CC BY
74
УДК 33.012.32/.33 Антонов Алексей Васильевич
кандидат философских наук, доцент кафедры философии и права Пермского национального исследовательского политехнического университета
К ВОПРОСУ О ПЕРВИЧНОСТИ ОБЩЕСТВЕННОЙ ИЛИ ЛИЧНОЙ СОБСТВЕННОСТИ В ПЕРВОБЫТНОЙ ЭКОНОМИКЕ
Antonov Alexey Vasilyevich
PhD,
Assistant Professor, Philosophy and Law Department, Perm National Research Polytechnic University
CONCERNING THE ISSUE OF PRIMARY SOCIAL OR PERSONAL PROPERTY IN THE PRIMITIVE ECONOMY
Аннотация:
В статье оспаривается положение о том, что изначально в первобытном обществе появляются личный обмен и личная собственность. Авторская позиция состоит в том, что обмен и собственность (как общественная, так и личная) возникли в первобытном обществе лишь в эпоху его распада. Во все же предшествующие периоды господствующим экономическим отношением в первобытном обществе было владение.
Ключевые слова:
философия экономики, экономическая теория, общественная собственность, частная собственность, личная собственность, владение.
Summary:
The article disputes the thesis stating that the personal exchange and personal property appeared initially in the primitive society. The author adheres to the position that the exchange and the property - both social and personal - appeared only at the stage of collapse of the primitive society. During all the previous periods it was the ownership that was the primary economic relations.
Keywords:
philosophy of economics, economic theory, public property, private property, personal property, ownership.
В 1973 г. Д. Белл констатировал, что «в капиталистическом обществе осевым институтом была частная собственность, в постиндустриальном им является центральная роль теоретических знаний» [1, с. 155]. C тех пор теоретики обсуждают в основном вторую часть этого высказывания о центральной роли теоретического знания, по сути молчаливо соглашаясь с тезисом об утрате частной собственностью ведущей роли в экономике. Но действительно ли частная собственность теряет свою роль в постиндустриальном обществе?
Если послушать известного систематизатора постиндустриальной теории В.Л. Иноземцева, то именно так оно и происходит. В.Л. Иноземцев считает, что в будущем частная собственность должна смениться не общественной, а личной. И случиться так должно потому, что уже и раньше - в первобытном обществе - никакой общественной собственности не было.
В.Л. Иноземцев пишет о том, что «исторически первичной была ... личная собственность, ... становление собственности происходило не как выделение «частной» из «общинной», а как появление собственности личной в противовес коллективной» (курсивом выделено В.Л. Иноземцевым - А.А.) [2, с. 67]. По этой причине, считает В.Л. Иноземцев, марксистскую триаду: общественная собственность - частная - общественная, надо заменить более правильной: личная собственность - частная - и затем опять личная.
Опираясь на тезис о первичности личной, а не общественной собственности в первобытном обществе, В.Л. Иноземцев ссылается на исследования нобелевского лауреата по экономике Дугласа Норта. Однако если проверить, каким образом сам Д. Норт пришел к своим выводам, то выясняется, что в основе его институциональных построений лежит положение, согласно которому «люди воспринимают внешний мир путем переработки информации с помощью предсуще-ствующих ментальных конструкций, обеспечивающих понимание окружающего и решение возникающих проблем» [3, с. 37]. А поскольку, по мнению Д. Норта, предшествующий опыт первобытных охотников и собирателей состоял в том, что при всех обстоятельствах каждый индивид выручал себя как мог, то неудивительно, что выработанные нашими предками ментальные конструкции оказались эгоцентричными.
Вот почему homo economicus появляется уже на заре человечества. Как пишет Д. Норт, «личный обмен определяется врожденными мыслительными способностями людей. Эти унаследованные свойства создают рамки для обмена и служат фундаментом, на котором строится структура взаимодействия между людьми, определявшая черты всех известных в истории обществ» [4, с. 144-145]. Правда, Д. Норт делает оговорку, что «точное соотношение между генетической предрасположенностью и культурными установками на сегодняшний день все еще остается загадкой и
представляет собой важный рубеж для дальнейших исследований» [5, с. 52]. Однако В.Л. Иноземцев принимает изложенную Д. Нортом гипотезу за истину в последней инстанции.
В своих ранних статьях В.Л. Иноземцев подверг марксизм критике за признание общественной формы собственности у первобытных охотников и собирателей. Ведь очевидно, что любые диалектические противоположности неразрывны. По этой причине ни «общественная», ни «частная» собственность не могут существовать по отдельности. Понимая это и вслед за Д. Нортом признавая в первобытном обществе существование личной собственности, В.Л. Иноземцев, в отличие от марксизма, не забывает противопоставить ей противоположную форму, которую он называет собственностью «коллективной». При этом В.Л. Иноземцев подчеркивает, что «эти две формы появились одновременно (курсивом выделено В.Л. Иноземцевым - А.А.), ибо они обусловливают друг друга как “нечто” и “его иное”» [6, с. 67]. Каким образом при этом личная собственность, «появляясь одновременно», оказывается еще и «исторически первичной», как нас до этого уверял на той же самой странице В.Л. Иноземцев, - это объяснить не под силу уже никакой диалектике.
Допуская в первобытном обществе существование «личной» собственности, В.Л. Иноземцев оказывается перед необходимостью убедить читателей в том, что это не простой синоним собственности «частной». Поэтому он поясняет, что «личная собственность характеризуется соединенностью работника и условий его труда» (курсивом выделено В.Л. Иноземцевым - А.А.) [7, с. 67], а «частная собственность характеризуется отделенностью работника от условий его труда...» (курсивом выделено В.Л. Иноземцевым - А.А.) [8, с. 68].
Однако замечает это В.Л. Иноземцев или нет, но ситуация, при которой работник оказался отделенным от условий своего труда, появилась в обществе лишь с зарождением мануфактур. Так что же, все предшествующие столетия общество обходилось без частной собственности?! Тем не менее, в очередной раз ссылаясь на мнение западных авторитетов, В.Л. Иноземцев представляет дело именно таким образом: «Идея частного (курсивом выделено В.Л. Иноземцевым -
A.А.) характера собственности неразрывно связана с историей буржуазного общества. Само понятие «частный» (в английском языке private, во французском - privee, в немецком - privat) появилось в середине XVI в. без всякой связи с термином “собственность”» [9, с. 66].
В.Л. Иноземцев изо всех сил пытается доказать, что частная собственность - это капиталистическая форма все той же личной собственности. Поэтому он пишет, что «частная собственность возникла там и тогда, где и когда индивидуальная производственная деятельность субъекта хозяйствования не только стала доказывать свою общественную значимость посредством свободных товарных трансакций, но и начала ориентироваться на присвоение всеобщего стоимостного эквивалента» [10, с. 68].
Между тем такая производственная деятельность появилась еще в античности. Так что нам остается одно из двух: либо капитализм существовал уже в эпоху античности, либо доводы
B.Л. Иноземцева, приведенные им для обоснования существования в первобытном обществе не отношений владения, а отношений «личной» собственности, оказываются не верны.
Увы, но умозаключения Д. Норта, на которые столь доверчиво опирается В.Л. Иноземцев, по поводу «личного обмена» в первобытном обществе противоречат всем имеющимся историческим свидетельствам. И путешественники, и миссионеры, знакомые с первобытными охотниками и собирателями не понаслышке, в один голос говорят о том, что «врожденные ментальные конструкции» никак не мешают им обходиться в повседневной жизни без всякого «личного обмена». К тому же в первобытном обществе считалось, будто любая вещь настолько проникнута духовной энергией своего владельца, что составляет с ним неразрывное целое. По этой причине после смерти владельца его вещи попросту физически уничтожались. Как отмечал Л. Леви-Брюль, в первобытном обществе были повсеместно распространены обряды, суть которых сводилась «к погребению вместе с покойником или просто к уничтожению вместе с ним того, что ему принадлежало. Эти обычаи сохранились почти во всех, без исключения, обществах низшего типа» [11, с. 255]. Из этого следует, что вещи умершего ни индивидами, ни обществом в целом не рассматривались еще в качестве некой абстрактной полезности, которая могла бы послужить любому.
Суммируя сказанное, делаем вывод о том, что и логические, и исторические доказательства убедительно опровергают тезис В.Л. Иноземцева об исторической первичности в первобытном обществе не отношений владения, а отношений «личной» собственности.
Ссылки:
1. Белл Д. Г рядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования / пер. с англ. М., 2004. CLXX. 788 с.
2. Иноземцев В.Л. Расколотая цивилизация. Наличествующие предпосылки и возможные последствия постэкономиче-ской революции. М., 1999. 703 с.
3. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М., 1997. 180 с.
4. Норт Д. Понимание процесса экономических изменений. М., 2010. 256 с.
5. Там же. С. 52.
6. Иноземцев В.Л. Указ. соч.
7. Там же. С. 67.
8. Там же. С. 68.
9. Там же. С. 66.
10. Там же. С. 68.
11. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1994. 608 с.
