CC BY
2710. Azerbaijan Oil and Gas contracts // The Oil and Gas Industry of Azerbaijan. Baku, SOCAR - State Oil Company of Azerbaijan Republic, 2001-ci il, s. 23-24 http://new.socar.az/socar/az/company/joint-ventures/oil-and-gas-proserv-llc
11. AR XlN-nin TAI: f. 28, siy. 11, 1995. Azsrbaycan Respublikasi vs Almaniya Federativ Respublikasi arasmda investisiyalarm ts^viqi vs qar^iliqli qorunmasi haqqinda Müqavils. Baki §shsri, 22 dekabr 1995-ci il, 5 s.
12. Hüseynov A. Müstsqil Azsrbaycan-20: iqtisadi inki^af yolu. - Baki: Azsrbaycan ns^riyyati, 2011. - 328 s.
13. Azsrbaycan-Almaniya: Omskda^liq inki^af etdirilscsk. AzsrTAc.// "Azsrbaycan" qsz., Baki, 1995, 26 dekabr.
14. Azsrbaycan Prezidenti Heydsr Oliyev Almaniyanin "Daymler Bentis Industrial" Konserninin nümaysnds heystini qsbul etmi^dir. AzsrTAc. // "Azsrbaycan" qsz., Baki, 1995, 17 fevral.
15. Azsrbaycan-Almaniya: Respublikamiz Avropa ölkslsri ailssinds öz mövqeyini möhksmlsndirir. Tsrtibfilsr / Hsssnzads N, §ahmsmmsdov §, Sadixov O. - Baki: §srq-Qsrb, 1996. - 96 s.
16. Azsrbaycan Prezidenti Heydsr Oliyevin Almaniyaya ssfsri davam edir. AzsrTAc. // "Azsrbaycan" qsz., Baki, 1996, 4 iyul.
17. Abdullayev E.i., Muradov.F.i. Azsrbaycan beynslxalq alsmds. (Azsrbaycan Respublikasi Prezidenti Heydsr Oliyevin 1995-1996-ci illsrds xarici ölkslsrs ssfsrlsrins dair materiallar) Tsrtibfilsr / II c. - Baki: Göytürk, 1997. - 761 s.
18. Azsrbaycan vs Almaniya bankirlsrinin dialoqu davam edir // Leyli. Alman - Azsrbaycan Csmiyystinin jurnali, 1999/2000. № 4. s. 17-18.
19. Peter Hintereder und Martin Orth. Starker Wirtschaftsstandort im globalen Markt. www.tatsachen-ueber-deutschland.de/de/ekonomi/main-content-06. ..Ekonomi
20. Azsrbaycanda investisiya mühiti http://www.azerbaijans.com/content_1614_az.html
21. AR XIN-in TAI. f.28, siy.19, 2004, vv.14-16. Azsrbaycan Respublikasi ils Almaniya Federativ Respublikasi arasinda iqtisadi smskda^liq haqqinda Arayi§. 12.08.2004.
22. Azsrbaycan Respublikasinin Dövlst Statistika Komitssinin mslumatlarin yayilmasi §öbssi. Ssnsd № 02/1-29, 01.03.2012.
23. Bakida Alman-Azsrbaycan Xarici Ticarst Palatasi tssis olundu / www.dawf.com/azeri/frontend/index.php
МАГЕРРАМОВА СОНА САБАДДИНОВНА - кандидат исторических наук, доцент, заведующий кафедрой истории и методики ее преподавания Сумгаитский Государственный Университета (Oguz.Gunhan@gmail.com)
MAHARRAMOVA, SONA S. - Ph.D. in History, Associate Professor, the Head of Department of History and its Teaching Methods, Sumgait State University (Oguz.Gunhan@gmail.com).
УДК 94(510+73):327(002.5) DOI: 10.24412/2308-264X-2021-3-117-126
РАУ И.
К ВОПРОСУ О НОВЫХ ГЕОПОЛИТИЧЕСКИХ ТЕНДЕНЦИЯХ В СВЕТЕ ПЕРЕХОДА К ТЕХНОЛОГИЯМ 5 G (2013-2021)
Ключевые слова: интернет, 5G-cemb, геополитика, геостратегия, зоны влияния, квантовая техника, нейтральность, Евросоюз, Россия, США, Китай, Германия, новая эра стратегических конкуренций, стратегическая инициатива.
При создании интернет сети 5G США выдвинули требования отстранить китайский концерн Huawei от указанных работ, чтовызвало недовольство многих европейских партнеров США, воспринявших это как давление, попытку ограничить страны Евросоюза в их геополитических интересах. Естественно, это не понравилось и самой китайской стороне, которая все больше и больше заявляет о себе как о полноправном глобальном игроке. В конкуренции с Китаем за господство над евразийским («Eurasischen») интернетом США ключевое значение придают ЕС и особенно Германии, как наиболее крупной экономической державе в Союзе. Такое же значение ЕС и Германии в этой борьбе придает и Китай. И первому, и второй грозит поэтому опасность стать полем битвы между двумя гигантами, т. к. они не могут сравниться с ними, с тех пор, как ЕС оттолкнул от себя Россию, ни в каком отношении.
RAU, J.
TO THE QUESTION ON NEW GEOPOLITICAL TRENDS IN THE LIGHT OF TRANSITION TO 5G TECHNOLOGIES (2013-2021)
Key words: Internet, 5G network, geopolitics, geostrategy, zones of influence, quantum technology, neutrality, European Union, Russia, USA, China, Germany, new era of strategic competition, strategic initiative.
When creating the 5G Internet network, the United States put forward demands to remove the Chinese concern Huawei from these works, which caused the discontent of many European partners of the United States, who perceived this as pressure, an attempt to restrict the EU countries in their geopolitical interests. Naturally, the Chinese side itself did not like this, which more and more asserts itself as a full-fledged global player. In the competition with China for dominance over the Eurasian ("Eurasischen") Internet, the United States attaches key importance to the EU and especially Germany as the largest economic power in the Union. China attaches the same importance to the EU and Germany in this struggle. Both the first and the second are therefore in danger of becoming a battlefield between the two giants, since they cannot compare with them, since the EU pushed Russia away from itself, in any respect.
Требования США исключить китайский концерн Huawei при создании интернетн-сети 5G (5G-Netzwerk) вызвало в немецких политических и экономических кругах удивление, сочетавшееся с неуверенностью: как мы могли ошибиться в оценках экономических перспектив и актуальных выгод от создания такой сети, или же мы не учли другие последствия ее возникновения в Германии и в ЕС? Верным оказалась вторая часть этого состояния. Немецкие представления и требования к политической нейтральности техники и технологий оказались несовместимыми с
американскими политическими и геостратегическими соображениями относительно этой технологии. А собственной геостратегии у немецкой политической элиты после сокрушительного поражаения во Второй мировой войне и у ЕС - после его создания, невозможно заметить. И Германия, и ЕС послушно следуют в форватере геостратегии США и НАТО. Создается впечатление, что ни у Германии, как самого экономически мощного государства Европы, ни у ЕС
- самого экономически мощного союза, после Китая и США, нет собственных геополитических и геостратегических интересов. Здравомыслящий человек, не говоря уже - политик, не могли бы с этим согласиться: не могут же подобные субьекты мировой истории не иметь собственных интересов, отличающихся или даже противостоящих интересам других таких субьектов.
Американцы справедливо полагали, что их самые разнообразные, прежде всего экономические и геополитические, интересы, будут с начавшимся быстрым рапространением более дешевых, простых и надежных китайской технологий существенно подорваны не только в ЕС, но и в других регионах мира.
После разоблачений Эдварда Сноудена (Edward Snowdens) относительно тотальной слежки со стороны Национального Агенства Безопасности США, в 2013г. Интернет окончательно распрощался с образом нейтральной информационной системы по отношению к политике и экономическим интересам, как отдельных компаний, так и целых стран. Если до разоблачений Сноудена в центре дискуссий стояло информационно-технологическое доминирование США, то после них центром внимания стала конкуренция между США и Китаем за глобальные сферы информационного влияния.
Политики Германии и ЕС скоро убедились в том, что и США, и Китай рассматривают (США
- открыто, Китай - более деликатно) ЕС как информационно-технологическую, геоэкономическую и геополитическую зону своего влияния. Это «открытие» первоначально повергло ведущих политиков Союза в некое состояния ступора перед необходимостью срочного пресмотра своих геостратегических представлений. В последнее десятилетие этим политикам пришлось переучиваться по вопросу о значении Интернета в отстаивании политических, экономических разведовательно-информационных и военно-оборонительных интересов.
Простое включение требований США по контролю интернет технологий, как части исходившего от правительства Дональда Трампа с марта 2018 г., обострения торгового конфликта с Китаем, для обьяснения ситуации недостаточно, как и ссылки на то, что США - родина Интернета, технически совершенствовавшегося здесь непрерывно с 1970 годов. Исключительно большую, почти монополистическую, роль играли США в глоболизации сети Интернет и в конце XX в., и в начале XXI столетия. Но эта роль начала в последнее десятилетие стремительно уменьшаться, с одновременным нарастанием роли Китая и других восточных игроков.
1. США, Китай, Германия и Россия в борьбе вокруг Huawei и 5G.
Борьба за стала символом американо-китайской конкуренции. Внешняя политика
правительства Д. Трампа (2017-2021) и его политика безапасности ориентировалась не только на представления о способах сохранения существовавшего геоэкономического порядка, но и, в особенности, на поиски путей смягчения или преодоления конкуренции Китая в создании современных ключевых технологий и производств, в овладении рынками сбыта для этих технологий и продуктов производства. В свою очередь, в мае 2015г. Китай в своей стратегической инициативе «Made in China 2025» представил конкретный план становления КНР к 2049 г., т. е. к столетию создания Народной Республики, как ведущей индустриальной нации мира. Стратегическая инициатива охватывает все важнейшие отрасли экономики, но ее центральным пунктом является дальнейшее быстрое развитие информационных технологий Республики с целью становления ее как мирового инновационного центра.
Недавнее прошлое показало, что это не беспочвенные мечтания китайских стратегов и патриотов. Уже с 2010 г. Китай показал, что в освоении технологий будущего, таких как 5G-œ^, искусственный интеллект (Künstliche Intelligenz /KI/), автономные средства передвижения, умные фабрики (Smart Manufakturing) и др. он способен на невиданные для других стран темпы [1]. Президент Си Цзиньпин (Xi Jinping) сделал ставку на ускорение процесса взаимопроникновения самых современных военных и гражданских технологий - таких, как искусственный интеллект (KI) и квантовая компьютерная технология и техника (Quantencomputing) [2]. Не случайно, в Стратегии национальной безопасности (National Security Strategy) 2017 г., принятой администрацией Трампа,
антикитайская риторика ужесточилась. При этом информация, ее расширение, углубление, контроль над ее распространением и хранением были объявлены важнейшим ресурсом страны, обеспечивающим ее могущество, опережающее экономическое развитие, рост военных возможностей в отстаивании свободного общества. Правительство запланировало усиление взаимодействия госструктр в вопросах слежения за мировой сетью и аналогичными мерами безопасности в частных предприятиях, как оказалось, не уделявших должное внимание борьбе с промышленным шпионажем. При этом гарантировалась поддержка глобального рапространения американских интернеттехнологий государственными бюджетными средствами [3].
При сравнении начатой Д. Трампом «Торговой войны» с Китаем с инициативами нового правительства заметны три особенности.
Первая. Центр протекционизма сместился из границ собственного экономического пространтва США на участие Штатов в глобальной интернетсети. В «новой эре стратегических конкуренцию» („new era of Strategic competition") поставлена задача вытеснения главных конкурентов, Китая - в первую очередь, с уже занятых позиций. Предусматривается более строгий контроль за лицензированием иностранной информационной и телекоммуникационной техники. Одновременно правительство пообещало безопасность глобальных коммуникаций и доступ к рынкам американским компаниям, что стало непременным условием распространения информационных технологий США, как наиболее надежных с точки зрения защиты от хакеров („secure technologies") [4].
Вторая. Проводилась точка зрения Д. Трампа, согласно которой взаимотношения с конкурентами в мировой сети и на глобальных рынках сбыта не могут вестись на принципе взаимной выгоды („Win-Win-Situationen"). В основу своей активности на мировой арене правительство Д. Трампа положило другой принцип - «Nullsummenspiels», согласного которому выигрыш одного из конкурентов есть проигрыш другого. Предполагалось, что в стремительно развивающейся глобальной сети и на быстро меняющемся мировом рынке, в борьбе за которые практически противостоят только два игрока (США и Китай), допущенные потери являются безвозвратными. Этот принцип реализовывался по инициативе США в таможенной войне („Wechselspiel der Zölle und Gegenzölle") двух сверхдержав [5].
Третья. Правительство Д. Трампа в международных отношениях полагалось на мощь США и на их способность быть посредником в решении всех международных проблем, не нуждающимися в других посредниках. Такие временами возникающие посредники фактически получили предупреждение о нехороших последствиях отсутствия желания поддерживать США.
На фоне этих изменений во внешней политике США ситуация с Huawei стала в начале 2018 г. высшим пунктом американско-китайской конкуренции за преобладание в глобальной сети, торговых площадях и зонах своего технологического влияния. Этот китайский концерн находился под подозрением у американских органов разведки и безопасности, как минимум, с 2000 г. Подозревался он тогда в фальсификации прибора Cisco-Router. Рихард Кларк (Richard Clarke) -бывший советник по интернетбезопасности Белого Дома, отмечал, что эти устройства продавались в США и в Европе под маркой Huawei и стали своеобразной дверью для китайской разведки. Он исследовал эту ситуацию уже в 2010 г. и предупреждал правительство об опасности [6, 7].
В последующие годы, после долгих размышлений и восхождения Huawei в качестве глобального поставщика телекоммуникационного оборудования (Telekommunikationsausrüstung), правительство США решило не ограничиваться контролем за Router в сферах его применения (Anwenderebene) и обьявило китайский концерн и производимое им оборудование систематическим риском для ведущей позиции США в мировой сети. Выяснилось также, что, несмотря на глобальные позиции таких концернов, как Amazon, Apple, Google или Facebook они на уровне начального технического обеспечения работы сети (ebene der technischen Netzwerke) теряют конкурентоспособность по отношению к китайцам. В качественных изменениях мобильной телефонии при перходе от 3G- и 4G- к 5G-стандарту китайский Huawei, как выяснилось, уже обошел американские аналоги [8].
К тому же 5G-технология является базисом для технологий будущего, требующих для функционирования неимоверного количества данных: дегитализированной индустрии, автономного автодвижения, широкого применения искусственного интеллекта и др. Для администрации Д. Трампа была очевидной вся опасность этого конкурента, и Huawei стал для него
«троянским конем правительства противника, который базируется на фундаментально иных ценностях и активность которого надо возможно более быстро ограничить» [9, 10].
Уже в декабре 2018г. США посоветовали правительству Канады арестовать шефа финансов концерна Huawei госпожу Мэн Ваньчжоу (Meng Wanzhou) предьявив обвинения одновременно концерну в нарушении американских санкций против Ирана. В мае 2019 г. Министерство торговли США поставило Huawei в список нежелательных партнеров (Entity List), затруднив таким образом основательно связи концерна с американскими фирмами. Концерну и 70 связанным с ним американским предприятиям декретом министерства было запрещено без разрешения правительства США инвестировать в американские фирмы, что-либо покупать у них или вести с ними совместную деятельность. Американским фирмам требовалась теперь накаждый раз специальная лицензия для совместной с Huawei акции. Естественно, что правительство КНР осудило эти шаги США как «враждебные, направленные против экономического и технологического развития» Китая [11, 12].
В дополнение к этим враждебным акциям президент Д. Трамп своим указом (Executive Order) запретил американским предприятиям торговать теми информационными технологиями, которые были произведены или продовались, распространялись под юрисдикцией иностранных враждебных государств. Этот указ оказал негативное воздействие на пользование смартфонами Huawei в системе Google андроид (Android). Также ряду стран ЕС и Азии были даны рекомендации не создавать SG-интернетсети с использованием информационной техники Huawei, поскольку его изделия предоставляют возможности шпионажа для китайской разведки и военных. В первой половине 2018г. правительство США открыто угрожало не предоставлять свои разведовательные данные тем странам-союзникам, которые используют технику Huawei при создании новых интернетсетей. Стремясь помешать дальнейшим успехам китайского концерна, США пыталась парализовать пути поставок его изделий потребителям. При этом особое внимание уделялось поставкам и производству компьютерных чипов, которые китайцами еще не производились или производились недостаточного качества и количества. Фирмы других стран должны были при поставках чипов, созданных по американским технологиям, получать разрешение от США: этим предотвращалась перепоставка такими странами чипов для китайского концерна. В мае 2020 США принудили тайваньский производитель чипов - концерн TSMC не поставлять свою продукцию китайскому концерну [13-15].
Враждебные Китаю акции правительства США могли серьезно повредить концерну Huawei. Прервись пути поставок изделий концерна, его ожидали бы тысячи судебных дел по поводу недопоставок. Его клиенты, устрашившись угроз американцев, могли бы и вовсе прервать деловые отношени с ним. Положительные моменты для китайского концерна состояли однако в том, что в нем быстро стали развиваться исследования по обеспечению независимости от внешних производителей и внедрению результатов этих исследований. В рамках стратегии Made in China уже была поставлена задача достигнуть к 2025 г. 70% чипнезависимости. В октябре 2019 в Китае при поддержке из бюджета был создан Фонд для усиления собственной индустрии полупроводников с первичным бюджетом в 25 миллиардов долларов. Эти и другие мероприятия показывают, что КНР способна обеспечить собственными усилиями дальнейший прогресс в области новейших интернеттехнологий. США на время этот прогресс притормозили, но в длительной перспективе только ускоряют [16].
Две сверхдержавы в своей конкурентной борьбе предприняли чрезвычайные меры: США -торгово-агрессивные, Китай - ответные, более чем адекватные по эффективности. Акции этих конкурентов оказали исключительно сильное влияние на глобальные зоны интернетного воздействия. Возник биполярный интернет-порядок на планете, и это разделение для мира в целом ничего хорошего не сулит.
Еще ранее были предложены некоторые рецепты для противостояния такому биполярному делению. В одном из таких рецептов 2016 г. был разработан сценарий, согласно которому Китай и Россия к 2018 г. создадут «EurasiaNet» с использованием, главным образом, китайской информационной техники. Технологический прогресс последующих лет показал, что возможность создания такого интернетрегиона - конкурента США и информационно-технически, и политически возможна. Россия, правда, не обладает ни достаточным количеством инновативных интернетпредприятий, ни финасовыми возможностями для перехода на стандарты.
Однако, имея за спиною инновационный и производственный потенциал Китая, Россия имеет хорошие шансы стать более независимой от американских технологий. С 2018 г. Россия приветствует обновление китайских интернетпредприятий на своей территории [18, 19].
Исходя из десятилетних недружественных акций США против России, в трансфере новейших интернеттехнологий логичным стал решительный поворот к интернетсотрудничеству с Китаем. Десятки стран Латинской Америки и Африки согласились с предложениями Huawei и объявили к 2021 г О намерении использовать китайскую технологию при создании 5G интернетсети. Решительное нет китайской технологии обьявили Австралия, Англия (большинство членов Великобритании) и Новозеландия. В развитии глобальной телекоммуникации решающую роль продолжает играть не внутренняя логика ее совершенствования, а интересы сверхдержав в противостоянии сопернику [20].
Полное разделение интернета на две или даже более самостоятельных сетей фактически стало обеднять мир, делая его еще менее безопасным. Доселе была одна физически объединенная мировая сеть, хотя отдельные страны и могли вносить коррективы в пользование этой сетью и в характер устройств для этого пользования. Стремительное развитие интернеттехнологии и интернетиндустрии Китая может сделать физическое разделение мирового интернета на две части (КНР и США) уже в ближайшие годы прискорбной для мирового сообщества реальностью. Избегнуть этого возможно при настроенности США и НАТО на сотрудничество с Китаем и Россией, а не на разрушительную конфронтацию с ними [21].
2. Германия и ЕС между «свободным рынком», политической лойяльностью и технологическим суверенитетом.
Руководству ЕС пришлось с плохо скрываемым радражением осознать, что Союз не способен сколько-либо серьезно водействовать на конфликт между США и КНР. Если государствам ЕС не удастся сплотиться на основе осознания собственных общих интересов, отличающихся от интересов этих двух сверхдержав, то «старый континент» останется лишь полем игры противостоящих друг другу сил, местом их технологической войны. Особенно в Германии интернет слишком долго рассматривался как, якобы, политически нейтральный информационный механизм. С разоблаченеиями Эдварда Сноудена (Snowdens) в 2013 г. и с развертыванием битвы вокруг Huawei с 2018 г. последовало два «технологических шока», которые подняли физическую структуру и, вместе с этим геоэкономическое и геополитическое значение интернета, на политическую сцену в большинстве стран. Разоблачения Сноудена отчетливо показали риски использования иностранных информационных технологий и полную зависимость, в частности Германии, от американской технологии. С точки зрения государственной безопасности, полная зависимость в каком-либо отношении - даже от надежного союзника - недопустима [22, 23].
Насыщение немецкого и европейского телекоммуникационного рынка американской технологией завершилось в 1990 годах. Господство в интернете позволило Штатам влиять решающим образом на оборонную, разведовательную и экономическую политику ЕС, в целом, и Германии - в частности. В то же время, США не уставали заверять европейцев в нейтральности интернета. В процессе проводившейся США и НАТО глобальной войны против террора (Global War on Terror) Национальное Агенство Безопасности США (NSA) вели промышленный и иной шпионаж против Германии и других членов ЕС и предоставляли соответствующим органам этих стран далеко не полную разведоваетельную информацию. Дело дошло до прослушивания, как выяснилось позже, телефонов лидеров ряда таких стран. При таких неприятных открытиях лидеры, в том числе и концлер (Kanzlerin) Германии Ангела Меркель, обижались, но умеренно. Больший скандал возник когда министерства обороны государств ЕС, в том числе и Гемании, не были поставлены в известность, что на первый план в конкуренции США с Китаем выступает интернет. Это стало ясно только из публикации Департамента по защите киберстратегии в 2015 г. (Department of Defense Cyber Strategy). В ней подчеркивалось, в частности, что Китай и Россия стремительно развиваются в сторону ослабления американской информационно-технической инфраструктуры. При этом Китай прямо обвинялся в краже технической и интеллектуальной собственности, что ведело к усилению китайской конкурентоспособности и ослаблению американской. Указывалось и на то, что китайская разведка особенно активна на предприятиях и в учреждениях крупных международных фирм. Примечательно и то, что в интернет-борьбе против террора Департамент ориентировался, как на основных союзников, не на членов НАТО и ЕС, а на
«ключевых партнеров Среднего Востока и Тихоокеанской Азии» («key partners in the Middle East, rhe Asia-Pacific") [24, 25].
После разоблачений Сноудена в Германии усилились призывы к усилению «технологического суверенитета» ЕС. Эти призывы усиливались с обнаружением все новых данных о масштабах тайного наблюдения США за союзниками по НАТО. Заключенный под влиянием шпионской аферы договор между ХДС/ХСС/СПГ в 2013г. провозгласил «Мероприятия по восстановлению технологического суверенитета» для укрепления национальной части интернет-сети. Здесь высказывалось и наивное по тем временам и обстоятельствам стремление сделать свою часть интернета политически нейтральной и защищенной от нежелательного внешнего проникновения. Далее последовали неоднократные, мантраподобные, многолетние заявления Министерства обороны, Министерства внутренних дел и Правительства Германии о том, что дигитальная суверенность (digitale Souveränität) увеличивается, что она обеспечивается использованием современнейших ключевых технологий (Schlüsseltechnologien) и средств защиты [26-28]. Спрашивается, а откуда вдруг у Германии появятся эти новейшие технологии и средства защита, если они ими не производятся? - Из США или Китая!
Правда с 2018 г начали создаваться Агентство по Интернет-безопасности и Интернетный Инновационный Центр (Agentur für Cybersicherheit und Cyber Innovation Hub). Эти акции были ускорены выступлением канцлера Меркель, которая в марте 2018 г. сообщила народу: «Локомотивы экономики находятся не в Европе, а в США или в Азии «и добавила, что на мировом рынке мобильных телефонов финская фирма Nokia - единственный в Европе большой производитель мобильных телефонов - с 2007 по 2018 г. была вынуждена в конкуренции с другими производителями снизить продажу своих изделий с 50 до 1% [29].
Американо-китайская «торговая война» и, в особенности, спор вокруг Huawei, как второй «технологический шок», продемонстрировали величину технологического отставания ЕС. Этот второй шок имел новые аспекты, заставившие Германию действовать более оперативно и целеустремленно.
Первый аспект касается связи интернета с политической системой. Глобальные интернет-наблюдения НАСА за отдельными гражданами или фрагментами общества после разоблачений Сноудена не служат поводом для понимания мировой сети, как служителя демократии или служителя авторитаризма. В последние годы, особенно с китайскими экспериментами в области Социальной Кредитной системы (Social Credit System), стало очевидно какое политическое значение придает Пекин контролю интернета. В системе имеется ряд пунктов оценки каждого гражданина, в соответствии с которыми хорошее поведение, желательное для правительства, приносит плюс-пункт, а нежелательное - отрицательный пункт. Так как почти все граждане пользуются телефоном App WeChat тайваньской фирмы Tencent, то интернет-наблюдение за ними облегчается. В то же время, не специалисту с обычным здравым рассудком трудно представить, как можно одновременно наблюдать за поведением миллиарда людей, каждого по отдельности. В Германии, как и в ЕС в целом, такое «китайское» наблюдение осуждается как нарушающее права человека, а практика интернет-наблюдения со стороны американской NSA воспринимается как меньшее зло на службе демократии [31].
Второй аспект касается опасностей технической и экономической зависимости от чужой интернетсети в едином геоэкономическом порядке. Во время разоблачений Сноудена определенное доверие немцев и европейцев к американским предприятиям и информационной технологии оставалось. Однако по ходу дебатов относительно 50-сети усилились тревоги относительно возможности целенаправленного саботажа, приостановки определенных фрагментов интернетсети в Германии иностранными правительствами. Правда регулярные или пространственно обширные помехи в сети со стороны Huawei в мирное время представляются нелогичными, т. к. политические и экономические последствия и для Китая, и для концерна были бы довольно чувствительными. Возможна была бы нерегулярная, «точечная» приостановка функционирования предприятий, включенных в сеть с 50-технологией. Но и такие случаи могли бы китайцами легко быть представленными как случайная помеха. Возможность подобных акций со стороны США в открытой печати Германии не обсуждались [32].
Третий аспект касается уже упомянутого становления биполярного мирового порядка, в контексте конфронтации США и Китая. По ходу разоблачений Сноудена стало ясным насколько
Германия и члены ЕС привыкли к интернет-технологическому превосходству США. Но с началом торговой войны, развязанной США с Huawei стало очевидным нарастающее технологическое преимущество перед ЕС и КНР То, что две сверхдержавы преследуют в ЕС почти одинаковые, кроме оборонных, интересы, ведет у членов Союза к двойному давлению извне. И сохранить полную лояльность США, и в то же время не порвать экономически выгодных отношений с Китаем становится для них все труднее.
Четвертый аспект связан с пониманием того, что остаться в стороне от конфликта двух сверхдержав не получится. Когда разногласия между Китаем и США на время концентрировались в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях, геополитики Германии и ЕС не находили нужным иметь собственные геополитические концепции на этот счет и выступать с ними на международной арене. Дело изменилось когда Китай стал успешно проводить в жизнь казавшийся большинству западных стратегов нереальным проект Seidenstraße (Новый великий шелковый путь) в его дигитальном варианте. Последний глобален, и нет такого региона планеты, в том числе и ЕС, которого бы он не касался. И место Союза в противостоянии двух сверхдержав теперь надо было осмыслять глобально стратегически: ЕС стала вольно-невольно втягиваться в мировую политику, как пока еще относительно самостоятельный ее субъект. В то же время ряд немецких аналитиков отмечали некоторую «стеснительность» немецких исследователей в занятиях геостратегическими проблемами («Berührungsängste mit den Denkkategorien deutscher Partner und Bewerber») или нехватку «аналитической ясности» («analytische Klarheit») или решимости предложить политические ответы («angemesene politische Antworten») руководству Германии или ЕС [33-35].
Отказом от Huawei члены ЕС соответствовали геополитическим интересам США, но одновременно уменьшали потенциал своего экономического роста: Huawei - техника дешевле, надежнее, производительнее, технологичнее. Но не желали государства ЕС рисковать и «защитным зонтиком» США, т. к. своего у них нет. А США не переставали намекать и даже неприкрыто грозить лишением непослушной ЕС своей защиты и разведывательных данных (Россия только, мол, и ждет этого). Польша, которая представляет себя наиболее последовательным защитником интересов стран Прибалтики и всей Восточной Европы от посягательств РФ и является преданной союзницей Вашингтона (с Германией отношения Варшавы омрачены после Второй мировой войны, когда Сталин значительную часть Восточной Пруссии «подарил» Польше), первой решительно заявила в двустороннем соглашении с США об отказе от Huawei - технологии. И Англия быстро, как и ожидалось после ее выхода из ЕС, «прогнулась» под требования США. В январе 2020 Англия имела договорное 35% участие Huawei в развитии своей интернетсети, а в мае этого же года Лондон исключил китайский трест из создания 5G- сети, хотя до это инсталлированная Huawei - техника, которую приходилось убирать, стоила немало, при том, что создание новой затягивалось на месяцы, если не на годы [36].
Германия не повела себя столь однозначно-послушно. Различались позиции партий в правящей коалиции ХДС/ХСС и СПГ и министерств, возглавлявшихся их представителями. Канцлер А. Меркель (ХДС) была против полного отказа от Huawei, но настаивала на более строгом контроле за твердыми и мягкими носителями информации от этого концерна. Министр экономики Петер Альтмайер (ХДС. Peter Altmaier) утверждал, что ни одно предприятие в Германии не будет в основном («grundsätzlich») рассчитывать на пользование 5G от китайского концерна. Немецкие фирмы, обслуживающие сеть мобильной телефонии, вложившие миллионы евро в относительно дешевые и более мощные компоненты от Huawei, оказались естественной оппозицией США: для них экономические соображения были более существенны, чем политические. Федеральное Ведомство по Безопасности в Информационной технике, подчиненное министру внутренних дел Хорсту Зеехоферу (CSU, Horst Seehofer), тоже полагало, что уже встроенные компоненты от китайского концерна можно использовать при надлежащем контроле [37].
По отношению к китайскому концерну позиции Меркель и ее сторонников противостоял Президент Федеральной Службы разведки (BND) Бруно Каал (Bruno Kahl), предупреждавший в 2019 г. на заседании Бундестага (Парламента) о больших возможных опасностях. Центральным его аргументом было указание на возможность китайского правительства контролировать и давать указания предприятиям, производящим технику концерна. Против сохранения или дальнейшего внедрения технических продуктов в немецкую интернет-сеть выступил министр иностранных дел Хайко Маас (SPD, Heiko Maas), которого поддержала и фракция партии в Бундестаге. В приятом
постановлении («Positionspapier») фракция критиковала министра экономики Альтмайера за недостаточную жесткость в отношении к технике Huawei. Довольно радикальные требования социалистов основывались на трудностях различения (в случае 5G-сети) ядра сети («Kernnetzwerk») от периферийных сетей («Randnetzwerke»). По сравнению с 4G-сетью, много более децентрализированна, что для регулятивных функций государства помеха. И фракция социалистов обратилась к фракции ХДС/ХСС участвовать в решительных протестах против распространения Huawei [38-42].
Выводы
Ситуация с Huawei - это отражение высшей степени геополитической и геоэкономической конкуренции между мировыми дигитальными державами - КНР и США. Она показывает, что США в научном, техническом обеспечении современного интернета с приемлемыми ценами этого обеспечения, отстает от КНР. Это подталкивает США к попыткам внеэкономической (политической. идеологической, информационной и др.) борьбы с конкурентом.
Нелегитимные экономические санкции против Huawei не остановили его распространения, но лишь на время притормозили. Более того, Китай принял радикальные меры по усилению своей интернет-автономии (производство собственных чипов и независимая добыча редких материалов для них).
Союзники США по НАТО и их сторонники с неохотой приняли антикитайские (Пекин определил их как «враждебные») рекомендации относительно Huawei и 5G, а некоторые исполнили их не полностью: они вовлекали их в конфронтацию с КНР и были экономически невыгодны.
Фундаметнальный интерес США в последние 50 лет связан и с монопольным использованием единой глобальной сети, и с попытками недопущения конкуренции в этом отношении. Впервые на подобную опасность указали Халфорд Макиндер (Halford Mackinder), Никлас Джон Спикман (Nicholas John Spykman) и Збигнев Бжезинский (Zbigniew Brzezinski), имея в виду некую евразийскую державу [43-44]. Как в воду смотрели эти прозорливцы. Правда, возникла здесь не только великая держава (КНР), но и союз государств, тянущихся друг к другу в противостоянии Западу, полагающему, что всем надо жить по его меркам и что всех надо, как детей малых и неразумных, приучать к этим меркам.
В последние десятилетия США, а за ними и весь Запад и их азиатские союзники, начали протрезвляться: «дети» (Китай, Россия) оказались во многих отношениях смышленее «учителей». И это касается не только интернета, но и среств защиты, и преодоления бедности сотен миллионов людей в КНР за исторически кратчайший срок (несколько десятилетий) - немыслимое по масштабам ЕС достижение.
В 1950-60 г.г. США сменили Великобританию в качестве доминирующей силы в глобальной телекоммуникации и стали родиной интернета [45]. Теперь США своми претензиями и угрозами к КНР и другим государстам напоминает о происхождение интернета, пытаясь этим усилить свои притязания на монополию в этой области. С глобальным распространением американских твердых и мягких носителей информации (Hard- und Software) задавались и решающие коммуникативно-технологические стандарты и становление одной интернетсети, а именно - американской. С появлением китайских технологий и изделий и, особенно, концерна Huawei и 5G^™, стало очевидно, что монополии приходит естественный конец.
Решающим толчком в этом переосознании были трагические события в США от 11.10.01г. Террористические удары по американцам буквально «с неба свалились» и нанесли глубокую геополитическую травму и руководству страны, и подавляющему большинству ее населения. Большие людские и материальные потери сопровождались много более тревожным последствием этого удара - потерей прежнего престижа США на международной арене и их руководства внутри страны. Самая могущественна мировая держава перестала быть «островом безопасноти» в обьятом тревогами мире. В поисках виновников трагедии, руководство скоро сошлось на том, что террористов прозевала разведка, несмотря на американскую интернетсеть, охватившую весь мир. Надо было уплотнить сеть и сделать наблюдения и повсеместными (в том числе и за руководителями и разведками дружественных глсударств), и постоянными. Это было сделано, вызвало немало скандалов с «друзьями» и союзниками Штатов и потребовало от них немалых финиасовых и материально-технических затрат.
Но этого было недостаточным для физического уничтожения врага, т. е. оставшихся арабских исламистских террористов (исполнители терактов все погибли) и их главы Осамы Бен Ладена, который скрывался (как выяснилось позже) в Афганистане. США со своими союзниками напали на это государство без обьявления ему войны с официальной целью поимки и наказания террористов и построения здесь демократии. По американскому образцу, естественно. Десятки террористов поймали, посадили без суда и следствия в концлагерь. В другой стране, которую не разбомбили, поймали и Бен Ладена, которого в концлагерь не посадили, но убили тоже без суда, следствия и без могилы (если не считать таковой Мировой океан). Разразилась американская «Global War on Terror» - глобальная война против террора, которая нигде, ни с помощью интернета, ни без него, победой не закончилась. В том числе и в несчастном Афганистане, который войска США и НАТО теперь оставляют на растерзание талибам.
Параллельно этим процессам разрушалась, благодаря стремительному экономическому росту Китая, монополия США на мировую телекоммуникационную сеть. Впервые после распада Советского Союза США противостоит равный им, в содружестве с Россией, конкурент. КНР объединил в своем противостоянии Америке политические, экономические, геостратегические, военные и разведывательные сферы своего влияния. С расширением возможностей Китая в инновациях, инвестициях, производстве новейших индустриальных и телекоммуникационных продуктов, с глобально расширяющейся торговлей США были поставлены в ситуацию противостояния растущего в своем могуществе сопернику.
В конкуренции с Китаем за господство над евразийским («Eurasischen») интернетом США ключевое значение придают ЕС и особенно Германии, как наиболее крупной экономической державе в Союзе. Такое же значение ЕС и Германии в этой борьбе придает и Китай. И первому, и второй грозит поэтому опасность стать полем битвы между двумя гигантами, т. к. они не могут сравниться с ними, с тех пор, как ЕС оттолкнул от себя Россию, ни в каком отношении. Германия после сокрушительного поражения 1945 года испуганно отстранилась от занятия геополитическими вопросами (мы не говорим уже об их решении): ГДР предоставило это Советскому Союзу, а ФРГ - США (и после обьединения Германии). Нет у немцев собственной геополитики и в области глобальной телекоммуникации.
За последнее десятилетие этой проблеме общенационального для Германии масштаба, были посвящены многие работы различных фондов и общественных организаций: Фонд наука и политика (Stiftung Wissenschaft und Politik /SWP/), Немецкое общество по внешней политике (Deutsche Gesellschaft für Auswärtige Politik /DGAP/), вызывавшие и дискуссии, и полемику, и нападки официальных организаций. В этих публикациях отмечается, в частности, что выход из ЕС такого важного телекоммуникационного игрока как Англия уменьшает дополнителные возможности Союза воздействовать на глобальный интернет, но усиливает для Германии осознание необходимости собственного стратегического мышления [45].
Литература и источники
1. См.: ConradBjorn, MaissnerMarjam, Wübbeke Jost. Digitales Powerhaus. In: Deutsche Gesellschaft für Auswärtige Politik (Hrsg.). Internationale Politik und Wirtschaft. 2019. Nr. 3. S. 12-17.
2. Sahin Kaan. Zwei Tech-Welten. Was der Zerfall in eine amerikanische und chinesische Sphäre bedeuten würde. In: Internationale Politik. 2020. Nr. 1. S. 45.
3. The White House: National Security Strategy of the Unitid States of America. Washington D.C. 2017. р.р. 3, 13.
4. The White House: National Security Strategy of the Unitid States of America. Washington D.C, 2018, p. 2, 14, 16.
5. The White House: National Security Strategy of the Unitid States of America. Washington D.C, 2018, p. 2, 14, 16
6. Clarke RichardA., Knake RobertK. Cyber War. The Mexst Threat toNational Security and what to do about it. NY. 2010; p. 55 ff.
7. Niklas van Abst. Die USA, Deutschland und der Fall Huawei. Berlin, Toronto, 2021, Verlag Barbara Budrich, S. 55.
8. Mildner Storny-Annika/Schmucker Claudia. Wenn zwei sich streiten, verliert der Dritte: Die EU sollte im Handelskonflikt zwischen USA und China nicht Zaungast bleiben. DGAP kompakt 6/2019, S. 56
9. Bendiek Annegret Godenhardt, Nadine Schulze, David. Das Zeitalter der digitalen Geopolitik. In: Internationale Politik und Gesellschaft 2019, Nr. 1, S. 1.
10. Rudolf Peter. Der amerikanisch-chinesische Weltkonflikt. Studie der Stiftung Wissenschaft und Politik 2019, S. 27.
11. Mildner Storny-Annika/Schmucker Claudia. Wenn zwei sich streiten, verliert der Dritte: Die EU sollte im Handelskonflikt zwischen USA und China nicht Zaungast bleiben. DGAP kompakt 6/2019, S. 56.
12. Heise Online: Trump verbietet Telekommunikationsgeschäfte mit Firmen „gegnerischen" Staaten, 19.09.2019.
13. Mewes Bernd. US-Außenminister: Kein Austausch von Geheimdienst-Informationen bei Verwendung von Huawei-Technik, 22.02.19 Online.
14. Rudolf Peter. Der amerikanisch-chinesische Weltkonflikt. Studie der Stiftung Wissenschaft und Politik 2019, S. 4.
15. Skierka Isabel. Die 5G-Debatte: Ein Test für die „digitale Souveränität" Europas. Konrad-Adenauer-Stiftung. Analysen und Argumente. Nr. 397, S. 4.
16. Skierka Lsabel. Die 5G-Debatte: Ein Test für die „digitale Souveränität" Europas. Konrad-Adenauer-Stiftung. Analysen und Argumente. Nr. 397, S. 4/
17. Sahin Kaan. Zwei Tech-Welten. Was der Zerfall in eine amerikanische und chinesische Sphäre bedeuten würde. In: Internationale Politik, 2020, Nr. 1, S. 46.
18. Dukow Marcel. Das EurasiaNet - oder wie das Internet zerbrach. In: Fischer Sabine/Klein Margarete (Hrsg.): Denkbare Überraschungen. Elf Entwicklungen, die
Russlands Außtnpolitik nehmen könnte, 03.10.2019 Online ...
19. SoldatovAndrei. Security First. Technology Second: Putin Tightens his Grip on Russias Internet - with China's Help, 20.09.2019 Online...
20. Ankenbrand Hendrik. Huawei teilt die Welt im „Techno-Krieg". 11.06.2019.
21. Voelson Daniel. 5G , Huawei und die Sicherheit unserer Kommunikationsnetze. Handlungsoptionen für die deutsche Politik. SWP-Aktuell, 5 S.6, 27.
22. Rudolf Peter. Der amerikanisch-chinesische Weltkonflikt. Studie der Stiftung Wissenschaft und Politik. 2019, S.32/
23. BendiekAnnegret et al. Das Zeitalter der digitalen Politik. In: Internationale Politik und Gesellschaft, 2019, 4.
24. Mascolo Georg. Wie aus dem Kampf gegen den Terror Wirtschaftsspionage wurde. Süddeutsche Zeitung 24.04. 2015, S. 6.
25. The Department of Defense Cyber Strategy. Washington DC 2015, p. 4, 9.
26. CDU/CSU/SPD in Deutschen Bundestag, Positionspapir, 2013, S. 103, S. 77.
27. Bundesministerium der Verteidigung. Abschlussbericht Aufbaustab Cyber und Informationsraum. ... Berlin 2016, S. 17.
28. Deutsche Bundesregierung. Weißbuch 2016 zur Sicherheitspolitik und der Zukunft der Bundeswehr. Berlin 2016, S. 93, 131f.
29. Budesministerium für Verteidigung. B undeskabinett beschließt Cyberagentur. Berlin 2018.
30. Deutsche Bundesregierung. Regierungserklärung von Bundeskanzlerin Dr. Angela erkel vor dem Deutschen Bundestag am 21. März. Berlin 2018. S. 15, 19.
31. Conrad Björn, Meissner Miriam, Wübbeke Jost. DigitalesPowerhaus. In: Deutsche Gesellschaft für AuswärtigePolitik:Internationale Politik 2019, Nr. 3, S. 12, 16.
32. Voelsen Daniel. 5G, Huawei und die Sicherheit unserer Kommunikationsnetze. Handlungsoptionen für die deutsche Politik. SWP-Aktuell, 5. S. 4/
33. Kleinhans Jan-Peter. Kontrolle ist besser. In: Internationale. Politik. 2019, Nr.74 (4), S.13.
34. R.Peter. Der amerikanischen Weltkonflikt. Studie der Stiftung Wissenschaft und Politik. 2020.
35. LippertBarbara, Perthes Völker (Hrsg.) Strategische Rivalität USA und China. Warum es geht, was es für Europa (und andere) bedeutet SWP-Studie 1 2020, S. 9.
36. Deutsche Wirtschaftsnachrichten. 19.11.19. Polen geht bei 5G Sonderweg mit USA; MüllbauerP. Das beste„Mittel",um die Sicherheit von5G zu garantieren. 15.07.20.
37. Deutsche Welle. Altmaier fordertfairen Wettbewerb mit China, 19.06. 2019, Online ...; Koch Moritz/Scheuer Stefan. Außenminister Maas stellt sich in der Huawei Frage gegen Kanzlerin Merkel. 08.12.2020, Online ...
38. LudwigKristiana. Die Hauwei-Frage spaltet die CDU. 21.11.2019, Online ...
39. BewarderManuel, Brause Kristina. So will Merkel Huawei aussirtieren. 22.09.20.
40. Koch Moritz, Scheuer Stefan. Außenminister Maas stellt sich in der Huawei Frage gegen Kanzlerin Merkel. 08.12.2020, Online ...
41. SPD-Fraktion im Bundestag. Ein digital souveränes Europa mit sicheren 5G-Netzen. Positionspapier der SPD - Bundesfraktion vom 17. Dezember 2019, Online ...
42. Koch Moeitz, Neuerer Dietmar. SPD fordert von Union Entscheidung zu Huawei. 11.02.20.
43. B. Gareis. Auf den Sprung zur Weltmacht. Chinas außenpolitische „Grand Strategy", S. 49 - 66. In: M/ Staack. Asiens Aufstieg in der Weltpolitik. Verlag Barbara Budrich. Berlin/Toronto 2013
44. M. Staack. Einleitung, S. 9-48.
45. Niklas van Alst. Die USA, Deutschland und der Fall Huawei. Berlin/Toronto 2021. Verlag Barbara Budrich, S. 73. Слова благодарности
Этот текст не мог бы возникнуть без опоры на источники, любезно предоставленные Научным Форумом по Международной безопасности (WIFIS, Hamburg/Wien).
РАУ ИОГАНН - доктор философии, профессор; Научный форум по международной безопасности при Академии штабных офицеров Бундесвера (Гамбург) и Академии защиты Отечества (Вена).
RAU, JOHANNES - Doctor of Philosophy, Professor; Scientific Forum on International Security at the Academy staff officers of the Bundeswehr (Hamburg) and the Academy of defending the Homeland (Vienna) (rau100@mail.ru).
УДК 94(669)«20»:323.283 Б01: 10.24412/2308-264Х-2021-3-126-139
МАКПА О.Д., ИДАХОСА С.О. ДИЛЕММА РЕЦИДИВА МЯТЕЖЕЙ И ПРОБЛЕМ БЕЗОПАСНОСТИ В НИГЕРИИ: ПЕРСПЕКТИВЫ БОКО ХАРАМ
Ключевые слова: Боко харам, повстанческое движение, жесткая сила, военные расходы, терроризм, безопасность в Нигерии.
В статье исследуется исторический опыт борьбы правительства Нигерии против террористической исламистской организации, известной как Боко Харам. Авторы освещают политическую и военную стратегию властей страны, показывают проблемы и трудности противодействия терроризму на фоне кажущейся неспособности сдержать угрозы, исходящие от членов данной секты. На основе научных статей, материалов СМИ, документов объясняется, почему, несмотря на увеличение бюджета безопасности с 1,44 млрд. долларов США в 2009 году до 2,81 млрд. долларов США в 2018 году, операции против повстанцев, проводившиеся военными Нигерии все еще не принесли ожидаемых результатов. В статье предложена авторская трактовка, объясняющая почему Нигерия, похоже, проигрывает войну против «Боко Харам», на фоне роста ее военных
126
