CC BY
1451
УДК 343.71
К ВОПРОСУ О ПРИЗНАКАХ СОСТАВА КРАЖИ ЧУЖОГО ИМУЩЕСТВА
© Кравцов Р. В., Кузнецов В. И., 2015
Иркутский государственный университет, г. Иркутск
Рассматриваются вопросы, связанные с понятием кражи чужого имущества, сформулированным в тексте уголовного закона, безотносительно к квалифицирующим признакам. Дается подробный анализ всех элементов и признаков состава кражи, особенно ее объективной стороны, с указанием специфики момента окончания; детально рассматриваются критерии тайности хищения имущества. Приводятся популярные концепции российских криминалистов по сложным вопросам темы, высказывается и аргументируется собственная точка зрения. Теоретические положения иллюстрируются примерами из опубликованной и неопубликованной судебной практики.
Ключевые слова: кража; тайное хищение; критерии тайности; предмет кражи; субъективная сторона кражи; момент окончания кражи.
У головная ответственность за кражу чужого имущества в Российской Федерации предусмотрена ст. 158 УК РФ, которая сейчас действует в редакции Федерального закона от 7 декабря 2011 г. Это самое распространенное по числу регистрируемых преступление в России. По подсчетам специалистов, оно совершается каждые 5 секунд, и в 2013 г. в стране зарегистрировано 922,6 тыс. краж, а в 2014 г. — 908,9 тыс. По абсолютному количеству краж Россия находится на четвертом месте в мире, после США, Германии, Великобритании, а по количеству краж в пересчете на 100 тыс. населения — на 5-м месте (впереди нас еще и Австралия). По формулировке уголовного закона кража есть тайное хищение чужого имущества, т. е. имущества, не принадлежащего виновному, который не является ни собственником этого имущества, ни титульным либо иным законным владельцем. Если же человек совершил тайное изъятие имущества, которое вообще-то принадлежит ему на праве собственности и ранее было отдано им другому лицу по гражданско-правовому договору хранения, а затем без предупреждения контрагента по сделке изъято у него, такое деяние все равно не является кражей, а может быть лишь признано менее опасным преступлением — самоуправством (ст. 330 УК РФ).
Непосредственный объект посягательства — это общественные отношения собственности. Согласно ст. 8 Конституции РФ, в Российской Федерации признаются и
защищаются равным образом частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности. В стране установился такой порядок общественных отношений, когда в соответствии с гражданским законодательством только собственник вправе осуществлять правомочия владения, пользования, распоряжения принадлежащим ему имуществом, а все другие лица обязаны не чинить ему в этом препятствий. Если же кто-либо противоправно замещает собою собственника, осуществляя сам эти правомочия, то в соответствии с уголовным законодательством он считается похитителем — вором, грабителем, мошенником, разбойником. В теории уголовного права имеется концепция, согласно которой непосредственным объектом кражи и других конкретных посягательств на собственность являются конкретные отношения собственности, реализующиеся через определенную, предусмотренную законодательством форму собственности: государственную, муниципальную, частную или иную. При этом, например, М. Ю. Хмелева опирается на структуру общественных отношений, которая закреплена действующим уголовным законодательством [1]. Так, глава 21 Уголовного кодекса РФ направлена на охрану отношений собственности, что подтверждается названием данной главы и содержанием находящихся в ней норм. Данное понимание объекта хищения, существующее уже продолжительное время, является вполне обоснованным. Вместе с тем А. Г. Безверхов и И. А. Клепицкий
полагают, что нельзя трактовать объект хищения в целом с точки зрения только категории собственности, поскольку в таком случае без надлежащей уголовно-правовой охраны остаются иные имущественные отношения. Под ними следует понимать волевые отношения между субъектами, имеющими равное положение и обладающими имущественно-распорядительной самостоятельностью, связанные принадлежностью и перераспределением определенных материальных благ [2]. По мнению сторонников данного подхода, именно при закреплении на законодательном уровне уголовно-правовой охраны имущественных отношений будет равным образом обеспечена защита прав как собственника имущества, так и любого другого лица, чье право на имущество не совпадает с правом собственности. Эти две концепции не противоречат другу и могут вполне быть приняты. А вот состоянию присвоенности этого имущества собственнику или титульному владельцу всегда причиняется реальный вред, как и указанной выше триаде правомочий. Не случайно в примечании № 1 к ст. 158 УК РФ говорится о причинении хищением вреда и иному (имеется в виду законному) владельцу похищаемого имущества, а не только его собственнику. Чужое имущество — это имущество, не принадлежащее виновному на праве собственности или законного владения, о чем прямо говорилось в отмененном ныне Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 25 апреля 1995 г.
Право собственности не является объектом посягательства, поскольку оно ни при каких обстоятельствах к вору или иному похитителю не переходит. Составной частью объекта посягательства выступает предмет посягательства, т. е. чужое имущество, являющееся выражением экономического содержания собственности [3].
В уголовном праве понятие имущества как предмета хищений, в том числе и кражи, несколько уже того, которое указано в ст. 128 ГК РФ, — в частности, в него не входит информация, нематериальные блага, результаты интеллектуальной деятельности и права на них (интеллектуальная собственность). Правда, в последнее время А. В. Наумов, В. А. Винокуров и А. В. Шульга предлагают наказывать хищение интеллектуальной собственности в том же порядке, что и хищение вещей [4].
Сходное с этим мнение высказывает Т. Г. Лепина: собственность как правовое благо, наделенное не только материальной, но и духовной составляющей (в которой проявляются уникальные личностные качества), включает в себя интеллектуальную и вещную собственность, которые являются выражением одной сущности. Поэтому они могут охраняться в рамках одной главы, и составы, охраняющие конкретные результаты интеллектуальной деятельности — ст. 146, 147, ч. 1 ст. 180 УК РФ в новой редакции, представляется целесообразным перенести в гл. 21 УК РФ [5]. Предметом кражи могут быть и некоторые разновидности недвижимого имущества в смысле ст. 130 ГК РФ — воздушные и морские суда, а также суда внутреннего плавания, многолетние насаждения и т. д.
В теории уголовного права существуют разные концепции относительно признаков имущества предмета кражи. Не вдаваясь в их подробности, мы считаем, что таковых признаков насчитывается три:
1) физический признак — это вещественный, материальный предмет внешнего мира, очерченный в пространстве. Речь идет об осязаемой вещи, находящейся в твердом, жидком, газообразном (и в принципе даже в плазменном) физическом состоянии. Это может быть одушевленный предмет (скот), часть от целого (детали радиоприемника). Не может быть предметом хищения электрическая энергия, поскольку она не существует иначе, чем в работе, — если речь идет, допустим, об электроэнергии, то она при самом простейшем действии, т. е. при нажатии на выключатель, сразу исчезает. Поэтому, вопреки мнению В. М. Семенова [6], уголовная ответственность за так называемую кражу электричества в быту путем махинаций со счетчиком (а фактически — за неуплату пользователем денег по тарифу, по обоснованному мнению В. В. Хилюты) [7] возможна лишь по ст. 165 УК РФ — что и подтвердил Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 29 декабря 2007 г.
Документы, как правило, не являются предметом хищения, они упоминаются в специальных составах преступлений, например паспорт в ст. 325 УК РФ. Если в похищенные документы или их бланки нужно еще дополнительно внести сведения, поставить печать и т. д., их изъятие и завладение рассматривается как приготов-
ление к мошенничеству (подпадающему под признаки ч. 3 и 4 ст. 159 УК РФ). Те же замечания, как верно считает Г. Н. Бор-зенков, касаются и легитимационных знаков — жетонов, номерков в гардеробе [8]. Если документы имеют обозначенную номинальную стоимость и их можно продать без переделки — они считаются предметом хищения (например, билеты на транспорте). Предметом хищения могут быть вещи, которые образуют инфраструктуру земельного участка: поверхностный (почвенный) слой, лес и растения, общераспространенные полезные ископаемые (после того, как они разведаны и собственник в установленном порядке вступил во владение месторождением; а до этого возможна квалификация по ст. 255 — незаконное использование недр) [9];
2) экономический признак — имущество обладает потребительной стоимостью вследствие вложенного в него ранее человеческого труда. Например, изъятие из клеток ценных пушных животных, выращенных работниками зверосовхоза, образует кражу, а завладение такими же животными, которые выросли в естественных условиях в лесу или степи, квалифицируется как незаконная охота по ст. 258 УК РФ (а в некоторых случаях — по ст. 258.1 как незаконные добыча и оборот ценных диких животных и водных биологических ресурсов, принадлежащих к видам, занесенным в Красную книгу Российской Федерации и (или) охраняемых международными договорами Российской Федерации). Аналогично оцениваются случаи изъятия выращенных мальков или рыб на рыбозаводе, спиливания деревьев в парке (подобные деяния, но уже в отношении дикорастущих объектов, квалифицируются по ст. 256 или 260 УК РФ);
3) юридический признак — имущество находится в чьей-либо собственности или законном владении. Не могут быть предметом кражи бесхозяйные вещи, которые ст. 225 ГК РФ определяет как вещи, которые не имеют собственника или собственник которых неизвестен, либо вещи, от права собственности на которые собственник отказался (например, выброшенные за ненадобностью в мусор добротные вещи).
Довольно сложным является вопрос о квалификации изъятия имущества из земли в виде клада. Согласно ч. 2 ст. 233 ГК РФ, если в нем находятся вещи, относящиеся к памятникам истории или культуры, они
подлежат передаче в государственную собственность. Присвоение найденного лицом клада З. А. Незнамова, Г. Л. Кригер и А. И. Бойцов предлагают считать хищением (подпадающим под ст. 158 или ст. 164 УК РФ) [10]. На наш взгляд, такое деяние нужно квалифицировать по ст. 165 УК РФ как причинение имущественного ущерба собственнику без признаков хищения, и именно потому, что отсутствует юридический признак предмета хищения — ведь государство как собственник ничего о кладе до момента изъятия и присвоения не знало и им не владело.
Сложным для правовой оценки является случай хищения имущества, которое уже не находилось во владении собственника, поскольку было у него ранее похищено, а затем изъято во второй раз (согласно расхожей поговорке «вор у вора дубинку украл»). В. А. Владимиров полагает, что содеянное должно признаваться кражей [11]. В противовес ему и более обоснованно С. А. Елисеев считает, что здесь вообще не будет преступления против собственности, поскольку отношениям собственности был причинен ущерб при первой краже (а если второй похититель не знает о происхождении изымаемого имущества, то его действия подлежат оценке как покушение на кражу) [12].
Стоимость предмета кражи очень важна для квалификации ее по ст. 158 и разграничения ее с административным проступком, предусмотренным ст. 7. 27 КоАП РФ, т. е. мелким хищением. В период с 1 июля по 31 октября 2002 г. в России существовала нижняя граница кражи как преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 158 УК РФ, равная 5 минимальным размерам оплаты труда, т. е. 2250 руб. Изъятие меньшей суммы влекло административную ответственность, даже если при этом в содеянном были квалифицирующие признаки из ст. 158. А поскольку в стране всегда были популярны групповые, карманные и квартирные кражи, то эти четыре месяца были поистине временем «санкционированного государством беспредела» [13]. Карманные кражи в общественном транспорте (где ездят в основном небогатые граждане, редко имеющие при себе больше 2 тыс. руб.) приняли невиданный размах. И лишь 31 октября 2002 г. специальным законом парламент исправил свою необъяснимую ошибку, и на сегодняшний день «водораздел» между кра-
жей как проступком и как преступлением проходит на уровне 1 тыс. руб., если при этом не было квалифицирующих признаков из числа упомянутых в ст. 158 УК РФ (по предложению депутата И. Яровой и с одобрения Верховного Суда РФ [14] сейчас Государственная Дума РФ планирует повысить эту цифру до 5 тыс. руб., что является вполне логичным). Если же есть хотя бы один из таких признаков, то содеянное квалифицируется уже не по ч. 1, а по другим частям ст. 158 УК РФ [15].
Объективная сторона кражи — тайное хищение чужого имущества. Тайность хищения, по справедливому замечанию С. М. Кочои, характеризует не способ совершения преступления (под которым понимается определенный порядок и метод приемов), а только отвечает на вопрос: «какое?» [16]. Вообще-то не совсем понятно, почему законодатель в 1994 г. при формулировке состава кражи отказался от ранее существовавшего термина «похищение», обозначавшего именно тайное изъятие — ведь этимологически слово «похитить» означает «тайно увести, унести, украсть» [17].
Поскольку кражей по закону признается только тайное хищение имущества, то необходимо подробнее остановиться на критериях тайности, которых в теории уголовного права выделяют два:
1) объективный — он характеризует отношение к совершаемому изъятию имущества со стороны собственника, владельца либо другого постороннего лица (т. е. не соучастника и не близкого родственника виновного, который не собирался бы противодействовать изъятию имущества, и на этом строился расчет вора [18]). Отношение это следующее: указанные лица не сознают акта противоправного изъятия имущества. На практике это может проявляться в одном из следующих четырех вариантов:
а) на месте преступления вообще больше никого нет, кроме вора — это случается наиболее часто, так как воры именно к этому и стремятся;
б) указанные лица не замечают акта изъятия — если он производится профессионально (в частности, карманная кража или сходная ситуация). Например, в 1978 г. в Москве «вор в законе» Евгений Кривошеев по кличке «Артист» приходил в костюме Деда Мороза перед Новым годом на квартиру богатых людей с подарками. Когда
они удивлялись (потому что не заказывали его!), он объяснял: профсоюз сюрприз вам сделал, заказал визит и все оплатил. Затем он подмешивал в водку, которой его почти всегда угощали, клофелин, взрослые вскоре засыпали, а Кривошеев предлагал ребенку поиграть в прятки, говоря ему: «Прячься, я считаю до 100». Тот прятался, а он быстро обшаривал шкафы, забирал ценности и исчезал, причем ребенок так и не видел момент изъятия имущества [19];
в) указанные лица замечают физический акт изъятия, но не сознают его противоправности. Такое бывает сравнительно редко, но все же случается. Например, когда покупатели в магазине видят, что человек, одетый как грузчик, вынес коробку с товаром из помещения, и считают это выполнением его обязанностей;
г) сам потерпевший не осознает противоправности изъятия у него имущества вследствие психологического воздействия на него виновным. Цыганки часто применяют такой прием при гадании, потому что у многих из них есть гипнотические способности. При встрече на улице с девушкой они говорят, что надо с нее срочно снять порчу, берут деньги у нее из рук, «колдуют» над ними, затем вырывают у девушки волос и дуют на него — он почему-то становится красным, и с этого момента девушка ей верит безоговорочно, легко отдает деньги. Она все видит и понимает (с физической стороны, а не с юридической), но почему-то выполняет все просьбы цыганки — например, еще и вынести из дому ценные вещи и отдать ей. Потом цыганка ее предупреждает, что надо подождать полчаса, чтобы порча ушла окончательно, а сама с деньгами или вещами скрывается. И только тут жертва начинает понимать, что ее «зомбировали» и нагло обокрали;
2) субъективный — он характеризует отношение самого похитителя к возможности осознания другими лицами акта противоправного изъятия, и оно очень простое: похититель убежден, что факт противоправного изъятия никто не сознает (а значит, не сможет и пресечь хищение!). Психологически расчет вора именно на этом и строится — он рассчитывает, что никто не поднимет шума, не позовет полицию, не вступится сам за чужое имущество. Если же вор в этом не уверен на сто процентов, он лучше откажется от кражи и будет терпеливо ждать другой возможно-
сти. А вот грабитель или разбойник, в отличие от вора, внутренне готов к возможному сопротивлению и не остановится даже перед применением силы, чтобы завладеть имуществом и удержать его у себя. В последнее время в магазинах и других учреждениях стали применяться камеры дистанционного наблюдения, которые покупатель тоже может увидеть, так как они поворачиваются постоянно. Изображение с них передается на пульт (иногда — вне магазина), где сидит дежурный. Если похититель знает, что у него есть резерв времени, чтобы схватить имущество и выбежать прежде, чем подоспеет охрана, — это похищение тайное, даже когда видеокамера запечатлела его лицо и он понимает, что в принципе его смогут потом найти и опознать.
Хищение признается тайным, если налицо оба критерия или хотя бы главный из них субъективный. Иногда бывают сложности в правовой оценке содеянного, когда названные критерии по сути своей противоречат друг другу, что хорошо демонстрирует следующий случай.
В 1980 г. в Иркутске ранее судимый за кражи Карнаков летним днем прогуливался по переулку мимо дома, в котором было распахнуто окно на 1-м этаже, а в квартире стояла тишина — ситуация, конечно, не совсем обычная. Делать ему было особенно нечего, и он продефилировал по переулку еще раз, заинтригованный таким фактом. Мысли его заработали в привычном направлении, он оглянулся по сторонам (никого не было видно — все люди днем на работе) и все-таки решился на хищение. Подтянувшись за подоконник, он залез в квартиру и завороженно остановился, как ребенок, увидевший фокусника. Он сразу же заметил в полутьме блестящий светлый магнитофон на столе в углу комнаты. Быстро подойдя к столу, он взял магнитофон и вернулся к окну, собираясь вылезать наружу, но вдруг раздался резкий звук, и он инстинктивно замер, стоя на одной ноге. Эта немая сцена длилась полминуты, затем он успокоился, выскочил с магнитофоном в окно и с чувством выполненного долга пошел прогулочным шагом... Но не все было так просто. Оказывается, в двухкомнатной квартире комнаты были расположены буквой «П», двери комнат распахнуты, а в соединявшем их коридоре стояло трюмо. Створки этого зеркала случайно оказались повернуты так, что отражение
вора видела через открытую дверь соседней комнаты хозяйка, сидевшая все это время на стуле и увлеченно вязавшая крючком. Когда раздался резкий звук — а это под ногами у Карнакова случайно оказалась валявшаяся под окном резиновая детская игрушка, женщина рефлекторно подняла голову от вязания и увидела в зеркале «страшную», как ей показалось, мужскую фигуру. Сочтя за благо не выдавать себя, она затаилась и подождала, пока он вылезет в окно, с магнитофоном в руках, быстро побежала к соседу, и они вдвоем задержали преступника недалеко от дома. Содеянное Карнаковым суд с учетом субъективного критерия резонно квалифицировал как кражу [20].
Если же в процессе изъятия имущества (но до окончания хищения, т. е. до получения возможности пользоваться или распоряжаться похищенным) действия виновного кто-то заметил, осознал их смысл, и сам похититель понял, что кража не удалась, но он продолжает изъятие, то кража перерастает в грабеж, возможно и в насильственный грабеж, а иногда — даже и в разбой. При этом все содеянное квалифицируется только по ст. 161 (162) УК РФ. Такое случается, когда квартирный вор застигнут врасплох внезапно пришедшим хозяином и нагло выбегает из квартиры с награбленным добром.
Долгое время дискуссионным был вопрос о моменте окончания хищения, в том числе и кражи. Дело в том, что определение родового понятия хищения в примечании № 1 к ст. 158 УК РФ имеет существенные недостатки. По сути, вместо одного понятия, которое позволяло бы четко разграничивать хищение с иными посягательствами на собственность, в законе наличествуют целых три: 1) изъятие имущества в пользу виновного или других лиц (часть формулировки примечания № 1 к ст. 158 УК РФ до разделительного союза «или»);
2) обращение имущества в пользу виновного или других лиц (часть той же формулировки после разделительного союза «или»);
3) изъятие и обращение имущества в пользу виновного или других лиц вся формулировка с учетом выбранного соединительного союза «и»). Как ни странно, но хищение по формуле закона имеет два момента окончания — изъятие имущества и обращение имущества в пользу виновного. И только в п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 29 от 27 декабря 2002 г. «О
судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» [21] был дан четкий ответ, исходящий из так называемой теории распоряжения: хищение окончено (кроме разбоя) с момента, когда виновный изъял имущество, владеет им и получил реальную возможность пользоваться им или распоряжаться. Такая трактовка момента окончания вполне логична, поскольку связана напрямую с гражданско-правовыми правомочиями собственника: виновный уже осуществляет первое правомочие и может по своему желанию в любое время осуществить остальные два (реализовывать сразу все три ему не нужно). Кстати, такое разъяснение еще в рамках прошлого УК РСФСР давал и Пленум Верховного Суда СССР в Постановлении от 11 июля 1972 г.
Этот вопрос имеет практическое значение в случае совершения краж с охраняемых территорий, которые считаются оконченными только при выносе имущества за пределы этой территории (за исключением случаев, когда украденное имущество по своему характеру и объему может быть использовано и внутри охраняемой территории — например, колбаса на территории мясокомбината). Например, в 2012 г. Кунцевский районный суд г. Москвы осудил Кремляка по ч. 3 ст. 30 и п. «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ. Кремляк, находясь в торговом зале гипермаркета и подойдя вплотную к потерпевшей В. и убедившись в том, что его преступных действий никто не видит, тайно изъял из сумки, находившейся при потерпевшей, ее кошелек с деньгами и другими предметами. После этого он направился к выходу из магазина, но был задержан сотрудниками милиции. Употребить пиво прямо в торговом зале магазина у него не было реальной возможности из-за легкого обнаружения факта кражи сотрудниками магазина, поэтому суд и признал кражу неоконченной [22].
Большинство теоретиков считают, что моменты изъятия и завладения во времени совпадают — как только виновный завладел имуществом, так собственнику реально причинен ущерб в виде недостачи этого имущества [23].
Однако есть и концепция, согласно которой может быть такой промежуток времени, когда изъятие и завладение налицо, реальный ущерб собственнику уже причинен, но виновный еще не получил возможности пользоваться имуществом или распоряжать-
ся им. В частности, О. Ермакова приводит пример [24] с похищением сейфа из помещения, когда вскрыть его не удается ни сразу, ни иногда даже спустя долгое время и в другом месте, поэтому, по мнению также и М. Третьяк [25], кражу нельзя считать оконченной, необходима ссылка на ч. 3 ст. 30 УК РФ. Мы можем привести и другой пример разницы этих понятий — допустим, в зимнее время вор через форточку выбрасывает из супермаркета ценную вещь, она падает в сугроб, а потом он спустя какое-то время, когда вокруг никого нет, приходит и забирает ее из сугроба.
Если преступник использует для совершения кражи другое лицо, не подлежащее уголовной ответственности в силу недостижения установленного возраста, невменяемости или иных обстоятельств, его действия следует в соответствии с ч. 2 ст. 33 квалифицировать как исполнительство кражи по соответствующей части ст. 158 УК РФ (например, если он подговорил малолетнего влезть в форточку окна и вынести из квартиры имущество, то по ч. 3 ст. 158). При этом виновный в возрасте более 18 лет несет по совокупности ответственность еще и по ст. 150 УК РФ за вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления.
Субъективная сторона кражи — вина в форме прямого умысла и корыстная цель, т. е. цель обращения имущества в фактическую собственность виновного (юридически оно никогда не станет собственностью вора). В юридической литературе нередко цель отождествляется с мотивом, а иногда акцент делается на стремлении виновного безвозвратно обратить имущество в свою пользу или пользу других лиц, с чем можно согласиться. Но мы не согласны с мнением, что кража может совершаться и без наличия корыстной цели, а только при одном лишь прямом умысле [26] — именно из-за наличия настойчивого стремления людей обогатиться за счет других хищения и признаются имеющими повышенную опасность по сравнению с другими посягательствами на собственность, например уничтожением имущества, предусмотренным ст. 167 и 168 УК РФ. В этой связи надо отметить, что именно из-за отсутствия корыстной цели угоны автотранспорта, хотя и имеющие в России массовый характер, не считаются хищениями, и вряд ли следует поддержать предложение В. И. Плоховой [27] перевести их в разряд таковых, поскольку они
несравнимо ниже по степени общественной опасности. Кстати, как угон транспорта можно квалифицировать действия Юрия Деточкина, героя известного кинофильма Э. Рязанова «Берегись автомобиля», который из альтруистических побуждений изымал из гаражей машины, купленные людьми на нетрудовые доходы, и передавал их в распоряжение детских учреждений.
Корыстная цель налицо, если чужое имущество изымалось и (или) обращалось в пользу виновного, или в пользу других лиц, близких виновному, в улучшении материального положения которых он заинтересован, или в пользу соучастников виновного [28].
По мнению В. В. Гладилина [29], корыстная цель отсутствует при так называемом временном позаимствовании имущества (с обоснованным расчетом субъекта вернуть взятые из подотчета или при других обстоятельствах деньги), в силу чего оно может быть расценено не как хищение, а при соответствующих условиях только как самоуправство по ст. 330 УК РФ.
Субъект кражи — физическое вменяемое лицо, достигшее 14 лет. В современной России кражи совершают и немало подростков моложе этого возраста. Так, в 1999 г. в Карелии был задержан 12-летний Ваня Ананьев по прозвищу «Криминальный Моцарт» [30], который прославился на всю республику тем, что наворовал денег на покупку аж двух машин и сумел оборудовать в подвале жилого дома себе квартиру с довольно высоким уровнем комфорта. Мать его говорит, что этот талант генетически перешел к нему от отца, находящегося в местах лишения свободы истинного «вора в законе».
Интересен следующий пример из практики, когда воров признали невменяемыми, исходя из недостаточного осознания ими сущности и опасности своих действий. В 1976 г. в Москве был задержан уникальный дуэт «канатоходцев». Ночью по протянутому над улицей кабелю цирковой артист Павел Соколов по прозвищу «Паша Верхолаз» шел от одного дома к другому и проникал в окно, затем выносил ценные вещи. Интересно, что он и его брат для разнообразия лезли сначала вверх на крышу дома по водосточным трубам, а потом описанным способом с крыши через улицу по кабелю. Экспертиза признала их невменяемыми, считая поведение неадекватным: зачем это они шли по канату, подвергая себя смертельной опасности, когда
можно было в подъезде нужного дома подняться на крышу и потом спуститься на балкон по веревке [31]?
Признание лица невменяемым возможно и из-за наличия у него специфического заболевания — так называемой клептомании, когда человек отлично осознает общественную опасность своих действий, но не может ими руководить [32], и они происходят помимо его воли. ^
1. Хмелева М. Ю. Уголовная ответственность за мошенничество : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Омск, 2008. С. 4.
2. Безверхов А. Г. Имущественные преступления. Самара, 2001. С. 26; Клепицкий И. А. Собственность и имущество в уголовном праве // Государство и право. 1997. № 5. С. 77; Артеменко Н. И. Категория «собственность» как объект уголовно-правовой охраны // Рос. юстиция. 2011. № 9. С. 14.
3. Лопашенко Н. А. Преступления в сфере экономики. М., 2006. С. 14.
4. Наумов А. В. Хищение интеллектуальной собственности // Уголовное право. 2004. № 4. С. 39; Винокуров В. А. Причинение имущественного ущерба как критерий признания предметов и информации предметами преступлений против собственности // Уголовное право. 2008. № 4. С. 15; Шульга А. В. Информация имущественного характера как предмет преступлений против собственности // Уголовное право. 2012. № 3. С. 87.
5. Лепина Т. Г. Уголовно-правовая охрана интеллектуальной собственности : дис. ... канд. юрид. наук. М., 2014. С. 169.
6. Семенов В. М. Чужое имущество как предмет кражи // Юрист. 2005. № 5. С. 28.
7. Хилюта В. В. «Хищение» энергии (или к вопросу о модернизации уголовно-правовых положений // Рос. юстиция. 2008. № 8. С. 43; Он же. Проблемы доктринального толкования физического признака имущества в уголовном праве // Рос. юрид. журн. 2014. № 5. С. 160.
8. Курс уголовного права. Т. 3. Особенная часть / под ред. Г. Н. Борзенкова, В. А. Комиссарова. М., 2002. С. 410.
9. Мальцев В. В. Понятие хищения // Рос. юстиция. 1995. № 4. С. 35.
10. Уголовное право. Особенная часть / отв. ред. И. Я. Козаченко, З. А. Незнамова, Г. П. Новоселов. М., 2001. С. 268; Курс российского уголовного права: Особенная часть / под ред. В. Н. Кудрявцева, А. В. Наумова. М., 2002. С. 322; Бойцов А. И. Преступления против собственности. СПб., 2002. С. 239.
11. Владимиров В. А. Квалификация похищений личного имущества. М., 1974. С. 32.
12. Елисеев С. А. «Хищение похищенного»: проблемы квалификации // Уголовное право. 2008. № 1. С. 48.
13. Кузнецов В. И. Уголовное право России. Особенная часть : учеб.-метод. комплекс. Иркутск, 2012. С. 178.
14. URL: http://провэд.рф/economics/23366-kpazha
15. Шарапов Р. Квалификация мелкого хищения при наличии признаков, предусмотренных уголовным законом // Законность. 2013. № 7. С. 35.
16. Кочои С. М. Ответственность за корыстные преступления против собственности. М., 2000. С. 135.
17. Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1984. С. 508.
18. Севрюков А. П. Хищение имущества: криминологические и уголовно-правовые аспекты. М., 2004. С. 45; Богданчиков С. В. Противодействие преступным посягательствам на абсолютное право собственности (хищениям). М., 2008. С. 76.; Семенов В. М. Тайность как способ совершения кражи // Рос. следователь. 2005. № 6. С. 20.
19. Банда «Красный нос» [Электронный ресурс]. URL: www.youtube. com.
20. Уголовное дело № 1-169/80 // Архив Кировского районного суда г. Иркутска.
21. Бюл. Верхов. Суда РФ. 2003. № 1.
22. Приговор Кунцевского районного суда г. Москвы от 8 апреля 2012 г. [Электронный ресурс]. URL: www.судебные решения. РФ
23. Бойцов А. И. Указ. соч. С. 267.
24. Ермакова О. Соотношение понятий «реальная возможность пользоваться или распоряжаться похищенным имуществом» и «причинение имущественного ущерба собственнику или иному владельцу имущества» / / Уголовное право. 2014. № 1. С. 23.
25. Третьяк М., Волошин В. Момент окончания хищения // Уголовное право. 2007. № 3. С. 63.
26. Скляров С. В. Законодательная регламентация и квалификация хищений. Иркутск, 2007. С. 34.
27. Плохова В. И. Угон транспортного средства квалифицировать как хищение имущества // Рос. юстиция. 2003. № 11. С. 47.
28. Волженкин Б. В. Избранные труды по уголовному праву и криминологии (1963-2007 гг.). СПб., 2008. С. 162; Наумов А. В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации. Комментарий судебной практики и доктринальное толкование. М., 2005. С. 350; Лопашенко Н. А. Указ. соч. С. 29.
29. Гладилин В. В. Временное позаимствование в уголовном праве: вопросы ответственности. М., 2006. С. 75.
30. URL: www.gov.karelia.ru
31. URL: http://sledstvie-veli.net/серия 129 «Трюкачи»
32. Георгиевский Э. В., Кравцов Р. В. Состав преступления. Иркутск, 2012. С. 1.
список литературы
Артеменко Н. И. Категория «собственность» как объект уголовно-правовой охраны / / Рос. юстиция. — 2011. — № 9. — С. 14—15.
Безверхов А. Г. Имущественные преступления / А. Г. Безверхов. — Самара : Изд-во СГУ, 2001. — 359 с.
Богданчиков С. В. Противодействие преступным посягательствам на абсолютное право собственности (хищениям) / С. В. Богданчиков. — М. : Юнити-ДАНА, 2008. — 160 с.
Бойцов А. И. Преступления против собственности / А. И. Бойцов. — СПб. : Юрид. центр Пресс, 2002. — 770 с.
Винокуров В. А. Причинение имущественного ущерба как критерий признания предметов и информации предметами преступлений против собственности // Уголовное право. — 2008. — № 4. — С. 13—20.
Владимиров В. А. Квалификация похищений личного имущества / В. А. Владимиров. — М. : Юрид. лит., 1974. — 208 с.
Волженкин Б. В. Избранные труды по уголовному праву и криминологии (1963—2007 гг.) / Б. В. Волженкин. — СПб. : Юрид. центр Пресс, 2008. — 547 с.
Георгиевский Э. В. Состав преступления : учеб. пособие / Э. В. Георгиевский, Р. В. Кравцов. — Иркутск : Изд-во ИГУ, 2012. — 140 с.
Гладилин В. В. Временное позаимствование в уголовном праве: вопросы ответственности / В. В. Гладилин. — М. : WoltersKluwer, 2006. — 132 с.
Елисеев С. А. «Хищение похищенного»: проблемы квалификации // Уголовное право. — 2008. — № 1. — С. 45—49.
Ермакова О. Соотношение понятий «реальная возможность пользоваться или распоряжаться похищенным имуществом» и «причинение имущественного ущерба собственнику или иному владельцу имущества» // Уголовное право. — 2014. — № 1. — С. 22—25.
Клепицкий И. А. Собственность и имущество в уголовном праве // Государство и право. — 1997. — № 5. — С. 74—83.
Кочои С. М. Ответственность за корыстные преступления против собственности / С. М. Кочои. — М. : Профобразование, 2000. — 288 с.
Кузнецов В. И. Уголовное право России. Особенная часть : учеб.-метод. комплекс / В. И. Кузнецов. — Иркутск : Изд-во ИГУ, 2012. — 558 с.
Курс российского уголовного права: Особенная часть / под ред. В. Н. Кудрявцева, А. В. Наумова. — М. : WaltersKluwer, 2002. — 1040 с.
Курс уголовного права. Т. 3. Особенная часть / под ред. Г. Н. Борзенкова, В. А. Комиссарова. — М. :
Зерцало, 2002. — 468 с.
Лепина Т. Г. Уголовно-правовая охрана интеллектуальной собственности : дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.00 / Т. Г. Лепина. — М., 2014. — 235 с.
Лопашенко Н. А. Преступления в сфере экономики / Н. А. Лопашенко. — М. : WoltersKluver, 2006. — 673 с.
Мальцев В. В. Понятие хищения // Рос. юстиция. — 1995. — № 4. — С. 35—37.
Наумов А. В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации. Комментарий судебной практики и доктринальное толкование / А. В. Наумов. — М. : WoltersKluwer, 2005. — 572 с.
Наумов А. В. Хищение интеллектуальной собственности // Уголовное право. — 2004. — № 4. — С. 39—40.
Ожегов С. И. Словарь русского языка / С. И. Ожегов. — М. : Рус. яз., 1984. — 797 с.
Плохова В. И. Угон транспортного средства квалифицировать как хищение имущества // Рос. юстиция. — 2003. — № 11. — С. 46—48.
Севрюков А. П. Хищение имущества: криминологические и уголовно-правовые аспекты / А. П. Сев-рюков. — М. : Экзамен, 2004. — 352 с.
Семенов В. М. Чужое имущество как предмет кражи // Юрист. — 2005. — № 5. — С. 23—25.
Семенов В. М. Тайность как способ совершения кражи // Рос. следователь. — 2005. — № 6. — С. 20—26.
Скляров С. В. Законодательная регламентация и квалификация хищений / С. В. Скляров. — Иркутск : Изд-во РПА МЮ РФ, 2007. — 103 с.
Третьяк М. Момент окончания хищения / М. Третьяк, В. Волошин // Уголовное право. — 2007. — № 3. — С. 60—64.
Уголовное право. Особенная часть / отв. ред. И. Я. Ко-заченко, З. А. Незнамова, Г. П. Новоселов. — М. : Юрайт, 2001. — 960 с.
Хилюта В. В. «Хищение» энергии (или к вопросу о модернизации уголовно-правовых положений // Рос. юстиция. — 2008. — № 8. — С. 43—45.
Хилюта В. В. Проблемы доктринального толкования физического признака имущества в уголовном праве // Рос. юрид. журн. — 2014. — № 5. — С. 155—160.
Хмелева М. Ю. Уголовная ответственность за мошенничество : автореф. дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.09 / М. Ю. Хмелева. — Омск, 2008. — 18 с.
Шарапов Р. Квалификация мелкого хищения при наличии признаков, предусмотренных уголовным законом // Законность. — 2013. — № 7. — С. 29—35.
Шульга А. В. Информация имущественного характера как предмет преступлений против собственности // Уголовное право. — 2012.— №3. — С. 65—69.
Приговор Кунцевского районного суда г. Москвы от 8 апреля 2012 г. [Электронный ресурс]. — URL: www.судебные решения. РФ.
The Notion of Stealing Other People's Property
© Kravtsov R., Kuznetsov V., 2015
The article deals with the concept of stealing other people's property, as defined in the text of the criminal law without designating a featured. Provides a detailed analysis of all the elements and signs of identity theft, particularly its objective side, indicating the nature of the end, details the criteria for secrecy of theft of property. Are the popular concept of Russian forensic experts on the complex issues of themes, supported and argued their own point of view. Theoretical positions are illustrated by examples from published and unpublished judicial practice.
Key words: theft; theft secret; criteria for personal; for theft; the mental element of theft; the end of theft.
