CC BY
24
Национальная традиция философствования всегда имеет доминирующую или приоритетную форму выражения, которая воплощается в определенном типе философского языка. В этом контексте важной и актуальной является проблема выявления специфики отечественного философского языка, который является не только «духовным маркером» философского процесса прошлого, настоящего и будущего, но и детерминантой духовного развития.
Раскрытие своеобразных черт русской философии позволяет понять особенности развития языка отечественной философской мысли, которые в силу этикоцентричного характера национальной традиции тяготеют в большей степени к литературно-эссеистическим и религиозно-философским формам выражения, нежели к научнорациональным. И в этом аспекте необходимо более углубленное изучение нравственных, религиозных и литературных особенностей языка отечественной философии, которые всегда отмечались, однако целостно и систематически не исследовались. Рассмотрение различных языков русской философии позволит лучше понять особенную природу отечественной философии. Этим и определяется актуальность данной проблемы.
Своеобразие русской философии в ее нетрактатности, которая выражается в том, что отечественные мыслители уделяли вопросам гносеологии и теории познания меньше внимания по сравнению с западными философами. Нетрактатный стиль философствования является одним из определяющих языков русской философии, раскрывающих ее национальное своеобразие, выражает ее важнейшую особенность. Как следствие, антигносеологизмом и антирационализмом проникнуты построения соборной философии славянофилов, нравственная рефлексия над человеческой «бездной» у Ф.М. Достоевского, традиции «философии сердца» от П. Д. Юркевича до Б.П. Вышеславцева, философско-богословские построения С.Н. Булгакова и П. А. Флоренского, экзистенциальная философия Л. Шестова, литературно-философская эссеистика В.В. Розанова и т. д.
Особенности исторического развития России и ее культуры таковы, что в результате секуляризации произошло столкновение двух языков философии. С одной стороны, был язык духовной культуры, невербальный язык, идущий из глубины исихастской традиции, который выражал традиционное философское миросозерцание. С другой стороны, появился новый западноевропейский язык рационалистической философии, ознаменовавший наступление секуляризации. Таким образом, произошло столкновение языка национальной философской традиции и языка научной философии, что и породило главный идейный конфликт, вылившийся в противостояние сторонников самобытности отечественной культуры и ее противников.
Анализируя философские построения А.С. Хомякова, можно выявить существенные черты русской философии и ее языка относительно гносеологии: 1) сознание имеет соборную природу; 2) познание базируется на нравственных предпосылках. В понимании русских мыслителей познание невозможно как чисто рассудочная деятельность, но представляет собой некую синтетическую, целостную активность, в которую вовлекается и мысль, и воля, и чувство; «и из всех этих вне рассудочных слагаемых процесса познания решающим и важнейшим служит любовь» [1, с. 179].
При этом необходимо отметить, что отечественный антигносеологизм не есть проявление иррационализма и субъективного волюнтаризма в языке русской философии. Роль разума всегда признавалась отечественными философами, однако они протестовали против засилья рационализма, то есть против того, чтобы видеть в разуме и теории познания единственное и исключительное начало философии. Об этом говорил Л. Шестов, полемизируя с Э. Гуссерлем относительно верховного разума науки, подчиняющего себе философию. Он так определил сущность гносеологии: «Задача гносеологии может заключаться в том, чтобы определить момент, когда должно устранить разум от руководящей роли или ограничить его в правах» [2, с. 14]. Речь идет не о полном
устранении разума, но об указании на его границы и положение в общей структуре философского знания.
Таким образом, складывается определенная картина относительно природы языка отечественного философствования, который отличается нетрактатностью и особой склонностью к нравственной проблематике.
Феномен этикоцентризма является наиболее типологически устойчивой чертой, присущей отечественной философской ментальности. Этикоцентричная доминанта отечественной философии имеет системный характер, проявившийся в общей моральной направленности философских исканий в России, в какой бы форме (трактатной или нетрактатной, вербальной или невербальный, научной или ненаучной) они не выражались. Это позволяет сделать вывод о том, что этикоцентризм является метаязыком отечественной философской культуры. В этом смысле этикоцентризм необходимо воспринимать как наиболее глубинную черту русской философии, задающую ей свое определенное место в контексте общеевропейской философии.
Анализ языка философских текстов этического характера как досоветского (включая допетровский), так и советского периодов, показывает, что в этом языке обнаруживаются общие понятия и концепты: истина, идеал, правда, совесть, подлинность, абсолютные начала, высшие ценности, правда бытия и т.д. Это свидетельствует о ценностносмысловом единстве отечественной философии. В этом смысле правомерно говорить об этикоцентризме русской философии как о ее наиболее яркой особенности как языка морали, в котором русская мысль достигла действительно значительных результатов.
Вместе с тем этикоцентристская заостренность внимания на нравственной
проблематике в русской философии и культуре в силу антиномичного характера нравственного сознания русского человека приводит к таким нравственным деформациям, как морализм, нигилизм и эстетизм. Если в морализме делается акцент исключительно на ценностях нравственного характера, исключающих ценности другого ряда (эстетические, логические, религиозные), то исключение моральных ценностей присуще эстетизму, в то время как нигилизм характеризуется полным отрицанием ценностей как таковых. При этом парадокс нравственного сознания в России проявляется в том, что русский нигилизм имеет под собой моралистическую подоплеку, что свидетельствует о приоритетности этикоцентричных позиций в отечественной философии. Философский язык морализма, нигилизма и эстетизма оказывается чрезвычайно бедным, в нем не хватает
синтетичности, полноты и глубины. И, можно сказать, как бы сильно не были в отдельные периоды отечественной истории распространены эти феномены, они являются искаженными формами этикоцентризма и не выражают духа русской философии.
Понять особенности философского развития России помогает реконструкция
историко-философского контекста, в котором формировались традиции развития отечественного языка философии. Прежде всего необходимо отметить значение кирилло-мефодиевского наследия, которое явилось определяющим в становлении духовной и философской ментальности Древней Руси. В силу ряда причин кирилло-мефодиевская традиция, определившая философскую конфигурацию Древней Руси и вообще
древнерусской культуры, привнесла тексты преимущественно нравственного характера. Для древнерусских книжников главными стали не вопросы внешнего познания мира, а вопросы внутреннего устроения души, среди которых важнейшими были преображение и спасение.
В этом контексте большое значение имеет текст византийского богослова Иоанна Дамаскина «Диалектика» (XIII в.), в котором даны шесть определений философии. Н.О. Лосский говорит, что русский народ «получил первое представление о философии только тогда, когда на церковнославянский язык стали переводиться сочинения Отцов церкви» [3, с. 20]. В числе первых он называет Иоанна Дамаскина. Таков древнерусский и средневековый контекст русской философии, положивший начало особенного языка отечественных философских размышлений.
Вместе с тем многие авторитетные исследователи считают только XVIII век началом появления философии и ее своеобразного языка в России, да и то с существенными оговорками. Важно отметить, что исследователи русской философии, усматривающие ее начало в эту эпоху, не отрицали философских исканий и интересов в допетровский и доломоносовский период. Вопрос в том, что философские искания русского народа были оформлены в иную языковую форму, нежели систематические построения западноевропейской философии. К тому же исследователи, не находящие философии в России до XVIII века, говорят исключительно о рационалистической философии, основанной на логике. Это некоторое ограничение в понимании существа русской философии, которое связано со всем историко-культурным бытием народа, его противоречивой историей.
Однако существует и другая точка зрения, согласно которой философское развитие в России совпадает с возрастом ее культуры и государственности. Русский философ Е. Н. Трубецкой раскрыл духовно-нравственный смысл русской иконы, назвав ее умозрением в красках. Это своеобразный невербальный язык нравственной философии, который проявляется наиболее сильно в религиозной эстетике. И это составляет отличительную особенность русской духовной культуры, которая стремилась к этико-эстетическому синтезу как к практическому жизненному деланию.
В. В. Зеньковский называет две главные причины, раскрывающие загадку «запоздалого пробуждения русской мысли». Первая причина - языковая, вторая - религиозная. По поводу первой причины он пишет: «Греческий язык не стал на Руси богослужебным языком, и эта языковая изолированность русского мира имела, конечно, громадное значение в путях русской культуры, обрекая ее заранее на достаточную запоздалость». Вторая причина формулируется так: «Однако, кроме языковой изоляции, в судьбах России имела свое влияние и вероисповедная настороженность в отношении к Западу» [4, с. 34].
Относительно русского языка можно утверждать следующее. Русская литература рассматривается как язык нравственной философии, которая получила в России особую литературоцентричную форму выражения. Если на Западе преобладает герменевтическая парадигма, то в России делается акцент на нравственных измерениях этого взаимоотношения. Не сводя литературу к философии, а философию к литературе, необходимо отметить, во-первых, глубокое взаимопроникновение этих двух областей духовной культуры, позволяющее говорить о философичности литературы и литературоцентричности философии в России; во-вторых, восприятие литературной формы как наиболее адекватного языка для выражения нравственных идей в отличие от рационального языка научной философии и богословского языка религиозной.
Что касается настороженного отношения к западным вероисповеданиям, о котором говорит В. В. Зеньковский, это действительно весьма важный и существенный момент. По мнению многих как классических авторов (начиная с Достоевского), так и современных, своеобразие отечественной культуры и философии усматривается в особенностях православия. Особое значение имеет духовный опыт исихазма, который не способствовал развитию теоретического мышления, то есть не стремился к рациональному оправданию веры.
Говоря об особенностях философского развития в России, нельзя обойти вниманием точку зрения об отличительных чертах русского ума, проявляющихся в языке. Опираясь на воззрения В. Белинского, Ф. Достоевского, В. Майкова, А. Краевского, Т. Масарика, Н. Михайловского, Н. Лосского, С. Шевырева, можно назвать три такие черты -универсализм, максимализм и конкретизм - и связать с ними будущее языка русской философии. «Особая организация русского ума, стремящегося к внутренней цельности мышления» (И. Киреевский), способствует преодолению тех противоречий, которые имеют место в мировой (прежде всего западноевропейской) философии.
