CC BY
8317. Zimanov S. Z., Rejtor I. K. Teoreticheskie voprosy sovetskogo nacional'no-gosudarstvennogo stroitel'stva. Alma-Ata, 1987. S. 49.
18. Ustanovlenie sovetskoj vlasti i nacional'no-gosudarstvennoe stroitel'stvo v Adygee, 1917 - 1923. Majkop, 1980. S. 160.
19. Berbekov H.M. Ocherki istorii sovetskoj Kabardino-Balkarii. M., 1958. S. 47.
20. CHistyakov O.I. Stanovlenie Rossijskoj Federacii. M., 1966. S. 200.
21. SU. 1922. № 6. St. 63.
22. SU. 1922. № 47. St. 1009.
23. Chistyakov O.I. Stanovlenie Rossijskoj Federacii. M., 1966. S.199.
24. Korkmasova K.D. Osnovnye gosudarstvenno-pravovye problemy nacional'noj gosudarstvennosti v SSSR. Avtoref. diss. ... dokt. yurid. nauk. M., 1972. S. 10.
25. GARF. F.R-1235. Op. 1. D. 669. L. 7.
26. GARF. F. 5677. Op. 3. D. 306. L. 9.
27. Aliev U. Nacional'nyj vopros i nacional'naya kul'tura v Severo-Kavkazskom krae. Rostov n/D, 1926. S.5.
АТАЖАХОВА ДЖУЛЬЕТА ДЖАБРАИЛЬЕВНА - аспирант кафедры теории и истории права и государства, истории учений о праве и государстве Кубанского государственного аграрного университета имени И.Т. Трубилина. ATAZHAKHOVA, JULIETА J. - postgraduate student of the Department of theory and history of law and state, history of doctrines about law and state of the Kuban State Agrarian University named after I.T. Trubilin (atazhakhova@mail.ru).
УДК 340.5
АБРАМОВ С.А.
К ВОПРОСУ О ПРИСОЕДИНЕНИИ СССР К ПАРИЖСКОЙ КОНВЕНЦИИ ПО ОХРАНЕ
ПРОМЫШЛЕННОЙ СОБСТВЕННОСТИ И ПРАВОВОМ РЕЖИМЕ СРЕДСТВ
ИНДИВИДУАЛИЗАЦИИ
Ключевые слова: право интеллектуальной собственности, история права, парижская конвенция по охране промышленной собственности, средства индивидуализации.
В статье изучается проблема вступления СССР в Парижскую Конвенцию по охране промышленной собственности. Рассматривается комплекс предпосылок такого решения, описывается ход переговоров, подготовка текста документа. Автор анализирует советское право в отношении средств индивидуализации интеллектуальных прав и влияние на него норм подписанной конвенции. Показано, что период после вступления СССР в Парижскую конвенцию характеризовался усилением правовой охраны иностранных средств индивидуализации в национальной юрисдикции, борьбой с контрафактом. В советском праве появились новые нормы об ограничении регистрации наименований юридических лиц, схожих с иностранными товарными знакам и т.д. Однако увеличения количества советских правообладателей и расширения числа объектов средств индивидуализации интеллектуальных прав в Советском Союзе после подписания Парижской Конвенции не произошло, ввиду отсутствия экономических стимулов и сохранения противоречий в советской юридической доктрине интеллектуальной собственности.
ABRAMOV, S.A.
TO THE QUESTION OF ADHESION OF THE USSR TO THE PARIS CONVENTION FOR THE PROTECTION OF INDUSTRIAL PROPERTY AND THE TRADEMARK LAW
Keywords: intellectual property law, history of law, paris convention for the protection of industrial propertty, trademarks.
In the article researched the problem of the entry of USSR to the Paris Convention for the Protection of Industrial Property. It considers the complex of prerequisites for such a decision, described the course of negotiations, preparation of the text of the document. The author analyzes Soviet law in relation to the tredemarks of intellectual rights and the impact on it of the norms of the signed convention. It is shown that the period after the USSR entered the Paris Convention was characterized by an increase in the legal protection of foreign means of individualization in national jurisdiction, and the fight against counterfeiting. In Soviet law there is new rules appeared to restrict the registration of names of legal entities similar to foreign trademarks, etc. However, the increase of the number of Soviet copyright holders and the expansion of the number of objects of means of individualization of intellectual rights in the Soviet Union after the signing of the Paris Convention did not occur, due to the lack of economic incentives and the preservation of contradictions in the Soviet legal doctrine of intellectual property.
Вопрос о юридическом регулировании оборота средств индивидуализации в Советской России является предметом ожесточенных научных споров. Правовая доктрина Советского государства, в целом враждебная ценностям индивидуализации, противопоставляла им принципы коллективизма. В целом, в советскую эпоху право интеллектуальной собственности перестало иметь универсальный характер. Основным правообладателем стало государство, а право на частноправовую защиту интеллектуальной собственности ограниченно предоставлялось лишь иностранным правообладателям.
В правовом регулировании средств индивидуализации в советский период можно выделить три принципиальных этапа. В 1917-1922 гг. основные усилия Советской власти были направлены на легализацию исключительных прав, полученных еще во времена царского режима. С образованием СССР правовой режим средств индивидуализации интеллектуальных прав начал институализироваться. После Великой Отечественной войны появилась необходимость в международно-правовой защите прав интеллектуальной собственности.
Одним из первых документов, регулировавших основы интеллектуальной собственности в
советском праве, являлся Декрет Совета Народных Комиссаров «О пошлине на товарные знаки» от 15 августа 1918 г. Данный нормативно-правовой акт обязывал всех правообладателей, как русских, так и иностранных, провести перерегистрацию товарных знаков, заявленных до Октябрьской революции, ввиду того, что все свидетельства на право исключительного пользования декларировались недействительными. Важно заметить, что, в отличии от патентов на изобретения, товарные знаки, как часть промышленной собственности, не были национализированы и, как следствие, не были ограничены в возможностях коммерциализации.
В Постановлении ВСНХ «О товарных знаках государственных предприятий» от 17 июля 1919 г. сменились критерии определения «товарный знак», который не только стал обозначать средство индивидуализации товаров, но и предоставлял возможность для дополнительной идентификации наименования предприятия и его организационно-правовой формы, а также ведомственной принадлежности. Запрет на использование государственными предприятиями товарных знаков частных правообладателей или же зарегистрированных в царской России, вместе с обязательством указания организационно-правовой формы предприятия, имел определяющее значение для обслуживания средств индивидуализации в это время. Он положил начало бифуркации товарного знака в советском праве, приведшей к появлению «фирменного наименования», чья эквивалентность международному правовому режиму «tradename» ставится сегодня под сомнение многими юристами.
В период новой экономической политики была необходима новая настройка правового регулирования средств индивидуализации, ввиду чего был принят Декрет СНК РСФСР «О товарных знаках» от 10 ноября 1922 г., который в значительной степени либерализовал правоотношения пользования и защиты товарного знака для всех субъектов советского права промышленной собственности - как для государственных, так и для частных промышленных и торговых предприятий.
После появления СССР на политической карте мира стала видна необходимость в нормативном регулировании средств индивидуализации интеллектуальных прав на вновь образованном федеральном уровне, в связи с чем было принято Постановление ЦИК СНК СССР «О товарном знаке» от 12 февраля 1926 г. Введение советскими юристами термина «наименования фирмы» Постановлением «О введении в действие положения о фирме» от 22 июня 1927 года, послужило основой фундаментальных противоречий с парижской системой интеллектуальных прав. В дальнейшем товарные знаки в соответствии с Постановлением ЦИК и СНК СССР «О производственных марках и товарных знаках» от 7 марта 1936 г., на длительный срок стали факультативным средством индивидуализации, выполняющим различительную функцию в отношении потребительских свойств товара, в то время как вновь введённая производственная марка становилась обязательной для маркировки промышленных изделий и содержала только указание на наименование и местонахождение изготовителя товара.
Послевоенный период развития правового регулирования средств индивидуализации интеллектуальных прав характеризуется в первую очередь развитием международно-правового регулирования интеллектуальной собственности, ускоренного НТР, стимулировавшего развитие экономики знаний и потребность в юридическом обслуживании результатов интеллектуальной деятельности. Кульминацией данного этапа является присоединение СССР к Парижской Конвенции по охране промышленной собственности 1 июля 1965 года, которая стала первым шагом в рамках усилий, призванных помочь обеспечить охрану патентов на изобретения и средств индивидуализации в других странах.
По мнению Э. П. Гаврилова [1, с. 17], подписание Советским Союзом данной Конвенции имело несколько предпосылок. Во-первых, необходимость получения новых технологий для нужд народного хозяйства и активную подготовку экономических реформ, известных как «косыгинские» и означавших широкую востребованность результатов интеллектуальной деятельности. Во-вторых, внешнеполитические шаги, направленные на формирование политики сосуществования, делали оправданными вступление СССР в основополагающие международно-правовые соглашения, коим безусловно являлась Конвенция по охране промышленной собственности. Взаимосвязь реформ, инициированных А.Н. Косыгиным, и феномена интеллектуальной собственности возможно выявить на теоретическом уровне, отталкиваясь от марксистских концепций «всеобщего интеллекта», как способа производства нематериальных
благ и интеллектуальной собственности, предложенных в очерке «Система машин как адекватная капитализму форма средств труда» [2].
В основе мероприятий косыгинской реформы лежало стремление к преодолению противоречий в коллективистских отношениях, лежащих в основе советской плановой экономики [3, с. 45]. Директивные методы управления и иерархические административные структуры не могли эффективно отвечать на вызовы научного технического прогресса, усложнения производства и увеличения номенклатуры выпускаемой продукции. Для сохранения экономического роста необходимо было пересмотреть основы управления народным хозяйством. Внедрение А.Н. Косыгиным распределённых методов экономического управления созвучно положению К. Маркса о финализации систем экономического управления, как саморегулирующихся систем: «...из которых последним является машина или, вернее, автоматическая система машин (система машин, являющаяся автоматической, есть лишь наиболее завершенная, наиболее адекватная форма системы машин, и только она превращает машины в систему), приводимая в движение автоматом, такой движущей силой, которая сама себя приводит в движение» [2, с. 122].
Подобный подход способствовал переоценке труда и результатов материальной трудовой деятельности, сообщая им ряд новых экономических стимулов (хозрасчет, расширение прав предприятий и т. д.). Закономерно, что необходимость в построении «системы машин» в рамках косыгинской реформы поставила вопрос о способах нематериального производства и закреплении результатов интеллектуальной деятельности. Модель генерации интеллектуальной собственности в рамках «системы машин» Маркса выражается в виде идеи всеобщего интеллекта, являющейся трансформацией виртуозности человека (его идей, знаний, умений) через использование распределенной системы производства (системы машин). Получившийся при этом продукт лишается исключительных прав собственности, а автор сохраняет индивидуализирующую его виртуозность. Таким образом, руководство СССР видело не только экономический потенциал интеллектуальной собственности, но и необходимость международного юридического признания советской (марксистской) доктрины прав интеллектуальной собственности.
Во внешнеполитической сфере основными предпосылками к подписанию Парижской Конвенции являлись необходимость трансфера технологий, развития торговли, а также динамика отношений с США [4, р.700]. Уже с 30-х гг. XX в. США ставили вопрос об урегулировании авторских отчислений за объекты интеллектуальных прав в двухстороннюю повестку. Стремясь минимизировать убытки, США проводили последовательную политику в отношении стимулирования присоединяя СССР к Парижской и Бернской конвенциям [5, p. 56].
Юридическая оценка вступления СССР в Парижскую конвенцию может оцениваться с двух позиций - юрилингвистических качеств русского текста конвенции и степени влияния на национальный режим правового регулирования интеллектуальной собственности.
Так, одним из возможных недостатков интерпретации текста Парижской Конвенции являлось употребление юридического термина фирменное наименование в качестве аналога понятию «tradename» в п. 2 ст. 1 Конвенции. Этот факт, безусловно, оправдан сформовавшейся советской юридической традиций. Однако содержательно термин фирменное наименование соответствует юридическому термину «legal name», который не был включен в Парижскую конвенцию и, соответственно, не являлся средством индивидуализации интеллектуальных прав.
Своеобразие советской трактовки содержания Парижской конвенции выразилось в принципиальном нежелании СССР решать правые споры в международной юрисдикции и стремлении сохранить национальный правовой режим неприкосновенным, что было отражено в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 19 сентября 1968 г. «О ратификации Стокгольмского акта Парижской конвенции по охране промышленной собственности».
Позиция советской делегации на переговорах по подписанию Парижской Конвенции [6] заключалась в осуществлении защиты прав иностранного гражданина, который получил авторское свидетельство и иностранного патентообладателя так же, как и прав советских граждан. Для вышеописанных категорий лиц исключалось обращение в международные судебные инстанции. Данное ограничение создало диспаритет в пользу защиты прав импортеров (зарубежных правообладателей) на территории СССР, экспортеры (отечественные правообладатели) также лишались экономического стимула, ввиду отсутствия заинтересованности государства в защите
их интересов на внешних рынках.
СССР настаивал на том, что каждое государство имеет право устанавливать такие формы защиты интеллектуальной собственность, которые соответствуют социально-экономическому строю, существующему в этом государстве. Этот принцип отвечал духу Парижской конвенции, которая основана на принципе суверенного равенства государств и признании особенностей их правовых систем.
Советское неприятие исключительных прав на патенты и локальное использование авторских свидетельств в СССР определило необходимость признания их эквивалентности со стороны участников Парижской конвенции.
Влияние Парижской конвенции на правовое регулирование средств индивидуализации интеллектуальных прав в СССР отразилось на нормативно-правовых актах еще до даты формального подписания.
Например, Постановление Совета Министров СССР от 15 мая 1962 г. «О товарных знаках» впервые предоставило право регистрации и пользования организациям знаками обслуживания, действительными в отношении услуг и имеющими правовой режим, аналогичный «service mark» из Парижской конвенции. Товарные знаки иностранных правообладателей подлежали регистрации в СССР на принципах взаимности со стороны страны заявителя в отношении советских предприятий за рубежом. В период до присоединения Советского Союза к Парижской конвенции подобный режим международного регулирования средств индивидуализации интеллектуальных прав прописывался в двухсторонних торговых соглашениях.
В дальнейшем Положение «О товарных знаках», принятое Государственным комитетом по изобретениям и открытиям при ГКНТ СССР 8 января 1974 года, внесло несколько новшеств в советское правовое регулирование средств индивидуализации интеллектуальных прав, таких как признание на территории Советского Союза иностранных наименований мест происхождения товаров (НМПТ) в трактовке Парижской конвенции «indication of provenance». Причем отечественные правообладатели были изначально поражены в правах. Они не обладали патентами на НМПТ в рамках Парижской конвенции, а указания местонахождения на производственных марках и фирменных наименованиях не могли использоваться для географической идентификации товара. Подобная практика приоритета для иностранных НМПТ в советский период во многом определила динамику развития этого средства индивидуализации в современной России.
В целом, период после вступления СССР в Парижскую конвенцию характеризовался усилением правовой охраны иностранных средств индивидуализации в национальной юрисдикции, борьбой с контрафактом. В советском праве появились новые нормы об ограничении регистрации наименований юридических лиц, схожих с иностранными товарными знаками и т.д. Однако увеличения количества советских правообладателей и расширения числа объектов средств индивидуализации интеллектуальных прав в Советском Союзе после подписания Парижской Конвенции не произошло ввиду отсутствия экономических стимулов и сохранения противоречий в советской юридической доктрине интеллектуальной собственности.
Появление огромного количества нововведений для советского права из Парижской конвенции, вместе с системными ограничениями в отношении национального рынком интеллектуальной собственности в СССР, привели к укоренению искаженного понимания содержания и функционирования средств индивидуализации в современной России.
Литература и источники
1. Гаврилов Э. П. 50 лет с даты вступления СССР в Парижскую Конвенцию по охране промышленной собственности // Патенты и лицензии. Интеллектуальные права. 2015. №7. С. 17-22.
2. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2. Т.46. Ч.2. М.: Политиздат, 1969. С.120-123.
3. Голанд Ю.М., Некипелов А.Д. Косыгинская реформа: упущенный шанс или мираж? // Российский экономический журнал. 2010. №6. С. 44-66.
4. Burrus Bernie R., The Soviet Law of Inventions and Copyright // Fordham Law Review. Vol.30(4). 1962. P. 693-726.
5. Roit Natasha. Soviet and Chinese Copyright: Ideology Gives Way to Economie Necessity, 6 Loy. L.A. Ent. L. Rev. 53. (1986). P.53-71.
6. Revue mensuelle des Bureaux internationaux réunis pour la protection de la propriété intellectuelle (BIRPI) 1965 No. 4: WIPO [сайт]. URL https://www.wipo.int/edocs/pubdocs/fr/intproperty/120/wipo_pub_120_1965_04.pdf (дата обращения: 21.12.2019).
References and Sources
1. Gavrilov E. P. 50 let s daty vstupleniya SSSR v Parizhskuyu Konvenciyu po ohrane promyshlennoj sobstvennosti // Patenty i licenzii. Intellektual'nye prava. 2015. №7. S. 17-22.
2. Marks K., Engel's F. Sochineniya. Izd. 2. T.46. Ch.2. M.: Politizdat, 1969. S.120-123.
3. Goland YU.M., Nekipelov A.D. Kosyginskaya reforma: upushchennyj shans ili mirazh? // Rossijskij ekonomicheskij zhurnal. 2010. №6. S. 44-66.
4. Burrus Bernie R., The Soviet Law of Inventions and Copyright // Fordham Law Review. Vol.30(4). 1962. P. 693-726.
5. Roit Natasha. Soviet and Chinese Copyright: Ideology Gives Way to Economic Necessity, 6 Loy. L.A. Ent. L. Rev. 53. (1986). P.53-71.
6. Revue mensuelle des Bureaux internationaux réunis pour la protection de la propriété intellectuelle (BIRPI) 1965 No. 4: WIPO [sajt]. URL https://www.wipo.int/edocs/pubdocs/fr/intproperty/120/wipo_pub_120_1965_04.pdf (data obrashcheniya: 21.12.2019).
АБРАМОВ СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ - аспирант кафедры истории, теологии и международных отношений Российской академии народного хозяйства и государственной службы; Среднерусский институт управления-филиал г. Орел. ABRAMOV, SERGEY A. - Ph.D. student, Department of History, Theology and International Relations, Russian Academy of National Economy and Public Administration; Central Russian Institute of Management, Oryol branch (sergey.abramov86@gmail.com).
УДК 342.92
ТАРАН О.А.
К ВОПРОСУ О ПРИМЕНЕНИИ НОРМ ОБ АДМИНИСТРАТИВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА НАРУШЕНИЕ ПРАВ ИНВАЛИДОВ В РФ
Ключевые слова: инвалид, доступная среда, административная ответственность, получение мер социальной поддержки.
В статье рассматривается закрепление на правовом уровне основных прав инвалидов. Акцентируется внимание на том, что в Российской Федерации нет нормативно-правового акта, содержащего в себе четкого механизма реализации мер, направленных на адаптацию объектов социальной инфраструктуры для обеспечения беспрепятственного к ним доступа инвалидов и иных маломобильных групп населения, что позволяет должностным лицам уклоняться от выполнения мероприятий по ее созданию. Автор определяет, что они включают в себя «меры социальной поддержки». Сделан вывод о том, что в настоящее время существует необходимость дополнения Кодекса об административных правонарушениях РФ соответствующей статьей «Нарушение прав инвалидов на получение мер социальной поддержки».
TARAN, O.A.
TO THE QUESTION ON APPLICATION OF THE NORMS ON ADMINISTRATIVE RESPONSIBILITY FOR VIOLATION OF THE RIGHTS OF DISABLED PEOPLE OF THE RUSSIAN FEDERATION
Keywords: disabled person, accessible environment, administrative responsibility, receiving social support measures.
In the article considers the consolidation at the legal level of the fundamental rights of disabled persons. Attention is focused on the fact that in the Russian Federation there is no normative-legal act containing a clear mechanism for implementing measures aimed at adapting social infrastructure facilities to ensure unhindered access to them for disabled persons and other low-mobility groups, which allows officials to evade activities to create it. The author also notes that they include "measures of social support". It is concluded that at present there is a necessity to supplement the Code of Administrative Offenses of the Russian Federation with the corresponding article "Violation of the rights of disabled persons to receive social support measures".
«Стандартные правила обеспечения равных возможностей для инвалидов» были приняты Генеральной Ассамблеей ООН еще 20 декабря 1993 г. Указанный документ предусматривал наличие равных прав и возможностей для инвалидов, обеспечение которых осуществляется за счет реализации реабилитационных процессов, которые направлены на достижение инвалидами наиболее оптимального физического, психического, интеллектуального и социального уровня деятельности и его последующего поддержания. Сам термин «обеспечение равных возможностей» означает процесс, направленный на доступность для инвалидов различных общественных систем, таких как, например, информация, обслуживание, трудовая деятельность. Принцип равенства предполагает одинаковую важность потребностей всех индивидов, которые должны быть направлены на осуществление общественного планирования, при этом все средства должны быть использованы таким образом, чтобы каждый человек обладал равными правами и возможностями для его полноценного участия в жизни общества [1].
Федеральным законом от 3 мая 2012 г. Российская Федерация ратифицировала Конвенцию ООН о правах инвалидов, что сделало ее обязательной для применения. Конвенция наделяет инвалидов возможностью ведения независимого образа жизни и полноценного всестороннего участия во всех ее аспектах. С момента ратификации Конвенции Россия несет обязательства по обеспечению инвалидам доступа ко всем объектам и услугам, которые предоставляются населению и являются открытыми [2].
В 2011 г. в России начала действовать специальная программа «Доступная среда», рассчитанная на 2011 -2015 гг. Данная программа была утверждена постановлением Правительства РФ от 15.04.2014 № 297 и предусматривала необходимость создания специальных условий, направленных на обеспечение доступности наиболее важных объектов и услуг инвалидам и иным маломобильным категориям населения в самых разных сферах жизнедеятельности. Сегодня срок
