классификации. В этих памятниках отчетливо выделяются три основных смысловых дискурса. Первый - это описание посмертной участи личности. Эта тема присутствует и в основном доминирует почти во всех указанных памятниках (и большинстве иных танатологических текстов). В «Бардо Тходол» в силу специфики буддийского понимания посмертной участи личности акцент делается на посмертных видениях, обусловленных прижизненными мыслями и делами усопшего, и рекомендуемых при этом созерцательных
усилиях, долженствующих обеспечить умершему верное направление. Однако существует значительное количество других буддийских текстов (такие, как использованные нами «Видения буддийского ада»), в которых подробно и пространно описываются посмертные уделы и участи людей - преимущественно, конечно, адские муки за неблагие деяния при жизни.
Следующий дискурс - необходимые, или рекомендуемые ритуалы, предписанные родственникам, друзьям или священнослужителям для облегчения либо улучшения посмертной участи усопшего. Особое внимание ему уделяет «Гаруда-Пурана» - ритуалы поминовения усопших, или шраддха, занимают значимое место в индуистской культовой практике. В развитие этой темы необходимо упомянуть собственно погребальную обрядность. Эта тематика получила широчайшее развитие в фольклоре разных культур, в том числе славянском.
Наконец, третий концептуальный ряд посвящен непосредственным усилиям самого умершего, преимущественно при жизни, но - особенно в буддийской и египетских традициях - и после смерти. Все без исключения традиции, с памятниками которых мы имеем дело, признают безоговорочную значимость прижизненных дел для посмертного бытования, и даже слов, помыслов и чувствований. Особое внимание психологическому, внутреннему состоянию и настроению человека и его значению в посмертии придаётся в православии и буддизме. Экзотерический индуизм и древнеегипетская религия делают больший акцент всё же на поступках живых.
Как дополнительный компонент стоит упомянуть значительный и разнообразный материал фольклорного характера, тем или иным образом касающийся смерти в самых разных её проявлениях среди живых. Всевозможные приметы, знаки, вещие сны, явления умерших и предвестники смерти - всё это, равно как и погребальная обрядность, неизменно присутствует в любой культуре, особенно в традициях политеистических, «языческих».
Фактически любой танатологический памятник можно соотнести в той или иной степени с одним или несколькими выделенными нами типами дискурсов.
Итак, перейдём к краткому обзору «Славянской Книги Мёртвых». Открывается она «Словом о смерти», что само по себе логично, если не сказать - тавтологично. Тут буквально с первых же строк мы видим прозрачную, но и талантливую, как и всё творчество Велеслава, кальку с буддийского учения об умирании. Фактически с той самой ТКМ и сопутствующих и созвучных текстов и комментариев буддийских авторов. (Подробнее об этом чуть ниже.)
Затем следует «Нечто о погребальной обрядности». Здесь Велеслав в коротких главках красиво описывает разные ступени и аспекты похорон в «славянской традиции», как он её конструирует.
Здесь и время для совершения похорон: «По обычаю нашему, похоронные обряды совершаются в течение трёх дней со времени смерти, а само погребение - после полудня третьего дня»; и предпочтительность огненного погребения другим вариантам: «Огненное погребение считается более благоприятным для души почившего, так как вместе с огнём - на Золотой Колеснице Самого Огнебога Сварожича - душа почившего восходит прямо к Ирийским вратам». Затем - описание реконструируемого, или идеализированного процесса ритуальной кремации; особенности погребения самоубийц и колдунов, насыпание кургана, обряд тризны и некоторые магические ритуалы, типа «передачи» на тот свет или смертоносные магические «заклады» в гроб. В краткой и поэтичной форме описан процесс похорон и проводов усопшего вплоть до сорокового дня и особенности проводов на тот свет незамужних девушек.
Следующий блок материалов книги - «Книга Смерти (Сборник этнографических материалов о смерти и похоронной обрядности у славян)». В этом разделе автор творчески переработал значительный объём литературы соответствующей тематики - один список литературы составил почти восемь страниц. Причём не просто пересказал, а именно переработал, рассказал своим, «родноверческим» языком, интегрируя, и довольно умело,
внушительный объем танатологического фольклора в свою теологическую и мифологическую систему.
Охваченные темы - все основные феномены, сюжеты и явления, связанные со смертью. Вот лишь некоторые: «Душа», «Сон», «Домовина», «Кладбище», «Покойник», «Похороны-свадьба» и «Вторичное погребение», «Культ предков», «Поминальные дни», «Ель - древо предков», «Некрещёные дети», «Привидения» и «Блуждающие огни».
Сама «Славянская Книга Мёртвых» как «сердцевинный» текст книги, составляющий почти половину её объема - это более двухсот «песен» или «духовных стихов» (по подобию старообрядческих) на те или иные «смертные» темы. Автор уточняет на презентации книги, что многие из этих стихов взяты из этнографических материалов исследований дореволюционных сект, таких, как хлысты [Лекция 2007]. Например, это «Разговор неправедной души с Велесом», «Суд Велесов», «Врата Ирийские» и «Вечное Возрождение», «Обращение к Велесу - Судье Закрадному» (в 4 вариантах). Здесь множество плачей и причитаний - дочери по умершему отцу, по усопшей матушке и дочери, старухи по старику, причитание вдовы, на вынос гроба. Конечно, множество разнообразных поминальных песен и молитв, несколько заговоров на неспокойного покойника, «проклятий колядовщиков на смерть», колыбельная-оберег и почти полсотни «подблюдных песен-гаданий на смерть».
Логично завершают книгу несколько глав, описывающих сами похоронные ритуалы. Это «Весенние славянские обряды в честь мёртвых», «Похоронный обряд», текст славословий на Тризну и порядок ритуала, наконец, «Слово на тризну».
Теперь предпримем подробный тематический разбор творения Велеслава.
«Смерть» в понимании Велеслава
«Смерть - одно из главных понятий традиционной народной картины мира, противопоставленное понятию жизни; момент перехода человека из «этого» мира на «тот свет», в потусторонний мир Нави, граница между ними и одновременно - основное содержание и характеристика «того света».
Смерть неизбежна - она «повязана Макошью» (предопределена Судьбой), но время и обстоятельства своей смерти человеку знать не дано. Люди, однако, стремились угадать срок своей смерти с помощью разных примет» [СКМ: 68].
Танатологический словник
Используемая в книге лексика в целом соответствует родноверческим неологизмам Велеслава, поэтому здесь мы перечислим лишь специфические танатологические термины и понятия.
Ведогон - см. описание ниже.
Деды (Дзяды) - усопшие предки в традициях славянских народов и дни поминовения их, особо популярные среди прочих.
Ирийские обители - рай родноверов.
Калинов Мост, Река Смородина - см. описание ниже.
Крада - ритуальный костер, «крадущий» из нашего мира положенные на него предметы» [СКМ: 533].
Кромка (между Явью и Навью) - некое особое промежуточное измерение (ср.: астрал, астральный мир, бардо). Здесь умершей по причинам негармоничной, «не своей» смерти, может задержаться в своём переходе в Навь. Иначе - мир Сновидений.
Навий Владыка - ипостась бога Велеса как господина Закрадного Мира.
Серебряная нить Макоши или Велесова нить - условное символическое обозначение жизненной силы, удерживающей душу и жизнь в теле. Её прерывание означает немедленную или ближайшую смерть.
Собь - бессмертный дух человека, отличный от души и ведогона, иначе - Дух Рода.
Тот Свет - потусторонний, загробный мир. Делится на Светлый Ирий - обитель праведных душ, родноверческий «рай», и Пекло - удел нечестивых душ, «ад». Синонимы: Иной Мир, Закрадный Мир, Навь.
Антропология согласно СКМ
Понимание устройства микрокосма/человека у Велеслава гармоничное и полное, что неудивительно, учитывая его постоянные заимствования из полноценных развитых религиозных традиций, прежде всего индуизма и буддизма, а также европейского мистицизма и оккультизма.
Вкратце он выглядит так - человек состоит, как это понимается и в том же христианстве, и в индуизме, из тела, души и духа, также имеется «тонкое», или астральное тело.
Устройство тела он понимает в соответствии с классическими буддийской и индуистской антропологией - конечно, в упрощённом виде, как состоящее из базовых первоэлементов, или «стихий»: «Плоть наша состоит из четырёх стихий: земли, воды, огня и воздуха. Земля в нас - все кости («камни белые»), мышцы, и всякое плотное вещество в теле. Вода - все жидкости. Огонь - внутренний жар, помогающий пищеварению и некоторым другим деяниям, совершающимся внутри тела. Воздух же - дыхание: вдох Живы (ярь) и выдох Мары (марь). Когда эти четыре стихии в нашем теле пребывают в ладу друг с другом, мы здоровы; когда же их равновесие нарушается за счёт ослабления или увеличения силы одной из стихий, мы недужим» [СКМ: 19]. Однако он не счёл нужным включить в свою систему традиционный пятый элемент ориентальной метафизики - пространство, видимо, сочтя его слишком сложным для осмысления большинством рядовых родноверов.
Душа - этому славянскому слову не потребовался родноверческий «перевод» - по мнению автора, это нечто вроде нематериального двойника человека, того же астрального тела, но с немного другими функциями. «Душа - незримый двойник человека при его жизни, обиталище Бессмертного Духа (Соби). После разделения с грубой плотью человека (в случае его смерти или во время сна) душа покидает тело, принимая облик ветерка, пара, дыма или бабочки, мухи, птицы. Иногда душу представляют как маленького человечка с прозрачным телом или ребёнка с крылышками».
Здесь (и далее по тексту) мы видим, что в антропологии Велеслава душа не имеет статуса, сопоставимого с христианским или дживой в некоторых течениях индуизма. В указанных религиозных традициях человеческая душа и есть его суть, настоящая личность, которая продолжит существование и после смерти тела. Такое значение Велеслав в большей степени придает Соби, или «Бессмертному Духу», приблизительному аналогу Атмана в веданте, санкхье и «потоку сознания» в буддизме.
«Когда мы говорим о нашем истинном Я, нашем духовном Я, о нашей Соби, Духе, которая облечена Особью, человеческой личностью.... Что такое эта Собь, что такое этот дух? А это то, о чём мы не можем ничего сказать, то, что мы не можем потерять» [Лекция 2007].
Наконец, тонкое или астральное тело, собственно, тот самый эфирный «двойник» тела физического, Велеслав назвал «ведогоном». «Ведогон (ведогонь) - по славянским верованиям, одна из составляющих души человека, «тело сновидений», или как говорят оккультисты, эфирно-астральное тело. «Странствовать ведогоном» - значит путешествовать без тела во сне или в трансе подобно камлающим шаманам» [СКМ: 59].
Понимание его природы, как видим, соответствует оккультным представлениям, а также народным поверьям разных народов, как славянских, так и, например, восточных:
«Согласно верованиям южных славян, ведогоны - незримые духи, сопутствующие людям до смерти. Во время сна они исходят из человека и охраняют его имущество от воров, а жизнь - от неприятелей или других, недобрых, ведогонов. Между собою эти духи дерутся, и если в драке один из ведогонов убит, то и человек, хозяин его, вскоре умирает.
В некоторых случаях ведогоны могут становиться видимыми человеческому глазу. Считается, что если ударить ведогона кованым железным остриём (например, ножом) — человек, по чьему ведогону был нанесён удар, также получит в соответствующем месте рану на теле» [СКМ: 60].
Культ предков
Поскольку основное и самое объёмное место в танатологии Велеслава занимает похоронная обрядность во всех её аспектах, её символизм, и сопутствующие «дисциплины» (приметы, вещие сны, демонология и пр.), то на ней стоит остановиться подробнее.
Культу предков и различным аспектам их поминания в «Книге Смерти» посвящены несколько подряд расположенных глав. По определению автора, предки - это умершие «своей», естественной смертью старшие родственники. Он разделяет «старых», или давно умерших предков, и «новых» - тех, кого ещё помнят живые. Предки - духи-охранители родового дома и безусловный авторитет для живых. В отличие от праведных предков, в особую группу (вообще из всех умерших) выделялись «нечистые» покойники, умершие неестественной смертью и ставшие, либо могущие стать опасными для живых.
Велеслав постулирует неочевидную с точки зрения исторической достоверности идею: «В верованиях и обрядности славян почитание предков занимает одно из центральных мест. Считалось, что от их расположения и помощи зависят все сферы жизни человека: здоровье, счастье, удача, хозяйственное благополучие, погодное равновесие и т. п.» [СКМ: 121]. При чтении следующих глав может создаться впечатление, что «славянская религия», если не действительная, историческая, то, во всяком случае, родноверие, конструируемое Велеславом и другими языческими деятелями - танатологически центрировано. Так, поминальных дней (или периодов) в году перечислено целых 22!
Навьей Седмице (1-5 мая), Зеленым Святкам (неделя перед 3 июня, Ярилой Мокрым, или христианской Троицей) и Осенним Дедам (21-27 октября) посвящены отдельные главы.
Поминальной кухне также посвящены несколько глав. Здесь стоит отметить очевидную если не связь, то параллель с индуистской традицией, в которой ритуалам поминовения усопших - шраддхе - также придаётся большое значение, в том числе и обрядовым подношениям умершим и застольям. И если кутья - варёная крупа (рис) с мёдом или сахаром (изюмом) известна большинству наших современников, то помещение в раздел «поминальной стравы» блинов может многих удивить. Однако автор искусно и убедительно иллюстрирует это неоднозначное сообщение. Впрочем, не он первый - задолго до СКМ о блинах как о специфическом поминальном блюде рассказывал Вадим Казаков в книге «Славянское обрядовое питание».
Последними разделами в СКМ стали несколько текстов, посвящённых погребальной обрядности. Сначала идут несколько заговоров-оберегов «от неспокойного покойника», затем «Весенние славянские обряды в честь мёртвых» - текст, несмотря на название, не очень внятного предназначения, объединившие разнородные сведения о погребальной обрядности.
Раздел «Тризна» содержит ритуальные погребальные гимны и славословия, например «Тризны творение» - установления для погребальной обрядности, изложенные «родноверческим», или «славянским» слогом: «Тризну творити - волхвам по-за мрое ходити, воинам-ратаям - силу ярити, а всем родовичам честным - предков славити». И далее по буквам славянской азбуки, прочитанным по-родноверчески: «Аз Богов Ведаю Глаголю Добро Есть Жизнь».
Завершает книгу «Слово на тризну» - девять речений о смерти и посмертии.
Антихристианство в СКМ
Хотя открытой и прямой критики авраамических религий как чужеродных славянской традиции и враждебных родноверию в книге не присутствует, подспудным образом она, так или иначе, прослеживается. Время от времени Велеслав позволяет себе и едкие критические выпады в своем узнаваемом стиле. Христианские термины («отпевание», «крещение») берутся в скобки, отношение к вероучительным положениям резко обозначает термин «суеверие». Например, в примечании к параграфу о похоронах Велеслав озвучивает критическое отношение родноверов ко всей иудеохристианской авраамической религиозной традиции: «В иных случаях прах, оставшийся после сгорания Крады, может быть захоронен в могиле. Примечание: Считается, что «отпевая» покойника в христианской церкви,
родственники почившего тем самым отдают его душу в посмертное рабство иудейскому племенному богу, делая её изгоем в своём роду (курсив мой - Г. Я ). Конечно, праведным и сильным душам иудео-христианские обряды не могут принести сколько-нибудь ощутимого вреда, но для неокрепших душ такое «отпевание» будет равносильно проклятию и отчуждению от рода небесного и помощи предков на неопределённый срок. В таком случае родственникам следует обратиться за помощью к сведущим в сём деле волхвам, помолиться за усопшего Родным Богам и совершить тризну в его честь» [СКМ: 48]. Или не имеющее связанного с текстом смыслового содержания, но весьма значимое для языческого мировоззрения вообще объяснение символизма креста: «В отличие от христианских крестов, родноверческий крест - равносторонний. Это древнейший символ огня и Солнца, известный практически по всему миру задолго до появления христианства» [СКМ: 75].
В разделе «Знамения смерти», где перечислено 20 примет «в Яви» и 140 - «в Нави», т. е. во сне, 147-е знамение гласит: «Храм христианский во сне видеть - к беде или к смерти».
Вот обычное не только для Велеслава, но и для большинства языческих авторов упоминание с недоброй ухмылочкой формальных нестыковок в христианской доктрине: «Святочные вечера (особенно Страшные) считались в народе временем «без креста», ибо, согласно христианским суевериям, в это время года только что родившийся младенец Иисус ещё не был «крещён», а иудейский Бог Саваоф (или Иегова) от радости, что у него родился сын, отомкнул двери Иного мира и выпустил всех бесов «погулять». Прим.: «Хотя, как известно из Евангелий, Иисус был «крещён» в реке Иордан иудейским пророком Иоанном Крестителем далеко не в младенческом возрасте. (Древнерусское слово «крес» означает «огонь», поэтому крещением первоначально называлось посвящение огнём. С водою же были связаны различные очистительные обряды, которые назывались иначе.)» [СКМ: 128].
Из выступления на презентации: «Слово крещение, которое происходит от славянского слова «крес» (огонь), которое у христиан совершается водой, с точки зрения родноверия выглядит странно - огненное посвящение ... водой» [Лекция 2007].
Заимствования из других традиций
Самые важные, сущностные концепты своей танатологии автор заимствовал, как и было отмечено выше, из восточных традиций, второстепенные - вероятнее всего из христианства.
Вот его описание поэтапного процесса умирания как распада элементов: «Смерть есть, прежде всего, разъединение. Когда мы начинаем умирать - отделяться от своей плоти -сначала отделяется стихия земли, лишая умирающего возможности двигаться самостоятельно. Ослабление земли порождает в сознании умирающего морочные видения воды. Так, например, человеку кажется, будто он находится посреди Окиян-моря, либо что по стенам и полу его дома течёт вода, хотя никакой воды на самом деле вокруг него нет. Когда отделяется стихия воды, у умирающего пересыхают губы и в его восприятии начинает преобладать огонь, который может проявляться в морочном видении дыма, пожара и т. п. Когда огонь уходит, его место занимает воздух. Тогда человеку кажется, будто дует ветер, и окружающее пространство наполнено чем-то вроде маленьких искр, вслед за которыми приходит тьма. В тот самый миг, когда воздух окончательно оставляет умирающего, человек перестаёт дышать и его плотское сердце останавливается» [СКМ: 19].
А вот текст из тибетской книги мёртвых: «Когда элемент земли растворяется в элементе воды, человек физически ощущает тяжесть; а когда элемент воды растворяется в элементе огня, умирающий замечает, что начинает останавливаться кровообращение. Когда элемент огня растворяется в элементе воздуха, теряется ощущение теплоты, а когда воздух растворяется в пространстве, человек утрачивает всякую связь с физическим миром. Наконец, пространство, или сознание, растворяется в центральном нади (канале), и возникает чувство внутренней ясности, внутреннего света, вслед за которым внешние процессы умирания уступают место внутренним» [ТКМ: 17].
Другой пример - наставления умершему (уже эта формулировка отсылает читателя к тибетской буддийской традиции чтения книги «Бардо Тходол» умершему):
«29. Наставления почившему Посмотри на это Чёрное Солнце Нави И узри в нём Самосиянный Свет! Посмотри на эти озёра крови И узри в них Самосиянный Свет! 5. Посмотри на духов-навий, окружающих тебя, И узри в них Самосиянный Свет! Взирай на окружающий мир без страха, Узри в нём Самосиянный Свет!» [СКМ: 303].
Вот для сравнения отрывок из книги учителя тибетской традиции Бон Тендзина Вангьяла: «Когда шесть сознаний и шесть их объектов растворяются в сердце, наступает темнота, потоки крови впадают в озеро крови, раздаётся великий звук и возникает великий свет, да узнаю я все свои видения как иллюзию. Да обрету я просветление в
самовозникающем исконном ригпа..... Когда сознание остаётся бесприютным, словно
сирота, и в другом измерении возникает видение ужасающего владыки смерти, а также обманчивые видения звука, света и лучей, благослови меня, дабы я смог освободиться в бардо, узнав их как самовозникающую собственную энергию. О Гуру, благослови меня из своего сострадания! Благослови, дабы я смог пресечь иллюзорные видения бардо!» [Вангьял 2003].
Первая главка в «Славянской Книге Мёртвых» повествует об одном из ключевых моментов посмертного пути, обычном для мифологии разных индоевропейских народов и традиций. Это описание важнейшего элемента географии Загробного Мира - «реки», отделяющей его от нашего мира, и переход через неё. В славянской мифологии и создаваемой автором родноверческой танатологии это река Смородина, так и называется главка. Через неё перекинут Калинов Мост, который должны перейти усопшие:
«1. Река Смородина Как во слове вещем сказано, Как изведано то мудрыми: По краю-то самому мира нашего Протекает река - река огненна. 5. От востока текёт река до запада, От мира нашего до мира закрадного. Как по праву-то руку идут души праведны, Души праведны, души чистые. Уж как праведны идут - веселятся, 10. Всё поют-то песни звонкие, Песни звонкие - возрады Боговы, За отцев да матерей славы поют! Как по леву руку идут души чёрные, Уж как чёрные идут - слезно плачут-то, 15. Пред собой они пути никак не ведают, Отцев, матерей своих проклинают: «Уж лучше бы отец не засеял, Уж и лучше бы меня мать не родила, Сорока б недель в утробе не носила, 20. На родимом месте бы порастоптала, На белой бы свет не попустила!» Как подходят чисты души к огненной реке, Ко огненной реке да ко Смородине, Уж как говорят чисты души:
25. «Уж Ты гой еси, Велес Вещий Бог!
Переведи Ты нас чрез реку огненну,
Чрез реку огненну да ту Смородину!»
А речёт им в ответ Велес Вещий Бог:
«Уж вы души, вы души чистые!
30. Проведу Я вас на ту сторону!
Вы Богов Родных на Земле чтили,
Вы предков своих прославляли,
Вы Мать Землю Сыру любили,
Вы Веру Праотцев своих сберегали,
35. Вы верви родов своих продлевали!»
Слышат души праведны слова Вещего Бога,
На Калинов мост они идти спешат.
Мост под ними, чистыми, крепится,
Путь даёт в Ирийский Свет.
40. Как подходят чёрны души к огненной реке,
Ко огненной реке да ко Смородине,
Уж как вопиют чёрные души:
«Уж Ты гой еси, Велес Вещий Бог!
Переведи Ты нас чрез реку огненну,
45. Чрез реку огненну да ту Смородину!»
А речёт им в ответ Велес Вещий Бог:
«Уж вы души, вы души чёрные!
Как вас проведу на ту сторону?
Вы Богов Родных на Земле не чтили,
50. Вы предков своих хулой хулили,
Вы Мать Землю Сыру поносили,
Вы Веру Праотцев своих позабыли,
Вы из роду своего себя изродили!»
В страхе слушают души чёрные Вещего Бога,
55. На Калинов мост они идти спешат.
Мост под ними, чёрными, зыбится,
Не крепится, а подламывается.
Тако падают они в Пекельный Огнь.
А гореть им там, чёрным, в пламени,
60. Пока не сойдёт с них окалина,
Пока в свет не возмогут вернутися...» [СКМ: 265-266].
А вот для сравнения текст душеспасительной монгольской буддийской «Повести о Молон-тойне»: «Разыскивая свою родимую матушку и не найдя её, он горько зарыдал. Затем, отправившись дальше, он достиг берега кипящей реки. Через ту реку был [перекинут] золотой мост. Святые живые существа, исполнившие благие деяния и очищение, переходили по мосту. Если же совершившие грехи живые существа из боязни перед владыками мангусов (мифические обитатели загробного мира, черти) с головами быков и лошадей в избытке скапливались возле кипящей [реки], то их хватали за руки и уколами копий гнали обратно. Если же они не падали в [воду], то черти, избивая и толкая их, загоняли туда» [Видения 2004: 32]. В ответ же на вопрос героя повести, что за грехи совершили эти страдальцы, черти отвечают, что они «.не почитали родителей. Поэтому, скончавшись, они страдают в этой реке».
Как видим, здесь явные параллели в сценарии посмертия и воздаяния за грехи непочтения к предкам, в частности родителям. Последним, как «создателям тела», в буддийской традиции оказывается особенное почтение, но отличное от родноверческого - в отличие от последнего, важность почитания родителей именно в благодарность им за
«драгоценное человеческое рождение», дающее возможность освобождения от сансары, а не за причастность к земному роду, в этой сансаре скорее закабаляющее.
Вот что Велеслав рассказал о символизме реки Смородины и Калинова Моста на презентации книги: «Считалось, что Явь и Навь разделяет огненная река, она же - река Смородина. Смородина - это очень интересное название. С одной стороны, это саморождающая, как есть Самосиянный Свет, а есть река Смородина с огненными водами. В некотором смысле она окольцовывает Явь, рождается сама из себя, у неё нет источника. А с другой стороны, здесь есть корень мор, это река смерти. ... Так вот через эту реку перекинут тот самый Калинов Мост. Калина сама не вырастает таких размеров, чтобы можно было сделать доски. Тут что-то другое. Может быть, от слова калить, то есть «огненный»? Может быть, так как в русском языке некоторые санскритские корни очень явно, и мы знаем слово «кали», это чёрный мост? Есть ещё представление о Калиновом Мосте как о радужном мосте. Как это стоит понимать? С одной стороны, он невещественен, с другой здесь можно встретить радужное тело тибетских монахов (курсив мой - Г. Я.) и радугу в скандинавской мифологии как мост, соединяющий мир живых и мир мёртвых» [Лекция 2007].
«Видение о 3, 9 и 40», написанное как рассказ о визионерском опыте, причём специфическим «волховским» авторским языком («.Тропою Велесовой до Удела Мары в духе восхитившись.»), сообщает нам родноверческое понимание целесообразности почитания усопших в указанные дни. Конечно, подразумевается, а нередко и прямо утверждается, как и про многие другие элементы конструируемой традиции, родноверческое «право первородства» и на эту сакральную нумерологию. Но, как и в большинстве случаев, без какого-либо документального, археологического, исторического или иного убедительного подтверждения. Рассмотрим текст «Видения» и сравним с источниками христианской традиции.
«Тропою Велесовой до Удела Мары в духе восхитившись, вопросил аз, Велеслав, Вещего Бога:
- Восславися, Велесе-Боже, днесе, а паче вовек! Дозволи спросить Тебя: что есть «3»?
И рёк Вещий:
- Уж ты гой еси, Велеславе, да будет ведомо тебе, что «3» есть три дня после разрыва серебряной нити Макоши, когда душа человеческая пребывает возле своего тела, у головы. Жившие на Земле по Законам Прави - отходят с миром и ладом в Сердце и на протяжении всех трёх дней не сокрушаются о тленной плоти, ими оставленной. Иные же, не по Прави жившие, умирают в страхе и смятении и на протяжении трёх дней тщатся возвратиться обратно, горько скорбя об утраченном. Поистине, тако» [СКМ: 259].
(В христианской традиции, откуда, видимо, автор и заимствовал основные идеи своего, или «родноверческого», понимания этапов посмертия, душа также пребывает вблизи оставленного тела около трёх первых дней после смерти.)
«И вдругорядь вопросил аз Вещего Бога:
- Восславися, Велесе-Боже, днесе, а паче вовек! Дозволи спросить Тебя: что есть «9»?
И рёк Вещий:
- Уж ты гой еси, Велеславе, да будет ведомо тебе, что «9» есть девять дней после разрыва серебряной нити Макоши, когда душа человеческая пребывает во своём дому и посещает родные места.
Жившие на Земле по Прави, прощаясь со своим домом и близкими, сохраняют в Сердце мир и лад. Иные же, не по Прави жившие, переживают глубокое уныние и жаждут вернуть утраченное, страдая и ожесточаясь Сердцем более прежнего. Поистине, тако» [СКМ: 260].
Здесь видим явные переклички с христианскими представлениями о необходимости поминания на третий день после смерти. Вот что рассказал ангел в откровении (так же визионерский опыт!) святому Макарию Александрийскому: «Ибо в продолжение двух дней позволяется душе вместе с находящими при ней ангелами ходить по земле, где хочет. Поэтому душа, любящая тело, скитается иногда около дома, в котором разлучилась с телом,
иногда около гроба, в котором положено тело... А добродетельная душа идёт в те места, в которых имела обыкновение творить правду. В третий же день, Тот, Кто воскрес в третий день из мёртвых - Бог всех - повелевает, в подражание Его Воскресению, вознестись всякой душе христианской на небеса для поклонения Богу всяческих. Итак, благое Церковь имеет обыкновение совершать в третий день приношение и молитву за душу» [Св. Макарий]. Макарий Александрийский почил в 395 г. Есть ли у Велеслава или иных родноверов, помимо ничем и никем не верифицируемых откровений, сопоставимо древние источники? При всём уважении к мистической одаренности, конечно.
(Церковное поминовение на девятый день совершается в честь девяти ангельских чинов. Последние, по учению Церкви, в качестве особо приближённых слуг «Царя Небесного», заступничают перед ним об усопшем. Душа же его в это время удостаивается «экскурсии» по райским чертогам. )
«И в третий раз вопросил аз Вещего Бога:
- Восславися, Велесе-Боже, днесе, а паче вовек! Дозволи спросить Тебя: что есть
«40»?
И рёк Вещий:
- Уж ты гой еси, Велеславе, да будет ведомо тебе, что «40» есть сорок дней после разрыва серебряной нити Макоши, когда душа человеческая странствует по Яви земной, прощаясь с уделом живых, будучи незримой для очей телесных. Жившие на Земле по Прави - сохраняют и укрепляют в Сердце мир и лад, прощаясь со всем, что им было дорого при жизни во плоти. Иные же, не по Прави жившие, на протяжении всего этого срока страдают от жажды, голода и неутолённых желаний, будучи связаны узами неочищенных страстей [своих] с предметами своих вожделений. Души живших по Прави - легко перейдут по Калинову мосту, что тоньше радуги, восходя по нему до самых Ирийских Врат. Иные же души, отягощённые сотворённой ими Кривдой, не удержатся на мосту, ибо тяжесть их душ -словно каменьё, лежащее на сердце - увлечёт их вниз, в огненные струи реки Смородины, в самое Пекло. И пребывать им там - покуда не источится неправда их... Поистине, тако». [СКМ: 261].
Церковное поминовение на сороковой день обусловлено особым, сакрально-историческим символизмом числа 40 в иудеохристианской традиции. Так, Моисей заслужил милость Бога, возможность общения с ним и, главное, обрёл Скрижали Закона после сорокадневного поста. Земля обетованная была дана Израилю только после сорокалетнего странствия. Наконец, вознесение Иисуса Христа произошло на сороковой день после воскресения. Душа же усопшего в это время созерцает ад (здесь аллюзия не прямая, но местами схожая):
«После вторичного поклонения Владыка всех опять повелевает отнести душу в ад и показать ей находящиеся там места мучений, разные отделения ада и разнообразные нечестивых мучения. По этим различным местам мук душа носится тридцать дней, трепеща, чтобы и самой не быть осуждённой на заключение в них. В сороковой день опять она возносится на поклонение к Богу; и тогда уже Судия определяет приличное ей по делам место. Итак, правильно поступает Церковь, делая поминовения о усопших и приявших Крещение» [Св. Макарий].
Космология родноверов
«Тот Свет»
Представления о загробном бытии, или «том свете» в фольклоре в изложении Велеслава в сущности, идеализированный свет «этот». Скорее даже это чаяния продолжения этой жизни, только в лучшем виде: «Независимо от того, вёл ли этот многотрудный Путь на «тот свет» вверх к небу, или вниз под землю, или в глубоководное морское царство, - Иной мир обычно предстаёт неким подобием земной жизни: там так же светит Солнце, поют птицы, цветут деревья, есть поля и луга, стоят дома, где обитают души умерших. Они живут там такими же семьями, поджидая души новых умерших родственников, занимаются привычным трудом и т. п., однако необычность этой страны отмечена тем, что это край
изобилия, несметных богатств, где стоят золотые и серебряные дворцы, растут золотые плоды, меж «кисельных берегов» текут «молочные реки» и т. п.» [СКМ: 111].
Как отмечает автор, «Тот Свет» или Закрадный Мир в фольклорных источниках описывается противоречиво - либо высоко в небе, или глубоко под землёй; высоко в горах или за горами, лесами, морями. Наш мир от загробного отделяет река Смородина, через которую перекинут Калинов Мост. Эти заимствованные из фольклора образы призваны иллюстрировать посмертный «суд», страшась которого Калинов Мост и переходят умершие.
Тот Свет делится на два удела - Тёмную Навь, или Пекло, куда попадают неправедники, и Небесный Ирий, Навь Светлую - обитель праведников. По мнению автора, «представления о жёстком разграничении «того света» на рай и ад возникли... в эпоху двоеверия под влиянием христианства. Наиболее архаические верования изображают рай и ад территориально не расчленёнными» [СКМ: 112].
Сон и смерть.
Распространённое мнение о тесной связи сна со смертью также получило особое внимание у Велеслава. В главе «Сон» Велеслав пересказывает некоторые народные приметы, обычаи и ритуалы, основанные на этой связи. Запрет резко будить спящего он обосновывает популярной не только в народной мифологии, но и в оккультизме верой в то, что во время сна душа человека (или одна из душ), либо часть души, либо его сознание в «астральном теле» может путешествовать где угодно, в том числе и далеко от спящего тела, и при резком пробуждении может не успеть вернуться к нему. Что повлечёт естественным образом болезненные, а то и трагические последствия для спящего - «человек заболеет падучей, лишится памяти, рассудка или даже умрёт». Помимо примет о спящем ребёнке, смехе, разговоре или скрежете зубами во сне, автор приводит забавные средства из арсенала народной магии: «Чтобы просыпаться в желаемое время, нужно носить на шее особую косточку из петушиного крыла или ударить большим пальцем ноги о дно кровати несколько раз, обозначая час, когда нужно проснуться».
Раздел «Знамения смерти» - просто собрание «явных» (явленных в бодрствовании) и «навных» (увиденных во сне) знаков и явлений, традиционно связываемых со смертью.
А вот «Приметы о смерти» интересны тем, что автор демонстрирует здесь глубокое понимание сути популярных примет, связываемых со смертью, о смысле которых большинство обывателей не задумывается. Его толкования используют и психологические механизмы, и магические принципы, и исторические сведения.
Например, примету «Аще привидится во сне бревно, из стены вынутое - к покойнику» Велеслав толкует, отсылая читателя к временам, «когда покойников выносили из дома не через дверь, а через окно или даже специально прорубленное в стене отверстие, которое затем заделывали». Этой примете вторит другая: «В старом доме окна рубить - к покойнику». «Рубить новое окно - готовиться к выносу гроба», - вещает Велеслав.
Присутствует и животный символизм: «Влетит птица в дом - к смерти кого-то из домочадцев». Велеслав объясняет это так: «Душа прилетела предупредить семью о близкой смерти кого-то из домашних». Действительно, общеизвестны ассоциации птиц с душами умерших, отсюда множество других примет (влетевший голубь - к свадьбе) и обычаев, типа
кормления птиц крошками и крупой, особенно на погосте.
* * *
Таким образом, рассмотрев все разделы СКМ, можно сделать следующие выводы. «Славянская Книга Мёртвых» - талантливая попытка конструирования некоего целостного представления о месте и значении смерти в картине реальности современного родновера, создаваемого на основе творчески переработанного в ключе антропологии и космологии Велеслава этнографического материала с заимствованиями из других религиозных традиций. По сравнению с традиционными КМ, использованными нами в качестве базового отправного материала, эталонного образца, СКМ в основном стремится ко второму типу - обрядам и ритуалам, совершаемым по умершему, реконструируемым по этнографическому материалу.
Описание посмертной участи присутствует минимально - что и неудивительно, фактически ничего подобного и не могло быть зафиксировано в славянском фольклоре, с учётом «щекотливости» вопроса и тысячелетия господства иной, христианской традиции. Даже если описание посмертного опыта в славянской традиции и было, хотя и в это верится с трудом, то давно растворено. Велеславу пришлось воссоздавать это заново, проще говоря - сочинять.
Оригинальные «славянские» практические инструкции самому человеку при жизни, а тем более, в умирании и посмертии также взять было негде, и автор позаимствовал их в буддийской традиции.
Что касается смыслового содержания, очевидно, что автор писал книгу преимущественно для широких кругов родноверческой публики, не сильно заинтересованных в мистическом опыте и продолжении существования после смерти в целом. Поэтому акцент делается на добродеянии в течение жизни, в частности - почитании ушедших предков и сородичей. Это должно заслужить уважение живущих и благоприятно отразится в посмертии родновера. Но и более глубокие, серьёзные смысловые посылы в текстах СКМ присутствуют. Хоть и редко, но то там, то здесь автор вставляет в ткань повествования пассажи, очевидно, призванные хотя бы намекнуть читателю на иную, альтернативную «пути предков» и более высокую посмертную перспективу. «Вещий страж никого не осуждает и не укоряет, ибо зрит Собь - Божеское присутствие в каждой душе без исключения. Вещий - само воплощение безграничной Любви Вседержителя Рода ко всем Своим чадам, как искушённым в Духовном Ведании (курсив мой - Г. Я.), так и вовсе несведущим в нём» - говорит Веслеслав в «Слове о Смерти» [СКМ: 22].
Но куда большее значение этому правильному, или «мудрому» видению или поведению автор уделил на своей презентации - фактически вся она посвящена этому. «Смерть в славянской традиции понималась и понимается не как погибель, а как пресуществление человеческого существа. Как путь к жизни, которая выше, исчерпываема этой нашей мирской жизнью. (...) Смерть - это то, что заставляет очень многих людей искать ответа на вопрос о смысле жизни. Осознавание смерти заставляет многих из нас задумываться над тем, зачем мы живём. (...) Когда человек отчуждает от себя свою ложную самость, открывает в себе свою истинную природу, когда прежнее - то, что мы называем ложной самостью, Эго, нашим представлением о себе, умирает, для кого-то это погибель, а для кого-то это начало нового» [Лекция 2007].
Книга оформлена в классическом стиле Велеслава - с авторскими рисунками и узорами, «правильным» славянским шрифтом, несколькими фотографиями с реальных обрядов и золотым тиснением на чёрном фоне обложки. Изданный в малом формате, томик за счёт своей «сердцевинной» части получился увесистым - без малого 600 страниц. Стоит отметить, что Велеслав не скупится на бумагу (и не экономит деньги покупателей) - многие страницы содержат всего лишь по паре-другой строчек тех же подблюдных песен, оставаясь в остальном девственно белыми.
Источники и материалы
1) СКМ - Черкасов И. Г. Славянская Книга Мертвых: (извод волхва Велеслава). - Москва: Институт общегуманитарных исследований, 2007. - 566,[3] с.
2) ТКМ - Тибетская книга мёртвых / С коммент. Франчески Фримантл и Чогьяма Трунгпы; [Пер. с англ. А. Блейз, В. Рынкевич]. - Киев: София, 2003. - 201, [3] с.
3) Вангьял 2003 - Вангьял Тендзин. Исцеление формой, энергией и светом. Пять элементов в тибетском шаманизме, Тантре и Дзогчене. - СПб.: Культурный центр «Уддияна», 2003. - 232 с. (http://abЫdharma.m/A/Gum%20MahasiddЫ/Content/Tenzm0/o20Vangyal/0003.pdf) [30.10.2018].
4) Белов - Белов Алексей. Язычество как феномен современной российской религиозности. Часть третья // Интернет-портал Кредо.ру (http://www.portal-credo.ru/site/?act=fresh&id=663) [29.10.2018].
5) Медведев - Медведев Влад. Добро пожаловать на семинар. И снова о капитализации сакральной мудрости древних в постмодернистском псевдорелигиозном бульоне // Интернет-портал Кредо.ру (http://www.portal-credo.ru/site/index.php?act=fresh&id=1393) [30.10.2018].
6) Видения 2004 - Видения буддийского ада / [отв. ред.: А. А. Терентьев]; предисл., пер, транслитерация, примеч. и глоссарий А. Г. Сазыкина. - СПб.: Нартанг, 2004. - 254 с.
7) Лекция 2007 - Лекция «Славянская Книга Мёртвых» от 14.04.2007 [Видеозапись] // Интернет-сервис YouTube (https://www.youtube.com/watch?v=8WH2f-cZU8Q&t=7s) [31.10.2018].
8) Св. Макарий - Св. Макарий Александрийский. «Извлечение из слова о исходе душ праведников и грешников» // Онлайн-библиотека homlib (http://homlib.com/read/makariy-aleksandriyskiy/izvlechenie-iz-slova-ob-ishode-dush-pravednikov-i-greshnikov/4585) [30.10.2018].
