CC BY
85
4. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1999.
5. Херрман-Пиллат К. Социальная рыночная экономика как форма цивилизации // Вопр. экономики. 1999. № 2.
6. Россия в глобализирующемся мире / под общ. ред. Р.С. Гринберга, В.И. Видяпина. М., 2007.
Поступила в редакцию 5.04.2009 г.
Markovsky A.A. Evolution of structure of personal economic interests on the way to the new economy. In the article the transformation of structure of personal economic interests since pre-industrial stage of development of human civilization until the formation of new economy is considered, features of realization of personal economic interests in modern economy of Russia are revealed.
Key words: personal economic interest, new economy.
УДК 300.331
ФОРМИРОВАНИЕ ИНДИВИДУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ В ПРОЦЕССЕ СТАНОВЛЕНИЯ ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОЙ ЭКОНОМИКИ
© И.В. Андросов
Понятие «постиндустриальное общество», влияние которого на все стороны жизни трудно отрицать, составляет сегодня суть общественного уклада и в целом определяет обозримое будущее. Именно на этом фоне и происходит постепенная трансформация отношений собственности, дальнейшая ее индивидуализация, появление такой построенной на человеческих способностях категории как «креативная корпорация», и придание индивидуальной форме собственности нового специфического вектора в развитии.
Ключевые слова: постиндустриальное общество, информационная экономика, собственность, личная собственность, корпорация.
Основная задача экономической теории заключается в максимально объективном отражении социально-экономической действительности и прежде всего - в выявлении доминирующих тенденций ее развития. Это особенно важно в условиях, когда мир вступил в полосу глубоких качественных перемен, вызванных информационно-технологической революцией.
Анализ этих изменений составляет основное содержание концепций постиндустриального общества. Заложенный в них прогностический потенциал имеет огромное практическое значение для выработки научно-обоснованной, долгосрочной стратегии реформирования общества.
Практически все разработки проблем постиндустриального общества осуществляются в русле стадийного подхода к анализу общеисторического процесса. Этот подход сформировался отчасти как либеральная альтернатива марксистскому формационному подходу (несмотря на значительное сходство с марксистской концепцией общественного развития по целому ряду позиций), отчасти -как удобный методологический инструмент
изучения новых явлений, связанных с информационно-технологической революцией.
Постиндустриальное общество [1] - это общество, в экономике которого в результате научно-технической революции и существенного роста доходов населения приоритет перешел от преимущественного производства товаров к производству услуг.
Доминирующим производственным ресурсом является информация и знания. Научные разработки становятся главной движущей силой экономики. Наиболее ценными качествами являются уровень образования, профессионализм, обучаемость и креативность работника.
Постиндустриальными странами называют, как правило, те, в которых на сферу услуг приходится значительно более половины ВВП [2].
Близкими к постиндустриальной теории являются концепции информационного общества, постэкономического общества, постмодернизма, «третьей волны», «общества четвертой формации», «научно-информа-
ционного этапа принципа производства». Некоторые футурологи считают, что постин-
дустриализм - это лишь пролог перехода к «постчеловеческой» фазе развития земной цивилизации.
Термин «постиндустриализм» был введен в научный оборот в начале XX в. ученым А. Кумарасвами, который специализировался на доиндустриальном развитии азиатских стран. В современном значении этот термин впервые был применен в конце 1950-х гг., а широкое признание концепция постиндустриального общества получила в результате работ профессора Гарвардского университета Дэниела Белла, в частности, после выхода в 1973 г. его книги «Грядущее постиндустриальное общество».
Постиндустриальная теория во многом была подтверждена практикой. Как и было предсказано ее создателями, общество массового потребления породило сервисную экономику, а в ее рамках наиболее быстрыми темпами стал развиваться информационный сектор хозяйства.
Согласно концепции постиндустриального общества, история цивилизации делится на три большие эпохи: доиндустриальную, индустриальную и постиндустриальную. При переходе от одной стадии к другой новый тип общества не вытесняет предшествующие формы, но делает их второстепенными.
Доиндустриальный способ организации общества основан на трудоемких технологиях, использовании мускульной силы человека, не требующих длительного обучения навыков, эксплуатации природных ресурсов (в частности, сельскохозяйственных земель).
Индустриальный способ основан на машинном производстве, капиталоемких технологиях, использовании внемускульных источников энергии, требующей длительного обучения, квалификации.
Постиндустриальный способ основан на наукоемких технологиях, информации и знаниях как основном производственном ресурсе, творческом аспекте деятельности человека, непрерывном самосовершенствовании и повышении квалификации в течение всей жизни. В обществе следующем за индустриальным капиталистическим в результате НТП решающая доля производства принадлежит услугам.
Технологический прогресс в индустриальном обществе достигался, в основном, благодаря работе изобретателей-практиков,
часто не имевших научной подготовки (например, Т. Эдисон). В постиндустриальном обществе резко возрастает прикладная роль научных исследований, в т. ч. фундаментальных. Основным двигателем технологических изменений стало внедрение в производство научных достижений.
В постиндустриальном обществе наибольшее развитие получают наукоемкие, ресурсосберегающие и информационные технологии («высокие технологии»). Это, в частности, микроэлектроника, программное обеспечение, телекоммуникации, робототехника, производство материалов с заранее заданными свойствами, биотехнологии и др. Информатизация пронизывает все сферы жизни общества: не только производство благ и услуг, но и домашнее хозяйство, а также культуру и искусство.
К особенностям современного научнотехнического прогресса теоретики постиндустриального общества относят замену механических взаимодействий электронными технологиями; миниатюризацию, прони-
кающую во все сферы производства; изменение биологических организмов на генном уровне.
Главный тренд изменения технологических процессов - возрастание автоматизации, замена неквалифицированного труда работой машин и компьютеров.
Постиндустриальное общество развивается на фундаменте всемерного использования потенциала, заключенного в прогрессе теоретического знания - этот важнейший тезис Д. Белла [3] сегодня фактически не подвергается сомнению.
В постиндустриальном обществе, отмечает Д. Белл, «главным... стало доминирование теоретического знания, превалирование теории над эмпиризмом и кодификация знаний в абстрактные своды символов, которые... могут быть использованы для изучения самых разных сфер опыта» [3].
Новая экономика уверенно становится в настоящее время не столько «information economy», т. е. экономикой, основанной на информации, сколько «knowledge economy», т. е. экономикой, основанной на знаниях.
Существуют различные точки зрения на вопрос о причинах появления постиндустриального общества.
Приверженцы марксизма называют следующие причины [4].
1. Разделение труда приводит к постоянному вычленению из производственной сферы отдельных действий в самостоятельную услугу.
2. В то же время, в результате развития международного разделения труда, происходит постепенная концентрация производств в регионах, наиболее выгодных для конкретной деятельности. Одним из катализаторов такого перераспределения является расширение корпоративного права собственности за национальные рамки. Борьба за повышение эффективности производства вынуждает транснациональные компании размещать их в более выгодных регионах. Этому также способствует уменьшение удельных транспортных расходов. В настоящее время производство территориально уже не столь привязано к источнику сырья или основному потребителю.
3. С развитием экономики и производительности труда изменяется структура потребления. После стабильного обеспечения товарами первой необходимости начинается опережающий рост потребления услуг по сравнению с ростом потребления товаров. Это приводит к соответствующему изменению пропорции производства и занятости в структуре экономики. Но рост процента услуг и снижение процента материального производства не обязательно означает снижение объемов производства. Просто эти объемы могут увеличиваться медленнее, чем увеличиваются суммы услуг.
4. Производство большинства услуг привязаны к тому месту, где услуга потребляется. Лишь превращение информации в массовый товар позволило развить дистанционную торговлю услугами.
5. Часть услуг по своей природе трудно поддаются увеличению производительности труда. В то же время для массового промышленного производства характерно постоянное увеличение объемов выпускаемой продукции одним работником. Это приводит к дополнительному перекосу числа занятых в сторону сферы услуг.
В постиндустриальной экономике наибольший вклад в стоимость материальных благ, которые производятся именно внутри этой экономики, вносит конечная состав-
ляющая производства - торговля, реклама, маркетинг, т. е. сфера услуг, а также информационная составляющая в виде патентов, НИОКР и т. д.
Кроме того, все большую роль играет производство информации. Этот сектор экономически эффективнее материального производства, т. к. достаточно изготовить первоначальный образец, а затраты на копирование несущественны. Но он не может существовать без:
1) развитой юридической защиты прав интеллектуальной собственности. Не случайно именно постиндустриальные страны в наибольшей степени отстаивают эти вопросы;
2) права на информацию, которые подлежат юридической защите, должны носить монопольный характер. Это является не только необходимым условием для превращения информации в товар, но и позволяет извлекать монопольную прибыль, увеличивая рентабельность постиндустриальной экономики;
3) наличия огромного количества потребителей информации, которым выгодно ее продуктивно использовать и которые готовы предложить за нее «неинформационные» товары.
Таким образом, важнейшим ресурсом современного общества служит не информация как относительно объективная сущность, а знания, т. е. информация, усвоенная человеком и не существующая вне его сознания. Именно этот «субъективный» характер современной экономики и определяет некоторые новые тенденции, которые еще недавно могли бы показаться фантастическими.
Постиндустриальная экономика имеет отличительные особенности инвестиционного процесса. Если индустриальная экономика основывалась на аккумулировании инвестиций (в виде сбережений населения либо через деятельность государства) и последующем их вложении в производственные мощности, то в постиндустриальной экономике концентрация капитала через денежные сбережения резко падает (например, в США объем сбережений меньше объема долгов населения). Основным источником капитала становятся права собственности на нематериальные активы, выраженные в виде лицен-
зий, патентов, корпоративных или долговых ценных бумагах, в т. ч. зарубежные.
Основной производственный ресурс -квалификацию людей - невозможно увеличить через рост инвестиций в производство. Этого можно добиться только через увеличение инвестиций в человека и усиление потребления, в т. ч. потребления образовательных услуг, вложений в здоровье человека и т. д. Кроме того, рост потребления позволяет удовлетворить насущные потребности человека, в результате чего у людей появляется время на личностный рост, развитие творческих способностей и т. п., т. е. те качества, которые наиболее важны для постиндустриальной экономики.
На сегодня при реализации больших проектов обязательно предусматриваются значительные средства не только на строительство и оборудование, но и на обучение персонала, его постоянную переподготовку, тренинги, предоставление комплекса социальных услуг (медицинское и пенсионное страхование, организация отдыха, образование для членов семьи).
Одной из особенностей инвестиционного процесса в постиндустриальных странах стало владение их компаниями и гражданами значительными зарубежными активами.
Если сумма такой собственности больше, чем сумма собственности иностранцев в данной стране, это позволяет через перераспределение прибыли, созданной в других регионах, увеличивать потребление в отдельных странах даже больше, чем растет их внутреннее производство.
Стоимость корпораций в постиндустриальном обществе обусловлена, главным образом, нематериальными активами - ноу-хау, квалификацией работников, эффективностью бизнес-структуры и т. д.
Переход от аграрного общества к индустриальному означает смену ограничителей прогресса цивилизации: природный фактор, определявший на ранних этапах истории степень свободы индивида, уступает место фактору социальному, играющему роль основного в индустриальный период; при этом оба они воплощают в себе действие силы, не зависимой от человека и его стремлений.
Переход от индустриального общества к постиндустриальному снижает воздействие на человека обстоятельств, обусловливаемых
социальной средой; в то же время особое значение приобретают внутренние силы самой личности, которые в известном смысле можно рассматривать как новое проявление сил природы, и в этом аспекте постиндустриальная социальная система радикально отличается и от аграрного, и от индустриального обществ. Важная черта постиндустриального общества - усиление роли и значения человеческого фактора. Меняется структура трудовых ресурсов: уменьшается доля физического и растет доля умственного высококвалифицированного и творческого труда. Увеличиваются затраты на подготовку рабочей силы: расходы на обучение и образование, повышение квалификации и переквалификации работников [5].
В постиндустриальном обществе основным «средством производства» является квалификация сотрудников. В этом смысле средства производства принадлежат самому работнику, поэтому ценность сотрудников для компании резко возрастает. В результате отношения между компанией и интеллектуальными работниками становятся более партнерскими, резко снижается зависимость от работодателя. При этом корпорации переходят от централизованной иерархической к иерархическо-сетевой структуре с повышением самостоятельности сотрудников.
Постепенно в компаниях не только рабочие, но и все управленческие функции, вплоть до самого высшего руководства, начинают выполнять нанятые сотрудники, которые зачастую не являются собственниками компаний.
По мнению некоторых исследователей (в частности, В. Иноземцева) [1], постиндустриальное общество переходит в постэконо-мическую фазу, поскольку в перспективе в нем преодолевается господство экономики (производство материальных благ) над людьми и основной формой жизнедеятельности становится развитие человеческих способностей.
Залогом прогресса постиндустриального общества становится развитие самого человека, а это никогда не принималось во внимание классической экономической теорией, сформировавшейся как наука о закономерностях производства материальных и нематериальных благ, но не личности. Поэтому с традиционной точки зрения экономика по-
стиндустриального общества представляется «экономикой парадоксов». Что же это за парадоксы?
Отметим здесь лишь три наиболее заметных из них: во-первых, снижение темпов роста ВНП при ускорении темпов увеличения общественного богатства; во-вторых, сокращение производительности при явных технологических успехах; в-третьих, устойчивое хозяйственное развитие при отрицательных нормах накопления. Первая парадоксальная ситуация отражает утрату возможности применять стоимостные показатели для оценки экономики знаний.
В условиях индустриального хозяйства, когда стоимость благ во многом отражала издержки, необходимые для их воспроизводства, существовала пропорциональность между затратами и результатами производственной деятельности. Сегодня информационные блага скорее копируются, чем воспроизводятся, поскольку большинство из них произведено в результате уникальной деятельности, а не постоянно повторяющихся малоквалифицированных усилий.
Традиционные показатели экономического роста не способны зафиксировать достигнутый прогресс адекватным образом, когда технологическое совершенствование благ вызывает не рост цен на новые товары, а их снижение.
Второй парадокс обнаруживается при сравнении темпов роста производительности труда и динамики технологических достижений.
Еще в 1980-е гг. было замечено, что производительность в высокотехнологичных отраслях не только существенно ниже, чем в традиционных, но и имеет тенденцию к дальнейшему снижению. В начале 1990-х величина добавленной стоимости в расчете на одного работника в электронной промышленности США была в пять раз ниже, чем в нефтепереработке, и в восемь раз ниже, чем в табачном производстве.
Несмотря на то, что в 1980-е и начале 90-х гг. на приобретение новых информационных технологий в секторе услуг США было затрачено более 750 млрд долл., производительность в нем росла не более чем на 0,7 % в год; при этом в банковской сфере затраты на информационные технологии росли на 27,9 % ежегодно, а прирост произ-
водительности превосходил 0,1 % в год; в здравоохранении увеличение инвестиций на 9,3 % в год было сопряжено со спадом производительности на 1,3 %. Напротив, в японской экономике в 1980-е и в первой половине 90-х гг. производительность росла на 2,7-3 % в год, обеспечивая до 70 % прироста ВНП; при этом американская экономика была наиболее конкурентоспособной в мире, а японская находилась в фазе стагнации [6].
На сегодняшний день, несмотря на общемировой экономический кризис, намеченная еще в 1980-1990-х гг. тенденция по росту затрат компаний на информационные технологии сохраняется. Мировые затраты на информационные технологии в первой половине 2006 г. продолжали расти вместе с наращиванием инфраструктуры компаний. В Японии рост затрат составил 1 %, а в США -5 % , прогнозируется дальнейшее увеличение показателей. Уровень же производительности был более изменчив в связи с неустойчивой ситуацией в экономике. Так, в период 2000-2005 гг. рост производительности в совокупности составил 3,1 % в год, однако после 2005 г. началось постепенное снижение данного показателя.
Это говорит о том, что высокие темпы информационной революции не только обусловливают отсутствие роста цен на высокотехнологичную продукцию, но и требуют все более подготовленных и высокооплачиваемых работников, что снижает показатели фондоотдачи даже при быстром росте стоимости самих производственных фондов.
Однако на сегодняшний день данный парадокс, по-моему мнению, исчерпал сам себя, т. к. суть можно свести к тому, что инвестиции в науку не приносят по определению сиюминутной выгоды и не приводят к росту производительности труда, однако всему есть конец. Так, в последние семь лет в США прослеживается тенденция ускорения темпов роста производительности. За период с 1999 по 2007 г. среднегодовые темпы прироста производительности труда составили 2,5 % по сравнению с 1,4 % за предшествующие 20 лет. При этом наиболее заметным был среднегодовой прирост производительности труда в период 2001-2005 гг. (когда страна пережила циклический кризис 2001 г., хотя и неглубокий) - 3,4 %. Именно в этот период темпы роста производительности труда со-
кращались в большинстве других наиболее развитых стран мира (Австралии, Франции, Германии, Италии и Великобритании), хотя ранее, в 1990-х гг., например, они были выше, чем в США. Главными причинами ускорения роста производительности труда в США можно считать три основных фактора: улучшение структуры капитала и рост фондоотдачи за счет внедрения нового более эффективного оборудования, рост квалификации и образования рабочей силы, а также внедрение новых управленческих и продуктовых нововведений. По оценкам Бюро трудовой статистики Министерства труда США, в период 2000-2005 гг. первый фактор способствовал росту производительности труда на 1,1 п. п., второй - на 0,4 п. п., третий - на 1,9 п. п. (в совокупности - на 3,4 п. п.).
Третий, наиболее показательный, парадокс заключен в том, что современная постиндустриальная экономика может демонстрировать хозяйственное развитие при постоянном снижении инвестиций. Последние традиционно считались определенной частью национального продукта, отвлекаемой от потребления и направляемой на расширение производства; сегодня оказывается, что важнейший элемент экономического роста -это накопление человеческого капитала, которое может быть по своей сути более «инвестиционным», чем наращивание материальных факторов производственного потенциала.
В подобной ситуации отвлечение средств от инвестиций в материальные факторы производства и направление их на потребление, т. е., в конечном счете, на развитие личности, не является препятствием для устойчивого и поступательного хозяйственного развития. Таким образом, в постиндустриальном обществе экономический рост и инвестиционная активность становятся независимыми и взаимно нейтральными.
В этом кроется как принципиальное отличие постиндустриальной экономической системы от индустриальной, так и объяснение того, почему «догоняющее» развитие является в современных условиях бесперспективным (видимо, имеется ввиду, что отвлечение гигантских финансовых средств на инвестиции может препятствовать повышению уровня жизни и развитию личности, а это является необходимым условием для функционирования «новой экономики»).
Известно, что в 1990-е гг. доля ВНП, используемая на инвестиционные нужды, составляла в Японии 28,5 %, Южной Корее -
36.6 %, а в континентальном Китае - 42 %. Однако это не предотвратило мощного кризиса, поразившего эти индустриальные государства.
Напротив, в 1996 г. в США инвестиции не превышали 18 % ВНП, в Швеции - 14,5 %, в Великобритании - 15 %, в Италии - 17 %, в Канаде - 17,5 %, во Франции - 18 %, и лишь в Германии этот показатель доходил до
21.7 % [7].
Тем не менее невысокий уровень инвестиционной активности в этих странах не является препятствием для быстрого хозяйственного роста. Вторая половина 1990-х гг. стала периодом триумфа «новой экономики». Как следствие, норма сбережения резко пошла вниз. В США на протяжении 1990-х гг. среднее значение данного показателя составляло, согласно расчетам экспертов компании МеггШ ЬуиеЬ, около 4 %.
В 1998 г. оно снизилось до 3,8 % (по другим данным - 3,5 %), достигнув послевоенного минимума. В последнее десятилетие XX в. динамика получаемых американцами (после уплаты налогов) доходов и сбережений оставалась разнонаправленной: доходы с 1991 по 1997 гг. выросли с 4,35 до 5,79 трлн долл., т. е. более чем на треть; сбережения за тот же период сократились с 259,5 до 121,0 млрд долл., то есть более чем в два раза.
Логическое завершение этого процесса наступило в сентябре 1998 г., когда норма накопления в США стала отрицательной, а темпы поквартального экономического роста достигли 4,8 %. Все это говорит о том, что постиндустриальные государства обладают сегодня новым типом инвестиций, отличным от сбережений в традиционном понимании этого термина.
В 1990-е гг. основным источником хозяйственного развития постиндустриальных стран становится реинвестируемый интеллектуальный капитал, аккумулируемый промышленными и сервисными компаниями, капитал, самовозрастание которого не сокращает личного потребления граждан, а фактически предполагает его.
И наоборот, статистика развивающихся стран свидетельствует, что на старте XXI в. индустриальная хозяйственная модель не
имеет никаких источников финансирования собственного развития, кроме сокращения текущего потребления, уменьшающего возможности аккумулирования интеллектуального капитала.
Таким образом, в современных постиндустриальных обществах сформировался саморегулирующийся механизм, позволяющий осуществлять инвестиции, стимулирующие хозяйственное развитие посредством максимизации личного потребления, всегда казавшегося антитезой накоплениям и инвестициям.
В том, что человечество не только осваивает информацию как неисчерпаемый ресурс для развития производства, но и превращает основные виды потребления, связанные с развитием личности, в средство возобновления и наращивания этого ресурса, мы видим залог бесконечного прогресса постиндустриального общества. Его бурный хозяйственный рост способен продолжаться десятилетиями в условиях не только низкой, но и отрицательной нормы накопления в ее традиционном понимании.
В то время как индустриальные нации вынуждены идти по пути самоограничения в потреблении, постиндустриальные способны его максимизировать, достигая при этом гораздо более впечатляющих и масштабных результатов. Неравномерность хозяйственного развития становится, таким образом, не исключением, а правилом в современном мире, и преодоление ее окажется, скорее всего, делом весьма отдаленного будущего.
Таким образом, мы рассмотрели сущностные черты и парадоксы постиндустриальной экономики, предание человеку новой, более важной задачи и статуса - первоосновы в экономике. Теперь, основываясь на полученных нами знаниях, попытаемся определить какие изменения приносит новая эпоха в развитии экономики - постиндустриализм - в наиболее актуальные и многогранные отношения «общество - собственность». И попытаемся проанализировать утверждение, что проблема собственности на сегодняшний день - это не проблема владения как таковая, а проблема управления (и, частично, пользования). Не собственник, а менеджмент правит экономикой и общественной жизнью. Но отнюдь не потому, что менеджмент является априори неким фетишем. Все значительно проще. Менеджмент является формой соци-
ального компромисса между частными собственниками и обществом. Это не парадокс, а повседневная реальность.
И остановимся мы на фундаментальной основе институциональной структуры постиндустриального общества, которой выступает новая форма личной собственности, дающая человеку возможность быть самостоятельным участником общественного производства, зависящим исключительно от того, в какой степени создаваемая им продукция или услуги обладают индивидуальной полезностью для иных членов социума. Впоследствии роль частной собственности, по логике вещей, снизится, а затем эта форма окончательно утратит былую общественную значимость. С другой стороны, общественное развитие будет задаваться не материальными интересами людей, а надутилитарно мотивированными стремлениями; в связи с этим уместно предположить, что основным направлением прогресса станет не формирование «общественного» типа собственности, а отрицание собственности как таковой. Частная собственность может быть преодолена не путем ее перераспределения, а посредством становления системы, основанной на доминировании личной собственности как фактора, не обусловленного рыночным хозяйством и не обусловливающего его.
Модификация отношений собственности в современных условиях заключается, на наш взгляд, не в вызове, бросаемом частной собственности пресловутыми «обобществлением» или «социализацией» производства, а в обострении дихотомии частной и личной собственности. Трансформации, идущие в этом направлении, движимы технологическими изменениями последних десятилетий и вытекающей из них модернизацией человеческой психологии и норм поведения [8].
Попробуем рассмотреть данное явление. И начнем с того, что же такое личная собственность.
Личная собственность характеризуется, прежде всего, соединенностью работника со средствами труда и вынесением экономических отношений за рамки непосредственного процесса производства. Основой ренессанса этой формы собственности можно считать выход человека за пределы массового материального производства, включенность в которое была характерна для индустриальной
эпохи. В определенной мере можно говорить о возрождении не гипотетической формы общинной собственности, а хозяйства мелких независимых производителей, дополненного крупными производственными системами, причем, как и ранее, и те, и другие представляются формами личной собственности. Условием такого изменения стал технологический прогресс последних десятилетий, обеспечивший три важнейшие социохо-зяйственные трансформации. Во-первых, значительная часть работников промышленного сектора была вытеснена из сферы индустриального производства. Во-вторых, информация стала важнейшим хозяйственным ресурсом, а ее уникальность обусловила ее производителям и владельцам центральное место в производственных иерархиях. Наконец, необходимые для генерирования информационных благ средства стали настоль -ко доступными, что люди, способные создавать подобные блага, получили возможность производить их вне структур традиционных корпораций.
Все это обеспечивает возрождение главнейшей черты личной собственности - соединенности работника со средствами труда. Современные западные авторы отмечают различные аспекты этого процесса. М. Хаммер [9], например, акцентирует внимание на том, что в новых условиях определяющей становится не собственность на средства производства, а способность контролировать процесс, обладать правами на его информационную составляющую. Он называет интеллектуальных работников, творцов новых технологий и менеджеров уже не наемными работниками, а владельцами производственных процессов (process-owners). Я. Пакуль-ски отмечает, что в ситуации, когда «средства производства становятся по своему характеру в большей степени информационными, нежели материальными, контроль над ними в определенной степени переходит к работникам». Между тем подобные точки зрения, наиболее полно воплощенные в тезисе П. Друкера, считающего, что современные высококвалифицированные работники «обладают «капиталом» - знаниями, владеют средствами (means) производства, в то время как организация контролирует условия (tools) производства; и те, и другие нуждаются друг в друге... ни те, ни другие не являют-
ся ни «зависимыми», ни «независимыми»; они взаимозависимы», не отражают всей степени отличия современной организации производства от прежней. Собственники средств производства в индустриальный период также нуждались в собственниках рабочей силы, и оба класса были взаимозависимы. Подобное положение не порождало личной собственности и не вело к постэко-номической трансформации, оставаясь фундаментом буржуазного строя. Реальное же изменение лежит в иной плоскости, его рассмотрение было начато западными социологами лишь в начале 1990-х гг. [10].
Параллельно с повышением роли информации и знаний нарастает процесс распространения и удешевления продуктов высокотехнологичных производств. Только с 1980 по 1995 гг. объем оперативной памяти стандартного персонального компьютера вырос более чем в 250 раз. Удвоение возможностей центральных процессоров происходит в среднем каждые восемнадцать месяцев. Подобные тенденции разворачиваются на фоне ускоряющегося удешевления электроники: если в 1983 г. жесткий диск объемом всего 10 мегабайт предлагался за 3 тыс. долл., т. е. по 300 долл. за мегабайт, то в 1995 г. модели объемом в 1,6 гигабайт стоили около 200 долл., что не превышало 16 центов за мегабайт. За послевоенные годы стоимость международных телефонных разговоров снизилась более чем в 700 раз, затраты на копирование информации упали почти в 600 раз. Компьютерные сети и World Wide Web революционизировали все предшествующие представления об информационной деятельности и ее условиях [11]. Таким образом, современная информационная революция не только сделала знания основной производительной силой, она сформировала предпосылки для того, чтобы средства, необходимые для создания, распространения и воспроизводства информационных продуктов, стали доступны каждому работнику, способному обеспечить им адекватное применение.
Работники высокотехнологичных отраслей получили возможность не только выступать «собственниками» производственного процесса, но и вполне самостоятельно организовывать таковой вне традиционных форм индустриального сообщества. Как отмечает Т. Сакайя [6], важнейшей чертой современ-
ного общества является «тенденция к воссоединению труда и средств производства... необходимое оборудование уже не является недоступно дорогим; приобретение его обусловлено издержками, представляющимися для частных лиц вполне разумными и допустимыми... При этом наиболее важным условием производства... является индивидуальный разум... а создание информационных ценностей (knowledge-value) представляет собой процесс, в котором труд и средства производства становятся неразделимыми», в результате чего «в обществе, ориентированном на информационные ценности (knowledge-value society) тенденция к отделению капитала от труда заменяется на противоположную». В этих условиях весьма значимая как по своей численности, так и еще более по своему влиянию на современное производство группа работников покидает ряды традиционного пролетариата и становится воплощением новой хозяйственной тенденции, предлагая для обмена не свою высококвалифицированную рабочую силу, а индивидуальный и уникальный продукт, обладающий высокой степенью общественной полезности, получая возможность действовать, совершенствуя собственные творческие способности на основе неэкономических мотивов.
Другая сторона процесса формирования личной собственности состоит в следующем. Становясь производителями готового продукта, собственники средств производства вступают с другими хозяйственными субъектами в экономические отношения не до начала процесса производства, как это имеет место в условиях купли-продажи рабочей силы, а после его окончания, как это уже отмечалось во времена, когда было широко распространено «простое товарное производство», как его называли советские поли-тикоэкономы. Начиная со второй половины 1970-х гг. заметен не только отход от традиционных форм организации крупного производства (если в 1970 г. 500 крупнейших компаний, составляющих знаменитый список журнала «Fortune», производили 20 % ВНП США, то сегодня этот показатель сократился до 10 %; американский экспорт на 50 % состоит из продукции компаний, в которых занято 19 и менее работников, и только на 7 % -из продукции компаний, применяющих труд
более 500 человек), но и ренессанс индивидуальной занятости в условиях полной организационной независимости от крупных компаний (в США к 1995 г. в домашних условиях работали более 20,7 млн автономных специалистов и предпринимателей), описанный О. Тоффлером в его концепции «электронного коттеджа». Все большее количество людей, как отмечает П. Друкер, «работают с компанией, например, в области обработки и оценки данных, но не на компанию, не как ее работники» [10]. Таким образом, человек получает новую степень самостоятельности и управляется неэкономическими мотивами, соответствующими этой мере его свободы.
Подобная трансформация охватывает не только класс интеллектуальных работников, выводя его представителей за пределы капиталистических отношений. Радикальным изменениям подвергается и часть социальной структуры, ранее олицетворявшая буржуазные тенденции, а именно современная корпорация, перестающая быть «непосредственным проявлением капитализма и определяемая скорее в терминах управления рынками и технологиями, а не рационализации классового господства».
Реализуя свои творческие способности, интеллектуальные работники, еще вчера состоявшие в рядах рабочего класса, а сегодня представляющие тот социальный слой, который иногда называют «когнитариатом», нередко не останавливаются на достигнутом. Выход за пределы капиталистических отношений представляется первым следствием использования ими своей личной собственности как на знания, так и на условия их создания. Следующим этапом развития личной собственности становится превращение ее субъекта в центральный элемент новой организации, развивающейся по существенно отличным от индустриальной компании законам.
Эта новая структурная единица современного общества была названа креативной корпорацией [3]. Креативная корпорация представляет собой проявление личной собственности на организационном уровне. Как и в ранее рассмотренном нами случае, последняя обусловливает соединенность работника со средствами труда и вынесение экономических отношений за рамки непосредственного процесса производства. Со-
вершенно очевидно, что подобная трансформация в масштабах организации гораздо более сложна, чем в случае с индивидуальным работником. Ее следствия также являются гораздо более комплексными и существенными.
С одной стороны, работники креативной корпорации в большинстве своем обладают потенциалом и способностями, позволяющими им выйти за рамки когнитариата и пополнить ряды индивидуальных предпринимателей. Их пребывание в числе персонала компании означает, что именно в ее рамках созданы условия, в которых максимально обеспечены духовные потребности этих людей, а их способностям найдено адекватное применение. Поэтому члены сообщества, составляющего креативную корпорацию, являются не наемными работниками, а партнерами ее основателей и владельцев. Не будучи мотивированы материально, имея возможности выхода из структуры корпорации, они «не принадлежат к пролетариату, не могут быть эксплуатируемы как класс» и «должны быть управляемы таким образом, как если бы были членами добровольных организаций». Как следствие, основной формой связи работников креативной корпорации становится не материальный интерес, а стремление максимально реализоваться в деятельности, приносящей доход, позволяющий более не расматривать материальные цели в качестве первоочередных. Выход работника из подобной компании, как правило, осуществляется только в том случае, когда его возможности более не могут быть в полной мере применимы в рамках данной корпорации. Возникает новая компания, точно так же базирующаяся на постэкономических принципах. Ее работники обладают личной собственностью на свои знания, могут реализовать свои возможности через развитие своей личной собственности, но не стремятся делать этого до определенной поры; взаимодействие же между ними осуществляется исходя из неэкономических мотивов и целей [12].
С другой стороны, основатель и владелец креативной компании противостоит своим работникам как старший партнер (senior partner). В отличие от традиционного буржуа он формирует корпорацию не вокруг финансовых ресурсов, а вокруг потребностей созданной им самим технологии. Создавая креа-
тивную компанию, расширяя масштабы своей личной собственности, ее владелец объединяет функции собственника, управляющего, генератора идей и живого символа фирмы. Когда некоторые исследователи говорят о том, что высокая эффективность подобных компаний обусловлена соединением функций собственности и управления, они не вполне правы. Главным фактором успеха нового типа предпринимателей служит то, что они относятся к созданной ими общности как к личной собственности, которая сегодня, будучи основана на знаниях и способностях, не существует вне подобной среды. Успех владельцев креативных корпораций обусловлен тем, что они несут высшую ответственность за созданную ими компанию, являясь в глазах общества ее олицетворением, реализуясь в этом своем качестве, представляя собой историю компании и воплощая непререкаемый авторитет в глазах ее работников и партнеров. Отношение таких предпринимателей к бизнесу как в своему личному творению, как к своей личной собственности определяет более глубокую приверженность целям организации, нежели отношение к ней как к источнику материального богатства.
Следует также иметь в виду, что благосостояние таких владельцев воплощено, прежде всего, в рыночной стоимости их компаний, не имеющей ничего общего с их балансовой оценкой. Рыночная же стоимость определяется сегодня не поддающейся стоимостному измерению ценностью применяемого в компании интеллектуального капитала, т. е. способностями ее работников. Последнее означает, что растущая стоимость акций компании увеличивает не ее активы, а ее обязательства, а богатство самих предпринимателей обусловлено ценностью того, чем они не владеют (ибо они не вправе распоряжаться интеллектуальным потенциалом своих работников и партнеров). В результате оказывается, что креативная корпорация является симбиозом личной собственности ее владельца на производственный императив компании и личной собственности его партнеров на свои способности и технологии процессов производства.
Развитие данного симбиоза, внешне действующего в качестве рыночного субъекта, в растущей мере осуществляется на основе неэкономических связей и отношений.
Таким образом, экспансия личной собственности, являясь спутником и составным элементом постэкономической трансформации, способна стать важнейшим фактором социальных изменений, перед которыми человечество стоит на пороге нового столетия. Личная собственность приходит на смену частной в той степени, в какой происходит вытеснение экономических отношений из сферы непосредственного производства. Именно данная область, куда эти отношения исторически проникли в последнюю очередь, сегодня первой освобождается от их давления. Подрыв рыночных связей происходит не в силу «планомерного» регулирования распределения благ «общественным собственником», а как следствие появления у производителей новых побудительных мотивов деятельности. На поверхности явлений сохраняется присутствие всех важнейших атрибутов экономической эпохи. Между тем в наиболее важной сфере общественной жизни они оказываются радикально подорванными.
Личная собственность, как мы отмечали, была наиболее распространена в эпоху, отличавшуюся непримиримыми классовыми конфликтами и необычайно жестким противостоянием социальных слоев и групп. В этом отношении ее возрождение, как это ни покажется странным в эпоху всемерной гуманизации всех сторон жизни общества, несет новое классовое деление, наиболее радикальное из изведанных человечеством, и служит одним из неотъемлимых условий становления постиндустриального общества, в котором она приобретает статус «индивидуальный».
1. Иноземцев В.Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. М., 2000.
2. Араб-Оглы Э. Взгляд из XXI века. Рецензия на книгу: Белл Д. Грядущее постиндустри-
альное общество. Опыт социального прогнозирования // Свободная мысль-XXI. 2000. № 12. С. 60-70.
3. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. пер. с англ.; под ред. В. Л. Иноземцева. М.,
1999.
4. Чугунов А.В. Теоретические основания концепции «Информационного общества». СПб.,
2000.
5. Тоффлер Э. Третья волна: пер. с англ. М., 2004.
6. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. URL: http://polbu.ru/kastels_ in-formepoch/. Загл. с экрана.
7. Иноземцев В.Л. Парадоксы постиндустриальной экономики. Инвестиции, производительность и хозяйственный рост в 90-е годы // МЭиМО. 2000. № 3.
8. Абалкин Л. В поисках новой стратегии. Сочинения. М., 2000. Т. 4.
9. Чампи Дж., Хаммер М. Реинжиниринг корпорации: манифест революции в бизнесе / пер. с англ. Ю.Е. Корнилович.
10. Друкер П. Практика менеджмента. М., 2009.
11. Доклад специальной группы ООН по информационным технологиям. 2000. URL: http:// www.isn.ru/index 152.shtml. Загл. с экрана.
12. Иноземцев В. Л. Творческие начала современной корпорации // Мировая экономика и международные отношения. 1997. № 11.
Поступила в редакцию 25.03.2009 г.
Androsov I.V. Shaping of the individual property within the process of formation of postindustrial economy. The concept “post-industrial society”, which influence on all the aspects of life is difficult to deny is now the essence of social order and, in general, determines the foreseeable future. At the same time there is a gradual transformation of property relations, its further individualization based on the appearance of such human abilities as a “creative corporation” category and giving the individual ownership a specific new vector of development.
Key words: post-industrial society, informational economy, property, personal property, corporation.
