CC BY
66
УДК: 34.023 ГРНТИ: 10.07.45
К ВОПРОСУ О ПРАВОСУБЪЕКТНОСТИ ПРОГРАММНО-АППАРАТНЫХ КОМПЛЕКСОВ
И. Б. Данилов
Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ Россия, 630102 г. Новосибирск, ул. Нижегородская, 6
121 Данилов И. Б. - 0615222@mail.ru
В статье раскрываются вопросы диалектической изменчивости таких основополагающих категорий права как правосубъектность в связи с внедрением в повседневную жизнь человека автоматизированных систем управления. На конкретных практических примерах показана необходимость совершенствования данного понятия в силу того, что информационные системы замещают некоторые человеческие функции в нашем обществе.
Ключевые слова: интернет, технологии, компьютер, правосубъектность, право.
Финансирование: Работа выполнена при финансовой поддержке гранта Президента РФ № МК-5413.2016.6.
A FEW THOUGHTS ABOUT RECOGNITION OF AUTOMATED CONTROL SYSTEMS AS A PERSON BEFORE THE LAW
I. B. Danilov
Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration 6 Nizhegorodskaja St., 630102 Novosibirsk, Russia
El Danilov I. B. - 0615222@mail.ru
The article reveals the issues of dialectical variability of such fundamental categories of law as legal personality in connection with the introduction of automated control systems into the human everyday life.
On concrete practical examples, the need to improve this concept is shown, because information systems replace some human functions in our society.
Keywords: Internet, technology, computer, legal personality, law.
Funding: The work was supported by the grant of the President of the Russian Federation № MK-5413.2016.6.
Интенсивность развития технологий в современном мире предопределяет возникновение новых проблем, связанных с определением основных юридических понятий и категорий. Устоявшиеся юридические конструкции, а также общеизвестные положения теории права вновь обретают актуальность и позволяют поставить вопрос о целесообразности их переосмысления. Примером такой категории является правосубъектность. На протяжении долгого времени юридическая наука основывается на традиционной концепции, в соответствии с которой правосубъектностью, как способностью (возможностью) быть участником правоотношений, обладает известный круг субъектов, к числу которых относятся индивиды, организации и социальные общности [8, с. 356]. Ряд авторов определяют круг субъектов права несколько иначе, относя к ним только физические и юридические лица [7, с. 344]. В независимости от формулировок в работах подавляющего большинства авторов можно увидеть последовательную реализацию классической теории, в соответствии с которой, в качестве субъектов права рассматриваются граждане, иностранные граждане, апатриды, бипатриды, юридические лица различных организационно-правовых форм, государство, субъекты Федерации, муниципальные образования, народ в целом.
Вместе с тем, обозначенный подход не позволяет дать состоятельного с научной точки зрения ответа на ряд вопросов, возникающих в настоящее время. Так значительные проблемы возникают с юридической квалификацией субъ-
екта некоторых правоотношений, возникающих с участием автоматизированных систем управления, а также программно-аппаратных комплексов, компьютерных программ и алгоритмов. Примером подобного состояния правовой неопределенности может являться смоделированная ситуация: один гражданин разработал компьютерную программу вирусного характера, которая обладает способностью к автономному существованию в сети Интернет (не требует ручного запуска каждый раз разработчиком программы), способностью к самовоспроизведению и самораспространению (копированию собственного кода на иные носители, отправку его посредством электронной почты и т.д.) и загрузил ее в Сеть. Вирусная программа начинает свою активность, поражая компьютеры других пользователей, получая доступ к информации о банковских картах и списывая мошенническим путем денежные средства с их счетов. Один из потерпевших обращается в полицию с заявлением о факте мошенничества, по рассмотрению которого возбуждается уголовное дело. Очевидно, что субъектом преступления в данном случае будет являться автор данной компьютерной программы [3, с. 35]. Создание вредоносного программного обеспечения в данном случае может рассматриваться лишь как способ совершения преступления и как отдельный состав, предусмотренный ст. 273 УК РФ.
Качественно иная ситуация возникает в случае, если разработчик данной компьютерной программы к моменту совершения очередного преступления умер. Существующий
32
Juvenis scientia 2017 № 5 | Юридические науки и политология
в сети Интернет компьютерный алгоритм продолжает действовать, совершая новые эпизоды незаконного перечисления денежных средств на определенный расчетный счет, появляются новые потерпевшие, но осуществлять уголовное преследование в данном случае не представляется возможным, поскольку можно констатировать отсутствие субъекта преступления. Возникает закономерный вопрос: «Кто в данном случае совершает действия, идентичные объективной стороне преступления, предусмотренного ст. 159 УК РФ «Мошенничество»?». Использование классической теории правосубъектности не позволяет нам дать ответ на данный вопрос [4, с. 92].
Похожую ситуацию можно наблюдать и в случае общения в сети Интернет с, так называемыми, «чат ботами» или же «виртуальными собеседниками». Самообучаемые программы, предназначенные для имитации общения, размещаются на специальных сайтах и могут вести диалоги с пользователями, постоянно пополняя словарный запас, а также совершенствуя свои поведенческие реакции путем их заимствования у собеседников. Вполне возможной представляется ситуация, когда подобный «собеседник» оскорбит участника диалога вследствие усвоения опыта предыдущего общения. Возникает аналогичный вопрос: «Если мы квалифицируем данное деяние как правонарушение, предусмотренное ст. 5.61 КоАП РФ «Оскорбление», то в отношении кого должно быть возбуждено дело об административном правонарушении?». Сам разработчик данной компьютерной программы таковым рассматриваться не может, поскольку алгоритм исходной версии, разработанной им, не предполагал использования ненормативной лексики и оскорбления участников диалога. Не является правонарушителем и лицо, «обучившее» компьютерную программу, поскольку его высказывания были обращены не к человеку, а к виртуальному собеседнику. Самого потерпевшего он не знает, никогда не был с ним знаком, не общался, поэтому и оскорбить не мог.
Развитие современных технологий приводит к автоматизации значительного числа процессов. Одной из таких сфер является делопроизводство. В настоящее время по всей стране созданы и эффективно работают Центры автоматической фиксации административных правонарушений (ЦАФАП). Соответствующими нормами дополнен КоАП РФ. Процесс производства по делу об административном правонарушении в его механической составляющей несколько преобразуется, поскольку теперь определенный ряд юридически значимых действий совершает не должностное лицо, а, непосредственно, программно-аппаратный комплекс. В частности, им решаются задачи фиксации административных правонарушений, их квалификации в соответствии с действующим законодательством, определения лица, в отношении которого должно быть возбуждено дело об административном правонарушении, а также формирование проекта постановления о привлечении к ответственности. Программно-аппаратный комплекс при этом продолжает рассматриваться как инструмент, в то время, как, по сути, он совершает самостоятельные юридически значимые процессуальные действия, не являясь субъектом в административном процессе.
Указанные обстоятельства позволяют поставить вопрос о научном переосмысление понятия правосубъектности в контексте особенностей современного мира. Возможно, следует дополнить круг субъектов права таким субъектом как «программно-аппаратный комплекс», предусмотрев в отношении него особые юридические решения. Разумеется, ответственность за действия такого комплекса будут нести люди,
которые его создали и осуществляют текущую деятельность по администрированию и поддержанию работоспособности. Обозначится и потребует решения вопрос о разделении зон ответственности разработчика программного обеспечения, владельцев интернет-ресурса, на котором он функционирует и лиц, осуществляющих администрирующие функции.
Юридическая конструкция «программно-аппаратного» комплекса как субъекта права может быть весьма похожей на «юридическое лицо». Юридическое лицо также является фикцией, коллективным субъектом, за которым скрываются люди. Вместе с тем, в гражданском обороте и ряде других правоотношений оно выступает наравне с физическими лицами, и даже может привлекаться к ответственности. Неблагоприятные последствия, возникающие в ходе применения мер ответственности, де-факто, будут претерпевать люди (руководитель, учредители и др.), однако деликтоспособ-ностью в данном случае будет наделяться именно юридическое лица.
Теоретическая возможность дополнения субъектов права новым видом не вызывает сомнений. Обращаясь к мировой истории, можно отметить, что сам подход к правосубъектности менялся по ходу времени неоднократно. Так, например, в средневековой Западной Европе были широко распространены судебные процессы над животными. Практика подобных процессов известна с XIII века.
В. Артемов в своей статье «Суды над животными» таким образом описывает процедуру: «Животному, совершившему преступление, предъявляется формальное обвинение, которое поддерживается представителем государственной власти. В случае необходимости обвиняемое животное подвергается аресту и заключается в общую для всех преступников тюрьму... В судебном заседании допрашиваются свидетели и также подвергается допросу само подсудимое животное, которое приводится в суд. Так как оно не отвечает - по крайней мере, понятным для людей языком, - то ответом служат звуки, издаваемые животным при сопровождающей допрос пытке, причем обычно эти звуки толкуются судом. Следствие ведется с соблюдением всех формальностей. Суд назначает обвиняемому животному защитника, выслушивает его защитительные доводы, дает ему сроки для апелляции и гарантирует обвиняемому все средства защиты» [1].
Таким образом, можно констатировать, что законодатель и правоприменитель рассматривали животных как субъектов права, обязанных соблюдать требования закона и способных нести юридическую ответственность. В настоящий момент данный подход выглядит в высшей степени архаичным. Ст. 137 ГК РФ однозначно относит животных к имуществу, допуская существование в отношении них некоторых исключений из общих правил.
Вместе с тем, на протяжении долгого времени в науке существует дискуссия о концепции «прав животных». Сторонники концепции указывают не необходимость соблюдения требований справедливости при определении подхода к живым существам [6]. Эта теория подразумевает наделение животных юридическими правами, что автоматически снова поднимет вопрос о правосубъектности представителей животного мира.
В то же время, анализируя отечественную и зарубежную историю, следует отметить также и непостоянство законодателя в определении правосубъектности человека. Законы Хамураппи, Законы двенадцати таблиц, а также множество других памятников права устанавливали юридическое неравенство людей, определяя их статус как статус «вещи» [5, с.
54]. Законодатель отказывал в признании правосубъектности некоторых лиц, что также абсолютно не соответствует современному подходу к пониманию право- и дееспособности.
В настоящее время в науке идут активные дискуссии об уголовной ответственности юридических лиц. Соответствующий законопроект был внесен в Государственную Думу РФ 24 марта 2015 года и вызвал активную реакцию со стороны общественности. Целесообразность подобных изменений не может быть определена однозначно, однако подобные процессы свидетельствуют о готовности законодателя пересмотреть содержание деликтоспособности юридических лиц, а значит, скорректировать объем правосубъектности.
В международной юридической практике последнего времени также намечаются тенденции смещения понимания правосубъектности в сторону расширения круга потенциальных субъектов. Так, в марте 2017 г. Суд индийского штата Уттаркханд признал реки Ямуна и Ганг живыми существами, наделив их юридическими правами [2]. Ранее, 15 марта, Река Уонгануи в Новой Зеландии, третья по величине в стране, стала первым водоемом в мире, получившим те же юридические права, что и человек [9].
Таким образом, можно отметить, что теория правосубъектности и подход к её определению не являются «застывшими» в науке. Данная категория по-разному понималась и трактовалась в различные эпохи и, безусловно, обладает потенциалом к развитию. Внедрение в повседневную жизнь новых технологий, совершенствование телекоммуникаций, применение новых средств и способов взаимодействия людей ставят перед законодателем ряд актуальных вопросов,
разрешение которых, зачастую требует переосмысления некоторых ключевых моментов и основных положений теории права. Работа в данном направлении, безусловно, представляет особую значимость.
ЛИТЕРАТУРА
1. Артемов В. Суды над животными // История. 15.01.2003. №2 (674). С. 15-16.
2. Индийский суд признал реки Ганг и Ямуна живыми существами [Электронный ресурс] Дата обновления: 21.03.2017. URL: https:// lenta.ru/news/2017/03/21/hindu_rivers.
3. Комаров А.А. Об уточнении понятия «компьютерное мошенничество» в свете законодательных инициатив Верховного Суда РФ // Юрист. 2013. № 17. С. 33-36.
4. Комаров А.А. Специфика мошенничества в Интернете // Современное право. 2009. № 1. С. 91-92.
5. Новицкий И.Б. Римское право. М., 1996. 245 с.
6. Павлова Т.Н. Биоэтика в высшей школе. М.: МГАВМиБ им. К.И. Скрябина. 1997. 147 с.
7. Рассказов Л.П. Теория государства и права: Учебник для вузов. М.: РИОР. 2008. 463 с.
8. Теория государства и права. Под ред. Корельского В.М., Перева-лова В.Д. 2-е изд., изм. и доп. М.: 2002. 616 с.
9. New Zealand river granted same legal rights as human being // The Guardian [Электронный ресурс] Дата обновления: 16.03.2007. URL: https://www.theguardian.com/world/2017/mar/16/new-zealand-river-granted-same-legal-rights-as-human-being.
Поступила в редакцию 11.05.2017
