CC BY
54
УДК 81 ’36
К ВОПРОСУ О РАЗВИТИИ СЛОЖНЫХ ПРЕДЛОЖЕНИИ В ФИННОУГОРСКИХ И ТЮРКСКИХ ЯЗЫКАХ
© Т. В. Кренделева
Сыктывкарский государственный университет Россия, Республика Коми, 167000 г. Сыктывкар, Октябрьский пр., 55.
Тел.: +7 (8212) 43 58 71.
E-mail: [email protected]
Статья посвящена сопоставительному исследованию развития сложного предложения в финно-угорских и тюркских языках. Актуальность проблематики обусловлена слабой изученностью данной области коми синтаксиса. В статье рассматриваются основные этапы истории развития сложного предложения, выявляются сходные и отличительные конструкции. В тюркских и в финно-угорских языках сложное предложение с союзами местоименного происхождения развивалось и продолжает развиваться на основе использования исконных синтаксических средств и заимствования определенных типов конструкций из русского языка.
Ключевые слова: сложноподчиненное предложение, придаточное времени, тюркские языки, финно-угорские языки, коми язык.
Известно, что финно-угорские и тюркские языки относятся к агглютинативным языкам, основными синтаксическими особенностями которых являются 1) твердый порядок слов - определение + определяемое; 2) препозиция всех конкретизаторов глагольного действия как следствие порядка слов определение + определяемое; 3) конечное положение глагола; 4) отсутствие придаточных предложений и широкое распространение причастных и деепричастных конструкций, а также так называемых абсолютных деепричастных оборотов [1, с. 101].
В современных финно-угорских и тюркских языках сложное предложение является развитой категорией. В них представлены почти все типы сложных предложений. Однако в разговорной речи и в фольклорных текстах они встречаются реже, чем в произведениях художественной литературы. Это говорит о том, что сложное предложение и в финно-угорских, и в тюркских языках является более поздним языковым явлением. На самом раннем этапе исторического развития сложного предложения преобладали простые предложения, которые присоединялись друг к другу и передавали не только сочинительные, но и подчинительные отношения. При этом значительную роль играла интонация. Из этого следует, что бессоюзная связь предложений, при которой сочинение и подчинение менее четко различаются, считается более архаичной в языках различной структуры. Данное явление характерно и для синтаксической структуры других языков. Например, о развитии сложных предложений русского языка Я. А. Спринчак пишет: «Исторический синтаксис сложного предложения исходит из гипотезы, что в древнейшую эпоху развития языка существовали первоначально только независимые простые предложения, а затем развивались сочетания предложений для выражения все усложняющейся мысли, причем раньше существовало объединение равноправных предикативных единиц-предложений, а затем на основе сочинения развивалось подчинение предложений» [2, с. 7].
До 20-х годов XX века структура предложений была более простой. Усложняться она стала позже в связи с развитием письменной речи. Вместо некоторых типов придаточных предложений (прежде всего придаточных времени) употреблялись причастные, деепричастные, отглагольные и другие конструкции, которые могли иметь и собственный грамматически выраженный субъект действия, отличный от подлежащего основной части предложения. Подобные конструкции весьма распространены и в современных финно-угорских языках, например, в коми: Праздник помасигон гостьяс копрасьомон аттьоалюны генералос да офицеръ-ясос чоскыд сеян-юанысь да гажа ворсомъяс котыртомысь [3, с. 422] ‘В конце праздника (букв. праздник заканчиваясь) гости с поклонами поблагодарили генералов и офицеров за вкусное угощение и организацию веселых игр’; Ме еджыдъяс волк’он волі укомса секретарон [4, с. 28] ‘Во время наступления белых (букв. наступая белые) я был секретарем уком’. Аналогичные конструкции распространены и в близкородственном удмуртском языке: Кык ар артмыса Сэдыклэн пиез вордскиз [5, с. 231] ‘Когда прошло два года (букв. два года пройдя), у Сэдык родился сын’. Такие конструкции типичны и для марийского языка: Шишым, мланде кошкымек, кумшо курсышто тунемше-влак военный дело уроклан яндар пасушко лектыныт [6, с. 52] ‘Весной, когда просыхает земля, учащиеся третьего курса выходят в чистое поле на уроки военного дела’. Синтаксические структуры рассматриваемого типа характерны и для тюркских языков. К примеру, они распространены в башкирском языке: Мин мэктэптэн сыккас, кар яуа башланы [7, с. 248] ‘Как только я вышел из школы, повалил снег (букв. я из школы выйдя, снег падать начал)’; кояш баткас, мин ейгэ кайттым [7, с. 256] ‘Как только солнце зашло (букв. солнце как только зайдя), я вернулся домой’
Деепричастные конструкции в финно-угорском языкознании рассматриваются как обороты в составе простого предложения. При этом в научной
818
раздел ФИЛОЛОГИЯ и ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
литературе описываются главным образом семантические особенности деепричастных конструкций в плане временного соотношения признаков, выраженных деепричастием и финитным глаголом. Наряду с этим говорится о возможностях замены деепричастных конструкций придаточным предложением, в результате чего утверждается, что деепричастные конструкции представляют собой единицы, по своему значению эквивалентные придаточным предложениям [6, с. 51]. Данное утверждение относится и к тюркским языкам. Так, в «Грамматике башкирского языка» [6] ставится вопрос о башкирских соответствиях отдельным типам русских придаточных. Из числа причастных и деепричастных оборотов автор считает придаточными такие, в которых при причастии или деепричастии имеется свое грамматически выраженное подлежащее, отличное от подлежащего остальной части фразы [6, с. 244-248]. Это синтаксическое явление типично и для кумыкского языка [8, с. 191-194].
Синтаксис тюркских и финно-угорских языков развивается разными путями. К примеру, марийский и удмуртский языки, по мнению Б. А. Серебренникова, подверглись сильному влиянию тюркских языков - чувашского и татарского. В этих языках чаще используются простые предложения, наблюдается тенденция к устранению придаточных предложений и к замене их различного рода оборотами. На синтаксис современного коми языка большое влияние оказал синтаксис русского языка. Здесь развиваются и усложняются конструкции простого и сложного предложения. Вполне обычными становятся сложноподчиненные предложения, в рамках простых предложений развиваются конструкции синтетического типа в форме отглагольных оборотов, сохраняющих характерные особенности коми языка в виде фиксированного порядка слов. В сложносочиненных предложениях в препозиции употребляются союзные частицы а, да в качестве сочинительных союзов, тогда как в исконно коми конструкциях они обычно употребляются в качестве постпозитивных подчинительных союзных частиц [9, с. 52; 10, с. 82].
По утверждению Б. А. Серебренникова, в удмуртском и марийском языках, как, впрочем, и в тюркских языках, деепричастные обороты распространены довольно широко и до сих пор являются продуктивными, в коми языке они употребляются значительно реже, начинают вытесняться из современного языка. По нашему мнению, одной из причин сохранения исконных конструкций в тюркских языках, вероятно, является большее число носителей этих языков по сравнению с числом носителей финно-угорских языков. На сегодняшний день тюркоязычного населения насчитывается 120 млн. человек. Число говорящих на финно-угорских языках составляет лишь 24 млн. человек [11].
Но с начала 20-х годов XX века с развитием человеческого общества, ростом общественного
производства, бурным развитием экономики, культуры народа интенсивно начинает развиваться письменный язык. Начинается активная работа над созданием учебной литературы, публицистических и художественных текстов, а также переводческая деятельность. Причастные, деепричастные и отглагольные конструкции оказываются недостаточными для выражения более сложных явлений окружающей действительности и связей между ними, стали малопригодными для выражения всевозможных атрибутивных, временных, локальных отношений, в частности, для выражения различных контрастных противопоставлений, для выражения условных и причинно-следственных отношений. Возникла необходимость в новых синтаксических конструкциях. Такой конструкцией стало сложное предложение. Все это явилось одной из причин для создания придаточных предложений европейского типа.
Следующей причиной возникновения сложных предложений союзного типа было влияние других языков. В строе тюркских языков в развитии сложных предложений союзного типа сыграло известную роль влияние арабского и персидского языков, имеющих древние письменные традиции. Н. А. Баскаков отмечает, что «сложноподчиненные предложения с придаточными времени представляли собой заимствования из соседних языков» [12, с. 107] Постоянный контакт носителей тюркских языков с русскими также способствовал развитию союзных средств связи. К примеру, многие союзы татарского языка были образованы под влиянием русского языка [13].
Под влиянием русского языка в финноугорских и тюркских языках получают развитие сложноподчиненные предложения, в которых связь придаточной части с главной осуществляется при помощи подчинительных союзов. Они не нарушают грамматические нормы языка, не разрушают грамматический строй языка. В настоящее время способны функционировать как синтаксические синонимы различного рода оборотам. Переводчики, желая выразить мысль, оформленную на русском языке, средствами другого языка, обычно выбирают из известных им моделей ту, которая легче соотносится с единицами мышления и поэтому более логична и понятна. Следовательно, предложенные переводчиками модели русского языка начинают входить в язык и при условии частого повторения становятся нормой для родного языка.
Наконец, развитию союзных сложных предложений способствовали сами языковые условия. Так, в тюркских языках союзной функцией в известной степени обладали усилительно-выделительные частицы. На их основе развивается целый ряд сочинительных и подчинительных союзов. Исследователи тюркских языков выделяют три этапа в образовании постпозитивных союзов из усилительных частиц: 1) постпозитивная частица, присоединяясь к глаголу и к имени, сохраняет усилительное значение, не имея еще союзного значения;
2) развивается союзное значение при сохранении еще усилительного значения; 3) союзное значение, совершенствуясь в своих разнообразных оттенках, становится ведущим. Довольно продуктивным средством связи были и местоименные и наречные слова. Если при примыкании простых предложении одно из них начиналось местоименным, наречным словом, то последнее при объединении двух простых предложений в одно сложное приобретает союзные функции [14, с. 294-296].
В финно-угорских языках также выделяют союзы, образованные из частиц и местоимений. Так, К. Е. Майтинская отмечает, что союзы прономинального происхождения в финно-угорских языках формировались главным образом на базе указательных и вопросительных местоимений, а также на базе возвратно-усилительных местоимений. Кроме этого, она выделяет союзы, формировавшиеся на базе глаголов, имен, послелогов и предлогов, а также частиц [15, с. 92]. Такой точки зрения придерживаются и другие исследователи [16, с. 83-94; 17, с. 123-125; 18, с. 229].
Несмотря на то, что в рассматриваемых языках были исконные союзы, перенесение русских моделей построения сложных предложений повлекло за собой и заимствование средств связи частей сложного предложения. Кроме этого, исконные союзы оказались недостаточными для выражения некоторых отношений либо неприемлемыми, в результате чего исконные союзы заменялись заимствованными из русского языка, либо заимствовались новые союзы. Возрастающие потребности более точного, более расчлененного выражения понятий подчинения находят постепенное разрешение в новых языковых средствах. Нередко союзы создавались путем полного или частичного калькирования. В работе К. Е. Майтинской отмечено, что процесс заимствования союзов усиливается, «когда слаборазвитые литературные языки за относительно короткое время превращаются в активно функционирующие и нет времени для постепенного «выращивания» необходимых средств связи путем медленного преобразования других слов собственного языка» [15, с. 102]. Число союзов увеличивается, и вместе с этим уточняется, конкретизируется функция каждого союза. Отметим, что из финноугорских языков венгерский не имеет ни одного заимствованного союза, в финском только один, а в остальных же их большое количество. Но все же заимствованные союзы не нарушают структуру языка, а, наоборот, являются потребностью развивающегося мышления и помогают в выражении более тонких и четких оттенков зависимостей одной мыли от другой.
Таким образом, и в тюркских, и в финноугорских языках сложное предложение было поздним языковым явлением. Оно развивалось и продолжает развиваться как на основе использования исконных синтаксических средств, так и на основе заимствования определенных типов конструкций из русского языка, которые не противоречили строю языков, а во многом обогащали литературный язык, делали его более гибким и выразительным. Общей особенностью рассматриваемых языков является также и местоименное происхождение союзов. Но немаловажным остается тот факт, что в финно-угорских и тюркских языках наряду со сложноподчиненными предложениями продолжают использоваться исконные причастные, деепричастные и отглагольные обороты и в речи функционируют как синтаксические синонимы.
ЛИТЕРАТУРА
1. Серебренников Б. А. // Советское финно-угроведение. 1967. №2. С. 101-105.
2. Спринчак А. Я. Очерк русского исторического синтаксиса. Киев: Радянська школа, 1960. 256 с.
3. Федоров Г. А. Борйом гижодъяс. (Мод книга). Роман, повесть, очерк. Сыктывкар: Коми книжное изд-во, 1994. 624 с.
4. Савин В. Мусюр сайын. Прозаа гижодъяс. Сыктывкар: Коми книжное изд-во, 1985. 368 с.
5. Шутов А. Ф. // Мат-лы VI междунар. конгресса финно-угроведов. Т. 2. Академия наук СССР УрО КНЦ ИЯЛИ. М.: Наука, 1990. С. 230-232.
6. Васикова Л. П. // Мат-лы VI междунар. конгресса финно-угроведов. Т. 2. Академия наук СССР УрО КНЦ ИЯЛИ. М.: Наука, 1990. С. 51-53.
7. Дмитриев Н. К. Грамматика башкирского языка. М.: изд-во АН СССР, 1948. 276 с.
8. Дмитриев Н. К. Грамматика кумыкского языка. М.: изд-во АН СССР, 1940. 206 с.
9. Бараксанов Г. Г. Формирование языковых норм коми литературного языка. Сыктывкар: Коми книжное изд-во, 1964. 64 с.
10. Серебренников Б. А. // Советское финно-угроведение. 1987. №2. С. 81-88.
11. Энциклопедия «Кругосвет» // URL: http://www.krugosvet.ru
12. Баскаков Н. А. Историко-типологическая характеристика структуры тюркских языков. Словосочетание и предложение. М.: URSS, 2006. 276 с.
13. Тюркские языки // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 527-529.
14. Серебренников Б. А., Гаджиева Н. З. Сравнительноисторическая грамматика тюркских языков: учебное пособие для вузов. Баку: Маариф, 1979. 304 с.
15. Майтинская К. Е. Служебные слова в финно-угорских языках. М.: Наука, 1982. 185 с.
16. Галкин И. С. Историческая грамматика марийского языка. Йошкар-Ола, 1964. 151 с.
17. Манова Н. Д. // Мат-лы VI междунар. конгресса финно-угроведов. Т. 2. Академия наук СССР УрО КНЦ ИЯЛИ. М.: Наука, 1990. С. 123-125.
18. Редеи К. // История, современное состояние, перспективы развития языков и культур финно-угорских народов: Мат-лы III Всероссийской научной конференции финно-угроведов. 1^ июля 2004 г., Сыктывкар. Сыктывкар, 2005. С.228-234.
Поступила в редакцию 15.01.2009 г.
