CC BY
381
УДК 9.93.93/94
М. Н. Бродникова
К ВОПРОСУ О МЕТОДАХ РАБОТЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПОЛИЦИИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ С СЕКРЕТНОЙ АГЕНТУРОЙ В НАЧАЛЕ XX ВЕКА
В статье раскрываются отдельные аспекты деятельности политической полиции Российской империи с секретной агентурой в начале XX в.: способы вербовки и правила ведения секретной агентуры, состав и содержание работы секретной агентуры. Рассматриваются требования, предъявляемые к руководителям органов политической полиции по организации работы с секретной агентурой, объемы финансирования региональных ведомств политического сыска.
Анализируются причины непродуктивной разыскной работы ведомств политической полиции в начале XX в. и мероприятия Департамента полиции по повышению уровня работы с секретной агентурой.
Ключевые слова: внутренняя агентура; секретная агентура; вспомогательные сотрудники; внутреннее наблюдение; Департамент полиции; Особый отдел; политическая полиция; губернские жандармские управления; охранные отделения.
М. N. В^т^а
ON WORKING METHODS OF POLITICAL POLICE OF THE RUSSIAN EMPIRE WITH SECRET AGENTS AT THE BEGINNING OF THE XX CENTURY
The article describes some aspects of the activities of the political police in the Russian Empire with secret agents in the twentieth century: ways of recruitment and rules for managing secret agents, composition and maintenance of secret agents. The article discusses the requirements for the heads of political police regarding the organization of work with secret agents, the amount of financing of regional political investigation
Основным методом в работе российской политической полиции в начале XX в. стало использование «секретной агентуры», которая подразделялась на «вспомогательных сотрудников» и «агентов внутреннего наблюдения». Вспомогательные сотрудники являлись осведомителями, которые не принадлежали к среде неблагонадежных. Они лишь пассивно наблюдали и затем докладывали начальству о своих наблюдениях. «Агенты внутреннего наблюдения» были секретными сотрудниками, внедренными в революционную организацию для того, чтобы информировать полицию, выявлять, а также способствовать аресту членов организации, участвовать в организации выступлений, приводивших к разгрому или ослаблению
agencies. The causes of inefficient investigative work of political police agencies in the early XX century and activities of the Police department to enhance the work with secret agents are analyzed.
Key words: internal agents; secret agents; assisting staff; internal monitoring; Police department; Special department; political police, provincial gendarme administration; Security department.
организации [13, с. 5-7]. В условиях массового создания тайных законспирированных революционных групп и общественных организаций агенты «внутреннего наблюдения» являлись для политической полиции наиболее ценными источниками информации. В связи с этим в начале XX в. Департамент полиции уделял особое внимание поиску, использованию и обеспечению безопасности работы секретной агентуры. Для формирования эффективной агентурной сети и грамотных действий агентов «внутреннего наблюдения» на всей территории империи руководство Департамента полиции систематически рассылало местным охранным структурам циркуляры и инструкции [2, л. 99]. В циркулярах центральное ведомство
госбезопасности настоятельно требовало от начальников ГЖУ и охранных отделений вербовки как можно большего количества агентов во всех общественных организациях и предписывало руководителям розыска использовать всех, желающих сотрудничать, а также детально рассматривать всю полученную от них информацию [9, с. 607]. В инструкции по ведению внутреннего наблюдения отмечалось, что по возможности необходимо использовать в агентурных целях любого человека, проявляющего способности к агентурной деятельности. Заведующий розыском должен использовать любую ситуацию: жалобу, заявление, расследование, для расширения числа секретных сотрудников [9, с. 608-609]. Таким образом, вербовка и ведение тайных осведомителей были одними из основных обязанностей начальников охранных отделений и ГЖУ.
Необходимо отметить, что процесс «за-агентуривания» был достаточно сложным. Работа с людьми включала ряд взаимосвязанных аспектов: изучение и оценку людей, установление психологических контактов с ними, оказание на них влияния. Это требовало от сотрудника ведомства особых качеств и способностей. В первую очередь офицер, ведущий следствие, должен был быть хорошим психологом, умеющим ориентироваться в сложных психологических процессах, происходящих в сознании агента. Знание психологических закономерностей и применение в процессе оперативно-разыскной деятельности определенных психологических методов позволяло ему регулировать и строить взаимоотношения с заинтересованными людьми, глубже понимать мотивы их поступков, правильно оценивать их, использовать результаты в практической оперативно-разыскной деятельности. Данные качества каждый занимавшийся розыском офицер или чиновник должен был методично и целенаправленно воспитывать и развивать в себе. Кроме того, от сотрудников, работающих с агентурой, требовалось знание истории революционного движения, содержания программ революционных партий и их литературы [11, с. 63-64]. Предъявляя столь высокие требования к своему кадровому составу, руководство Департамента уделяло все больше внимания повышению профессионализма и образовательного уровня сво-
их сотрудников. С этой целью центральный штаб политического сыска систематически рассылал начальникам охранных отделений и ГЖУ перехваченную нелегальную литературу и составлял исторические обзоры о деятельности различных антиправительственных организаций. Особенно активно эта практика стала применяться после революционных событий 1905 г. [7, л. 1, 13].
Что касается способов вербовки агентуры, арсенал их был достаточно разнообразен. Иногда потенциальных агентов под благовидным предлогом приглашали к жандармским офицерам и проводили с ними доверительную беседу. В некоторых случаях человека, планируемого к использованию в качестве сотрудника, задерживали на улице и доставляли для собеседования заведующему розыском. В основном этот способ применялся, когда имелись достаточные улики для задержания этого лица в случае его отказа от предложения сотрудничать [18, с. 45]. Для склонения арестованных к откровенным показаниям, а также для приобретения среди них секретных информаторов практиковался способ «подсаживания» в камеры к арестованным своих людей [19]. Чаще всего жандармы вербовали лиц из революционной среды, «сломавшихся» на допросах и дававших откровенные показания. Следует отметить, что добровольно на сотрудничество с охранкой шли крайне редко. Вербовка агентов происходила под сильным психологическим, а иногда физическим давлением. Вербовщики играли на человеческих слабостях: страхе, корысти, зависти, мести [20, с. 43].
Методы вербовки тайных агентов и их ведения были в тончайших деталях разработаны руководством Департамента полиции [13, с. 4]. В инструкции по организации внутреннего наблюдения давался целый ряд психологических указаний и практических советов офицерам, ведущим следствие. Так, по мнению составителей инструкции, залог успеха вербовки секретного информатора заключался в мягкости, осторожности, осмотрительности, убедительности, проникновенности, умении быстро и точно определить характер собеседника и одновременно подметить его слабые стороны, расположить к себе человека и подчинить затем его своему влиянию [11, с. 63-64]. Относительно того,
как эти умения применялись на практике, очень показателен отрывок из предсмертного письма корректора газеты «Речь» Н. П. Балашова, фамилия которого входила в списки провокаторов, опубликованных после революции. Вот как он описывал свою встречу с сотрудником охранки: «Он все уговаривал, советовал, а иногда с зловещим огоньком в глазах грозил мне, сводя все к одному, что я должен работать в охране. „Никаких обязанностей, никаких инструкций мы вам не даем - вы скажете нам только то, что захотите сказать. А впрочем, быть может, вам лучше предварительно годика на два проехаться в Нарым?" Я помню, что я не выдержал этой паучьей пытки, его движения и увертки загипнотизировали меня, и я совершенно потерял волю, потерял способность владеть мыслями. В голове был какой-то кошмар. Помню, что он сказал: „Ну, успокойтесь, успокойтесь, подумайте. А кстати, не знаете ли вы вот такого-то? Ну, а вот такого-то не видели никогда?". Он приводит ряд имен, указывает рост, приметы. Помню, что в заключение он мне все повторял, когда я уходил: „Ну, подумайте, подумайте. А, впрочем, вы уже наш сотрудник". Когда прошел „гипноз", то я уже одумался и опять оставил все по-прежнему: то есть я молчал и ждал, ждал чего-то, что опять вот-вот надвинется на меня и сделает меня безвольным и бессильным» [10, с. 17-18].
Тех, кто соглашался вести двойную игру, обычно освобождали якобы за отсутствием улик, как правило, в группе арестованных, чтобы не возникло никаких подозрений у членов той революционной группы, в которую он входил [15, с. 15-23]. Иногда для будущих информаторов устраивали побег. Для этого кандидатов в сотрудники переводили в больницу, где без особых затруднений устраивали побег [10, с. 21]. После вербовки офицеры охранки рассматривали способности предполагаемого сотрудника и проверяли агента с помощью наблюдения или перекрестной агентуры. Отмечалось, что к предоставляемой новым агентом информации, необходимо относиться очень осторожно и тщательным образом проверять все поступающие от него сведения. В инструкции уточнялось, что пока лицо окончательно не склонилось к сотрудничеству, не следует знакомить его с приемами агентурной рабо-
ты [9, с. 610-614]. Агент, начавший сотрудничество с полицией, ставился на учет в Департаменте полиции. На каждого секретного информатора заводилась особая тетрадь, куда вносились все полученные от него сведения. В конце тетради в алфавитном порядке шли фамилии лиц, о которых агент упоминал. Затем все данные обобщались и фамилии заносились в отдельные списки. Уже к 1902 г. Особый отдел располагал именной картотекой, включавшей 65 тыс. учетных карточек и около 200 тыс. фотографий. На основе изученного материала можно сделать вывод о том, что круг лиц, тайно сотрудничавших с политической полицией, был достаточно разнообразен. Среди них были врачи, инженеры, общественные деятели, литераторы, журналисты, студенты, рабочие, военные и представители других социальных групп [12, с. 420]. Что касается количества секретных агентов, этот вопрос до сих пор вызывает разногласия среди исследователей. Так, по подсчетам Ч. Рууда, на территории всей страны действовало от 1 500 до 2 000 секретных агентов [16, с. 104]. В свою очередь, П. П. Заварзин отмечает, что «чистых» секретных сотрудников, работающих в партийных организациях без учета вспомогательных агентов, было не менее 520 человек [12, с. 506]. Как правило, наиболее многочисленная сеть внутренней агентуры действовала в столицах. В Петербурге, как отмечал начальник Петербургской охранки Герасимов, в 1909 г. действовало около 200 секретных сотрудников. В своем докладе С. Е. Виссарионов указывал численность секретной агентуры в Москве в 1912 г. числом 159 агентов. Что касается численности секретных сотрудников в других городах империи, то она распределялась неравномерно и зависела в основном от политической ситуации в регионе и усердия руководства [14, с. 205]. В среднем же в городах империи количество агентов внутреннего наблюдения варьировалось от 2 до 30 сотрудников. Всего же, по данным З. И. Перегудовой, в картотеке Особого отдела за весь период существования Департамента полиции (1880-1917 гг.) было зафиксировано около 10 тыс. секретных сотрудников [14, с. 235].
Несмотря на то что состав агентуры был достаточно многочисленным, значительная часть агентов являлась вспомогательными
сотрудниками, т. е. предоставляла информацию, лишь косвенно соприкасаясь с революционной средой, и только четвертая часть действовала непосредственно в революционных организациях. Заведующий розыском, ведя активную работу по предупреждению политических преступлений, в то же время должен был заботиться об обеспечении безопасности секретного сотрудника. Так как сохранение доверия к нему в рядах революционных организаций являлось важнейшим условием успешности и продолжительности агентурной работы [8, с. 133-144]. Предписывалось, что никто, кроме заведующего розыском и чиновника, который может его заменить, не должен знать в лицо секретного сотрудника. Его фамилия была также известна только заведующему розыском. Остальные чины, имеющие дело со сведениями секретного агента, лишь в некоторых случаях могли быть ознакомлены с его псевдонимом или номером, под которым он числился. Эти же требования относились и к предоставляемой сотрудником информации. Каждое агентурное донесение, даже маловажное, должно было храниться в тайне. Кроме того, письма и записки заведующего агентурой к сотруднику должны были носить конспиративный характер, написаны измененным почерком с условной подписью. Предусматривался даже внешний вид конвертов и бумаги, на которой начальник писал пригласительные письма секретным сотрудникам. Деловую часть письма рекомендовалось воспроизводить химическими чернилами, в качестве которых обычно использовались насыщенный раствор обыкновенной свинцовой примочки, щавелевая кислота или лимон. Такие чернила проявлялись нагреванием или смачиванием в 5 %-ном растворе хлористого железа [10, с. 23]. Следует отметить, что наиболее ценные секретные сотрудники довольно редко сами предоставляли в органы сыска написанные доклады. Обычно жандармский офицер или сотрудник охранного отделения при встрече записывал на специальном бланке все показания агента. В заголовке указывались кличка и общественно-политическая сфера, которая освещалась в донесении, на полях сотрудники политической полиции делали пометки о том, какие мероприятия необходимо предпринять и в какой срок. Один
экземпляр агентурной записки приобщался к делу, где хранились материалы по той или иной организации или политической партии. Второй экземпляр передавался в личное дело секретного сотрудника [17, с. 88-89].
Для сохранения тайных информаторов инструкция по ведению секретной агентуры запрещала жандармским офицерам встречаться с секретными сотрудниками на частных квартирах или в помещениях управлений и требовала содержания для этой цели специальных, конспиративных квартир [13, с. 10]. Съем и устройство явочных квартир также были подробно расписаны в инструкции. Как правило, квартиры нанимались в различных частях города и часто менялись.
На секретные расходы Департаментом полиции начальникам жандармских управлений, охранных отделений и разыскных пунктов выделялись определенные денежные средства для развития эффективной агентурной сети на всей территории империи [Там же]. Суммы зависели от города. По данным П. Павлова, в 1914 г. минимальной суммой выдаваемой на секретные расходы ГЖУ было 360 руб. в Олонецком жандармском управлении в г. Петрозаводске, максимальной - 80 700 руб. в Петербурге. От 4 до 5 тыс. руб. тратило Эриванское жандармское управление, 6-7 тыс. руб. - Бакинское, Кубанское и Терское, 13-14 тыс.руб. - Тифлисское. ЖПУжд на секретную агентуру выделялось ежегодно каждому по 1 200 руб. Общая сумма расходов на секретную агентуру и содержание конспиративных квартир в 1914 г. составила 556 148 рублей. Расходы Департамента полиции на агентуру, награды секретным сотрудникам, экстренные командировки составляли 40-50 тыс. руб. Как отмечает П. Павлов, всего на секретные расходы в 1914 г. было израсходовано около 600 тыс. руб. [13, с. 11-13]. Таким образом, руководство департамента полиции не жалело средств для поддержания своей секретной агентуры. Из выделяемых Департаментом полиции секретных сумм каждому сотруднику за предоставляемую информацию выплачивалось жалование, размер которого зависел от значения сообщения. Лица, освещавшие центральные комитеты, боевые группы, получали большее содержание, а те, кто давал информацию на периферии или отрывочные сведения - гораз-
до меньшее. Содержание выплачивалось ежемесячно, независимо от того, имелись ли у сотрудника за данный период времени сведения или нет. Если результат разработки давал серьезные результаты, как, например, обнаружение тайных типографий, фабрик разрывных снарядов, боевых дружин, предупреждение важного заговора, сотруднику по указанию Департамента полиции выдавалось особое вознаграждение [3, л. 280-280об.]. Самое большое ежемесячное содержание за всю историю агентурной службы - 3,5 тыс. франков - получала агент М. А. Загорская, освещавшая деятельность эсеров за границей [19, с. 10]. Жалованье Е. Ф. Азефа, который получал на первых порах 50 руб., достигло затем 1 000 рублей. Р. В. Малиновский в конце своей провокаторской карьеры получал 700 рублей [21, с. 56, 57, 98]. В среднем же плата за агентурную работу колебалась от 25 до 150 руб. в месяц [16, с. 102]. Агент не являлся государственным служащим, и поэтому Департамент полиции не нес никакой ответственности за его материальное обеспечение в случае провала.
Несмотря на проводимые мероприятия по расширению агентурной сети, документы Департамента полиции свидетельствуют о проблемах приобретения агентуры, особенно в провинции [20, с. 29]. Часто начальники местных губернских жандармских управлений пренебрегали работой с секретной агентурой, уделяя больше внимания производству дознаний и переписке. У одних офицеров не было желания, у других - достаточного опыта [20, с. 45]. Это подтверждают документы с результатами инспектирования Департаментом полиции охранных отделений и ГЖУ. Так, в отчете в 1907-1908 гг. ротмистр Васильев писал о безынициативности руководителей политического сыска и их непрофессионализме. Иногда жандармские офицеры не могли даже предоставить сведения о количестве секретных сотрудников их отделений и управлений. В циркулярах руководства констатировалось, что начальники отделений относились к приобретению агентуры формально, стараясь держать 1-2 сотрудника для отчетности [1, л. 32-33]. Слабее всего была агентурная сеть в жандармских управлениях железных дорог. Наиболее эффективно она действовала в районных охранных отделениях и охранных
отделениях. Многие руководители охранных ведомств отмечали, что в значительной степени это было обусловлено кадровым составом данных учреждений. Возглавляли ГЖУ и ЖПУжд заслуженные офицеры, полковники и подполковники корпуса жандармов - люди военные, у которых сохранялись господствовавшие в обществе представления непорядочности и аморальности сотрудничества с агентами-предателями и провокаторами. В свою очередь, недавно созданные РОО и охранные отделения комплектовались молодыми энергичными специалистами, жаждущими сделать хорошую карьеру и не стесняемые никакими моральными рамками в выборе средств и способов для достижения поставленных целей [16, с. 102].
Руководство Департамента полиции ужесточало контроль над качеством агентурной работы местных охранных структур. Для наблюдения за работой руководителей политического сыска и контроля над ними в 1907 г. был издан особый циркуляр, в котором предписывалось раз в три месяца предоставлять в Особый отдел Департамента сведения об агентуре [4]. В циркуляре от 16 июня 1912 г. отмечалось, что если в каких-либо жандармских отделениях не будет агентуры или агентура окажется неудовлетворительной, то Департамент полиции будет обращаться к министру внутренних дел о несоответствии таких начальников отделений занимаемым должностям [5, л. 8]. В июле 1908 г. директор Департамента М. И. Трусевич предписывал увеличить численность осведомителей. Начальник Особого отдела С. Е. Виссарионов расширил сферу деятельности своей агентуры, распространив ее на местные государственные учреждения, магазины и склады, где революционеры могли приобрести оружие. В июне того же года С. П. Белецкий требовал, чтобы в каждом рабочем союзе состоял секретный агент. К сентябрю этот приказ был распространен на все учебные заведения, в следующем месяце - на все оппозиционные и революционно настроенные слои крестьян, рабочих, солдат [11, с. 68]. В 1910 г. в Особом отделе была организована секретная агентурная часть, которая специально занималась работой с секретной агентурой [14, с. 207]. Однако, как отмечает З. И. Перегудова, проводимые в 19071910 гг. мероприятия Департамента полиции
по повышению уровня работы с секретной агентурой, а именно увеличение финансирования и повышения требовательности к руководителям политического сыска, улучшили положение лишь на определенный срок [14, с. 205].
В октябре 1911 г. под руководством С. Е. Вис-сарионова, вице-директора Департамента, была проведена ревизия разыскных органов. В отчете о результатах этой проверки С. Е. Виссарионов отмечал, что разыскная работа переживает трудный период, и определял ряд причин, тормозящих ее развитие. Он детально остановился на кадровом составе сотрудников ведомств политической полиции. Среди причин непродуктивной разыскной работы он отмечал случаи разоблачения секретных сотрудников по вине служащих ведомств политической полиции, а вследствие чего недоверие к разыскным органам, неуверенность в тех лицах, которым секретные агенты предоставляли информацию [5, л. 4].
В конце ноября 1912 г. в Петербурге состоялся съезд руководителей политического сыска. На проведенном совещании особое внимание было уделено совершенствованию приемов розыска. Было высказано много замечаний о несоответствии некоторых приемов работы сотрудников, изменившимся «формам проявления революционного движения». По результатам съезда было принято решение усовершенствовать име-
ющиеся инструкции и циркуляры [6, л. 1-2]. Под руководством вице-директора Департамента С. Е. Виссарионова была создана группа по рассмотрению накопившихся вопросов в целях переработки и усовершенствования имеющихся нормативных документов. Однако уже в январе 1913 г. в связи со сменой руководства работа группы была приостановлена. Товарищем министра внутренних дел был назначен В. Ф. Джунковский, деятельность которого повлекла дальнейшее ослабление агентурной работы. Исходя из своих представлений об этике разыскной работы, В. Ф. Джунковский настоял на ликвидации секретной агентуры в средних учебных заведениях и в армии [21, с. 149]. Проведенная реорганизация значительно ослабила ведомства государственной безопасности империи.
Таким образом, внутреннее наблюдение, наряду с перлюстрацией и филерским наблюдением являлось основным методом деятельности политической полиции в начале XX в. Внедрение информаторов в состав организаций и вербовка лиц, близко контактирующих с ними, позволяли сотрудникам охранных ведомств систематически получать подробные сведения о составе, внутренней структуре и планах оппозиционного лагеря. Это давало возможность контролировать деятельность революционных групп и своевременно предотвращать их акции.
Литература
1. Государственный Архив Российской Федерации (далее - ГАРФ). Ф. 102. Оп. 1898. Д. 5.
2. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 1906. Д. 32.
3. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 1908. Д. 12.
4. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 260. Д. 29.
5. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 314. Д. 440.
6. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 314. Д. 366.
7. Государственный архив Ставропольского края. Ф. 1036. Оп. 1. Д. 11.
8. Жаров С. Н. Методы прикрытия внутренней агентуры корпуса жандармов Российской империи // Проблемы человека в историческом процессе. Ученые записки. Челябинск: ЮУрГУ, 1999. С. 133-144.
9. Инструкция по организации и ведению внутреннего наблюдения // Жандармы России / сост. В. С. Из-мозик. СПб.: Нева: М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. 640 с.
10. Ирецкий В. Н. Охранка: Страницы русской истории. Пг.: [б. и.], 1918. 28 с.
11. Кравцев И. Н. Тайные службы империи. М.: РАГС, 1999. 192 с.
12. «Охранка»: Воспоминания руководителей охранных отделений. Т. I. М.: Новое литературное обозрение, 2004. 512 с.
13. Павлов П. Агенты, жандармы, палачи. Пг.: Былое, 1922. 77 с.
14. Перегудова З. И. Политический сыск России (1880-1917). М.: РОСПЭН, 2000. 431 с.
15. Розенталь И. Провокатор. Роман Малиновский: судьба и время. М.: РОССПЭН, 1996. 258 с.
16. Рууд Ч. А., Степанов С. А. Фонтанка, 16: Политический сыск при царях. М.: Мысль, 1993. 432 с.
17. Рябинцев Р. В. Становление и развитие системы органов политического сыска в Костромской губернии в 1880-1914 гг.: дис. ... канд. ист. наук. Кострома: КГУ, 2004.
18. Сизиков М. И., Борисов А. В., Скрипилев А. Е. История полиции России (1718-1917 гг.). Вып. 2. Полиция Российской империи XIX - начала XX вв. М.: Профессиональное образование, 1992. 56 с.
19. Степанов С. А. Проблема двойных агентов в системе политического розыска начала XX вв. // Исторические чтения на Лубянке, 1998 г.: Формирование и деятельность спецслужб российской империи. М.: Федеральная служба безопасности РФ, 2003. С. 69-83.
20. Шинджикашвили Д. И. Сыскная полиция царской России в период империализма. Омск: ОВШМ МВД СССР, 1973. 67 с.
21. Щеголев П. Е. Охранники и авантюристы. М.: Изд-во политкаторжан, 1930. 159 с.
References
1. State archive of Russian Federation (GARF). F. 102. Op. 1898. D. 5.
2. GARF. F. 102. Op. 1906. D. 32.
3. GARF. F. 102. Op. 1908. D. 12.
4. GARF. F. 102. Op. 260. D. 29.
5. GARF. F. 102. Op. 314. D. 440.
6. GARF. F. 102. Op. 314. D. 366.
7. State archive of Stavropol territory. F. 1036. Op. 1. D. 11.
8. Zharov S. N. Metody prikrytiya vnutrennei agentury korpusa zhandarmov Rossiiskoi imperii (Methods of convoy of inner gendarmerie agents in Russian Empire) // Problemy cheloveka v istoricheskom protsesse. Uchenye zapiski. (Human Problems in the historical process. The researchers note). Chelyabinsk: YuUrSU Publ., 1999. P. 133-144.
9. Instruktsiya po organizatsii i vedeniyu vnutrennego nablyudeniya (Instructions for the organization and conduct of indoor viewing) // Zhandarmy Rossii (Russian gendarmes) / ed. by V. S. Izmozik. SPb.: Neva: M.: OLMA-PRESS, 2002. 640 p.
10. Iretskii V.N. Okhranka: Stranitsy russkoi istorii. («Okhranka»: pages of Russian history). Pg.: [b. i.], 1918. 28 p.
11. Kravtsev I. N. Tainye sluzhby imperii. (The secret service of the Empire). M.: RASS, 1999. 192 p.
12. «Okhranka»: Vospominaniya rukovoditelei okhrannykh otdelenii. («Okhranka»: Memories of chiefs of security branch). T. I. M.: Novoe literaturnoe obozrenie, 2004. 512 p.
13. Pavlov P. Agenty, zhandarmy, palachi. (The agents, gendarmes, executioners). Pg.: Byloe, 1922. 77 p.
14. Peregudova Z.I. Politicheskii sysk Rossii (1880-1917). (Political investigation in Russia (1880-1917). M.: ROSSPEN, 2000. 431 p.
15. Rozental' I. Provokator. Roman Malinovskii: sud'ba i vremya. (Agent provocateur. Roman Malinovsky: destiny and time). M.: ROSSPEN, 1996. 258 p.
16. Ruud Ch. A., Stepanov S. A. Fontanka, 16: Politicheskii sysk pri tsaryakh. (Fontanka, 16: Political investigation In czarist days). M.: Mysl', 1993. 432 p.
17. Ryabintsev R. V. Stanovlenie i razvitie sistemy organov politicheskogo syska v Kostromskoi gubernii v 1880-1914 gg. (Formation and development of system of political investigation in Kostroma province in 18801914): dis. ... kand. ist. nauk. Kostroma: KSU, 2004.
18. Sizikov M. I., Borisov A. V., Skripilev A. E. Istoriya politsii Rossii (1718-1917 gg.). Vol. 2. Politsiya Rossiiskoi imperii XIX - nachala XX vv. (History Russian police. Vol. 2. Police of Rissiam Empire in XIX - of the beginning XX). M.: Professional'noe obrazovanie, 1992. 56 p.
19. Stepanov S. A. Problema dvoinykh agentov v sisteme politicheskogo rozyska nachala XX vv. (The problem of double agents in political investigation in the early XX centuries) // Istoricheskie chteniya na Lubyanke, 1998 g.: Formirovanie i deyatel'nost' spetssluzhb rossiiskoi imperii. (Historical reading at the Lubyanka, 1998: formation and activity of special services of Russian Empire). M.: Russian Federal Security Service, 2003. P. 69-83.
20. Shindzhikashvili D.I. Sysknaya politsiya tsarskoi Rossii v period imperializma. (Detective Police of Tsarist Russia in imperialistic period). Omsk: OHSM MIA USSR, 1973. 67 p.
21. Shchegolev P. E. Okhranniki i avantyuristy. (The guards and the adventurers). M.: Political Prisoners Publisher, 1930. 159 p.
