CC BY
515
ЭКОНОМИКА И ПРАВО
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
УДК 343.9
О.Ю. Антонов
К ВОПРОСУ О ПОНЯТИЯХ МЕХАНИЗМА И КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЙ ХАРАКТЕРИСТИКИ (МОДЕЛИ) ПРЕСТУПЛЕНИЙ И ПРЕСТУПНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Проведен сравнительный анализ понятий «механизм преступления и преступной деятельности», «криминалистическая характеристика преступлений» и «криминалистическая модель преступной деятельности».
Ключевые слова: механизм преступления, криминалистическая характеристика преступлений, криминалистическая модель преступной деятельности.
Любое преступление как общественно опасное деяние можно рассматривать с различных сторон. Полное юридическое знание о преступлении складывается из совокупности данных, характеризующих его в уголовно-правовом, процессуальном, криминологическом и криминалистическом отношении. При этом криминалистика изучает преступление не с формально-правовой точки зрения как деяние, подпадающее под признаки состава преступления, а с точки зрения человеческой деятельности, направленной на достижение преступного результата.
По мнению М.К. Каминского, человеческая деятельность, побуждаемая мотивом и определяемая целью, реализуется путем решения системы задач через действия, операции, элементарные движения субъекта, выполняемые с помощью орудийно-инструментальных средств, направленные на изменение исходного состояния различных объектов. Преступная деятельность понимается в качестве интегрированной совокупности актов преступного поведения и в качестве отдельного преступления как акта человеческого поведения, квалифицированного в соответствии с уголовным законом преступным деянием [1. С. 79].
При изучении вида преступной деятельности необходимо выявить ее типичные криминалистические признаки и выстроить их в стройную взаимосвязанную систему. В этих целях представляется необходимым проанализировать имеющиеся криминалистические подходы к изучению понятий «преступление» и «преступная деятельность».
В 70-е гг. ХХ в. в криминалистике после достаточно бурной дискуссии возникло учение о криминалистической характеристике преступлений. В настоящее время данное понятие используется многими криминалистическими научными школами в качестве первого элемента частных криминалистических методик расследования преступлений. Наиболее подробно имеющиеся суждения о данной криминалистической категории проанализированы Р.С. Белкиным [2. С. 306 - 319], который включил в ее состав следующие элементы: характер исходных данных, способ совершения и сокрытия преступлений и последствия его применения, характеристику личности преступника и вероятные мотивы и цели преступления, свойства личности вероятной жертвы преступления, обстоятельства преступления (место, время, обстановка). Можно согласиться с данной структурой за исключением характера исходных данных, который, по нашему мнению, относится к информационному компоненту исходных следственных ситуаций и характеризует процесс расследования преступления, а не его совершение.
В то же время Р.С. Белкин заявил о том, что криминалистическая характеристика преступлений как научная категория не оправдала возлагаемых на нее надежд, изжила себя из реальности, в которой она представлялась в течение нескольких десятилетий, превратилась в криминалистический фантом [3. С. 274, 275; 4. С. 3-10.]. Дискуссия о сущности и значении данной криминалистической категории продолжается до настоящего времени, причем наиболее активно - в части ее соотношения с криминалистическим понятием «механизм преступления». Можно частично присоединиться к мнению С.Н. Чурилова, полагающего, что «пока нет удовлетворительного решения многих ключевых вопросов: о сущности криминалистической характеристики и ее соотношении с предметом доказывания и предметом расследования, механизмом преступления и криминалистической классификацией преступлений. Не поддаются положительному решению вопросы о структуре криминалистической характеристики и ее значению в формировании частных криминалистических методик» [5. С. 44].
Анализируя точки зрения Г.К Захарова и С.Н. Чурилова по данному вопросу, А.Г. Филиппов пришел к выводу о том, что типовая криминалистическая характеристика и типовой механизм со-
2011. Вып. 2 ЭКОНОМИКА И ПРАВО
вершения преступления - это практически одно и то же [6. С. 53]. Впоследствии С.Н. Чурилов фактически соглашается с данным мнением, однако считает необходимым употреблять термин «криминалистическая характеристика механизма преступления». При этом, по его мнению, не может быть информационной модели преступной деятельности, а возможно использование информационной модели механизма преступления.
Далее он, анализируя соотношение понятий «криминалистическая характеристика» и «механизм преступления», приходит к выводу о том, что эти понятия разнопланового характера, не совпадают, хотя и связаны между собой: понятие «механизм преступления» отражает преступление на уровне единичного явления, а понятие «криминалистическая характеристика» относится к массе преступлений одного вида или разновидности. В то же время он предлагает именовать обобщенные данные о механизме преступления определенного вида термином «криминалистическая характеристика механизма преступления», который считает идентичным понятию «закономерности механизма преступления» [7. С. 17].
Таким образом, С.Н. Чурилов, на наш взгляд, существенно сужает криминалистическое учение о механизме преступления, а из традиционного понимания предмета криминалистики исключает первую группу составляющих его закономерностей. При этом используемый им термин в единственном роде не может содержать обобщенные сведения, характеризующие определенный вид преступлений. Более того, разработка криминалистических характеристик (по С.Н. Чурилову - механизма) отдельных видов преступлений, по нашему мнению, невозможна без изучения сущности рассматриваемого понятия, его элементного состава и закономерных связей между его элементами.
Поэтому понятие «механизм преступления» нуждается в более детальном рассмотрении. В традиционном понимании он представляет собой «систему процессов взаимодействия участников преступления, как прямых, так и косвенных, между собой и с материальной средой, сопряженных с использованием соответствующих орудий, средств и иных отдельных элементов обстановки» [8. С. 26].
То есть он состоит из взаимосвязанных элементов, от которых зависит наступление конкретного преступного результата, включая не только субъекта преступления и способ совершения преступления, но и действия потерпевшего и других лиц, оказавшихся на месте преступления. Последние обобщить и типизировать достаточно сложно. Фактически действия потерпевшего и свидетелей, например, задержавших преступника на месте совершения преступления, характеризуют соответствующую исходную следственную ситуацию, а не сам вид преступлений.
По мнению А.М. Кустова, стержнем механизма преступления является преступная деятельность, которая понимается им как совокупность взаимосвязанных последовательных, осмысленных действий и движений лица (лиц), сопряженных с использованием в противоправных целях соответствующих орудий и средств, направленных на реализацию нередко низменных, извращенных потребностей. При этом он, поддерживая вышеизложенную точку зрения М.К. Каминского, выделяет две разновидности преступной деятельности:
- как совокупность (комплекс) последовательных действий, объединенных общим замыслом в рамках отдельного преступления, - является одним из основных элементов механизма отдельного преступления;
- как процесс последовательной смены действий (в рамках механизмов отдельных преступлений), составляющих несколько преступлений, объединенных единым преступным замыслом.
В итоге, А.М. Кустов отходит от традиционной структуры механизма преступления, трансформируя способ его совершения в деятельность (реже - отдельные действия и движения) субъекта преступного события [8. С. 32-34, 39].
Точка зрения А.М. Кустова в части использования второй разновидности преступной деятельности подтверждается, в частности, проведенным нами исследованием преступлений, связанных с подготовкой и проведением выборов. Они подпадают под действия нескольких норм уголовного законодательства, но имеют сходные фазы преступной деятельности, выполняемые одной категорией субъектов в специфических условиях проведения избирательной кампании, и могут быть сопряжены с административными правонарушениями, нарушениями законодательства о выборах и иными, в том числе не противоправными деяниями, объединенными общей целью - избрание (поражение) конкретного кандидата [9]. Самым простым примером, иллюстрирующим некорректность использования понятия механизм преступления, является, на наш взгляд, реальная совокупность преступлений по
уголовному праву (согласно ч. 2 ст. 17 УК РФ под ним понимается одно действие (бездействие), содержащее признаки преступлений, предусмотренных двумя или более статьями настоящего Кодекса).
Развивая свои взгляды, А.М. Кустов вместо категории «криминалистическая характеристика преступлений» использует понятие «механизмы преступлений» [10]. Как указывалось ранее, механизм преступления несколько шире криминалистической характеристики, поскольку включает в себя действия потерпевшего и других лиц, оказавшихся на месте преступления, а также и следы их действий. В то же время при рассмотрении традиционной криминалистической характеристики убийств выделяют не только следы, образовавшиеся в результате взаимодействия потерпевшего и преступника с местом происшествия, но и следы действий лиц, непричастных к убийству, то есть лиц, обнаруживших жертву, в том числе пытавшихся оказать ей медицинскую помощь, либо скрывшихся с места происшествия в связи с боязнью, что органы расследования будут подозревать их как совершивших убийство. Этот пример иллюстрирует возможность расширения традиционной структуры криминалистической характеристики до элементного состава механизма преступления, что может привести к идентичности рассматриваемых понятий.
В отличие от А.М. Кустова, А.Ф. Лубин использует понятие «способ преступления», соотнося его с категорией «преступная деятельность» как процесс и средство его осуществления. Вместо термина «способ совершения преступления» применительно к сфере экономики он выделяет четыре фазы (стадии) преступной деятельности:
1) сбор и оценка данных, на основе которых принимается решение о возможности и «рентабельности» совершения преступлений в создавшейся ситуации (обстановке);
2) возможное изменение наличной ситуации, формирование преступной группы, корректировка замысла, подготовка средств совершения преступлений и т.д.;
3) реализация преступного замысла (присвоение товарно-материальных и (или) финансовых ценностей, их распределение между соучастниками);
4) непосредственное расширение преступных связей, расширение масштаба преступных операций, совершенствование средств и процедур преступления.
Описывая типовые способы совершения действий на каждой стадии, А.Ф. Лубин выделяет системные функции преступной деятельности: развитие, защита (противодействие расследованию) и отображение (следовые картины в среде функционирования). При этом он полагает, что уровень развития преступной деятельности находится в прямо пропорциональной зависимости от степени освоения способов выполнения действий. Понятие «криминалистической характеристики (механизма) преступной деятельности» А.Ф. Лубин отождествляет с понятием «криминалистическая характеристика вида преступлений» [11. С. 16-18].
Сходное содержание криминалистической характеристики преступной деятельности имеет предложенная М.К. Каминским категория «криминалистическая модель преступной деятельности», которая характеризуется им следующим образом.
Преступная деятельность - сложная система явлений, в процессе которых субъект этой деятельности (индивидуальный или групповой) замышляет, подготавливает, выполняет и маскирует преступление, то есть достигает поставленных целей преступным путем. Она реализуется совокупностью действий, каждое из которых строится индивидом с учетом наличных условий, то есть выполняется своим способом при помощи движений и с использованием знаниевых или орудийных средств.
Субъект преступной деятельности, имея определенную мотивацию, а также определенные знания, навыки и средства, в ходе подготовки, осуществления и маскировки преступной деятельности неизбежно оставляет в окружающей среде следы своей деятельности, содержащие информацию о совершенном преступлении. Указанные следы запечатлеваются в исходных объектах (Ои), которые под воздействием преступной деятельности (ПД) преобразуются в конечные объекты (Ок), содержащие в себе информацию о совершенном преступлении. Преступная деятельность, достигая своей цели, преобразует исходные состояния объектов в конечные, отражая в них свои характеристики. В ходе анализа исходной ситуации на основе информации, полученной при изучении конечного состояния объекта посягательства, рождается исходная криминалистическая модель преступной деятельности. Путем ее конкретизации с использованием версий планируется и реализуется выполнение следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий, которые приводят к обнаружению новой
2011. Вып. 2 ЭКОНОМИКА И ПРАВО
системы следов преступления. Если обнаруженные следы «вписываются» в криминалистическую модель, развивают ее, то цикл повторяется до установления всех признаков преступления [12].
Таким образом, эта категория, в отличие от криминалистической характеристики, используется не только как статическая система взаимосвязанных типичных криминалистических признаков, а как динамическая система и метод их познания при изучении конкретного преступления. Саратовские, екатеринбургские, белорусские и некоторые московские ученые-криминалисты высказывают похожие по своей сути мнения, которые достаточно основательно проанализированы С.Ю. Косаревым [13. С. 216-219]. В то же время это отличие не было выявлено Г.К. Захаровым [14. С. 38-42], который отождествил два рассматриваемых понятия, основываясь не на взглядах М.К. Каминского и его учеников, а на концепции В.Я. Колдина, использующего сходное понятие типовой модели преступной деятельности [15].
На наш взгляд, использование криминалистической модели преступной деятельности в качестве метода познания при изучении конкретного преступления сближает его по своему назначению с криминалистической категорией «механизм преступления».
М.К. Каминским и его учениками данное понятие используется при изучении отдельных видов преступлений и служит основой для разработки криминалистических рекомендаций по их расследованию [16; 17]. Аналогично А.Ф. Лубин полагает, что криминалистическая характеристика (механизм) преступной деятельности выступает результатом исследования механизма преступной деятельности и служит основой для формирования методики расследования. И не столь важно, сколько элементов выделено в криминалистической характеристике вида преступлений. Главное - любой выделенный структурный элемент в этой системе должен выступить в качестве основы для версии. Если выделенные элементы закономерно связаны между собой, то таким же образом - закономерно -между собой связаны и версии. Формирование и исследование криминалистической характеристики вида преступной деятельности должно одновременно означать и создание предпосылок для формирования иерархической системы типовых версий в конкретной методике, которая превращается в систему обстоятельств, подлежащих познанию и доказыванию, что является целью любой методики расследования [11. С. 21].
Криминалистическая модель преступной деятельности рассматривается системно на трех уровнях ее разработки:
1) при изучении ее компонентного состава, строения и структуры;
2) при исследовании ее функционирования и развития (фазовый анализ);
3) при исследовании информационных процессов в преступной деятельности и связи ее с окружающей средой, в том числе следов преступной деятельности и их информатики [16. С. 40].
При сравнении структуры криминалистической характеристики преступлений и криминалистической модели (характеристики механизма) преступной деятельности видно, что в обоих подходах в качестве первых двух компонентов рассматриваются данные о личности преступника и изучаются объекты посягательства. Их криминалистическое описание в обоих научных подходах не имеет принципиальных различий, за исключением того, что субъект в рамках модели дополнительно изучается с точки зрения мотивации его преступной деятельности, а также описывается с выделением его интеллектуальной (знания) и технической (орудия преступления, другие технические средства и навыки их применения) составляющих.
Существенным отличием указанных категорий, по нашему мнению, является то, что способ совершения и орудия преступления (по М.К. Каминскому - методы и средства преступной деятельности) изучаются на каждой ее фазе: информационно-поисковой или разведывательной (решение вопроса о наличии возможности совершения преступления), подготовительно-распорядительной (создание условий для реализации преступного замысла), деятельно-операционной (реализация преступного умысла) и воспроизводства преступной деятельности [1. С. 80]. А понятие способа совершения преступления как элемента криминалистической характеристики охватывает только вторую и третью из указанных фаз, при рассмотрении действий, непосредственно связанных с достижением преступного результата. При этом способ сокрытия преступления вливается в криминалистическую модель при рассмотрении действий по маскировке преступной деятельности, совершаемых на каждой фазе.
Соответственно и такие элементы криминалистической характеристики, как типичные следы преступной деятельности, а также место, время, обстановка преступления исследуются в рамках криминалистической модели применительно ко всем действиям на каждой фазе преступной деятельности.
Таким образом, можно сделать вывод, что криминалистическая модель преступной деятельности, как и криминалистическая характеристика (механизм) преступной деятельности, является более емким и подробным средством изучения преступлений, совершаемых систематически, в первую очередь, профессиональными преступниками (организованная и экономическая преступность, наркобизнес и т.д.). Это подтверждают предложенные в криминалистической литературе криминалистические характеристики организованной преступной деятельности, элементная система которых существенно отличается от традиционной структуры криминалистической характеристики преступлений [18. С. 510-515].
Можно согласиться с мнением С.Ю. Косарева, полагающего, что ценность фазового состава заключается в том, что он позволяет проследить развитие противоправной деятельности с момента зарождения преступного замысла и сконструировать криминалистическую модель всей преступной деятельности в ее развитии [13. С. 216].
По сути, аналогичного мнения придерживаются приверженцы традиционного понятия «криминалистическая характеристика преступлений» Е.П. Ищенко и В.П. Образцов, полагающие, что концепция типовой криминалистической характеристики преступлений предполагает отражение в ней данных о пред- и посткриминальных событиях, связанных с преступлениями данной категории, а также о пространственных и временных параметрах обстоятельств криминального, пред- и посткри-минального характера [19. С. 41].
Объективность данной позиции можно проследить на примере методики расследования побегов из мест лишения свободы, предложенной А.С. Ямашкиным. Он полагает, что установлению и проверке мотивов совершения побега способствует выяснение в ходе расследования внутреннего состояния осужденного, предшествующего его совершению (например, ситуации фрустрации, прессинга и т.д.). С учетом длящегося характера преступления А.С. Ямашкин вполне обоснованно включает в структуру способа совершения и обстановки побега из мест лишения свободы действия после совершения побега и пространственную и временную характеристику этих действий, предлагая рекомендации об использовании выделенных им типов поведения бежавшего осужденного на свободе при определении местонахождения разыскиваемого [20. С. 10, 11, 16].
С учетом изложенного представляется целесообразным развить предлагаемую четвертую фазу -воспроизводство преступной деятельности в части криминалистического исследования длящихся видов преступлений.
Кроме того, по мнению А.Ф. Лубина, в содержание конкретных методик (но не криминалистической характеристики механизма преступной деятельности, которая служит не составным элементом частной методики расследования, а основой для ее формирования) должны быть включены типовые модели противодействия расследованию [11. С. 18, 22].
С ним частично солидарны Е.П. Ищенко, В.П. Образцов, полагающие, что типичные виды и способы криминального противодействия должны отражаться в типовых криминалистических характеристиках преступлений [19. С. 47].
Таким образом, способы противодействия расследованию, так же как и рассматриваемые криминалистические категории, должны использоваться для разработки соответствующих методик расследования отдельных видов преступлений. Различие в изложенных подходах обусловлено различным представлением о сущности рассматриваемых понятий и частных методик расследования. Можно согласиться с указанным мнением А.Ф. Лубина, однако при этом возникает вопрос: в каком разделе науки криминалистики должны изучаться криминалистические характеристики отдельных видов преступлений? Если в разделе «Криминалистическая методика» (по-другому, на наш взгляд, быть не может), то вопрос, является ли криминалистическая характеристика (модель) вида преступной деятельности структурным элементом частной криминалистической методики расследования или лишь информационной основой для ее разработки, не представляется столь принципиальным. Аналогичным образом считает и О.В. Челышева, которая, присоединяясь к мнению А.Ф. Лубина о сущности механизма преступления, полагает, что «включение в методики расследования отдельных видов и групп преступлений описания и обоснования типичных вариантов развития механизма преступления поможет в практической деятельности наиболее быстро и целенаправленно выдвинуть обоснованные предположения о недостающих свойствах элементов преступного события на основе знания об их взаимосвязи с уже установленными свойствами других элементов и особенностях их взаимодействия» [21. С. 19].
2011. Вып. 2 ЭКОНОМИКА И ПРАВО
Естественно, что методика расследования отдельного вида преступлений должна опираться на результаты криминалистического исследования как данного вида преступной деятельности, так и практики ее выявления и расследования, - что собственно и входит в объект изучения науки криминалистики. В настоящее время в криминалистической литературе активно обсуждается вопрос, как используются эти данные при разработке соответствующей методики расследования, в первую очередь их соотношение с предметом доказывания.
Мы согласны с мнением Л.Я. Драпкина, В.Н. Карагодина, полагающих, что обстоятельства, подлежащие доказыванию, - это вопросы, на которые необходимо получить достоверные ответы, а структурные элементы групповых криминалистических характеристик содержат вероятностные ответы на стоящие перед следователем вопросы [22. С. 351]. В развитие данного положения С.Н. Чурилов полагает, что на основе криминалистической характеристики можно разработать не только типичные следственные версии, но и типичные доказательственные факты [7. С. 19].
Несколько дальше идет С.Ю. Косарев, который предлагает следующий подход. После описания закономерностей механизма (криминалистической характеристики) преступлений необходимо сформировать частный предмет расследования, состоящий из частного предмета доказывания и доказательственных фактов, типичных для рассматриваемой категории преступлений. Далее приводится перечень вопросов, которые необходимо выяснять в ходе «отработки» данного элемента при расследовании изучаемой категории дел. Он будет представлять собой основу для составления своеобразной общей типовой программы расследования, являясь основной частью планирования. В последующих разделах полноструктурной частной методики приемы и способы такого изучения путем производства следственных и иных действий могут излагаться более детально, с учетом описываемых следственных (и доследственных) ситуаций [23. С. 40, 41].
Фактически данный подход полностью соответствует традиционному - на основе данных криминалистической характеристики строятся криминалистические версии, составляющие предмет доказывания, из которых выводятся следствия, для проверки которых планируются соответствующие следственные действия с учетом типичных следственных ситуаций.
Развивая позицию алгоритмизации расследуемых преступлений, А.Ф. Лубин [11. С. 10, 18, 21, 22] и Ю.П. Гармаев [24] вводят новое понятие «базовая методика расследования», которое подвергается резкой критике [25. С. 6-11].
По нашему мнению, предложенная Ю.П. Гармаевым базовая методика расследования представляет собой «лишь поэтапный алгоритм деятельности следователя» [26. С. 13], при этом выделение второго, версионного этапа в качестве самостоятельного, на наш взгляд, не соотносится с тем, что в ходе проведения проверочных действий первого этапа, например осмотра места происшествия, выдвижение версий (о способе совершения преступления, месте нахождения следов, признаках преступника) уже происходит. Кроме того, в задачи четвертого этапа входят те же, что и на первом этапе расследования.
По своей сути предложенное понятие «базовая методика» раскрывает сущность закономерностей взаимодействия преступной деятельности и деятельности по выявлению и раскрытию преступления и соответственно содержит криминалистические рекомендации по проведению комплексной информационно-аналитической работы при расследовании преступлений как системы «следы - анализ - версии - план», направленной на получение общего результата методики - системы доказательств [24. С. 130]. Аналогичным образом считал и Р.С. Белкин: в сущности, весь процесс расследования состоит из перемежающихся актов анализа имеющейся информации, выбора соответствующих этой информации приемов и средств работы с доказательствами и их применения [2. С. 430].
Проведенный нами анализ имеющихся точек зрения о терминологии, сущности, содержании и значении криминалистического исследования уголовно-правового понятия преступления позволил сделать следующие выводы.
1. При криминалистическом изучении понятия преступления необходимо использовать категорию «механизм преступной деятельности».
2. Построение криминалистической модели преступной деятельности наглядно иллюстрирует, во-первых, закономерность механизма преступной деятельности в части отражения сведений о его элементах в следах-отражениях на объекте (обстановке) преступления; во-вторых, процесс познания при расследовании преступлений как закономерности взаимодействия деятельности по выявлению и расследованию преступлений и преступной деятельности.
3. Фазовый подход при изучении преступной деятельности существенно расширяет традиционное криминалистическое учение о способе совершения преступления. В свою очередь, он требует расширенного применения при исследовании длящихся и продолжаемых преступлений, а также в целях формирования модели противодействия расследованию данного вида преступлений.
4. В ходе криминалистического исследования отдельных видов преступлений необходимо сформировать криминалистическую (модель) характеристику механизма данного вида преступной деятельности. На ее основе в методике расследования строятся криминалистические версии, составляющие предмет доказывания, из которых выводятся следствия, для проверки каковых планируются соответствующие следственные действия с учетом типичных следственных ситуаций.
Полагаем, что данная дискуссия свидетельствует о необходимости пересмотра традиционных представлений о понятиях «механизм и способ совершения преступлений», «криминалистическая характеристика преступлений», а также о сущности и структуре как частных методик расследования отдельных видов преступлений, так и криминалистической методики как раздела криминалистики в целом. Надеемся, что высказанные нами предложения будет способствовать дальнейшему развитию криминалистических научных исследований в данной области.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Каминский М.К. Криминалистическое учение о механизме преступления, способах его подготовки, совершения и сокрытия // Криминалистика. Т. 1: История, общая и частная теории. М., 1995.
2. Белкин Р.С. Курс криминалистики: в 3 т. Т. 3: Криминалистические средства. Приемы и рекомендации. М.: Юристъ, 1997.
3. Белкин Р.С. История отечественной криминалистики. М., 1999.
4. Белкин Р.С. Понятие, ставшее «криминалистическим пережитком» // Российское законодательство и юридические науки в современных условиях: состояние, проблемы, перспективы. Тула, 2000.
5. Чурилов С.Н. Криминалистическое понятие, ставшее неприемлимым // Вестн. криминалистики / отв. ред. А.Г. Филиппов. М.: Спарк, 2006. Вып. 3 (19).
6. Филиппов А.Г. Заметки на полях (о статьях Г.К. Захарова и С.Н. Чурилова) // Вестн. криминалистики / отв. ред. А.Г. Филиппов. М.: Спарк, 2006. Вып. 3 (19).
7. Чурилов С.Н. В чем смысл и значение термина «криминалистическая характеристика механизма преступления»? // Вестн. криминалистики / отв. ред. А.Г. Филиппов. М.: Спарк, 2008. Вып. 2 (26).
8. Кустов А.М. Криминалистика и механизм преступления. Цикл лекций. М.: Изд-во МПСИ; Воронеж: Изд-во НПО «МОДЭК», 2002.
9. Антонов О.Ю. Теория и практика выявления и расследования электоральных преступлений: дис... д-ра юрид. наук. М., 2008.
10. Кустов А.М. Механизмы преступлений, совершенных на почве национальной, расовой или религиозной вражды / отв. ред. А.Г. Филиппов. М.: Спарк, 2006. Вып. 4 (20).
11. Лубин А.Ф. Основные концептуальные положения кафедры криминалистики Нижегородской академии МВД России: научный аспект // Уголовно-процессуальные и криминалистические проблемы методологии и практики расследования экономических и иных преступлений: материалы Межрегион. науч.-практ. интер-нет-конф. / под ред. А.Ф. Лубина. Н.Новгород: Нижегород. акад. МВД России, 2008.
12. Каминский М.К., Горшенина Т.В. Методологическая парадигма современной криминалистики // Вестн. Удм. ун-та. 1997. № 1.
13. Косарев С.Ю. Криминалистические методики расследования преступлений: генезис, современное состояние, перспективы развития: дис. . д-ра юрид. наук. СПб., 2005.
14. Захаров Г.К. Три тезиса о криминалистической характеристике преступлений // Вестн. криминалистики / отв. ред. А.Г. Филиппов. М.: Спарк, 2006. Вып. 3 (19).
15. Типовые модели и алгоритмы криминалистического исследования / под ред. В.Я. Колдина. М., 1989.
16. Матушкина Н.В. Криминалистическая модель преступной деятельности по уклонению от уплаты налогов и ее использование в целях выявления и раскрытия преступлений этого вида: дис. . канд. юрид. наук. Ижевск, 1998.
17. Мочагин П.В. Криминалистическая модель преступлений, совершенных с использованием взрывчатых веществ и взрывных устройств, и ее применение в целях расследования преступлений. Ижевск, 2005.
18. Криминалистика: учебник / отв. ред. Н.П. Яблоков. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2000.
19. Ищенко В.П., Образцов В.А. Криминалистика: учебник. М.: Эксмо, 2005.
20. Ямашкин А.С. Методика расследования побегов из мест лишения свободы: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2010.
2011. Вып. 2 ЭКОНОМИКА И ПРАВО
21. Челышева О.В. Механизм преступления - понятие и значение для криминалистических исследований // Вестн. криминалистики / отв. ред. А.Г. Филиппов. М.: Спарк, 2006. Вып. 4 (20).
22. Криминалистика: учебник / Л.Я. Драпкин, В.Н. Карагодин. М.: ТК Велби; Проспект, 2008.
23. Косарев С.Ю. К вопросу о сущности криминалистической характеристики преступлений // Вестн. криминалистики / отв. ред. А.Г. Филиппов. М.: Спарк, 2008. Вып. 4 (28).
24. Гармаев Ю.П. Теоретические основы формирования криминалистических методик расследования преступлений: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2003.
25. Чурилов С.Н. Тенденции развития общих положений криминалистической методики / Вестн. криминалистики / отв. ред. А.Г. Филиппов. М.: Спарк, 2009. Вып. 2 (30)
26. Яблоков Н.П. О некоторых проблемах разработки криминалистической методики расследования /отв. ред. А.Г. Филиппов. М.: Спарк, 2005. Вып. 3 (15).
Поступила в редакцию 12.02.11
O. Yu. Antonov
On the issue of the notions of the mechanism and the criminalistic character (pattern) of crimes and crime activities
The author carries out a comparative analysis for the notions «mechanism of a crime and criminal activities», «criminalistic character of crimes» and «criminalistic pattern of criminal activities».
Keywords: mechanism of a crime, criminalistic character of crimes, criminalistic pattern of criminal activities.
Антонов Олег Юрьевич, доктор юридических наук
Институт права, социального управления и безопасности ГОУВПО «УдГУ» 426034, Россия, г. Ижевск, ул. Университетская, 1 (корп. 4)
E-mail: antonov@udm.ru
Antonov O.Yu., doctor of law
Institute of Law, Social Management and Security of Udmurt state university 426034, Russia, Izhevsk, Universitetskaya str., 1/4 E-mail: antonov@udm.ru
