CC BY
34
УДК 811.11Г373.612.2
Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2012. Вып. 1
А. А. Бутина
К ВОПРОСУ О МЕТАФОРИЧНОСТИ ОТДЕЛЬНЫХ ГРУПП УСТОЙЧИВЫХ ЯЗЫКОВЫХ ОБРАЗОВАНИЙ
Фразеологическая метафоричность заслуживает детального рассмотрения, поскольку ее изучение помогает описать метафорическую концептуализацию мира. Это позволяет понять, в каких категориях носители языка осмысляют (точнее, переосмысляют) мир, и выделить регулярные системы соответствий между буквальным и метафорическим планами (концептуальные метафоры — КМет) [1].
Когнитивное исследование, положенное в основу данной статьи, проводилось на материале английских фразеологических предложений (паремий, объединяющих такие во многом «терминологические» разновидности, как пословицы и поговорки) и фразеологических словосочетаний (ФЕ в узком смысле), репрезентирующих зоокон-цепты CAT и DOG (всего 1150 языковых единиц). КМет MAN IS AN ANIMAL, безусловно, относится к самым распространенным, однако она не является единственно возможной для анализируемых единиц. Рассмотренный материал позволяет выделить следующие закодированные в нем КМет: SOMEBODY/SOMETHING USELESS/WORTHLESS/INFERIOR IS A CAT/DOG (A cat may look at a king; a dead dog — something utterly worthless) и SOMEBODY/SOMETHING COMMON IS A CAT/DOG (to give the cat a penny — take a fall on the ice; He knows not a pig from a dog).
В данной метаязыковой записи наименование животного представляет область источника, а номинируемый фрагмент действительности — область цели [1]. Существуют ситуации, когда зоокомпонент невозможно соотнести с некоей отдельной составляющей результирующего значения и на этом основании выстроить КМет. Это происходит в тех случаях, когда реальная ситуация — объект номинации — выступает как целостная, нерасчлененная: What dog is a-hanging? — a colloquial way of asking someone: "What's the matter?"
Заданный «прицел» на метафоричность, тем не менее, не дает нам права совсем оставлять без внимания план реалий по следующей причине. Концептуальную метафору можно рассматривать как обобщенную модель метафорических переносов, одна часть которой (область источника) принадлежит внутренней форме (ВФ), а другая (область цели) относится к когнитивному уровню значения. В качестве основы для метафорического переноса называются ассоциативные связи, существующие между составляющими когнитивные уровни значениями и ВФ [2, с. 99]. В идиоматической конструкции двунаправленные отношения между двумя планами — буквальным и идиоматическим — отображают модель переноса значения (pattern of figuration) [3, p. 4]. В терминах когнитивной теории метафоры взаимодействие между двумя доменами можно рассматривать как процесс метафорического наложения (source domain => process of metaphorical mapping => target domain) [1]. Эти концептуальные изменения, сопровождающие процесс преобразования одного значения в другое, могут принимать в обобщенном виде форму КМет, которая, таким образом, выступает как связующее звено между двумя указанными уровнями и представляет собой механизм осуществления перехода с одного уровня на другой.
© А. А. Бутина, 2012
Что касается двупланового характера устойчивых языковых единиц, нужно отметить, что не существует единого наименования для буквального и переносного планов паремий и ФЕ, нередко исследователи предлагают свою терминологию. Так, метафора может по традиции пониматься как отношение между источником (base) и целью (target), и для описания ее механизма используются, соответственно, термины literal concept (base) и literal concept (target) [4, p. 91-92]. Мы считаем, что варианты значение-источник и значение-цель целесообразно использовать, если необходимо подчеркнуть диахронический аспект явления и саму динамику процесса преобразования семантики. Учитывая специфику нашего материала, в котором, как мы увидим далее, не обязательно должна быть задействована метафора, можно предложить «зонтичные термины» базовое значение (base meaning) и преобразованное значение (converted/transformed meaning).
Для определения степени метафоричности устойчивой единицы необходимо обратиться к соотношению ее внутренней формы и денотативного значения. За основу можно взять трехчастную классификацию, описанную применительно к пословицам Е. В. Ивановой. В пословицах-максимах ВФ равна значению пословицы, т. е. наблюдается совпадение когнитивного уровня ВФ и ядра значения. Во второй группе пословиц-метафор ВФ не равна значению, т. е. налицо несовпадение когнитивных уровней. Во ВФ пословиц смешанного типа присутствует компонент (компоненты), входящий также и в значение, т. е. когнитивные уровни ВФ и значения пересекаются, частично накладываются друг на друга, что можно рассматривать как переосмысление некоторых компонентов пословицы [5, с. 36].
В пословицах третьей группы можно установить градацию межуровневых концептуальных совпадений. К ядру группы относятся случаи корреляции между элементами ВФ и значениями, которые входят в синтаксическую структуру паремии как независимые (главные) члены предложения (Youth has its puppy-troubles). Это наиболее «типичные» представители данной пословичной категории. Наряду с этим возможны совпадения второстепенных членов предложения, синтаксически зависимых от определяемого слова (Take thanks to feed your cat). Важным ориентиром при определении метафорического типа пословицы является формулировка ее дефиниции (при наличии таковой) (Too much pudding will choke a dog — you can have too much of a good thing). Также корреляция между ВФ и значением может носить вариативный характер в том случае, если компонент паремии (как правило, подлежащее) допускает изменения под воздействием речевой ситуации (He can hold the cat to the sun — bold and foolish enough for anything). Либо он может вовсе отсутствовать в словарной форме паремии и восполняться из контекста (Works like a cat in cockle-shells — said of somebody who works hard or clumsy). Однако для английского материала, в силу грамматических особенностей языка, более типичны формы с вариативным подлежащим He, «предусмотренным» лексикографическим источником.
Такая разновидность паремий может классифицироваться как поговорки. Мы не отказываемся от данного термина в силу его широкой распространенности в отечественных работах по фразеологии, понимая под ним незамкнутые предикативные конструкции, содержащие вариабельные или восполняемые члены (ср. провербиальные фразы А. Тейлора, которые при речевом употреблении изменяют грамматическую форму глагола, т. е. не обладают жестко фиксированной формой [6, p. 33]). Таким образом, поговорки представляют структурную разновидность паремий, которая, согласно
принятому определению, входит в метафорическую группу смешанного типа. Неоднозначен вопрос о возможности существования максим в форме поговорок, поскольку обязательная контекстуальная привязка последних может лишить максимы их обобщающей силы и вневременной, панхронической отнесенности, благодаря которым их можно поставить в один ряд с метафорическими паремиями (см. поговорку He has shot the cat). Традиционно считается, что максима содержит общее утверждение [7, с. 129], однако приведенный пример дает нам право разграничить общие и частные максимы, описывающие частную реализацию некоей обобщенной ситуации. В последнем случае определенное обобщение присутствует лишь на уровне типизации вполне конкретной, но регулярно наблюдаемой ситуации. Помимо этого, подобные образования должны отличаться от обычных создаваемых в речи предложений устойчивостью конструкции, проявляющейся в виде воспроизводимости в заданном виде. «Документальным подтверждением» подобной устойчивости приходится считать словарную фиксацию языковой единицы.
В максимы в качестве компонентов также могут включаться отдельные слова в своем языковом переносном значении (What's the news pussycat?). Подобную метафорическую реализацию концепта в максимах можно отнести к периферии их корпуса; такие единицы характеризуются большей образностью, создаваемой за счет использования переосмысленных лексем, и экспрессивностью, приобретаемой в том случае, если переосмысленные лексемы эмоционально окрашены и отмечены определенной устойчивой оценочностью: Is thy servant a dog, that he should do this thing? — said in contempt when one is asked to do something derogatory or beneath him. Это может сближать их с третьим типом паремий, хотя характер метафоричности здесь традиционный, предсказуемый — нет образности, создаваемой ad hoc. Случаи подобной метафорической реализации возможны и собственно в паремиях смешанного типа, в которых на уровне ВФ возникает уже некий «самостоятельный» образ (All right, you did hear a seal bark — indicating the speaker's disbelief, but willingness to a token agreement).
Теперь рассмотрим проанализированные фразеологические словосочетания (ФЕ) с точки зрения степени их метафоричности. Исследованные нами ФЕ включали полностью переосмысленные сочетания (метафоры) (to keep in front of the hound — only just manage to avoid an ever-threatening trouble or disaster) и сочетания, в которых один или несколько компонентов употреблены в буквальном значении (ФЕ смешанного типа) (ale that would make a cat talk). Помимо этого, в английском языке существует некоторое число устойчивых сочетаний, лишенных переосмысления ключевых компонентов и описывающих предметы или явления, относящиеся непосредственно к кошкам или собакам (a cat breeder), либо действия, осуществляемые с ними (to follow the hounds). Подобные случаи, если лексема-репрезентант «переносится» из ВФ в значение, сохраняя референцию к животному, исключаются из анализа, поскольку наша цель — описать метафорический потенциал зооконцепта, т. е. то знание об объекте, которое лежит в основе фразеологической метафоры и обусловливает способность концепта участвовать в вербализации иных фрагментов концептуальной картины мира.
С другой стороны, необходимо учитывать информацию, почерпнутую из когнитивного уровня ВФ паремий-максим, — она имеет непосредственное отношение к концептуальной дескрипции животного, хотя переосмысление зоокомпонента и, соответственно, перенос в иную концептуальную область отсутствуют. Тем не менее, остается обобщение обозначаемой денотативной ситуации, характеризующее все паремии-
максимы как класс. Помимо этого, в таких случаях нередко на уровне ВФ наблюдается соположение с иной концептуальной сферой (So many men, so many minds; so many dogs, so many kinds).
Таким образом, чтобы соответствовать заявленной цели, зооконцепт, актуализируемый в составе оборота или речения, должен непременно находиться в одном из следующих видов отношений к иной концептуальной области/фрагменту реальности: 1) участвовать в переосмыслении языковой структуры (т. е. наложении концептуальных сфер); 2) сопоставляться с неким фрагментом внеязыковой действительности (без последующего переосмысления); 3) участвовать в создании обобщенной («универсальной») ситуации ВФ, которая может быть приложима к ряду типизированных денотативных ситуаций.
Соответственно, из рассмотрения необходимо элиминировать случаи, когда зо-окомпонент отсутствует во ВФ, но присутствует в значении, т. е. целью оборота является собственно образная репрезентация животного. Такая ситуация наблюдается в единичных случаях: cunning/wise as a Christian — often of a dog, horse or other intelligent animal.
Возвращаясь к процедуре выявления концептуальных метафор, мы можем обратить внимание на несколько типов организации ВФ как ситуации-фрейма (понимая под фреймовой структурой один из способов представления стереотипной ситуации, с которым связана разного рода информация [8, с. 289]). Рассмотрим ВФ в ее связи со значением с точки зрения степени антропоцентрического потенциала концепта, т. е. способности в ходе языковой (в нашем случае метафорической) реализации выражать сущности, относящиеся к миру человека. Поскольку ВФ фразеологизмов и паремий имеют несколько разные структурные формы, для последних меру антропоцентрического потенциала можно дополнительно «уточнить», не покидая пределы самой внутренней формы.
1. В паремиях данной группы отсутствует соположение животного и человека — зоолексема существует автономно на уровне ВФ, не деля данное когнитивное пространство с лицом. Но при этом на метафорическом уровне зоокомпонент соотносится с человеком, т. е. в процессе оформления КМет замещает собой лицо. Здесь мы имеем дело с реализацией КМет MAN IS AN ANIMAL (CAT/DOG). В данной группе встречаются и пословицы-метафоры (A dog is made fat in two meals — applied to upstart or purse-proud people), и паремии смешанного типа (A baited cat may grow as fierce as a lion). Гораздо реже, но возможно наличие КМет AN OBJECT IS AN ANIMAL (CAT/DOG): That cat won't jump — that suggestion is implausible or impracticable; that idea won't work.
2. К следующей группе можно отнести случаи, когда зоокомпонент существует автономно на уровне ВФ, но отсутствует КМет, т. е. зоолексема не соотносится на семантическом уровне с лицом (You can't get feathers off the cat — when resigning yourself to a failure).
3. В ряде паремий зоолексема соотносится с лицом, присутствующим во ВФ лишь имплицитно (Cannot pull the cat from the bacon — too weak). В этом случае мы не можем вывести КМет.
4. На противоположный по отношению к первой группе полюс можно поместить паремии, в которых зоолексема открыто «сосуществует» в пространстве ВФ с лицом. В процессе метафорического переноса это противопоставление сохраняется, при этом зоокомпонент начинает замещать собой лицо или объект. Так, пословица смешанного
типа The dog for the man, the cat for the woman (referring to respective duties) реализует КМет AN OBJECT IS AN ANIMAL (CAT/DOG), а паремия-метафора All are not thieves that dogs bark at — КМет MAN IS AN ANIMAL (CAT/DOG). Однако КМет может и не выявляться: He's liked — as well as a cat likes mustard — not at all; They agree like two cats in a gutter. В последнем примере мы наблюдаем т. н. опосредованную КМет. В этом случае две сущности, принадлежащие двум когнитивным уровням, не соотносятся друг с другом напрямую в процессе реализации КМет — отсутствует их отождествление, а есть лишь соположение на уровне ВФ. Таким образом, наличие сравнения в структуре паремии может приводить к построению опосредованной КМет.
Можно сказать, что концепты, которые автономно реализуются во ВФ большего числа паремий, обладают соответственно большим метафорическим потенциалом.
Если обратиться к фразеологическим словосочетаниям (ФЕ), то намечаются следующие отчасти параллельные с паремиями случаи:
1. ФЕ содержат концептуальные метафоры. Это метафора MAN IS AN ANIMAL (CAT/DOG): a bottom dog — a person of low status; a cat and mouse game. Также в рамках реализации этой КМет действие человека может уподобляться действию животного (to play cat and mouse with smb.; to get one's back up) или же действию, осуществляемому с животным (to call smb. to heel). Глагольная ФЕ to let the old cat die (let a swing come to rest) является примером КМет AN OBJECT IS AN ANIMAL (CAT/DOG).
2. Обнаруживается опосредованная КМет, создаваемая благодаря сравнению на уровне ВФ (as drunk as a tinker's bitch).
3. КМет невозможно выстроить: см. ФЕ смешанного типа as easy as to set dogs on sheep или метафорическую ФЕ to hug your whelps (sit with folded arms).
И, наконец, попытка распределить проанализированный материал по группам в зависимости от степени их метафоричности дала следующие результаты. Как и следовало ожидать, самыми немногочисленными оказались максимы (среди паремий) — их количество не превышает 10%. Если говорить о двух оставшихся группах (метафорах и единицах смешанного типа), то, безусловно, доминируют неполностью переосмысленные образования — во всех случаях их насчитывается больше половины (только в одной группе ФЕ, репрезентирующих концепт DOG, они распределились поровну). В процентном соотношении, в сравнении с паремиями, среди ФЕ превалируют метафорические единицы — очевидно, в развернутой структуре фразеологического предложения более проблематично сохранить в изоляции от воздействия семантики речения метафорический образ ВФ. Таким образом, английские паремии менее метафоричны и чаще сохраняют привязку к фрагменту реальности, «схваченному» значением. При сравнении общего числа единиц всех рассмотренных типов, актуализирующих концепты CAT и DOG, особых различий не обнаруживается: собаки фигурируют в максимах несколько чаще кошек, зато чуть реже вербализуются в какой-то своей «ипостаси» в смешанных единицах. Средняя доля метафор во всех выявленных группах (усредненная метафоричность) составляет 38,6%. Это можно считать достаточно высоким показателем, свидетельствующим о том, что анализируемые зооконцепты обладают значительным метафорическим потенциалом для реализации в устойчивых языковых единицах.
Литература
1. Lakoff G., Johnson M. Metaphors we live by. Chicago: University of Chicago Press, 1980. 242 p.
2. Иванова Е. В. Мир в английских и русских пословицах. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2006. 280 с.
3. Langlotz A. Idiomatic Creativity: a Cognitive Linguistic Model of Idiom-Representations and Idiom-Variation in English. Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins, 2006. 326 p.
4. Bowdle B. F., Gentner D. Metaphor comprehension: from comparison to categorization // Proceedings of the Twenty-First Annual Conference of the Cognitive Science Society. Mahwah, NJ: Erlbaum, 1999. P. 90-95.
5. Иванова Е. В. Пословичные картины мира. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2002. 160 с.
6. Taylor A. Selected Writings on Proverbs. Helsinki: Suomalainen Tiedeakatemia, 1975. 204 p.
7. Барли Н. Структурный подход к пословице и максиме // Паремиологические исследования: сб. ст. М.: Наука, 1984. С. 127-148.
8. Минский М. Остроумие и логика когнитивного бессознательного // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1988. Вып. 23. С. 281-309.
Статья поступила в редакцию 19 декабря 2011 г.
